Наша альтернативная история

Какой же я идиот. Просто гребаный придурок, который умудрился приревновать парня, которого едва знал. Хотя, как мне кажется, мы уже достаточно хорошо знакомы. Во всяком случае, я знаю его лучше, чем некоторых своих хороших знакомых. Но не это главное, а то, что мы просто иногда целуемся, а я уже успел начать ревновать. Понятия не имею, что на меня нашло, но я почувствовал себя обманутым. Ох, люди, что были долго одни, такие неудачники. Как жаль, что я один из них. Но ничего не могу с собой поделать, я ужасно ревную его. Потому что я прикасаюсь к его губам втайне ото всех, потому что мы завтракаем наедине, а весь мир знает, что у него есть другая. Я чувствую себя дешевой дюбовницей, и это омерзительно. Но так знаменитости и живут, что тоже довольно омерзительно. Весь мир такой омерзительный. Ох, и с каких пор меня потянуло на эту мнимую философию? Впрочем, я быстро о ней забыл, стоило ему только поцеловать меня и сказать, что отношения с той моделью ненастоящие. Наверное, это именно то, что я хотел услышать. И даже если он солгал, я все равно был рад сейчас оказаться в его руках с этой ложной надеждой, словно мы не были изначально обречены на провал. Он целовал меня так, как никто. Я знаю, что никто не целовал бы меня так. Никогда. Мы оба были слишком одиноки, чтобы не ценить друг друга. Я видел, как он смотрит на меня, и готов поклясться, что никто никогда не посмотрит так на меня. Нет, он точно не любил меня, но... ох, хотелось бы мне понять это чувство, но я уверен, что смотрю на него так же, и он точно так же, как и я, видит это. — Не знал, что ты станешь ревновать. Мы ведь практически незнакомы. Я пожал плечами в ответ, потому что не знал, что сказать. Я чувствовал себя последним придурком, навязчивым придурком, но ему, кажется, нравилось. Ему нравился я, и... впервые я полностью осознавал, что кому-то нравился. Я обхватил его лицо руками и поцеловал так страстно и жадно, словно без этого поцелуя моя жизнь вот-вот оборвётся. Он обхватил мою талию руками, и я почувствовал, насколько же крошечным, мать его, был. Обычно мне это не нравилось, всегда хотелось быть более крупным, высоким, но рядом с ним я нравился себе именно таким. Нет, мне нравилось быть слабым на его фоне, таким, чтобы он мог поднять меня. Все заходит слишком далеко. Слишком. Мы лежали в его кровати и целовались, как самая настоящая сопливая парочка, и каждый клеточкой тела я чувствовал, что это то, что было нужно нам. Его руки блуждали по моей спине, проникая под футболку, и я вздрагивал, покрываясь мурашками, а он только улыбался, наслаждаясь моей беспомощностью. Я боюсь в него влюбиться, правда. — У тебя уже были парни? — Этот вопрос застал меня врасплох, я покраснел, и он по моему выражению лица понял, что ответ был отрицательным, — у меня тоже. — Это здорово, — не знаю, зачем я взболтнул такую глупую фразу в ответ, но, кажется, ему и это понравилось.