Наша альтернативная история

Как там поётся в песне «до тебя мне не доводилось видеть губы, за которые хотелось убить»? Это именно то, о чем я думаю, глядя на него. Я говорю ему все эти грязные вещи, но думаю только о том, что хочу провести с ним всю свою жизнь, однажды жениться и ни с кем не делиться тем, насколько же я, мать его, счастлив. Думаю, Юнги именно тот человек, который смог бы сделать меня счастливым. Может, мне изначально стоило встречаться с парнями? Только вот я не припомню, чтобы мне хотя бы один из них нравился когда-то. А теперь я и не помню, когда влюбился в этого парня. Он с первых минут оказался таким родным, таким своим. Когда он с любовью говорил о музыке и отнёсся к нашей песне как к чему-то драгоценному, а не к очередному коммерческому проекту, за который мы бы оба получили деньги, наверное, уже тогда я начал влюбляться. Затем я узнал его лучше и, как говорится, вот мы здесь, он сидит на моем рояле, а я целую его так жадно, как ещё никогда и никого. — Это какое-то безумие, — отозвался он, и я мысленно полностью согласился с ним. Это все — какое-то безумие. Юнги был потрясающим, полностью сводящим меня с ума, и порой мне казалось, что я не заслуживал его, в частности сейчас, когда он собрался довести меня своим языком и опустился передо мной на колени. — Кто бы мог подумать, что в жизни ты окажешься настолько милым парнем, — с улыбкой сказал я, приподняв его лицо и заглянув ему в глаза. — Я тоже не ожидал, — он усмехнулся и спустил с меня джинсы, а дальше... дальше все и так вполне очевидно. Он сделал это, довёл меня до самого лучшего оргазма, до которого меня ещё никто не доводил. Затем я обратно усадил его на рояль, он откинулся на спину и мы переспали. Каждая ночь с ним была такой, как словно бы мы спали в первый раз: чувственной, нежной и мне все было мало. Мы перебрались на кровать, переспали там ещё раз, а потом он уснул прямо в моих объятиях. Я потом ещё долго целовал его лицо, а он так ни разу и не проснулся. Он был таким милым, таким крошечным, словно моя хрупкая фарфоровая кукла, которую я любил больше всего и боялся уронить. В десятом часу утра, когда Юнги все ещё спал в моих объятиях, я проснулся от множества уведомлений. Мой менеджер сказал, что Рождество слишком близко, а это значит, что я должен был встретиться со своей «девушкой» и сделать видимость, будто бы мы проведём этот праздник вместе. Фотографии на будущее, так сказать. Полное дерьмо, если честно. И меньше всего на свете мне хочется об этом говорить ему. — Как жарко, — очень сонно и крайне неразборчиво сказал он, ещё не разлепив глаза. Я улыбнулся, сразу же целуя его. — Доброе утро. — Предлагаю весь день провести в кровати, я не хочу никуда вставать. — Ты можешь лежать, мне нужно будет уйти сегодня. Это ненадолго. — Куда? — Да там ерунда. — Ты говоришь так, будто не ерунда. Куда ты идёшь? Снова бродить по улицам со своей девушкой? — Не совсем. Мне нужно сделать фото для ее инстаграма. В ответ я услышал только разочарованный вздох. — Не злись. — Я злюсь только на себя за то, что раньше не подумал о том, что мне это все не нравится. — Однажды мы будем вместе, я тебе обещаю, — я наклонился к его виску и поцеловал. — Ладно, иди. Я видел, как он пытался оставаться хладнокровным, и мне вдруг стало очень жаль его, но я ничего не мог поделать, кроме как уйти и дать остыть ему, а потом поскорее вернуться домой с цветами или ещё чем-то. Я не знаю, что дарят друг другу провинившиеся парни.