***
Банри злобно дернула лямки капюшона и подошла к зданию приюта. Входная дверь оказалась заперта, и она примерилась было постучать, но передумала и подошла к ограде. Иллия несколько превосходила ее ростом, и ноги у нее, небось, подлиннее, но Банри решила, что справится. Кряхтя, она форсировала преграду, немного задержалась наверху, стараясь не напороться на шипы, и приземлилась уже во дворе домишки. Дверь внутрь была приоткрыта, сквозь щель просачивался свет. Банри распахнула створку во всю ширь и шагнула в комнату. Ее не сразу заметили – были очень заняты. Чернявая девица в домотканом платье носилась из угла в угол, заламывая руки и рыдая навзрыд. Несколько детишек бодро скакали вокруг убогих кроватей, распевая во все горло «Сдохла, сдохла сдохла!» Банри сгоряча насчитала их десять штук, но позже стало понятно, что детей куда меньше. От вида их счастливых физиономий, так резко контрастирующих с лицом убитой горем девицы в длинном платье, ее передернуло. На нее по-прежнему никто не обращал внимания, и Банри гаркнула: – Эй! Никакого эффекта. – ЭЙ! Приют содрогнулся от фундамента до крыши, мебель затряслась и заерзала, где-то в дальней комнате упало и разбилось что-то стеклянное. Наступила тишина. – Отлично, – пробурчала Банри и добавила, уже громче: – Кто-нибудь расскажет мне, что тут у вас происходит? – Грелод убили! – объявил один из мальчишек, и остальные тут же радостно загомонили. Потребовалось еще некоторое время, чтобы утихомирить их и заставить разойтись по постелям. Затем Банри занялась деморализованной девушкой. Добиться от нее удалось немного: только имя – Констанция, да еще что «Грелод умерла». – Так умерла или убили? – переспросила Банри. – Убили! – взвизгнула белокурая девочка и захихикала. – Ее Авентус убил! – Кто? – Авентус! Он жил тут раньше с нами! – Да? И где он?.. – Авентус спас всех нас! Он поднял Темное Братство, чтобы убить старуху Грелод! Девчонка опять рассмеялась, будто только что получила в подарок толстого пони. Остальные ей вторили, даже маленький данмер непонятно какого полу, которого Банри поначалу не заметила. – Очень интересно, – пробормотала она, чувствуя холодок вдоль хребта. Пугало ее отнюдь не Темное Братство, а то, с какой беззаботностью и приязнью эти милые детишки его упоминают. Не говоря уж о гибели Грелод. Констанция тем временем опять залилась слезами. Банри оставила ее и спросила у детей, где покойница, хотя сама не очень верила, что Иллия могла убить безоружную бабку. И все же, при виде тела ей пришлось смириться с очевидным: Грелод, с которой ей так и не удалось познакомиться и обсудить подход к воспитанию детей-сирот, скончалась. Банри подошла к мертвой хозяйке приюта. Да уж. Живые так не лежат, да и крови натекло будь здоров. Она присела рядом с трупом и на всякий случай попыталась нащупать пульс. Безуспешно, ясное дело. Она приподняла седую голову, стараясь не испачкаться в крови, и немного повернула, рассматривая рану. Затем перевела взгляд на заляпанный кровью с прилипшими волосами угол комода в изножье кровати. Упади Грелод чуть левее, отделалась бы синяками, а тут… Банри вернула телу первоначальное положение, вышла из комнаты и посмотрела на Констанцию, которая наконец-то перестала рыдать и теперь апатично таращилась в пол. – Нужно позвать стражу, – проговорила Банри, старательно изображая из себя сознательную гражданку. – Дело, похоже, нечисто. – Нет! – Констанция дернулась и заговорила, одновременно вытирая опухшее от слез лицо рукавом: – Не надо стражи! Вернее… я позову, их… утром. – Утром? Но ведь дети говорят, что ее убили! Нужно прямо сейчас звать кого-нибудь из представителей власти, кровь еще не свернулась, убийца вряд ли мог уйти далеко от города! – Глупости. – Кассандра уставилась на Банри, и та невольно восхитилась, как быстро та смогла взять себя в руки. – Дети просто нафантазировали. Очевидно, что Грелод оступилась и неудачно упала. – Неудачно упала? Серьезно? – Да. – Констанция заговорщицки огляделась и наклонилась к Банри, понизив голос: – Я… э… старалась держать это в тайне, но Грелод любит… любила выпить в одиночестве. Наверняка нынче ночью опять уединилась с бутылкой и перебрала, а потом решила прогуляться. Но не удержала равновесие… Банри открыла рот, чтобы уличить ее во лжи – если Грелод что и пила перед смертью, то точно не алкоголь, иначе она почувствовала бы запах, даже слабый, – но вдруг заколебалась. Со времени несчастного случая миновало совсем немного времени, а кровищи из маленькой раны на затылке старухи натекло целое озеро. И по-хорошему, она должна уже застывать, но по сию пору была жидкой, как вода. Подобное как раз могло быть следствием злоупотребления спиртным… равно как и целой кучи других причин, напомнила она себе. – Значит, не звать стражу? – медленно проговорила Банри. Констанция затараторила: – Нет, нет. Сейчас не нужно. Я пошлю за ними ближе к утру… Нужно… привести Грелод в порядок. Банри хмыкнула, то ли согласно, то ли неодобрительно, и повернулась к внезапно притихшим детям: – Ну а вы: может, видели кого-нибудь чужого? Воспитанники затрясли взлохмаченными головенками. Выглядели они уже не столь веселыми, должно быть упоминания стражников немного отрезвили маленьких засранцев. – Никого, госпожа, – пискнула девчонка, которая еще несколько минут назад потешалась над смертью старухи. – Ну-ну. – Если они и заметили Иллию, то вряд ли смогут опознать, и вряд ли теперь кому-то расскажут. – Так… я пойду тогда? – Да-да, конечно. – Констанция ухватила Банри за руку и почти потащила к выходу. Она откинула засов и распахнула дверь, жестом приглашая гостью удалиться. – Спасибо тебе за… э… неравнодушие. И пожалуйста… не могла бы ты пока помолчать об увиденном? Хотя бы до утра? – Могу и не до утра, – буркнула Банри, выходя на ночную улицу. – Уверена, что справишься? – Вполне, – заверила Констанция и захлопнула дверь.***
Иллия проскользнула в полутемный зал «Пчелы и жала» и застыла у двери. В трактире царила тишина, только с верхних этажей доносился чей-то храп. Иллия, стараясь ступать бесшумно, прокралась к стойке и заглянула туда – некоторые трактирщики спали прямо на рабочем месте, но местная аргонианка, видимо, предпочитала ночевать в собственной комнате. Иллия вскарабкалась по лестнице и шмыгнула в свою спаленку, аккуратно притворив дверь. Она немного постояла у порога, тяжело дыша, будто после долгой пробежки, а потом почти рухнула на постель и расплакалась. Так она не рыдала даже после смерти матери. Истерика все никак не заканчивалась, и Иллии пришлось кусать тощую подушку, чтобы не перебудить всех в гостинице. Наконец, это закончилось. Она свернулась на кровати в клубок и безучастно уставилась на стену из плохо оструганных досок. Набрякшие веки саднило, а запас слез на оставшуюся жизнь, кажется, весь вышел… В дверь кто-то поскребся, да так тихо, что Иллия сначала решила – ей послышалось. Но легкий стук повторился, и она нерешительно подала голос: – Кто?.. – Можно войти? Иллия нервно облизала губы. Стражники вряд ли бы спрашивали разрешения, особенно если пришли ее арестовать. Она сползла с постели и открыла дверь, впуская пришельца в комнату. Коридор снаружи был освещен неважно, да и ее «апартаменты» тоже, но ночной гость наконец-то откинул капюшон, открывая знакомую физиономию, и Иллия вытаращила глаза. – Ты?! – Конечно я, кто же еще? – Банри расшнуровала куртку. – О, погоди-ка. Ты что, не узнала меня там, возле приюта? Иллия опустилась обратно на кровать и покачала головой. – Там было темно, и вдобавок я… – …Почти ничего не соображала, – закончила Банри. – По крайней мере, взгляд у тебя был совершенно безумный. Тебя кто-нибудь видел на обратном пути? – неожиданно спросила она. – Н-нет… Кажется, нет. Я никого не встретила. Кстати, – спохватилась Иллия, – как ты узнала, что я здесь? – Это единственное место в городе, куда пускают ночевать приезжих. А нужную дверь угадала по всхлипам. – Иллия мрачно уставилась на свои руки, а Банри легонько прикоснулась к ее плечу: – Извини. Она уселась рядом – Иллия немного подвинулась, уступая место, – и кашлянула: – В общем… – Она мертва? – выдавила Иллия. – Грелод? – Как камень. Голова проломлена. Иллия издала полузадушенный всхлип, и ее тут же вывернуло на пол. – Н-да уж, – протянула Банри, глядя, как она кашляет и плюется желчью, – довольно неожиданно. Что с тобой? Это же далеко не первый труп на твоей совести. Иллия пристроила зад на затоптанных досках и устало проговорила: – Первый, который получился против моей воли. И вообще… Я убиваю, только когда защищаюсь… Почти всегда. – Лицо ее сморщилось, и она опять зарыдала: – О боги… Я же… я же просто хотела поговорить… – Вот и поговорили, – пробормотала Банри. – Послушай, дело сделано. Постарайся сейчас успокоиться и поспать. Если завтра придут стражники, скажись больной, ну хоть с перепою. Ни с кем не разговаривай… – Они меня видели. – Что? Кто? Ты же раньше сказала, что… – Эти две местные ящерицы. Видели, как я уходила вечером. И знали, куда я направляюсь. Банри со свистом выдохнула. – Проклятье… А они заметили, как ты вернулась? – Нет, я же говорю. Никто меня не засек… Вроде бы. – Иллия потерла лицо, оставляя на щеках грязные разводы. – Думаешь, за мной придут? – Если гениальная идея этой девицы Констанции сработает, то маловероятно. – Констанции? А она тут при чем? Кстати, а что с ней? Она так… кричала… – Когда я пришла, она довольно быстро успокоилась. Небось, прямо сейчас поливает мертвую бабку запасами спиртного и украшает пустыми бутылками ее спальню. – Чего?.. – Не бери в голову. – Банри встала. – В общем, сиди тут и не высовывайся. – А ты?.. – А я пойду поищу хозяев, может, и мне найдется где вздремнуть. Спокойной ночи.***
Проспав остаток ночи и почти весь день, Иллия выползла из своей комнаты и, набравшись храбрости, спустилась вниз. На нее никто не обратил внимания – оное немногочисленных посетителей было сосредоточено на компании у барной стойки. Там Банри о чем-то негромко спорила с двумя аргонианами, управляющими трактиром. Иллия хотела подойти и узнать, в чем дело, но прежде чем сделала еще один шаг, Банри свирепо развернулась на каблуках и рванула к выходу, волоча за собой на поводке какого-то зверя. Дверь за ней захлопнулась с таким грохотом, что мебель подпрыгнула на полу, а клиенты нервно заерзали. Аргонианка прошипела вслед какое-то ругательство, а ее приятель, покачав головой, сходил за метлой и начал собирать с пола осколки глиняного горшка, не пережившего танского недовольства. Иллия метнулась наверх, наскоро собрала немногочисленные пожитки и, слетев вниз, покинула «Пчелу и жало» через другие двери, уповая, что Барменша не заметит, что она смоталась, не отплатив часть дня. Банри отыскалась на рынке – о чем-то болтала с торговкой мясом. Зверь в наморднике из кожаных полосок сидел у ее ног. Иллия, заметив, как Банри посмотрела в ее сторону, махнула рукой, и та, распрощавшись с продавщицей, направилась к прямо к ней. Зверь, упираясь, плелся следом. – Это кто? – спросила Иллия, таращась на животину. – Потом, – мотнула головой Банри и всучила ей увесистый мешок. – Вот, отнеси к конюшням, пожалуйста. Ты ведь собираешься убраться из города, я правильно понимаю? Иллия втянула голову в плечи. – Да. Хотя, может, это не слишком умно. Ну, в смысле, будет выглядеть подозрительно. – Насрать. Когда и если эти легионеры проведут параллели между отъездом какой-то девки из города и смертью старухи, пройдет много времени. В общем, поехали отсюда вместе тогда. – Поехали… – Отлично, в общем, бери мясо и двигай за стены. Займись там лошадьми. А я пока пройдусь по местным лавкам, нужно восполнить припасы на дорогу.***
Они отбыли, когда уже начало смеркаться. Значит, уже было по-настоящему поздно, ведь лето на носу. Ехали в тишине, только лошади фыркали. Животина, которую Банри пристроила в седле перед собой, свернулась в клубок и, похоже, заснула. Иллия покосилась на нее и нарушила молчание: – Это ничего, что мы удрали из города на ночь глядя? – В смысле? – Ну… Я же говорила, что это подозрительно выглядит. Банри вздохнула: – Не волнуйся. Вряд ли нас будут разыскивать по поводу смерти Грелод. – Но до конца ты не уверена. – До конца я ни в чем не бываю уверенной. Хватит, Иллия. Если уж так боишься, старайся хотя бы несколько месяцев, а лучше год держаться подальше от этого владения. Уверена, это решит все проблемы. – Я не боюсь… По правде, была в некотором роде рада, если бы… ну, за мной пришли… – Так в чем дело? Вернись назад и признайся. – В тюрьме сидеть неохота. Банри возвела очи горе. – Тогда к чему все эти разговоры? Хотя, ты знаешь, это же очевидное убийство по неосторожности. Даже в Сиродиле, где законы весьма… суровые, ты бы получила не больше трех лет в камере. А тут, скорее всего, отделалась бы вергельдом. Да и потом… – Она качнула головой. – Нехорошо, конечно, так говорить, но по Грелод никто скучать не будет. Я поспрашивала местных нынче утром… Все, с кем я говорила, не то чтобы радовались ее кончине, но уж точно не горевали. – Так что, все уже в курсе, что она?.. – Угу. Констанция постаралась и оповестила всех, кого могла. Иллия судорожно перевела дух и вскинула голову. Россыпь бесчисленных звезд на чернильно-черном небосводе постепенно затягивали тучи. – Может, тогда и уезжать не следовало?.. – спросила она скорее саму себя, чем Банри. – Тебе, может, и не надо было, – проговорила та, – а у меня еще дела есть. – Тогда хоть утра дождались бы. Хоть переночевали бы в тепле. Вдруг сейчас дождь начнется? – К северу от Рифтена, куда мы и направляемся, есть пара сторожевых вышек, пустых. Заночуем в одной из них. Там и лошадей можно укрыть. Впрочем, если хочешь, поворачивай назад. – Нет, – угрюмо отозвалась Иллия. – Не хочу. – Тогда уймись, пожалуйста. Я прошлую ночь вообще почти не спала и держусь на одних зельях. А мне еще Кисину кормить, а то, вон, она уже нервничает. В сгустившейся темноте было плохо видно, но со спины Альфсигры и впрямь доносились подозрительные звуки, а сама Королева начала беспокойно фыркать. – Ты так и не рассказала, кто это такой, и откуда взялся, – заметила Иллия. – Это котенок саблезуба, кажется, снежного, – объявила Банри несколько напряженным голосом. Иллия поперхнулась воздухом. – И… откуда он у тебя? – Это самка. Я ее… взяла в добрые руки. Слушай, давай устроимся на ночь, а потом я расскажу детали.***
Наутро они продолжили путь. Иллия все еще пребывала в самом мрачном расположении духа, Банри же – в задумчивости. – Куда мы едем? – осведомилась Иллия. – Что? А… В Виндхельм. – Зачем? – Надо. И вообще, почему только ты вопросы задаешь? Пора и мне отметиться. Короче, где ты потеряла Маркурио и эту свою подопечную, Люсию? Иллия сгорбилась. – С Маркурио мы разошлись еще в Фолкрите. Он, кажется, отправился в Сиродил. Я, правда, надеялась, что это просто бравада, и он, в конце концов, вернется в Рифтен, но его там с прошлого года не видели. – А ты, значит, не поехала с ним? Почему? Я думала, у вас какие-то совместные планы. – Скажем так: попутешествовав с ним в течение пары недель, я окончательно удостоверилась, что мне и Люсии с этим козлом не по пути. Пусть валит в свой Сиродил в гордом одиночестве. – Мы же уже все вместе разъезжали с ним чуть не по всему Скайриму. Как будто за это время ты не успела понять, что он из себя представляет. – Сдается мне, это ты не успела этого понять. Похоже, он еще старался вести себя прилично при тебе, да при этой твоей Лидии. Кстати, почему ты нынче без нее? – Я ее отпустила, – сказала Банри. – У нее какие-то дела? – Вполне вероятно, но ты не поняла – я ее насовсем отпустила. Освободила от обязанностей хускарла, выдав мешок с золотом. Маленький. – Вон что… – Да. Так что именно натворил Маркурио? Иллия задумалась. – Если рассказывать о каждой его выходке, то получится слишком долго и мелочно, но если вкратце… – Она покачала головой. – Он все время ныл и жаловался. На все подряд. На всех наших лошадей, включая Карасика, на дорогу, на неудобства в дороге. Когда мы останавливались в каком-нибудь поселке, он начинал ругать местную еду и выпивку, но все равно надирался там в хлам и начинал приставать к любой мало-мальски привлекательной девке… Банри осторожно кашлянула. Иллия на мгновение зажмурилась и покаянно кивнула: – Да, да, я знаю. Мне не следовало с ним спать. Но в тот момент он был единственным человеком в Вайтране, кого я знала, кроме Лидии… Минута слабости, так сказать. Ну, в общем, это создало дополнительные проблемы. Видимо… – Она судорожно вздохнула. – Видимо… ему было неловко в моем присутствии, особенно после того, как нас приняли за семью. – Чего? Иллия фыркнула: – Да. Мы из Вайтрана сначала отправились прямо на запад, в сторону Рорикстеда, и остановились на развилке. Указатели куда-то пропали, может, вьюга унесла, и никто из нас не помнил куда ехать. Спасибо, что попался какой-то коробейник, который и показал нужное направление. Под шумок попытался продать кое-что, предложил Маркурио купить «куклу для дочки». – Она поморщилась. – Боги, как он орал… Будто ему нанесли смертельное оскорбление. Словно быть отцом Люсии – что-то неописуемо мерзкое. В общем, с тех самых пор он сделался совсем уж невыносимым. Мы еле добрались до Фолкрита, и я его наконец-то послала куда подальше. – А девочка? Иллия молчала. Банри, выдохнув, провела ладонью по лицу. – Ладно. Не уверена, что хочу слушать очередные плохие известия. – Плохие? Да нет, отчего же. Люсия воссоединилась со своим отцом. – Ты имеешь в виду… – округлила глаза Банри. – То есть, мне казалось, она круглая сирота. – Ага. Я так тоже думала, как и сама Люсия, впрочем, пока в том же проклятом Фолкрите мы не встретили отряд легионеров в увольнительной. Ее папаша, оказывается, служил все это время, бросив жену и дочь. А те в свою очередь думали, что его давно на войне убили. – Так, а до этой весны он в увольнительной и не бывал ни разу, что ли? Не мог приехать домой? Иллия поморщилась. – Да хрен его знает. Я не очень поняла, что там да как. Вроде приехал он на ферму, увидел, что теперь там живут чужие люди, и уехал обратно. – Просто утерся и уехал?! – удивилась Банри. – Не попытался что-нибудь выяснить или хотя бы выгнать пришлых из своих владений?! – Ага, выходит, так. Повисло молчание. – А ты уверена, – снова подала голос Банри, – что это и впрямь был ее отец? Может, просто… – Люсия узнала его первой, и первой же окликнула. Это точно был ее отец. – Иллия помедлила, а затем выдавила ломким голосом: – Знаешь, отчего мне хуже всего? Когда они уезжали – мужик на стриженой кобыле и девочка на Мышке – Люсия даже не оглянулась, чтобы на меня посмотреть. Даже не помахала на прощание. Она горестно вздохнула. Банри поерзала в седле. – Сочувствую. Мышка – это та кобылка, которую Лидия нашла? – Да… Папаша-легионер хотел ее выкупить, но, видно, денег у него было не очень много, так что я отдала так. Люсия ее любит… Слушай, мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Мне даже от воспоминаний о Грелод не так тошно. – Как скажешь. О, я ведь хотела тебе рассказать поподробней, как у меня появилась Кисина!..***
Лето заявило свои права на территорию Скайрима, и даже в Истмарке это уже было заметно – посевы на выселках уже вовсю зеленели, а снег большей частью сошел. И все равно Банри продрогла до костей на ледяном ветру, неустанно задувавшем с залива. Кутаясь в плащ, она повернулась к такой же синей Иллии и пролязгала зубами: – Надо оставить коней тут, на конюшне, а потом у меня кое-какие дела еще есть. – А мне что делать? – спросила Иллия, трясясь как осинка. – Я тут никого не знаю… – Иди в таверну. «Очаг и свеча» называется, я покажу, где стоит. Сними там комнату, а я зайду попозже… Только еще вещи надо кое-где оставить. – А ты разве в этом… «Очаге и свече» не остановишься? Банри передернуло и явно не от холода. – Нет уж. Туда – больше ни ногой. Да и с Кисиной меня не пустят… Внутри городских стен было ненамного теплее, хотя ветер стих. Банри поежилась и поплотнее прижала к себе мехового саблезуба: – Вон таверна. – Она показала на темнеющее у дальней стороны привратной площади здание. – И знаешь что? Не буду я туда заходить, а то еще дискредитирую тебя в глазах ее хозяйки. Лучше, как устроишься, вернее, как стемнеет, сама зайди ко мне – я буду в клубе «Новый Гнисис». Спроси у стражи, где это. Банри быстро исчезла из виду, а Иллия направилась к «Очагу и свече», где выдержала почти что допрос – кто, куда, откуда? – выслушала дурацкую историю происхождения названия заведения и получила, наконец-то, доступ в комнатку для ночлега. Тщательно прикрыв дверь, она растянулась на постели прямо в сапогах и стала ждать вечера.***
Оставив сумки у Амбариса, Банри подсунула Кисину брату и сестре Садри, а после зашагала к дому Аретино. Странным образом при дневном свете он казался еще более угрожающим, чем ночью. Наверное, потому что теперь были видны гнилые балки, плесень на фундаменте и почерневшая резьба. На сей раз было не заперто. Она поднялась в жилые комнаты, где по-прежнему царил мрак, только на холодный очаг падал свет сквозь прореху в крыше, и принюхалась. Вонь, кажется, повыветрилась – значит, Авентус уже избавился от мощей. Да и зачем они ему теперь – «Темное Братство» же прислало своего «убийцу». – Ну? – раздался ломающийся голос из темноты. – Грелод Добрая… Она… Ну… Банри, давно заслышавшая дыхание из темноты, угрюмо сказала: – Померла твоя Грелод Добрая. – Ага! Я знал, что вы справитесь! – Авентус вылез на освещенный пятачок пола, и Банри снова вздрогнула – выглядел он еще ужаснее, чем раньше – просто живой скелет в лохмотьях, а не подросток. – Я так и знал! Я знал, что Темное Братство меня спасет! – Слушай, мальчик… – Вот, как я и обещал. – Он приблизился, протягивая ей что-то, и Банри с трудом подавила порыв отшатнуться. – Ты ее сможешь дорого продать. Банри приняла некий предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся большой, кажется, серебряной тарелкой с вензелями, и отступила к лестнице. Авентус все бубнил слова благодарности, а ей лишь хотелось убраться отсюда, да поживее. Она даже забыла, что хотела заставить Аретино рассказать, откуда он узнал, как проводить обряд, и если дело в книге, то отобрать ее, пусть даже и силой. Банри спустилась вниз и хотела уже выскочить наружу, но задержалась, чтобы оставить серебряное блюдо на нижней ступеньке.