***
Банри провозилась со своими поисками до темноты. За это время она излазила все кусты с противоположной стороны от дороги на прогоне от кургана до Фолкрита. Почти у самых стен городишки пришлось повернуть обратно и надеяться, что ее не заметили. К моменту наступления ночи Банри приняла уже два зелья восстановления сил из своих запасов, но мрак, укрывший лес почти непроглядной пеленой, свел на нет все их полезное действие. Даже избавившись от усталости, Банри не смогла бы найти в ночном лесу и без того скорее всего малоприметный вход. Она понуро вернулась на дорогу, прислушалась, определяя направление, и пошла в сторону руин, где оставила коня – его пофыркивание служило хорошим ориентиром в темноте. Она покормила чубарого, весьма обрадовавшегося ее появлению, зерном, напоила и взялась за обустройство собственного лагеря – она здесь, кажется, надолго, так почему бы не разместиться с комфортом? Палатку она натянула прямо внутри кургана, и костер разложила там же – место вполне удобное, а древние стены скроют свет пламени от любопытных глаз. Готовя себе ужин, Банри с сожалением пришла к выводу, что если поиски ее не увенчаются успехом в ближайшие дни, Фолкрит все же придется навестить – запасы съестного и для нее, и для лошади подходили к концу, а ведь она думала, что хорошо закупилась в Рорикстеде. Впрочем, даже если она сладит с Темным Братством уже завтра, в столицу владения все равно идти надо, хотя тогда это уже не будет иметь особого значения. Плотно поужинав, Банри завалилась спать, наказав себе проснуться примерно на рассвете, но в результате продрыхла чуть не до полудня. Наверное, следовало расположить палатку входом не на запад, а на восток, тогда солнечные лучи, возможно, проникли бы через неплотно прикрытый полог и разбудили ее пораньше. Банри перевернулась на спину и со вкусом потянулась. Постель была даже чересчур удобной, оттого покидать ее не хотелось совсем, но зато хотелось есть, да еще коня надо бы посмотреть. Она со вздохом откинула одеяло и выбралась из-под сени палатки наружу. Предобеденное солнце заглядывало в курган. Банри опять потянулась, взяла мешок с остатками овса и, миновав парочку сидящих возле кострища легионеров, углубилась под сень галереи. Только у самого выхода она поняла, что что-то не так. Бегом вернувшись в лагерь, Банри узрела солдат на том же месте – не привиделось, значит. Оба были в обычной легкой имперской броне, но без шлемов, которые, впрочем, покоились на камнях рядом с хозяевами. Один – могутный верзила, второй – наоборот, тощий коротышка. Рядом они смотрелись почти комично, только Банри сейчас было не до смеха. Пока она таращилась на парочку, лихорадочно соображая, кто это такие и что тут делают, один из вояк, поздоровее, нарушил затянувшуюся паузу: – Доброе утро. Тан Банриона, я полагаю? Банри нахмурилась. – Вроде того. С кем имею честь?.. – Я Фьотрейд, а это, – бугай показал на товарища, – Сульпиций. Приятно познакомиться. – Ага, понятно. И что же вы тут забыли, Фьотрейд и Сульпиций? И откуда знаете мое имя? – Оттуда же, откуда знаем, зачем ты сюда притащилась аж из Драконьего Моста, и зачем вчера вечером шарилась по кустам на другой стороне дороги. Банри почувствовала, как внутренности словно смерзлись в комок. Деланно равнодушным голосом она проговорила: – Интересное замечание. Только не понимаю, зачем за мной следить солдатам Имперского легиона. – Им и правда незачем… Банри выпустила мешок с зерном из пальцев и почувствовала знакомый зуд на их кончиках. Она прикинула расстояние до «солдат»: наверное, ее заклинание их достанет. Полоснуть огнем для начала, чтобы деморализовать, а затем размазать по этим древним камням Безжалостной Силой. Главное – не дать подойти близко. – Спокойно, спокойно. – Фьотрейд вдруг поднял руки с колен, пустые ладони были обращены в сторону Банри. – Мы не с того начали. Банри с удовлетворением отметила, что голос у него сделался немного выше, но только слегка – обычный человек бы и не заметил. – А с чего же следовало? – Она посмотрела на более мелкого. – Будь так добр – покажи свои руки. Коротышка медленно продемонстрировал ладони. Фьотрейд затараторил: – Не буду тратить время напрасно, просто скажу: мы на одной стороне. – Да неужели? Чем докажешь? Кто вы вообще такие? «Солдаты» переглянулись. – О тебе говорят, что ты догадливая, – наконец-то нарушил молчание Сульпиций. – Похоже, тебя переоценили. – Ой, перестань, – перебил Фьотрейд и быстро глянул на Банри. – Мой друг хочет сказать, что мы из… той организации, что прислала тебя сюда. – Да? А может из той, за которой меня прислали? – Откуда тогда мы знаем твое имя и то, что ты – одна из танов Балгруфа Старшего? – Все это также хорошо известно и Темному Братству. – А известно ли Братству, что ты не так давно зарезала их главаря ее же собственным кинжалом? Банри прищурилась. – Прошло уже достаточно времени. Может быть. Фьотрейд вздохнул. – Очень ты упрямая. Мы не из Темного Братства, а из Пенитус Окулатус. Конь у тебя, тот, что снаружи, – сиродильский, в Скайриме таких не разводят, палатка – новинка от умельцев из Легиона, для установки только набор колышков нужен. В багаже у тебя есть комплект кожаных доспехов для легионера за вычетом шлема, и еще – документы с информацией о Темном Братстве, плюс карта с отмеченным местонахождением их Убежища. Кстати, если ты внимательно просмотришь донесения, то найдешь среди прочих наши с Сульпицием имена. – Почти все имена в моей копии этих донесений вымараны, – объявила Банри. – И вы что, шарили по моим сумкам? – Да конечно нет. Список твоего снаряжения нам прислали вместе с приказами. – Прислали? Значит, вы не гнались за мной от самого Хаафингара? – Еще чего. Мы тут несколько дней уже, пришли с… юга. – На юге хребет Джеролл. Вы там в снегу заседали? – Это неважно, – подал голос Сульпиций. – Главное, что мы – твое подкрепление. Командир Марон прислал нас тебе в помощь. Впрочем, если ты хочешь сражаться с ассасинами в одиночку – мешать не будем. – Ага, если так, то я тоже только «за» – обрадовался Фьотрейд. – Мы лишь покажем, где Убежище, а то, судя по вчерашним метаниям, ты его не найдешь, пока тебя носом в дверь не ткнуть. – Не торопитесь. – Банри пришла к выводу, что этих двоих можно временно не опасаться и полезла в палатку. – Если вас и вправду прислал Марон, то помощь мне, разумеется, пригодится. Прикрыв полог, она быстро оделась (натягивать штаны сидя было страшно неудобно, но она справилась) и хотела скатать свою постель в удобный валик, чтоб потом можно было убрать палатку, но остановилась. Зачем убирать, если скоро придется вернуться сюда? Банри прикрыла спальник с подушкой одеялом и вылезла наружу. Оба фальшивых легионера сидели на прежних местах и, кажется, даже в тех же позах. – Ну, идемте, что ли? – предложила она, завязав сапоги. – Только вы впереди. Сульпиций осмотрел ее с головы до ног и поднял брови: – Ты собралась идти в таком виде? – Что не так? – Где твой доспех? И меч, что Командир выдал? – Зачем они мне сейчас? Мы что, прямо сразу атаковать собираемся? – Да. – Заметив ее растерянность, Сульпиций добавил: – К чему тянуть? Сейчас примерно одиннадцать утра. А эти твари прямо как вампиры – выходят в основном ночью, так что сейчас самое время их навестить. – А если ты ошибаешься, и они бодрствуют? Сульпиций встал и поправил перевязь с ножнами. – В таком случае, думаю, ты найдешь способ их угомонить.***
Шагая за парочкой шпионов, Банри то и дело поводила плечами и дергала ремешки на кирасе и наручах, которые ее все-таки заставили нацепить. Сапоги на ней тоже были из того же комплекта – более тяжелые, чем обычная обувь, с усиленными несколькими слоями кожи голенищами. – Перестань ты ее дергать, – не оборачиваясь, произнес Сульпиций. – Постарайся вообще забыть, что она есть. Сам он, как и Фьотрейд, легко носил такой же доспех и, кажется, чувствовал себя в нем столь же комфортно, как если бы был одет в одну нательную рубаху. И это не считая громоздкой поклажи на спине. Фьотрейд тоже волок на собственном горбу какой-то сверток, правда, в отличие от ноши коллеги, у него было что-то длинное и довольно тонкое, но с увесистым набалдашником. Банри предположила, что это большой боевой молот. – Легко сказать! – раздраженно отозвалась она. – Я так-то не привыкла носить броню! – Понимаю, но даже этот неважный вообще-то доспех может спасти тебе жизнь от случайной стрелы или скользящего удара мечом. – От прямого зато ни один доспех не спасет. И сдается мне, Темное Братство бьет наверняка. Они перешли тракт наискосок и углубились в лес на другой стороне, где Банри вчера безрезультатно проводила поиски. Фьотрейд хмыкнул. – Вообще-то стальные латы вполне могут и от прямого защитить, – заметил он, продолжая тему, – не говоря уж об эбоните – он при ударе, который ламелляр в клочья рвет и на дорогой цельной стали глубокие вмятины оставляет, не ломается и даже не прогибается. Банри усмехнулась. – Но по средствам он только самому императору. – Да нет, отчего же… У некоторых дворян, насколько нам известно, есть фамильные комплекты. Большинство утеряно или распродано, конечно. – Абсолютное большинство всех поделий из эбонита захапал себе Доминион, – отрезал Сульпиций и остановился. – Хватит болтать о ерунде, мы уже на подходе. Он указал на край скалистого обрыва впереди. Фьотрейд почесал в затылке: – Ладно, давайте наметим стратегию. – Какую стратегию? – закрутила головой Банри. – Где это треклятое Убежище? Я не вижу ничего, кроме деревьев. И кстати, я тут вчера все исходила, даже на край того обрыва выбралась, но ничего не увидела. – Эх, тан… Надо было спрыгнуть с обрыва-то. И обернуться. Тогда бы ты увидела дверь прямо в скале. Банри заморгала. – Не обязательно и прыгать. – Сульпиций махнул рукой куда-то сторону. – Там тропка есть, малозаметная, но все же. Они двинулись в обход, постепенно спускаясь в низину. Банри вдруг залихорадило, хотя еще недавно она чувствовала себя вполне уверенно. – Если вы давно знали, где Убежище, – запоздало озадачилась она, постаравшись отвлечься от неприятных мыслей, – отчего не атаковали? Насколько я поняла, на самом деле недостатка в людях у Марона нет, как бы он меня ни заверял, что все наоборот. Фьотрейд качнул головой. – Еще несколько месяцев назад, может, этого недостатка и не было, но сейчас всех пришлось оттянуть для… одного дела. Сульпиций оглянулся и одарил товарища свирепым взглядом. Фьотрейд вздохнул: – Знаю, знаю, но что прикажешь делать? Если не отвечать на ее вопросы, девушка становится нервной. – Он покосился на Банри: – В общем, не могли мы напасть на них. Не говоря уж о том, что пароль для входа стал известен буквально недавно, и нам его не открыли. На самом деле, я думаю, что его, помимо членов Братства, знаете только вы с Командиром. – Разве не вы добыли его, ну, пароль? – Нет. Его добыл сам Марон. У одного схваченного ассасина. – Интересно, каким образом?.. – Ну, не добрым словом. Высоко поднявшееся солнце светило вовсю, так что даже бор, всегда тенистый, а то и мрачный, нынче был весь пронизан золотистыми лучами, но чем ниже они спускались по тропе, тем темнее становилось. И прохладнее – это в весьма жаркий-то день. Еще несколько минут назад Банри обливалась потом в двух рубахах и туго зашнурованной кирасе, а теперь радовалась, что Сульпиций заставил ее надеть доспех. Словом, лес почему-то становился все более негостеприимным. Вдобавок потянуло не слишком приятным запахом, который Банри никак не могла опознать, и стало очень тихо – не было слышно ни птиц, ни насекомых, только ветер играл с листвой. – Тут, наверное, участок вечной мерзлоты, или что-то подобное… – проговорила она, чтобы хоть как-то нарушить застоявшуюся тишину, и голос ее прозвучал отчего-то неестественно громко – оба шпиона разом вздрогнули. – Возможно, – отозвался Фьотрейд, хотя Банри видела по их с Сульпицием физиономиям – оба считают, что эта аномалия возникла по некой другой причине. Они наконец-то опустились в самый низ крошечной лощины, и Банри показалось, будто ее сверху придавило чем-то тяжелым… вроде могильной плиты. Стало трудно дышать, уши заложило, а глаза заслезились. Она посмотрела на спутников – они, казалось, испытывали те же трудности, даже лица их посерели. – Самое забавное, если можно так выразиться, здесь то, что найти Убежище одновременно и трудно, и просто, – хрипло сказал Сульпиций. – Когда не знаешь, что искать, вернее, какие приметы, это трудно, когда знаешь – легко. – Угу, нелегко только подойти к этой проклятой двери, когда найдешь. – Фьотрейд закашлялся, сплюнул в траву и обратился к Банри: – Кажется, ты крепче, чем мы. Пока шли, у тебя не возникало такого… непреодолимого желания сбежать подальше? – У меня это желание то и дело возникает последние три года. Именно теперь – нет. Но я понимаю, о чем ты говоришь. – Банри огляделась, а потом задрала голову – кусочек бледно-синего неба виднелся бесконечно далеко в вышине. – Сейчас белый день, но тут темно – в пору факелы зажигать. Похоже, вечная мерзлота и впрямь ни при чем. – Все же, сдается мне, не понимаешь. – Фьотрейд судорожно вздохнул и повел плечами; и он, и Сульпиций так вцепились в рукояти своих мечей, что костяшки пальцев побелели. – Когда мы нашли это место, спуститься сюда сумели раза с четвертого, наверное. – Если не с пятого, – пробормотал Сульпиций. – Почему? Фьотрейд с кривой усмешкой пояснил: – Нам было страшно. Просто страшно. Беспричинно. – Он переглянулся с коллегой. – Мы и сейчас то же чувствуем. А ты? Банри прислушалась к своим ощущениям. Саму ее все так же потряхивало то ли от страха, то ли от предвкушения – то же самое чувство, охватившее ее еще наверху, но было еще что-то – смутное беспокойство, никак не связанное с ожиданием схватки с кучей смертоносных культистов. – Ну, да, – неохотно призналась она. – Вроде… есть что-то такое. – А голоса ты не слышишь? Банри растерянно покачала головой. – Нет. А вы хотите сказать, что слышите? – Пока здесь – все время, – угрюмо подтвердил Сульпиций. – Какой-то невнятный шепот. Другие тоже слышат, очень странно, что ты – нет. – Погоди, – влез Фьотрейд. – Давайте подойдем к той двери. Там вообще с ног валит. Обогнув большой обломок скалы, все трое оказались в маленькой, почти безлесной низинке, и стало совсем уж нехорошо – мрак сгустился, сделалось темно, будто ночью, а угол зрения Банри уменьшился, будто она смотрела сквозь длинную и не очень широкую трубу. Белесые клочья невесть откуда взявшегося тумана липли к коже, будто свежая паутина, которой тут, к слову тоже было предостаточно – Банри заметила на некотором отдалении еще один большой кусок камня, все пространство между ним и скальным обрывом было заплетено паучьей сетью, и, судя по ее количеству, паук-то был размером с осла. Хватая ртом стылый и будто затхлый воздух, Банри оперлась рукой о камень. Шепота она по-прежнему не слышала, зато до слуха доносился другой звук – мерное биение, которое она сперва приняла за стук какого-то огромного сердца, но потом пришла к выводу, что это больше напоминает бой барабана, будто бы исходящий из глубин земли, прямо из самых недр. Кто-то коснулся ее плеча. Банри судорожно вздрогнула и обернулась: Фьотрейд, чья кожа теперь напоминала полуистлевший пергамент, указывал вперед. – Вон дверь, – просипел он. – Надо ей… пароль сказать. Банри заставила себя поднять голову и узрела в скале закругленную арку, обрамлявшую каменную дверь, которая была украшена каким-то изображением. Банри сделала шаг в ее сторону, борясь с все возрастающим иррациональным страхом, потом второй, давшийся еще труднее. Бой барабана становился громче по мере приближения к арке и окончательно вверг ее в панику – одной лишь волей Банри заставила себя передвигать ослабевшие ноги. От ужаса ее затошнило. Пришлось остановиться и переждать волну мути, зажмурившись и старательно дыша носом. Челюсти свело так, что она не смогла бы их разжать даже под страхом смерти. Банри выпрямилась и, не открывая глаз, сделала еще несколько шагов, а когда все же открыла их, поняла, что стоит у самой двери. Она была огромная, каменная и шершавая, украшенная грубым барельефом. Раз взглянув на него, Банри уже не могла оторвать взгляд от верхней половины, где был изображен гигантский череп без нижней челюсти. Глазницы, не пустые, но наполненные первозданной тьмой, безмолвно наблюдали. Банри до последнего сопротивлялась, стараясь глядеть куда угодно, хотя бы на черную пятерню, подсвеченную багровым сиянием и красующуюся на лбу черепа, но проиграла схватку и уставилась прямо в эти кошмарные черные провалы. Все вокруг исчезло. Деревья, скалы, вся эта сумрачная лощинка не то что отдалились – пропали, будто их никогда и не было. Остался только мерный бой барабана. Женщина, голая и дрожащая, стояла перед чудовищной каменной дверью, окруженная ночью, в которой никогда не светят звезды. Она переступила босыми ногами, ощущая под стопами жирную холодную грязь, и почувствовала, как по лицу, покрытому коркой грязи, текут слезы ужаса. Она совершенно забыла, зачем она здесь, и едва помнила собственное имя. Дверь. Что-то нужно сделать с этой дверью… Она ухватилась за ледяное на ощупь кольцо, служившее дверной ручкой, и потянула на себя. Дверь не шелохнулась. Женщина в отчаянии дергала кольцо, чувствуя, что вот-вот потеряет рассудок от страха, и тут раздался шепот, идущий, кажется, со всех сторон разом: – Что… есть… музыка жизни? Она застыла. Нужно было что-то сказать… Какое-то особенное слово. Или, может, слова?.. – Тишина… – простонала женщина. Мрак безмолвствовал, но тяжкое биение сделалось вдруг еще более угрожающим. – О нет… Тишина, брат мой. И все разом прекратилось.***
Непроглядная тьма, окружавшая ее, исчезла за одно мгновение, словно по волшебству. Вернулись обычные для лесной чащи звуки – деревья и трава шелестели, птицы вовсю щебетали и хлопали крыльями, насекомые звенели и шуршали, где-то в отдалении пробежал кто-то копытный – олень, быть может. Банри оглянулась: оба агента Пенитус Окулатус ошалело вертели башками, разинув рты. – Ну и дела, – растерянно протянул Фьотрейд. – Наваждение, что ли, какое-то? – Иллюзия, – буркнул Сульпиций. – Сделай хоть при гражданской менее удивленное лицо – мы ведь и раньше предполагали нечто подобное. – Одно дело предполагать, совсем другое – испытать все на своей шкуре. – Мы и раньше испытывали. – Да, только… – Фьотрейд махнул рукой и обратился к Банри: – Ну что там эта дрянь? Открылась хоть? Банри нерешительно взглянула на каменную дверь. Та выглядела все такой же незыблемой, но когда Банри провела пальцами по кромке, то ощутила легкий сквозняк – створка все же немного отошла от скального «косяка». – Кажется, да, есть щель толщиной с волос, – пробормотала она. – Если все вместе потянем, наверное, сдвинем эту глыбу с места. – Наверное, даже если кто-нибудь один потянет – тоже сдвинется, – заметил Фьотрейд. – Мы видели этих гадов, шныряющих туда-сюда поодиночке. – Или им кто-то помогал, например, привратник какой-нибудь… – Скажешь тоже, «привратник», – хмыкнул Фьотрейд, но Банри заметила, как оба агента напряглись, и сама уставилась на каменную дверь. Та не шелохнулась, но Банри медленно попятилась к спутникам и остановилась, только когда отошла к ним за спины. Фьотрейд оглянулся и приподнял брови: – Испугалась? – А вы оба – нет? Фьотрейд повел плечами, а Сульпиций спустил свою поклажу с плеч и начал развязывать узелки. Он уже извлек из холстины некий предмет непривычной формы, когда Фьотрейд, спохватившись, только-только начал распаковывать свое оружие. – Это что, арбалет? – спросила Банри, глядя, как Сульпиций возится с неким механизмом, чьи детали, судя по цвету, были отлиты из двемерского металла. – Угу. Пользовалась раньше такими? – Нет, конечно, только видела на картинке в одной книжке. Я думала, их теперь не делают. Сульпиций взвел тетиву и уложил в желобок короткий болт с наконечником из того же рыжеватого материала. При нем еще было штук пять колчанов, полных такими же боеприпасами. – Делают, но понемногу и не везде, потому что секрет изготовления потерялся во времени. – Сульпиций взял арбалет наперевес и критически осмотрел. – Вообще-то, конструкция не столь и сложна, чтоб ее повторить, или даже изобрести заново, но это все же не любому оружейнику под силу. – Угу, для того побашковитей нужен. – Фьотрейд извлек из своего свертка большущий молот с клевцом (как ранее и предположила Банри) и махнул пару раз на пробу. – Ну и чтоб фантазия имелась. – И свободное время, – заключил Сульпиций. Банри все еще пялилась на его арбалет. – Он выглядит так, будто сделан гномами, – не удержалась она. Фьотрейд пожал плечами. – Ну, он ими и сделан. Насколько я знаю, его достали лет двести назад из развалин двемерского поселка где-то в Морроувинде, а потом он долго хранился в чьей-то семейной коллекции. И только несколько лет назад поступил на службу нашей организации. Сульпиций прямо истерику устроил, чтоб ему дали. Банри не удержалась от улыбки, а разобиженный Сульпиций свирепо рявкнул: – Во имя всех богов, когда ты, наконец, перестанешь трепаться без дела?! – Он повернулся к Банри: – Ты готова выступать? – Вообще-то… нет. Совсем не готова. – Придется подготовиться. И о стратегии нет времени думать, обсудим тактику. – Ага, я уже придумал, – кивнул Фьотрейд. – Заходим, госпожа тан глушит всех своим ту'умом, а мы добиваем уцелевших. – Обалдеть, какой план, – разозлилась упомянутая госпожа, – ничего, что нам, видимо, придется спускаться вглубь скалы? – Ага, и что? – То, что Кричать под землей – отвратная идея. Не скажу, что мне не приходилось такого делать, но всякий раз надо было сдерживаться. Проще говоря – я не смогу использовать Крики в полную силу, даже если знаю все три Слова. Шпионы переглянулись. – А что, – осторожно проговорил Фьотрейд, – сила… м-м… зависит от количества слов? Банри прикусила губу, мысленно понося себя на все корки. Кажется, в запале она выболтала куда больше информации, чем нужно. Седобородые всыплют ей по первое число, когда узнают. А они узнают, рано или поздно, в этом она не сомневалась. – Я не буду это обсуждать, – сухо проговорила она. – Просто имейте в виду – мои способности будут ограничены условиями. И кстати – про оглушение. Вам самим тоже несладко придется – у некоторых бедолаг, которые оказываются окрест меня не в добрый час, идет кровь из ушей, а ведь они даже стоят не рядом. – Ничего, для этого у нас есть средство… – заверил Сульпиций и продемонстрировал на ладони пару каких-то маленьких белых конусообразных штучек. Банри только собралась спросить, что это, как он засунул одну из них в ухо. Фьотрейд, извлекший свою пару из маленького футлярчика, последовал его примеру. – Надеюсь, они помогут, что бы это ни было, – хмыкнула Банри, пока шпионы не заткнули оба уха. – О, помогут, не волнуйся, – любезно отозвался Фьотрейд. – Такими же пользовались бойцы генерала Туллия, когда схватили виндхельмского ярла. – Помимо звукового эффекта, Крики обладают еще и другими. Хотите сказать, они забороли Буреносца при помощи одних затычек? – Ну, еще у них был кляп. Отлично помогает от всяких… Ульфриков. Если что, имей в виду, тан. После вас. Фьотрейд заткнул второе ухо, перехватил молот поудобнее и указал на каменную дверь. Банри вытянула клинок из ножен и повернулась к скале, надеясь, что агенты не заметили ее довольно-таки злобной ухмылки. – Я не Ульфрик, – пробормотала она и шагнула вперед.