Тёмно-чёрные искры

 – Мне нравится мой учитель, – слышит случайно утром Ацуши от какой-то незнакомой девушки в кафе, что делится своими сердечными тайнами с подругой.  Он лишь отрывает взгляд от своей чашечки с остатками кофе, глядит на незнакомку, и этим же днем, завершив одно небольшое расследование, вместе со своим сэмпаем сидит на берегу реки, и Дазай-сан мастерит из листьев бамбука маленький кораблик.  Он молчит, просто занят этим странным делом. У него очень ловко получается, сделанные надрезы не рвутся, и он уже намастерил несколько таких штук, и они теперь застыли в ожидании, когда же их отправят в свободное плавание.  Ацуши берет один в руку и краем глаза рассматривает профиль своего наставника. Его лицо спокойно, хотя и сосредоточенно, и Ацуши уверен, что Дазай-сан видит, что за ним следят, но никак не акцентирует на этом внимание. В какой-то момент он тянется за новой партией листьев, что лежат ближе к Ацуши, и того обдает ароматом флердоранжа.  В этом запахе есть что-то очень близкое еще с раннего детства. Ацуши не знает, почему тот дарует ему покой, это нечто подсознательное, инстинктом закрепленное, и сейчас юноша вдыхает этот аромат, который иногда улавливает, когда Дазай-сан вблизи него. Всего лишь запах то ли кондиционера для белья, то ли геля для душа, чего-то такого, но он не кажется химическим, он будто бы настоящий, такой же настоящий, как и из нерадостного детства, с этим согревающим дуновением, в котором было почему-то хорошо.  – Ацуши-кун, все хорошо? – Дазай мягко улыбается, чуть перехватывая его за плечи, когда тот, качнувшись, едва не ткнулся ему носом в грудь.  – Простите, Дазай-сан, уморило слегка на солнце, – Ацуши тут же отстраняется и садится смирно, боясь дернуться. Молчит, а Дазай-сан будто бы и не чувствует никакой заминки.  – Тогда, может, отпустим кораблики покорять дальние дали и пойдем пройдемся вдоль берега, чтобы тебя солнечный удар не хватил? – он держит на ладонях свои маленькие творения, протягивая руки вперед, но Ацуши испуганно мотает головой.  – Нет-нет, можно пока остаться. Хотите я еще принесу бамбуковых листьев?  – Что ж, кажется, у нас тут получится целая флотилия. Куникида-кун если узнает, опять будет ругаться, что мы дурака валяем. Не говори ему.  Это их маленький секрет, чем они занимаются. У Ацуши никогда не было таких вот секретов. Это едва ли тянет на сокровенную тайну, они всего лишь филонят и пускают бамбуковые кораблики по течению реки, но это так много значит.  «Вы мне нравитесь, Дазай-сан» – бьется о зубы, пытаясь прорваться, но Ацуши не уверен, что стоит такое говорить вслух.  Порой его так смущает наставник, когда ведет себя странно, и окружающие это видят. Но порой восхищению нет предела, и Ацуши резко прячет глаза, боясь, что Дазай-сан легко может его расколоть, но тот лишь задумчиво улыбается всегда, а потом берет с собой гулять вдоль набережной парка Ямасита, и они смотрят на шикарные лайнеры, что подходят день через день к огромной пристани, что начинает сиять огнями с наступлением темноты, делятся своими догадками о том, что там за люди на них путешествуют. Ацуши как-то спросил его, не жалеет ли Дазай-сан об уходе из мафии, ведь тогда его образ жизни был бы куда выше нынешнего. О нет, Ацуши понимал, что это не самое приятное место, и поспешил это уточнить, испугавшись, что мог обидеть, но Дазай-сан даже не обратил внимания, лишь заметил, что тогда бы они могли не встретиться.  Он не видел потом, как Ацуши сквозь слезы смотрел на светящийся вдалеке мост.  Однажды он признался Кёке, что никогда не встречал такого человека. И уверен, что более не встретит. Они сидели в темноте своей небольшой комнаты, и он обнимал колени, уткнувшись в них подбородком, и был на пределе восхищения, даже не боясь звучать недвусмысленно, тогда даже толком не понимая, что за чувства им движут, и они не были какими-то неправильными, и он просто в тот миг, не знал кому из выразить. Кёка слушала его – ничего не ответила, но достаточно было того, что выслушала, а он потом все думал, что тогда, кажется, признался сам себе по-настоящему.  Аромат флердоранжа с тех пор стал теплым камнем в сердце.  Оставленный на столе платок Дазай-сана – Ацуши кружил вокруг него пару часов в офисе, чувствуя себя извращенцем, но так и не решился забрать его себе. Тем же днем он просто сидел рядом со своим наставником, пока тот слушал музыку в наушниках, закрыв глаза и размышляя о чем-то своем.  Ацуши иногда думал о том, что ему достаточно будет простой дружбы. Он так просил о ней, взывая к невидимым силам. Иногда он замечал, как Дазай-сан прогуливается по городу в одиночестве, и мечтал присоединиться к нему в этих прогулках. Однажды даже последовал за ним, но едва решился нагнать и непринужденно пожелать доброго вечера – внезапно возле него остановился автомобиль, элегантный такой, цвета – словно сталь, вымоченная дождем. Дазай-сан запрыгнул на место рядом с водителем, а Ацуши так и стоял немного растерянный посреди оживленной улицы Мотомачи, ругая себя за медлительность.  – Хочешь, я тебя научу? – Дазай указывает на кораблик, и Ацуши энергично кивает, а тот вдруг тихо смеется, чуть тряхнув головой.  Этот аромат цветков апельсина – он словно волшебная пыль с его волос – окутывает Ацуши.  Однажды он подумал об этом. О том, чтобы оказаться очень близко к этому человеку, ощутить аромат с его губ, и… Дальше не хватило смелости додумать. Сердце сделало в груди кульбит, и он покрылся краской от таких мыслей. И лишь фантомная мягкость, которую он все же успел уловить в своих мечтах, запечатлелась на губах.  О большем, о чем-то еще более интимном, где аромат флердоранжа окутывает их двоих, нет, о таком Ацуши и не смел думать. Где бы смелости набраться?.. Ох, нет!  – Эй, ты чего? – Дазай не поймет его ступора и внезапного качания головой. – Тут все просто, смотри. Меня в детстве такому научили. Зря в офисе говорят, что я только замки умею вскрывать. А если изловчиться, то можно сделать парусник. Дай-ка мне вон тот листок, сейчас сооружу настоящий флагман! Будешь адмиралом, Ацуши-кун.  – Лучше вы, Дазай-сан.  Ацуши ощущает, как опять пылают щеки из-за его слишком откровенных мыслей. Он изо всех сил старается следить за тем, как Дазай-сан мастерит кораблик, у него самого что-то получается, только совсем уж кривое, разваливается, но Дазай-сан, отложив на миг свою работу, помогает придать несчастному первому кораблику Ацуши законченный и цельный вид.  – Пробуй еще. Попыток должно быть множество. Однажды получится.  Ацуши кивает. Смотрит искоса на него. Если бы он мог сейчас дотянуться до него, хотя бы коснуться щеки губами, нет, хотя бы обнять, а потом не убежать в смущении и позоре. Но только такую картину он и видит. И в то же время – сердце приятно трепещет, Ацуши вдыхает аромат всей грудью.  Если он скажет ему сейчас, как рад, что они встретились, то это будет слишком внезапно и не к месту, но это было бы равно признанию. Ацуши ощущает затапливающего изнутри решимость, хотя бы так выразить все свое глубокое чувство привязанности, что уже не детская влюбленность лично для него, гораздо более сложное и путанное, но дающее ему силы, он вскидывает глаза на своего наставника, раскрывая губы, тот смотрит немного вопросительно на него, а потом вдруг отворачивается на посторонний шорох, обдавая Ацуши безумно остро-сладким ароматом.  К ним по склону спускается человек, поправляя на голове шляпу, и выражение лица Дазай-сана с мягкого меняется на предвкушающее и хитрое.  – Уже? – он смотрит на время. – Совсем заигрался с тобой, Ацуши-кун, боюсь, мне пора.  – Дазай-сан! Но это же Портовая мафия! – внутри будто бы стрекочут сразу все чувства, но он не может не ощущать всю заполняющую его смиренность, очень теплую, но немного грустную.  – Тсс, никому не говори, – Дазай-сан так низко сейчас склонился к нему, соверши Ацуши неловкое движение, и их губы встретятся, пусть это будет и мимолетно. – Давай это тоже будет наш секрет, договорились? Кому-то же я должен доверять, – он вкладывает ему в руку свой последний кораблик, флагман их бамбуковой флотилии. – Выпустишь их все в воду?  Ацуши кивает и вдыхает часто-часто, боясь, что боле не ощутит этот пьянящий его аромат, и то, о чем он прежде догадывался, добавит сладкой горечи, что оттенит его чувства еще сильнее.  – Умница, – Дазай-сан поднимается, оставляя его с маленькими корабликами, а потом быстро взбирается по склону.  Ацуши не двигается с места, пока не слышит звук того, как явно очень дорогая машина тихо скребет шинами гравий и удаляется. Он поднимается, аккуратно держа в руках кораблик, собираясь именно этот пустить первым по волнам.  Еще один их секрет с Дазай-саном – он будет хранить его, даже если больно. И нет, не больно. Призрачно, аромат все еще дарует ему сладость.  Один за другим маленькие кораблики из бамбуковых листьев спускаются на воду, отправляясь в путешествие без возврата.