Тёмно-чёрные искры

 – Так и знал, что Мори тебя пришлет.  – О! Мне даже жаль, что все так очевидно.  Чуя невесело рассмеялся ему в ответ. В его смехе можно было бы даже приметить некоторый привычный Дазаю вызов, да только сейчас была уж совсем не та ситуация. Дазай как будто тоже это понимал и не имел лишнего времени здесь рисоваться.  – Завтра днем, – негромко произнес он, разглядывая Чую за стеклянной перегородкой, что сейчас была между ними. Чуя без шляпы – престранный вид. Да и вообще. Его бы отмыть, приодеть как-то получше; нынешняя его одежда уже никуда не годилась. Но теперь это сделать было невозможно, хотя Дазай был готов поклясться: Чуя бесится сейчас из-за своего внешнего вида. Может, даже потому в эту минуту так недоволен.  Глупости. У Чуи куда больше причин быть не просто недовольным. Странно лишь то, как он смиренно все происходящее с ним принимает.  – Что за дрянь мне вкололи? У нее есть побочные эффекты помимо основного?  – А я почём знать могу? – Дазай это спросил таким тоном, будто Чуя оскорбил его тем, что обратился с подобным вопросом к нему. – И не все равно ли тебе? Молиться умеешь?  – Обойдусь. Мне не нужно это.  – Да кому это нужно, – вздохнул Дазай. – Если не искренно, но да черт с ним. Хотя… Мори-сан говорил, что, быть может, передумал бы… Но подоплека твоих действий… Искренняя, она ему слишком очевидна. И это предстательство, Чуя-кун. Я с ним полностью согласен.  – Заткни пасть и съебись отсюда. Жду завтра! А пока не порти мне оставшееся время, – Чуя весь на миг блеснул красным, но введенный в его организм препарат тут же погасил способность. Через час действие начнет ослабевать, и Чуя получит еще одну дозу. Хватает ненадолго. Экспериментальная дрянь. До завтрашнего дня ему придется пережить еще инъекция пять. Но едва ли он сильно теперь переживает об этом.  – Как скажешь. Не очень-то мне хочется тут с тобой возиться. Оно, знаешь ли, праздник завтра, а тут ты, подподливший все своей правильностью, Чуя-кун. Быстрее бы с тобой разобраться.  – Так не затяни, – пробурчал Накахара себе под нос.  Дазай уходил и в момент последних приглушенных слов оглянулся. О да, ему не показалось. Он услышал. Горечь обиды, что Чуя изо всех сил таил в себе на него. Дазай открыто сверкнул своей довольной улыбкой, нахально помахал ему и поспешил прочь из подземных камер. Он бы мог еще пораздражать Чую, но больно дел было много и тоже связанных с завтрашним днем.  И да, он видел, что Чуя до последнего провожал его взглядом. Как же ненависть там теснила все остальные чувства. Даже обидно, что так. Ведь неплохими напарниками были.  Еще накануне Дазай предупредил охрану, что последняя доза перед казнью должна быть больше обычного. Сколько возни же с этим придурком! Дазай должен был покончить со всеми делами после полудня, и сейчас можно было подумать, что он уже запаздывал. Все еще оставался в своем рабочем кабинете, замер перед столом, где лежал открытый кейс. Он захлопнул его, едва услышал, как заскрежетал слабо замок на двери.  Мори Огай собственной персоной.  – Ты все еще здесь, Дазай-кун? – он не был удивлен. Скорее это даже был не вопрос с его стороны, а констатация факта. Словно он пришел проверить, как подчиненный исполняет его поручение о наказании того, кто не подчинился ему.  – А чего спешить? Мука приговоренного перед исполнением приговора – вот есть истинный приговор, заставляющий мучиться. Уверен, вы разделяете мое мнение.  – В каком-то смысле да, – задумчиво произнес босс мафии, разглядывая неинтересный потолок. Делал вид, словно ему скучно, и он не пришел сюда Дазая поторопить. – Но все-таки я бы хотел, чтобы ты поскорее все это закончил.  – Вы же знаете, как мне лень возиться! – проныл Дазай. – И казнь Накахары Чуи – не такое уж развлечение на самом деле. Пусть бы убился лучше где-нибудь сам и подальше от меня.  – Мне сейчас едва ли интересно, что тебе лень, а что не лень. Или ты тоже готов поступиться моими приказами?  – О, Мори-сан! Неужто вы намекаете на то, что, если того потребуют ваши интересы, вы и меня прикажете грохнуть! Ну, я и так это знал, не расстроили, просто: беру себе на заметку!  – Мне показалось, или тебе все же жаль? Я о Чуе.  – Ну, я понимаю вашу причину. К чему кому-то работник, который не выполняет приказания? Это ведь было сродни предательству, верно? Чуя ослушался вас, отпустил от себя ваши интересы, сыграл в человечность, не пожертвовал теми жизнями, едва не подставив вашу, хотя… едва ли бы вам что-то грозило. Это проступок. Я не спорю. Жаль ли мне? Еще бы! Чую так удобно было использовать в своих целях. Такая послушная псинка, можно подставить, а ему что! Потом залижет свои раны и снова в бой. А теперь? Не мне же самому лезть. Я, знаете ли, сразу буду в мясо и кровищу! Но! Босс, ослушаться вас? Раз уж вы мне поручили столь щепетильное дело – пойду и приставлю пистолет к Чуе, пальну ему меж глаз, держа крепко за руку, чтобы уж точно не смог защититься гравитацией, а ведь все эти инъекции не до конца на него действуют, пришлось вот больше всадить. Между прочим, я запачкаюсь, когда грохну его. С вас будет новый костюм. Плащ, так и быть, отстираю сам.  – Много разговоров, Дазай-кун.  – Вы много ворчать стали, Мори-сан, стареете, – бросил вдруг Дазай, схватив кейс и протопав на выход мимо слегка сбитого с толку босса. Напоминание о возрасте как-то невесело по нему ударило.  – Жду твоего отчета. Зайди ко мне после.  Дазай махнул, даже не оглянувшись, на это требование. Он спускался в подземелье, размышляя о том, что сегодня ему придется самому сесть за руль. Как бы не угробиться при этом.  Чуя ожидал его. И да, Дазай был прав. Ожидание перед казнью – вещь жуткая, но Чуе надо было отдать должное. Храбрости у него больше, чем у любого здесь. Измотанный, он смотрел, однако, твердо.  – Поторопимся, Чуя-кун, – Дазай сам отпер его камеру, но Чуя не шелохнулся: гравитацией сделать он ничего не мог, разве что просто взять и напинать Дазая, но три человека, что целились ему прямо в лоб – сделают его смерть слишком позорной. Противно и тупо быстро.  Да и не в том было дело. Чуя и сам знал. Он приговорен, потому что ослушался. Потому что оценил чужую жизнь выше сумасбродного приказа. И он знал, что придется расплатиться. Знал, что Мори все равно доберется до него, не пощадит за предательство. Бежать – он мог бы убежать, но что тогда? Чуя отдал свою жизнь мафии, а более она никому и не нужна была.  Он слишком сильно верил в чувство, зовущееся достоинством.  – Куда ты меня тащишь? – удивился он, когда Дазай вцепился ему в локоть довольно сильно, даже показалось, что холодные его пальцы ощущаются сквозь тонкую ткань рубашки, по-прежнему выпачканной кровью, частично его собственной. – Разве не здесь?  – Нет, не здесь. Заляпать эти чудесные мрачные стены твоими мозгами, Чуя-кун? Ты много о себе мнишь. Поедем туда, где удобнее будет избавиться от твоего трупа. Прокатишься напоследок.  – А не боишься, что я тебе двину? Просто ради собственного удовольствия тебя побить? – мрачно поинтересовался Накахара, когда его вели к машине. Дазай уж больно крепко вцепился в него.  – Не советую. Честно. И у меня без того настроение сейчас дрянь, еще с тобой возиться.  – Что, на рождественский ужин опаздываешь? Есть с кем провести его? – поддел снова Чуя.  Дазай лишь как-то мрачно на него глянул, из-за чего Чуя ощутил внезапно, что лучше бы он в самом деле помалкивал.  Чуя не стал спрашивать, куда они поехали. Дазай уселся с ним на заднее сиденье, впереди водитель и охранник. За ними отправилась еще одна машина сопровождения. Чуя мельком подумал о том, взяли ли они лопаты с собой, или же все сделают проще: в залив или огню в дар. Странно, что при этой мысли его сердце билось ровно. На всем пути; и тогда же, когда они выезжали за пределы Йокогамы, углубляясь в одинаковые неприметные улочки смежных городов. В какой-то момент Дазаю, кажется, позвонили из следующей за ними машины, как будто свериться с маршрутом, на что тот ответил им лишь следовать за ними и не задавать вопросов. Чую не отпускал.  А в миг, когда вдруг свободной рукой Дазай вынул из кармана пистолет, Накахара искренне решил, что расстанется жизнью так вот внезапно прямо здесь, и сердце предательски екнуло, но Дазай изогнулся и посмотрел в окно, будто чего-то ожидая, и ожидание его свершилось, когда вдруг раздался взрыв – рванула следовавшая за ними машина, и в этот же момент Дазай пальнул в голову охраннику, сидевшему рядом с водителем, а тому глухо приказал:  – Прибавь газу, поверь, не испугаюсь, и снесу голову даже на ходу.  Водитель, привыкший к тому, что с исполнителем Портовой мафии спорить все равно что выпрашивать смерть, не рискнул сопротивляться, но далеко им ехать не пришлось.  – Ты что это?! – Чуя во все глаза уставился на него, но тот лишь хмыкнул ему в ответ.  – А ты и сам не догадаешься?  Чуя вполне имел, что ему ответить, но не смог выдавить. К тому же Дазай вскоре приказал водителю тормозить и заставил выйти, покинув салон следом, там же на дороге и сделав прицельный выстрел. Он мельком глянул на Чую и скривился:  – Не вещай мне только о том, как я обхожусь с чужими жизнями. Эти люди сами накануне лишали невинных возможности дышать, а моя совесть и так уже уделана.  Дазай уселся на место водителя, чем привел Чую в дополнительное недоумение и уже реальный страх за свою жизнь: одно дело быть по чести казненным, если так можно выразиться, другое дело – попасть в аварию, потому что водитель полный дебил!  – Ты видно совсем спятил!  – Тебя тоже за руль не пущу. Предполагая, что ты можешь взбрыкнуть из принципа, я попросил всадить тебе чуть больше той дряни, что тебе кололи.  – Да ты сволочь!  – Уж извини! Я вообще это уточнил к тому, что большая доза может слегка вгонять в сон. Ты как себя чувствуешь?  – Тебя в самом деле это волнует? Дазай! Что ты творишь? Сейчас! Что ты натворил?!  – Стал с тобой на одну сторону. Теперь Мори и меня будет вынужден грохнуть, а быть грохнутым от его руки не хочется вот так вот, так что – вперед!  – Ты не объяснил!  – А ты и не понял! – рявкнул Дазай. – Сиди смирно, я рулю. Пристанешь, могу сбиться. Не хочешь сдохнуть – молчи. И подумай.  Какая-то нервная дрожь прошла по Чуе от всего случившегося. И не то чтобы он не мог ничего такого ожидать от Дазая, но… Все же не ожидал. А еще последовал его совету-приказу. Водит Дазай позорно – лучше и правда не лезть.  Вот Чуя и сидел тихо. И даже ничего не сказал, когда они, въехав в очередной городок, лежавший от трассы в стороне, остановились возле обычного небольшого домика, и Чуя хотел даже возмутиться, решив, что это укрытие или что, но оказалось, что Дазая интересовала припаркованная рядом машина неприметного серого цвета. Он велел Чуе пересесть туда, а сам перекинул на место рядом с собой кейс, оставив в машине лишь мобильный телефон.  – Хреново ты скрываешься. Нас найдут.  – Я знаю. Потому – возвращаемся в Йокогаму. Попетляем своей наглостью!  Чуя нахмурился, но не стал более задавать вопросов. По пути оказалось, что у Дазая было предусмотрено еще несколько подобных остановок, во время одной он достал из новой машины чемодан и переоделся, запихнув в пакет свой костюм с плащом, заставил переодеться и Чую, который в самом деле ощутил, что ужасно хочет спать, и даже не помнил, как они въехали в Йокогаму. Очнулся он, однако, уже в момент, когда они гнали от нее прочь на север: сначала через Токио, где Дазай также делал остановки, но уже не для смены машины, а краткой встречи с некоторыми людьми Сакагути Анго, что должны были его прикрыть. А еще забрать один заказ, что он оформил на чужое имя. Закинул в машину и уже направился дальше. Даже если их преследование уже началось, все это не имело значения.  Чуя проснулся, когда давно стемнело, но они еще были в дороге. Дазай, подметив, что он пробудился, негромко сказал:  – А я не так уж плох. Мы до сих пор не разбились.  Чуя лишь что-то недовольно промычал. Он все еще не мог осознать толком, что Дазай решился на предательство. К чему он это сделал?  – Хочешь спросить меня, да? Спрашивай. На кой черт я все это устроил.  – Позлить Мори-сана.  – Опасно злить Мори-сана. Просто позлить его – это я могу, и не рискуя собственной жизнью.  – Причем тут жизнь моя только…  Дазай глянул на него в зеркало заднего вида. У Чуи был странный вид. Понурый и будто бы он сожалел, что его не грохнули, как того требовали от Дазая. Дазай же закатил глаза, мол, тупой Чуя! И тихо напомнил:  – Ты спросил меня не так давно: имело ли это для меня значение.  Чуя поймал тут же его взгляд в зеркале. По глазами видно стало, как он взволновался в один миг. Но выжидал, что Дазай еще скажет.  – Вот. Я многое обдумал. Это имело значение. Тот единственный раз с тобой. Я не ответил тебе сразу, и ты просто идиот, Чуя, что обиделся на меня, словно не понимал, что ответ не может быть дан столь легко, уж извини, но ты тот еще романтик. Но сейчас, надеюсь, ты полностью можешь быть удовлетворен моим ответом.  – Ты просто псих! – выпалил Чуя, краснея. – Зачем так радикально?  – А тебе разве не весело?  Весело?! Да Чуе дурно! Его сегодня должны были казнить. И кто! Мори выбрал на то Дазая, что должно было уничтожить Чую еще до физической его смерти! Но Дазай пошел наперекор! И как пошел! Себя подставляет! А еще! Такое ему говорит!  Хорошо, что темно. Хорошо, Дазай не видит, как Чую охватывает краска, делая его ярче, чем собственные волосы. Дазай дал ему ответ! Черт! Черт! Чую всего пробирало, и в этот момент азарт от этого дерзкого побега зацепил его. Вместе с воспоминаниями о том, о чем Дазай ему напомнил, и помнил всегда, а вовсе не делал вид, что забыл.  Прошлым летом. Нет, они не были пьяные. Хотя все равно оставалось под большим вопросом, что их так случайно толкнуло друг другу. Вроде даже не ругались тогда, а просто на повышенных тонах обсуждали детали плана одной операции в его кабинете. Чуя в какой-то момент вспылил совсем, обиделся на то, что Дазай считает, что ему не хватает ума сообразить их действия, и вот как-то после этого Дазай и оказался вблизи него. Руки на теле. Сначала поверх одежды, потом уже и под ней. А потом и она не мешала. Обалденные просто поцелуи и кожаный диван под голым задом, небольшая растерянность, так как никто из них никогда не был с другим парнем, но в запале вспыхнувшей страсти особо и не думают, все больше по наитию. Чуя поддался, перестал задаваться вопросами и просто наслаждался всеми касаниями, уже совсем не обижался и провоцировал Дазая быть несколько грубее, двигаться в нем быстрее, а потом не давал отпустить себя. Будто Дазай тому сопротивлялся. Обычно холодный и отстраненный, он показал Чуе, что может быть совсем иным.  Утром их ждала работа. Разговаривать было некогда. А когда Чуя решился, решился из-за того, что ощутил, что эта близость его так просто теперь не отпустит, Дазай не дал ему никакого ответа и будто бы сделал вид, что лучше и забыть навсегда.  Чуя не желал изображать из себя жертву, но в душе много чего пережил. Что он переживал сейчас, когда Дазай вез его черт знает куда, когда это был самый настоящий побег, а еще он назвал тому причину! Да что ты за псих, Дазай Осаму?!  – Что я за псих? – хмыкнул тот, и Чуя понял, что мысли вышли за пределы его головы. – А ты будто не знал!  – Я не думал, что ты такое устроишь… Куда мы теперь денемся?  – А ты не думай и об этом. Займи свою голову чем-нибудь другим. Я подкину тебе мысль: тебе же тогда понравилось, как я тебе отсосал? Готов повторить, как приедем.  – Нет, ты правда псих! – у Чуи голова закружилась от воспоминаний. А еще он ощущал, что к нему возвращается полностью способность владеть гравитацией, но рядом с Дазаем испытывать не стоило. Да и был ли смысл? Однако он все же решил, что должен быть начеку, мало ли, погоня, как бы ловко ни намутил Дазай их маршрут.  Они уже проехали префектуру Гумма, продолжая двигаться на северо-запад в сторону города Ниигата; Дазай, оказалось, не так уж прям плохо водил, хотя Чуя подметил, что он очень старался не рисковать и даже не гнал, скорее умно выбирал маршрут. Чуя не спрашивал, где конец этого маршрута, но не удивился, когда они оказались в районе термальных источников Цукиока, остановившись у старинного и, судя по всему, не дешевого рёкана, откуда их вышел встречать весь скрюченный старичок, который, к некоторому подозрению Чуи, вел себя так, будто ждал их приезда, и все тараторил о том, что комната готова. Дазай заметил, что от внимания Чуи эта деталь не ускользнула, но он лишь хитро прищурился.  В рёкане были какие-то постояльцы, судя по голосам; их же двоих увели в самую дальнюю комнату. Чуя все оглядывался и сомневался, может ли это место быть безопасным для них, беглецов, а Мори явно уже переворачивает все вокруг!  – Дазай-сан, вы просили приватное время для вас в онсэне, – прошмакал дедуля. – К одиннадцати часам для вас будет все готово.  – Чудесно, – и он вручил ему какие-то пакеты, ткнув на один, по виду с вещами: – А это сожгите.  Выделенная для них комната смотрелась довольно аскетично, хотя отделка была недешевая, изумительная чистота; футоны, сложенные в осиирэ, явно были новенькими, как и юката, принесенные молоденькой девушкой по просьбе старика.  – Что ты такой угрюмый, Чуя-кун? Переодевайся, идем в онсэн. Только для нас.  – Ты уверен, что нас тут не грохнут?  – Доверяешь мне? – Дазай спросил это не просто так. Явно с наводкой.  – Ты сегодня такое сотворил… Я не знаю, что думать.  – И не надо. Рождество, между прочим. И мы идем отмечать. Ты живой, Чуя-кун, если ты не заметил. Успокойся.  Чуя не мог успокоиться, но послушался, переоделся и, схватив полотенца, отправился следом за Дазаем в онсэн. Он смутно что-то помнил о том, что местные воды славятся высоким содержанием серы, источник лет сто назад открыли; чем это полезно, Чуя не знал, но как-то об этом думать уже было не интересно, когда он обнаружил, что их там ждет самый настоящий праздник! Место, где располагалась непосредственно огромная купель, имело открытый доступ на улицу; все пространство было изящно украшено тонкой колючей мишурой и мерцающими серебром, золотом и синевой гирляндами; растущая здесь небольшая елочка была увешена синими и красными стеклянными шарами разных форм, а также мелкими померанцами; было приготовлено вино, которое Дазай, судя по всему, купил по пути сюда, закуски и даже сладкое – пирожные, которые выглядели так, словно их подавали в каком-нибудь maid café, все эти взбитые сливки, вишенки, дольки мандарина и лайма – это точно для мафиози приготовлено?!  – Это все потом! – вдруг заявил Дазай, оттаскивая Чую обратно в зону душевых, где Накахара обалдел от того, что с него стали буквально сдирать юката, пихнув на деревянную скамью. Он ударился слегка спиной, тут же очухался, но Дазай, напирая со страшной силой, сел перед ним на пол, раздвинул ему ноги, вынув совершенно бессовестно член из трусов, плюнул себе на руку, сжав головку ладонью, из-за чего Чуя, ошалелый, вскрикнул; и часто задышал, когда Дазай исполнил свою угрозу – взять в рот. Да еще с такой настырностью, что Накахара точно мог безошибочно потешить свое самолюбие тем, что Дазай давно об этом мечтал, а с утра, возможно, этим куда больше занята была его голова, потому что проводить операцию он мог вполне себе на автомате. Чуя поддался всем манипуляциям, что творил Дазай то ртом, то руками, периодически вскидывая на Чую глаза и ухмыляясь.  – Хочется еще о чем-то думать, Чуя?  Как Чуя мог о чем-то думать, когда его буквально заставляли кончить? Дазай вообще бессовестный – что он творит? И Чуя не стал стесняться, сдался, а потом несколько обалдело смотрел на заляпанного спермой Дазая, который в легком смятении силился пережить это ожидаемое недоразумение на его лице. Он поднялся с пола, вытерев перед этим лицо полотенцем, а потом принялся раздеваться. Белья на нем не было, и Чуя не мог не залипнуть глазами на его стоявшем члене.  – Быстро в душ, Чуя, ты же видишь, ждать я долго не хочу!  Взвинченный до предела всем с момента их отъезда Чуя, который с утра всеми силами своей души готовился расстаться жизнью, не уронив достоинства, а сейчас все еще горевший после отупившего его слегка оргазма, однако, так воспрял духом, что и думать не думал заставлять Дазая ждать.  Тот стоял под теплыми струями, растирая пену по телу и стараясь не прикасаться к себе лишний раз ниже пояса, когда Чуя присоединился к нему, прижавшись телом и впившись в губы. Дазай, в полном довольстве, вцепился в его ягодицы, и подбил Чую на сражение за перехватывание инициативы в этом их бешеном поцелуе. Как будто только сейчас до них дошло, что случилось днем, и в каком они положении оказались, запоздало адреналин ударил по чувствам, по телу прошла дрожь – Чуя только и помнил, как перед грудью оказалась холодная стена, а сзади навалился Дазай, лишь слегка замешкавшись перед тем, как войти в него, а потом начать яростное движение, обхватив его крепко и целуя в плечи.  – Чуя, я тебя слышать хочу. Здесь никого нет, не сдерживайся, как тогда.  – Будто я могу сдерживаться, – Накахара в самом деле застонал от дерзко приятных ощущений. И больно, и сладко, просто сумасшествие! И мысль – он ведь мог умереть! Он ведь верил, что сука Дазай его казнит! Верил, потому что только от него ему было бы не зазорно принять смерть, хотя бесило, потому что он помнил тот их раз, немного неуверенный, какой-то даже нежный, а сейчас – сейчас, ощущая себя все еще в опасности и в то же время в полном удовлетворении, Чуя не желал нежности, может, потом, если им головы не оторвут, а сейчас – да, вот так, прямо на полу теперь, когда он уже сидел верхом на Дазае, слегка придушивая его и не переставая двигаться. Еще ни разу не занимался в таком месте сексом, душновато, но он не останавливался, да и Дазай не отставал – так нагло лапал его тело, хватал рукой член и едва позволял Чуе опомниться – так стремительно он менял позы, менял угол проникновения, и целовал бесконечно.  Дазай уже кончил – Чуя дошел в этот раз до конца, скользя членом между дрожащих бедер Дазая, а потом завалился и сам рядом на пол, и они еще минут двадцать так и валялись, бросая друг на друга откровенные взгляды, пока все же не нашли силы подняться, чтобы нормально уже помыться и пройти в онсэн, где – внезапно вспомнилось – ожидался их маленький праздник.  – Как насчет Chateau Petrus восемьдесят девятого года, Чуя? – Дазай указал на бутылку. – Я удовлетворю им твой изысканный вкус?  – Посмотрим.  – В смысле?! – кажется, Дазаю дурно стало впервые за весь день. – Я помню, ты говорил об этом вине, бутылочка-то до небес стоит, пришлось еще и специально заказывать!  – Ты, сволочь, все продумал, даже бутылку, а передо мной сцену играл!  – О! А я подумал, что искупил свою вину, – Дазай многозначительно провел пальцем по губам, как бы намекая на недавние свои действия этими самыми губами.  – Хрен тебе!  Чуя в полном блаженстве вошел в воду. Потрясающая была атмосфера. На улице было, может, около нуля, ночка выдалась вполне себе приятной, слегка снежило даже, и в такой момент горячая вода источников особо блаженно действовала на расслабленное обалденным сексом тело. Он уже прежде думал о том, что тот раз с Дазаем запомнился еще и потому, что просто было хорошо, как прежде не случалось. Сейчас ощущение подтвердилось. С Дазаем безумно хорошо.  – Тупой ты, Дазай! – выдал Чуя, блаженно запрокинувший голову и придерживая на ней полотенце, его пальцы невольно все время задевали член, словно ему было мало… И правда мало. Только пальцы Дазая нужны были…  – Чего это ты опять на меня ругаешься? – между тем спросил Дазай, разливая вино по бокалам, что стояли на плавающем столике, из-за чего приходилось быть вдвое аккуратным, но у него получалось.  – Долго ты все это хранил в себе. Мучил.  – Мучил? Тебя? Я и сам не знал, что мне с собой делать. И потом Одасаку… – Дазай замолчал. О нем он точно сейчас не сможет говорить. – Если бы ты еще. В общем, я более уже и не думал. Скорее это ты идиот, Чуя.  – Тебе доверять…  – Это ты до крови из носа был предан Мори, не я.  Чуя выругался. Дазай был прав. Мерзко стало. Только сейчас ощутил, что это его предали, им воспользовались, а сам он – как он сомневался в своей добродетели! Вот уж…  – С Рождеством, Чуя. И подумай, где бы нам встретить Новый год. Денег у меня достаточно с собой. Наличка и кое-что на неизвестных никому картах, плюсом кое-какие важные бумаги, что тоже несут в себе ценность, – говорил Дазай, памятуя о кейсе, который пристроил на хранение Анго. – Твои счета я тоже подчистил.  – Ну ты даешь,  – Чуя, однако, уже был не так поражен; он взял свой бокал и сделал глоток. Божественно! Лучше только секс с Дазаем, но это снова, чуть позже, когда вино будет помогать гонять кровь. Он допил все разом, а потом позволил себя поцеловать взасос.  Как же можно было представить себе такое завершение дня?  Однако завершение только ожидалось.  Они лакомились этими дурацкими девчачьими пирожными, покупку которых Дазай мотивировал тем, что просто давно хотел поесть такой сладкой дряни, а все повода не было, дули уже другую бутылку вина, не забывая целоваться и лапать друг друга; Чуя как раз потянулся к Дазаю, чтобы прижаться к нему, как вдруг их побеспокоили. Накахара сначала хотел возмутиться, но даже сквозь мутную винную пелену в голове заметил, что Дазай тут же насторожился, обратившись к вошедшему:  – Исикава-сан! Ну, что там?  – Подтверждено, Дазай-сан. Сомнений нет. Что-нибудь еще принести?  – О нет. У нас все есть. Не беспокойтесь и не беспокойте.  Старичок почтенно откланялся, а Дазай вдруг стал выбираться наружу, на миг мелькнув перед лицом Чуи весьма причинным местом, и помчался куда-то в сторону душевых, где остались их вещи.  – Эй! – возмутился Чуя.  Но Дазай не заставил себя ждать. Зачем-то притащил телефон. Вне воды было прохладнее, и он поторопился залезть обратно, но так, чтобы не забрызгать смартфон, который был у него взамен прежнего.  – Это мой подарок, Чуя, – Дазай протянул ему, добавив звука картинке, где, как оказалось, шли какие-то новости, и Чуя сначала не понял, что это такое, разве что, разглядев знакомые улицы Йокогамы, буквально вздрогнул от вида пожара, который охватил комплекс башен Мори. Центральная полыхала, точно факел. Новостная сводка была несколько устаревшей, и далее следовал кадр, сделанный всего где-то полчаса назад, пожар уже смогли локализовать, но не это было основной темой. А сообщение о найденном искореженном трупе, предположительно Мори Огая, которого выбросило при взрыве наружу. Именно серия взрывов в здании, как предполагали, стала всему виной.  – Это что… Ты? – Чуя не мог скрыть ужаса. Хотя думал, что с такой-то их работой его сложно задеть.  – Если ты сомневаешься, мертв ли он, учитывая сообщения журналистов, не говоря уже о том, что мелкий визгливый бес мог его спасти, то скажу, что раз Исикава-сан пришел подтвердить это дело, то ему лучше и точнее известно; хм, ты его видом не обманывайся, Одасаку мне много рассказывал об этом человеке, похуже меня будет. Будь уверен: Мори Огай не выжил. Вот ведь беда…   – Дазай!  – Что ты так на меня смотришь? Неужто жалко?  – Поражаюсь тебе, – Чуя ударил рукой по воде, а потом брызнул себе в лицо. Нырнул и выбрался наружу. Все равно еще не мог прийти в себя!  – Это свобода, Чуя. Твоя и моя. Иначе бы был мертв ты, а затем и я, уж поверь мне, он бы однажды решил, что я слишком для него опасен.  – Я это понимаю. Просто… Не думал, что ты такое устроишь.  – О да. Сроки были короткие. Я начал готовиться еще до того, как он позвал меня и сказал, что казнить тебя должен буду именно я, что мне сразу было очевидно. Быть может, он даже что-то предполагал насчет нас. Не в смысле, что мы любовники, но даже дружба – это плохо. Пример с Одой мне тому доказательство.  Чуя кивнул. Он мог понять. Был ошарашен и в здравом понимании происходящего даже напуган, но жалел ли он Мори? Жалел себя за глупость, полагая, что должен был из-за этого человека принять смерть. Стало мерзко.  Он вскинул голову и осмотрелся. Гирлянды мерцали особо красиво в испарении от воды. Хочется еще секса, но для того придется выбраться из этого ласкающего тепла, только рано еще, хочется поплескаться, да и алкоголь начинал сильно качать. Вот ведь странный день. У Чуи почти второе рождение. И у Дазая, кажется, тоже. Рождение на свободе.  – Давай еще бутылку, а потом хочу совершенно пьяным снова трахаться с тобой!  – А не заснешь? – хмыкнул Дазай.  – Да хрен тебе! А засну – делай со мной, что хочешь! Но не засну!  Дазай расхохотался. Отложил телефон, прильнул к Чуе губами, а потом потянулся за новой бутылкой.  – Что ж, продолжим давай. Главное, потом дойти до футона. Не люблю вино, но с тобой оно весьма и весьма пряно-дурманящее.  – Разрешу выпить из моих губ. В качестве подарка от меня. Другого не могу столь срочно придумать.  – Меня устроит.