Посади меня, если сможешь

      Возвращаюсь домой измотанная и злая. Сегодня меня официально отстранили от дела Молфоя, вручив другое задание. А мои возмущения были проигнорированы. «Хочешь продолжать, занимайся им в свободное время», – вот и весь ответ. Ещё эта сова от Джинни с требованиями объяснить ситуацию с Роном. Почему меня никто не понимает?       Бросаю портфель на диван, опускаюсь рядом, положив ноги на журнальный столик. Я так устала. Запрокидываю голову на спинку, устремляя взгляд на потолок. Забег с противостоянием мистеру Квиррелу, превратился в триатлон с изнурительными испытаниями. Тайная комната, спасение Сириуса Блэка, турнир трёх волшебников и далее по списку. У меня не было возможности остановиться и подумать о собственных желаниях, и пока я не разберусь со всеми делами – расслабляться рано. Нужно выполнить новое задание и не бросать дело Малфоя, нагрузки стало больше, а свободного времени ещё меньше. Рон взбесится от таких новостей.       – Устала, Грейнджер? – Вздрагиваю, сев прямо. Этот надутый павлин стоит в проёме, как несколько дней назад.       – Что ты здесь делаешь?       Он пожимает плечами, наклоняя голову вбок. Отрывается от косяка и проходит в комнату, разрезая тишину цоканьем каблуков.       – Пришёл навестить горячо обожаемую однокурсницу. Я решил, что ты скучаешь по мне, раз дело закрыли, отняв у тебя возможность думать обо мне. – Он касается пальцами груди, хмурит брови, изображая сожаление.       – Прекрати. – Встаю с дивана, приближаюсь к нему. – Как ты попал сюда?       Он обрывает вопрос, касаясь пальцами подбородка, заглядывая в глаза.       – Синяки под глазами стали больше. Не могла уснуть, думая обо мне? – Он наступает, прижимая меня к спинке дивана. Я готова перекатиться через неё, ускользнуть, но его ладонь оказывается на спине, мешая бегству. – О чём ты думала? – Близко, слишком близко. Чувствую, как его бедро касается моего, вжимая в диван, как дыхание тёплым паром оседает на лице, ложась на губы. – Как ты представляла этот момент?       Мягкий поцелуй, неторопливый, сминающий нижнюю губу. Пальцы скользят по спине, спускаясь ниже к пояснице.       – Я знаю, ты этого тоже хочешь, – шепчет тихо, ласково, вгоняя в транс. Не чувствую воли, нет сил сопротивляться, хотя мой разум вопит от происходящего, требует, чтобы я его оттолкнула.       – Это «Империо». Тебя посадят, – надрывисто выдавливаю я.       Он отстраняется, заглядывая в глаза, одновременно распахивая мою рубашку, наплевав на оторванные пуговицы, что застучали по полу и покатились в разные стороны. Ехидная ухмылка поселяется на его лице, когда он спускает чашку лифчика, обнажая грудь.       – А ты сможешь рассказать об этом?       Большой палец ложится на сосок, поглаживая его круговыми движениями, вынуждая тот затвердеть.       – Или об этом?       Язык скользит по коже, задевая сосок. Он обхватывает его губами, посасывает, едва ощутимо прикусывая зубами. Ладонь ложится поверх ткани над клитором, и он массирует его пальцами, вынуждая меня прогибаться навстречу.       – Хватит. – Слёзы катятся по щекам. Хочу, чтобы он прекратил, оставил меня в покое, но в то же время ощущаю, надвигающуюся разрядку и желание кончить.       Подскакиваю в постели, ощущая жар собственного тела, как оно покрылось испариной. Тяжело дышу, пытаясь отогнать образы сна, но хуже всего то, что подо мной лужа, и такого оргазма у меня никогда не было.       Стыд смешался с наслаждением, хочется повторить и забыть одновременно. Мысли протестуют, твердя о нелепости сна, а организм ликует от сладостной истомы.       Откидываю одеяло, дрожащими ногами касаюсь пола, концентрируясь на холоде в ступнях. Бреду в душ, попутно скидывая сорочку. И только ледяной душ отрезвляет тело, выбивая порочные мысли. Но за спокойствие приходится платить бессонницей – теперь я точно не усну. В халате, с замотанными в полотенце волосами, иду на кухню.       Эта проклятая дверь, ведущая на балкон, снова открыта, оживляя фрагменты сна. Хочу её закрыть и задёрнуть шторы, но взгляд опускается на диван, и сердце пропускает стук. На нём кто-то сидит. Это точно Малфой. Он наслал тот сон и издевается надо мной.       Пячусь назад за палочкой, что осталась лежать на тумбочке возле кровати, но случайно задеваю торшер и тот с грохотом валиться на пол.       – Гермиона?       Включается свет, смешивая облегчение с раздражением и разочарованием. Передо мной стоит Рон – потрёпанный, растерянный. Он отводит взгляд, пряча руки в карманы брюк.       – Прости, – мямлит, сутуля плечи. – Я очень виноват. Мне не следовало срываться и кричать на тебя.       Он поднимает взгляд, и я жалею о том, что вместо него не Малфой. Как реагировать на последнего мне известно, а как вести себя с Роном, когда воспоминания свежи? Ощущаю себя изменщицей, недостойной извинений.       – Всё хорошо. – Натянуто улыбаюсь.       – Мне, правда, жаль.       Он делает шаг на встречу, тянет руки. ННо меня пугает одна только мысль о том, что он прикоснётся ко мне, дотронется тех мест, что касался «он». Этого я точно не смогу вынести сейчас.       – Гермиона, – Рон жалостно стонет.       – Извини. Давай поговорим потом? Мне нужно поспать перед рабочим днём. Молчит. Замечаю, как в его глазах просыпается гнев, но он уходит, не обронив ни слова. А я остаюсь наедине со стыдом и страхом. Как теперь жить? Как забыть этот мерзкий сон и не испортить отношения с Роном, которые грозят сломаться, как утренний лёд после морозной ночи?