«Как бой часов взвестит о двадцать первом, Тут Рог поможет разобраться. Так будь смелей, и нападай ты первый, И твари с лёгкостью тебе уж подчинятся»
Вдох-выдох, бег. Только дышать, иначе кислорода не хватит. Темно. Корни массивных деревьев так и норовят сбить с ног. Где-то слева бежит Гейл, чуть быстрее, чем я. Страх гонит нас вперёд. Мне кажется, что вот-вот, и мою ногу поймает мутант. Если так и произойдёт, то мне уже точно не выжить. Но надо не думать, а бежать. Вдруг передо мной образуется стена высоких кустов. - Китнисс, влево, - истошно орёт Гейл и резко одёргивает меня за руку. Я чуть ли не падаю на него, но падение означало бы неминуемую смерть. Кое как удержавшись, я подаюсь вперёд к Гейлу. В ту же минуту справа от меня пролетает переродок и падает прямо в кусты, и вдруг его рык начинает постепенно отдалятся и смолкать. - Обрыв, - подытоживает Гейл, тяжело дыша. Через минуту мы уже бежим параллельно кустам по самому краю бездны. Ноги уже не слушаются. На автомате делаю ещё один шаг и спотыкаюсь об корень. Надо мной повисает огромная звериная пасть с множеством острых клыков. Яркие голубые глаза выделяются на фоне чёрного меха. Глаза Руты. Ещё секунда, и переродок уже лежит на земле рядом со мной, а Гейл что есть силы старается поставить меня на ноги. В его руках мачете, единственное оружие, которое сейчас имеется у нас. Бежим ещё примерно минут десять, прежде чем я понимаю, что изгороди справа уже нет. Вместо неё образуется пологая местность, через которую течёт ручеёк, а на горизонте что-то тускло блестит. Начинает подниматься солнце. Слышно какой-то свист, но мы не придаём этому значение. - Смотри, Рог, нам туда. Все хорошо? – Я киваю. Гейл перебегает ручей и направляется к металлической конструкции, которая начинает отражать восходящее солнце. Я также прохожу по холодной воде и выхожу на небольшую поляну, оборачиваюсь и смотрю на лес. Мутанты уже не преследуют нас. Где-то внутри чащи видны тёмные силуэты, быстро снующие туда-сюда. Дальше деревьев на опушке леса они не выходят. Наверно, мы идём прямиком в более жуткую ловушку. Я стараюсь идти медленнее. В лёгких полыхает пожар, ноги будто налились свинцом, правый бок колет. Только сейчас я понимаю, что переродок с глазами Руты поцарапал мне бедро. Но это не так важно. Финал близко. Из пар остались только мы с Гейлом и Катон с Миртой. Возможно, ещё жив Цеп: выстрела я не слышала, слишком уж была занята беготней по лесу. Но сейчас важно сохранить жизнь Гейлу, его жизнь дороже, чем моя. Около Рога все тихо, но не проходим мы и пяти метров, как мимо моего плеча пролетает кинжал. Я в ошеломлении припадаю к земле на колени и вижу Мирту. Она промахнулась лишь по одной причине: её отвлёк Цеп. Значит, он все-таки жив. Мирта заносит руку с ещё одним кинжалом для удара, но парень из 11 перехватывает её. От их боя меня отвлекает насмешливая фраза. - Какая парочка… - Катон лёгкой походкой направляется к Гейлу, держа в руках копье, - Как ночка в лесу с тварями, милашки? Гейл останавливается и показывает мне рукой, чтобы я сделала также. Сзади я слышу крики Мирты и ожесточённую борьбу. Борьбу насмерть. Хотелось бы посмотреть, чем это все закончится, но я и так почти уверена. Но насчёт Катона нельзя быть уверенным ни в чём. Опасный трибут то и дело переводит взгляд с меня на Гейла, не задерживая и секунды на каждом из нас свои голубые глаза. Но тут гремит выстрел. Катон смотрит за меня, туда, где бились Мирта и Цеп. Вдруг его взгляд стекленеет, и этого секундного замешательства хватает Гейлу. Он нападает, попутно выкрикивая мне что-то. Я все ещё смотрю на Катона, на его застывший профиль, по которому всё становится понятно. Мирта мертва. Профи вдруг обращает внимание на моего друга, и Гейл не успевает нанести удар. От их оружия летят искры, и я смотрю на это, боясь пошевелится. Вдруг Гейл что-то истошно орёт. После минутного колебания я различаю слова. «Рог». Рог, рог… Ну конечно, то странное стихотворение, озвученное в полночь нашим дорогим и незаменимым телеведущим Цезарем. У нас было время подумать о смысле этих строк, пока на нас не напали переродки. Там было что-то про Рог, тварей и двадцать первом. Гейл предположил, что в Роге есть какое-то оружие, очень опасное, которое поможет трибутам. И надо было проверить. Про тварей мы тогда не знали, но когда услышали недалеко от нашего укрытия истошные крики, выстрел, а потом вой, поняли, что к чему, и побежали. Думаю, на бегу нам обоим стало понятно, какие твари имелись ввиду. Двадцать первый… Мы не успели обсудить это с Гейлом, но я думаю, что это касается двадцать первого трибута. В любом случае, нужно проверить Рог. Я срываюсь с места и направляюсь к металлической громадине, на секунду повернув голову, где бились Мирта и Цеп. Как я и думала по реакции Катона, девушка мертва. Цеп стоит с кинжалом в руке и смотрит на меня. Он поднимает руку, но не успевает сделать свой бросок. В ту же минуту острые зубы обхватывают его руку и со всей силы рвут вправо. Мутанты начинают наступать из леса. Цеп бьёт по морде свободной рукой, но тут же в его левую икру вцепляется другой переродок. Я вдруг осознаю, что парню конец. Я делаю всего четыре шага, прежде чем гремит выстрел. Я – двадцать второй трибут. Неужели оружие, о котором мы так долго думали, больше нет? Со всех сил я несусь к Рогу. Справа и прямо из леса на меня бегут переродки. Чёрная шерсть, здоровые когти на лапах, огромные уши. Мне удаётся добежать до громадины первой. Внутри металлической штуки стоит белый пьедестал. Я подбегаю и с ужасом понимаю, что на нём ничего нет. Он пустой. Катон с Миртой уже забрали его? Так почему же тогда Мирта погибла? Рык и пыхтение тварей становится с каждой секундой всё слышнее, и вдруг я замечаю тусклый блеск примерно в двадцати сантиметрах от белой платформы. Уже не соображая, я поднимаю предмет. Он гладкий и выполнен из какого-то мягкого металла, который светится белым изнутри. Свисток. Тот свист, который я слышала, как только вышла из леса. Значит, Катон с Миртой уже пробовали использовать его, но у них ничего не получилось. Мой рот сам расплывается в дурацкой улыбке, когда я понимаю, что двадцать первого трибута уже нет. Значит должно получится. Из угла уже высовывается звериная морда. Я окружена. Другого оружия здесь нет, так что если это не сработает, то я труп. Остаётся надеяться, что победит Гейл. Я как можно больше набираю воздуха в лёгкие и подношу к губам маленький предмет. Тоненький свист разрезает воздух, и переродки, готовящиеся прыгнуть на меня и разорвать в клочья, вдруг останавливаются. Они закрывают пасть и смотрят на меня, видимо, ожидая приказа. Как же мне им показать, чтобы они взяли Катона? Неужели я позволю им разорвать Катона на куски? Это же так жестоко, даже по отношению к нему. Плюс рядом с ним Гейл, вдруг они подумают, что я тоже приказала им убить его? Я смотрю за спину одному из тварей и вдруг вижу, как Гейл падает. Нужно решаться, времени на раздумье нет. Я ещё раз свищу, думаю о Катоне и указываю пальцем на профи. В ту же минуту переродки срываются с места и мчатся на Катона, который застыл над моим другом. Блондин поворачивает голову, и его глаза округляются. В страхе он начинает бежать в противоположную сторону, к лесу. Я срываюсь с места за мутантами, подбегаю к Гейлу и падаю рядом с ним на колени. Через пару минут раздаётся выстрел. - Гейл… - я осторожно беру его за руку. Он все ещё жив, и я немного успокаиваюсь. Но потом волна ужаса проходит по моему телу. Живот Гейла распорот, и я вижу внутренности так отчётливо, что смогла бы нарисовать их по памяти даже во сне. Серые глаза пристально смотрят на меня. Он просто лежит на земле и улыбается, а струйка крови медленно бежит по его синим губам. Всё в крови. Его руки, мои руки, земля вокруг. Кажется, я никогда не видела столько крови. - А мы ведь и правда поверили, что сможем выбраться отсюда вместе, - он говорит так тихо, что я наклоняюсь до его рта, чтобы расслышать слова. Он отпускает мою руку и снимает браслет с левой руки. Я знаю. этот предмет отлично. Браслет выполнен из кожи оленя, с маленьким овальным камушком зелёного цвета посередине. Два года назад я подарила ему эту безделушку на его шестнадцатилетие. Вещь обошлась мне всего в 3 белки, но как она тогда понравилась ему. Его губы вновь начинают шевелиться, и я снова наклоняюсь. - Кискисс… Будь сильной. Я целую его. Гремит выстрел. Гейл умирает у меня на руках.***
Вдох-выдох, вскрик. Я сажусь на кровать, перед моими глазами все ещё стоит красный цвет. Меня трясёт, и я уверена, что это не из-за открытого окна. В груди полыхает неистовая грусть и ужас. Они наполняет моё тело, и я чувствую, как по щеке начинает бежать слеза. Мирно тикают часы, показывая четыре часа утра. Рядом спит ничего не подозревающих человек. Такой близкий и далёкий одновременно. Я встаю с кровати и неуверенными шагами направляюсь к туалетному столику. Отодвигаю нижний ящик, достаю коробочку из чёрного кашемира. Открываю и смотрю на браслет. Пустота внутри увеличивается. Встаю и иду в гостиную, нахожу телефон и набираю дорогой мне номер. - Китнисс… - заспанный и осторожный голос уже предчувствует мои дальнейшие слова. - Цинна, это снова… - я растягиваю слова, не зная, что ещё можно сказать. Да и говорить нечего, он и так всё понял. - Выезжаю, – голос стал решительнее и выше. - Нет, ты же знаешь… - мне вдруг стало неловко. Сколько раз я тревожила друга и сколько раз он отзывался на мои крики о помощи. Я в долгу перед ним по гроб жизни. - Я сказал, что я сейчас приеду, и точка. Жди. Я не успеваю ничего сказать, в трубке уже раздаются короткие гудки. Волна отчаяния снова накрывает меня. Я сажусь на диван и пытаюсь успокоиться. После Голодных Игр я почти не спала, сделала все, что могла для семьи Гейла (и все, что они мне позволили), и все равно кошмары не перестали меня мучить. Несколько дорого оплачиваемых психологов (скорее прихоть мужа), огромная коробка таблеток и несколько уколов в день, которые довели меня до плачевного состояния. Через двадцать минут раздаётся тихий стук в дверь, и я вскакиваю с места. Цинна предстает передо мной в его любимом зелёном пальто с золотыми вставками и с обеспокоенным взглядом. Глаза подведены моей любимой золотой подводкой. И когда только успел накрасится? - Ну вот, говорил же, что приеду, - он чуть улыбается мне и приобнимает. - Фу, ты мокрый! – я отскакиваю от друга и пытаюсь унять дрожь после прикосновения холодных капель к коже. - А ты все такая же несносная, - он смеётся, бросает пальто на вешалку и располагается на диване, - Кактус спит? - Что же ему ещё делать по ночам? – я пытаюсь пошутить, но, видимо, у меня выходит плохо. Цинна недолюбливает моего мужа, потому что на свадьбу мой супруг заказал кактусы, что огорчило не только моего личного дизайнера, но и меня. На платье и на стульях для гостей я ещё настояло, но закусками, оформлением и прочим занимался Реджи. Он хотел, чтобы наша свадьба была эффектной и стильной, и да, мы выглядели очень экзо-тично среди кактусов. Но надо отдать ему должное, что, когда я поскользнулась на каблуках и чуть было не грохнулась в большой такой горшок с этими колючими растениями прям перед алтарём, он бережно поймал меня, как будто я была хрустальной вазой. Лучше бы я разбилась об эти колючки, чем об этот брак. Цинна ловит мой взгляд и встревоженно смотрит мне в лицо. - В этот раз все было также? – Цинна переводит тему. - Да, - я сажусь в одно из кресел напротив друга и устало скрещиваю руки на груди. - Не думаешь снова начать терапию? - Не хочу. Опять на таблетках… Я просто не выдержу, в прошлый раз меня еле откачали, не хочу повторений. - Два месяца, ты молодец, что держишься. Может, поедешь к Финнику? - Не знаю, это уж если Реджи отпустит. Да и у Финника семья, не хочется им мешать, - я немного улыбаюсь от воспоминаний. После того как я выиграла, на одной из очередной официальной встрече я познакомилась с Финником. Этот самоуверенный засранец решил, что ему позволительно класть на мою талию руку при съёмке фото, за что и получил пощёчину. С тех пор мы стали отличными друзьями и я наконец увидела море. Цинна встаёт и идёт на кухню. Я иду следом, куда же мне ещё деваться. Мужчина берёт со средней полки красивую жестяную коробочку, и уже через пару минут я держу в руках чашку чая с чабрецом и мятой. - Твоя мама волшебница, вам нужно создать свой бизнес, чтобы все в Капитолии могли пить такой вкусный чай, - Цинна закрывает глаза и наслаждается запахом дымящегося напитка. - Да уж, - я замолкаю и пытаюсь перевести тему в более интересное мне русло, - Слушай, ты что-нибудь знаешь о Мелларке? - Да, конечно, сейчас о нем почти все говорят. У него скоро будет первая выставка его ра-бот. Только подумай, парню всего 27, а рисует он как знаменитый Рафелло. Это когда ты искусством увлеклась? – Цинна прищуривается и с ухмылкой смотрит на меня. - Никогда, просто Реджинальд Коул решил отпраздновать нашу годовщину на это самой выставке в компании со своими новыми потенциальными клиентами, - Я готова подавиться своим сарказмом, но благо под рукой у меня есть кое-что получше. Уж лучше подавлюсь чаем. - Вот же… - Цинна шумно вдыхает и потихоньку выдыхает, успокаивая себя, - 10 лет это важная дата, Китнисс, поговори с ним. Кстати, он все ещё…? - Да, Цинна, он все ещё ревнует тебя ко мне, и ему наплевать, что ты гей, – я беру друга за руку. Она тёплая и хорошо успокаивает. - Эх, если бы я даже и хотел бы его поцеловать, то это было бы точно за очень дорогую плату, – Цинна весело рассмеялся, что заставило меня улыбнуться. С ним всегда так просто, безмятежно, будто я знаю его всю жизнь, а не 12 лет. Кроме него и Финника у меня больше нет друзей, но иногда мне кажется, что я беру у них намного больше, чем отдаю сама. Мы сидим и болтаем о пустяках, пока не начинает светать. - Привет, Цинна, снова плетёшь интрижки с моей женой в моей же квартире? – в кухню заходит Реджи, немного потрёпанный и заспанный. Он проходит до крана и наливает воды в стакан. Механические действия. Всё такой же невозмутимый кусок льда. - Привет, Ред, конечно, мне же больше не за чем сюда приезжать, - мужчина встаёт и немного отдёргивает мягкий бежевый свитер, - Китнисс, мне, наверно, пора, завтра жду от тебя новые идеи насчёт дизайна на показ мод, - Цинна подмигивает мне, обходит Реджи и направляется к выходу. - Нееет, Цинна, не уходи, может хотя бы позавтракаешь с нами? – Мне очень не хочется отпускать друга и оставаться наедине с супругом, который только и делает, что говорил на языке экономистов. - Прости, но мне правда пора, скоро увидимся, - он приобнимает меня, целует в щёку и удаляется, а я остаюсь опять наедине со своими страхами.