* * *
— Отец, мы можем поговорить? — Шото без всякого стука зашел в кабинет Энджи. — Впервые вижу, что ты хочешь со мной поговорить, — Тодороки отложил какие-то бумаги в сторону, собираясь слушать сына, — Я весь во внимании. — Я хочу пойти работать в «Клубничку», — уверенно сказал Шото, понимая, что обратного пути уже нет. — Нет, — тут же ответил Старатель даже не посчитав нужным подумать над словами Шото. — Что? — называется, пришёл поговорить с отцом. — Тебе там нечего делать. Это агентство скоро развалится, потому что тот мальчишка ничего не сможет сделать. А Немури сейчас немного поиграется и вновь уедет в Париж. У неё ведь там свой бизнес. — Это не так, — тут же сказал гетерохром, сильно сжимая руки в кулаки, — Ты ведь знал родителей Мидории, ты знаешь самого Изуку, знаешь, что он на многое способен. — Почему ты так за него заступаешься? — с абсолютно спокойным лицом спросил Энджи. Но было видно, что он злится. И Шото прекрасно знал, как его отец показывает эту эмоцию. А вздувшаяся венка на виске подтверждала это. Парень ничего не стал говорить. Он понимал, что если продолжит, то ничем хорошим это не закончится. Энджи явно не будет рад, когда услышит, что его сыну, вполне вероятно, нравится парень. Шото даже страшно представить, что ему за это будет. — Хорошо, — Тодороки прерывал тишину, повисшую в кабинете, а Шото удивленно бросил взгляд на него, — Я разрешу тебе там работать, но с одним условием: если этот Мидория Изуку не совершит ни одной ошибки. Если из-за него тебе придется когда-нибудь обратиться ко мне, то я сделаю всё, чтобы это агентство потерпело крах, — казалось, будто огонь заплясал в его глазах, — Я просто ускорю этот процесс. А ты будешь всю оставшуюся жизнь делать то, что я велю. Шото нервно сглотнул. Да чтобы он? И обратился к отцу? Да парень лучше повесится, чем сделает это. Но всё же выбора не было. Так он хотя бы будет рядом с Изуку. В крайнем случае он сможет поговорить с Немури… — И да, чтобы от меня ничего не ускользало, я буду следить за тобой. А этот разговор остаётся между нами. Энджи будто в душу смотрел. Но Тодороки младший был настойчив. Он впервые почувствовал то, что не испытывал никогда, когда виделся с зеленоглазым: радость при встрече с человеком, нежность в разговоре, глубокие взгляды, краткие перебрасывается фразами во время перерывов… И он хотел убедиться в том, что может жить как самый обычный человек.* * *
Шото впервые увидел, какого это: иметь друзей. Иметь возможность болтать с ними, обсуждать разные темы, при этом не забывать про работу. А самое главное — Изуку. Он словно яркое солнце, которое может светить даже в пасмурную погоду. Мидория всегда был уверен в себе и в своих работниках. Он настолько легко с ними ладил, что для гетерохрома это было чем-то новым и невероятным. У него тогда просто мир с ног на голову перевернулся, что можно жить настолько свободно. И после дня рождения Изуку всё стало ещё интереснее. Тодороки никогда бы не подумал, что ему приснятся такие сны, так ещё и… с зеленоволосым. Когда Шото впервые увидел эротические сны, в которых был Мидория, его передёрнуло. Он проснулся в холодном поту, с тяжёлым рваным дыханием, будто ему снился кошмар. Пару дней ему было действительно тяжело видеться с Изуку, и особенно напрягало, когда зеленоглазый называл его по имени. В глаза вообще стыдно было смотреть. А на всякие вопросы Тодороки отвечал, что с ним всё в порядке. А дальше был день рождения Киришимы. И, пожалуй, сразу после того случая всё пошло к чертовой матери. Нет, Шото был искренне рад, когда Изуку переночевал у него, однако… Появилось чувство страха. Тодороки не мог понять, с чем это могло быть связано. Но внутренне он понимал — отец. Всё дело в нём. Всё вновь крутится вокруг Энджи. И тогда гетерохрома стали посещать такие вопросы как «А что если он узнает?», «Что сделает с Изуку?», «Сможет ли Изуку потом работать спокойно?». И куча других вопросов насчет его… любимого? Да, Шото любил Мидорию. Полюбил, наверное, ещё при первой встрече, пусть и осознал это спустя кучу времени. И потому с каждым днём он всё больше за него боялся. И это чувство начало съедать Тодороки. За этим пришло и ощущение, что Изуку будет лучше без него. Что он, изуродованный и закомплексованный парень, сможет ему дать? Постоянно прятаться от Энджи они не смогут, да и тот в любом случае сделает всё, чтобы Шото не смог ничего сам решить. И ко всему этому добавлялось ещё то, что когда Тодороки хотел поговорить с Изуку, сама судьба не давала ему этого сделать. И юноша полностью погряз в сомнениях. Он не знал, что ему следует сделать, кому можно об этом рассказать. И конечно все эти думы не прошли просто так… — Оставь меня! Вот именно то, что он сказал тому, кто, казалось, вдохнул в него жизнь, показав мир с другой стороны. Тому, кто всегда готов протянуть руку помощи. Тому, кто совсем был здесь ни при чём. Но что сказано, то сказано. И Шото в ту секунду хотел провалиться под землю или застрелиться. Да что угодно, лишь бы не видеть этих испуганных изумрудных глаз, лишь бы не причинять боль любимому человеку. Тодороки уже как у тумане помнит, когда его увела Каяма, пыталась что-то сказать, но по итогу парень лишь понял, что его отправили домой. По правде говоря, он не спал предыдущие пару дней, поэтому в те туманные секунды, он уже чувствовал себя не просто отвратительно, а пиздец как херово, что хотелось заснуть и не проснуться. Когда гетерохром добрался до дома, эмоции накрыли его, и он, даже особо не зайдя в квартиру, тут же опустился на пол, схватившись за голову и начал чуть ли не кричать от безысходности. Слёзы стекали по щекам, в горле противно першило, а на сердце было больно. В итоге парень уснул прямо в коридоре, в одежде, не успев толком пройти и пару шагов. Проснулся Шото из-за того, что его мышцы противно тянуло. Да и собственно всё тело болело, но гетерохром нашёл силы, чтобы встать и хотя бы снять верхнюю одежду. Тодороки дошёл до своей комнаты, но при входе остановился, глядя на кровать. Дыхание снова сбилось, когда в голове возникли воспоминания о том, что он был здесь вместе с Изуку. Пусть они просто и спали в обнимку, но факт оставался фактом. Следом за этим последовало воспоминание о вчерашнем дне. Шото сжал руки в кулаки до побеления костяшек, решив всё-таки сходить в душ. Парню казалось, что даже тёплая вода особо не грела. Капли падали с волос на лицо, сливаясь со слезами. Тодороки пробыл в ванной комнате около получаса. Он прокручивал в голове кучу моментов, один за одним, думал, как бы ему поговорить с Изуку. И больше всего его пугала возможная реакция Мидории. Весь день Шото просто слонялся по квартире, временами смотря на телефон. Чего он ждал? Что зеленоволосый сам ему позвонит? Ну да, конечно. Размечтался. Особенно после того, что гетерохром выкинул. Но и сам Шото не мог позвонить, потому что не знал, что он будет говорить. Да и вообще он вряд ли сможет это сделать, как только услышит голос зеленоглазого. В итоге время пролетело очень быстро. А вечером Каяма прислала сообщение, что завтра надо будет прийти в агентство, потому что есть некоторые новости. Шото ничего не ответил, лишь откинул телефон в сторону, снова заваливаясь на кровать и наконец засыпая с той мыслью, что он завтра увидится с Изуку. Его это грело, но в тоже время съедало, было трудно соображать, а планировать ярые речи, уж тем более. Однако встрече не суждено было состояться. Мидория не пришел, и никто ничего не сказал по этому поводу. А все остальные ребята были в таком же понуро-печальном настроении. И естественно многие старались не пересекаться с Шото взглядами. И в основном это были именно те, кто видел их с Изуку стычку. Но Тодороки в принципе было плевать на это. Сейчас он старался слушать, что говорит Немури, хоть и получалось с трудом. После собрания парень заставил себя подойти к Полночи, чтобы поговорить. — Привет, Шото. Как ты? — Я хотел бы извиниться за тот случай, — было очевидно, что гетерохром слишком подавлен. — Тебе надо не у меня просить прощения, а у Изуку. Мне пришлось его тогда домой силой тащить, потому что он собирался в бар свалить. — А почему он сегодня не пришёл? — Не знаю, если честно. Он вроде вчера мне ответил, что придёт, но с утра на звонки не отвечает, — Немури для наглядности посмотрела в телефоне, не звонил ли зеленоволосый. — А можно… узнать, где он живёт? Девушка внимательно посмотрела на разноцветноволосого, в чьих глазах вроде и горел огонёк надежды, но лёгкая припухлость и краснота ясно давали понять, что Шото весь вчерашний день убивался насчет случившегося. Поэтому в его взгляде было больше неуверенности. — Я могу тебе сказать его адрес, однако, — Полночь не была уверена, стоит ей что-то ещё добавлять. — Прошу. Я очень хочу его увидеть, — Шото даже подался вперед и схватил Каяму за руки, от чего у той слегка округлились глаза. — Хорошо, — выдохнула Полночь, а затем продиктовала адрес, — Напиши мне потом, в каком он состоянии. — Если он мне вообще откроет… — гетерохром уже вызвал такси и старался не думать о плохом. — Откроет. Он сам очень переживает насчёт случившегося. И конечно думает, что сам виноват в твоей реакции, — когда Тодороки удивленно на неё посмотрел, Немури усмехнулась, — Давай уже, принц на белом коне, поезжай. — Спасибо.* * *
Шото пытался остановить дрожь в руках. Он стоял перед нужной дверью, смотря немигающим взглядом на отвратительную кнопку звонка. Всего одно движение, и он сможет увидеть Изуку. Однако всё не так просто. Да ещё и слова Каямы никак не вылезали из головы. Дурацкий дверной звонок отдаётся противным шумом в голове, но Шото не перестает звонить. Он не остановится, пока Изуку не откроет дверь. И Тодороки уверен, что парень дома. Но ничего не происходит. Ни через пять, ни через десять минут. — Изуку, прошу, открой дверь, — гетерохром уже просто положил руки на дверь и прислониося к ней лбом, — Я знаю, что ты дома. Снова минутное молчание. И либо у него глюки, либо он слышит очень тихие всхлипы по ту сторону двери. Шото поворачивается спиной и сползает на пол. — Пожалуйста. Я не уйду, пока мы не поговорим. Я правда виноват перед тобой. Изуку, я хочу тебя увидеть. Мне было так плохо после того, как я накричал на тебя, — парню уже было абсолютно плевать, если мимо пройдут соседи, — Я не хотел этого, честно. Я настолько зациклился на отце, что совсем забыл об остальном. Прошу, открой дверь, и я всё расскажу. Казалось, что ещё немного, и сам Тодороки уже начнёт плакать. Парень крепко схватился за волосы, после чего усмехнулся и повернул голову, говоря как можно тише. — Изуку, я люблю тебя. И я не уйду, пока не скажу тебе это в лицо. Я приму тот факт, что ты откажешь мне. Но пожалуйста… Послышался щелчок. Шото быстро встал, наблюдая, как открывается дверь — будто в замедленной съёмке. На пороге стоял Изуку в широкой футболке и спортивках. Его глаза были такими же красными и слегка опухшими. Видимо, уже давно плачет. И все из-за него. Тодороки в тот миг подумал, что ему стоит уйти, но ведь он сам уже буквально минут пятнадцать стоит напротив гребаной двери уговаривал Мидорию открыть ее. — Проходи, — тихо сказал парень, стараясь не смотреть на гетерохрома. Тот лишь зашел, чувствуя неловкость. Он впервые у зеленоволосого дома. И это бы очень радовало, если бы не гнетущая атмосфера. Изуку абсолютно ничего не говорил, такое ощущение, как будто ему противно видеть Шото. Поэтому последний уже хотел схватить коллегу за руку, но вместо этого опустился на колени и наклонился прямо к полу. — Изуку, прости меня… Мидория, повернувшись, просто застыл на месте. Он совсем не ожидал, что Шото будет именно так перед ним извиняться. — Шото, встань, это того не стоит. — Стоит! — Тодороки всё также находится в том же положении, не смотря на то, что Изуку пытается его поднять, — Я понимаю, что тебе неприятно меня видеть, поэтому я всего лишь хочу всё объяснить и уйти. — Нет-нет-нет, — приговаривает зеленоглазый, кладя руки на чужие плечи, а затем опускает голову, тихо шепча у самого уха Шото, — Прошу, останься. Гетерохром наконец поднялся, смотря в заплаканные глаза Изуку и подался вперёд, чтобы поцеловать того. Шото нежно касался чужих губ, аккуратно обхватывая Мидорию за талию и начиная придвигать того к себе. Зеленоглазый сам переместился к парню на колени, обнял того за шею и с радостью отвечал на поцелуй. Хоть по его щекам и продолжали стекать слезы, зеленоволосый отчаянно старался прижаться к гетерохрому как можно ближе, зарываясь рукой в разноцветные волосы. А Шото поглаживал его спину под футболкой, второй рукой крепко обнимая и не желая отпускать. Спустя несколько минут Шото отстранился, ещё раз легко поцеловав парня в уголок губ. А затем стал медленно опускаться поцелуями на шею. Зеленоволосый на это только улыбался, слегка наклоняя голову. А когда Тодороки поцеловал ямочку между ключиц, Мидория тихо промычал что-то, после чего разноцветноволосый крепко обнял его двумя руками и уткнулся тому в грудь. А Изуку поцеловал его макушку, также отдаваясь объятиям. На лицах обоих была такая дурацкая улыбка, но оба просто были счастливы, находясь в таком положении. — Пойдём на кухню, — шепотом проговорил Мидория, однако почувствовал, как чужие объятия стали крепче, — Шото, ты меня сейчас задушишь. — Не хочу тебя отпускать. Я боюсь, что это всё сон, и я снова проснусь один, — Изуку почувствовал, с какой болью Шото это говорил. Он поднял его лицо и нежно поцеловал в губы. — Кажется, ты хотел что-то мне сказать лично, — Изуку наконец повеселел, а в глазах отразился огонек счастья, и Шото наконец понял, что может снова дышать полной грудью. — Я люблю тебя. Ещё с нашей первой встречи. Я всегда хотел быть с тобой, потому что только рядом с тобой я чувствую, что живу. До этого я был просто никем, мной вечно помыкал отец. Но только в твоём агентстве я нашел самое дорогое, — руки все ещё хаотично дрожали, но Изуку лишь перехватил их в свои ладони, — Ты стал моим миром. — Я тоже тебя люблю, — со слезами на глазах, но с нежной улыбкой наконец сказал парень, — Я так испугался, когда ты накричал на меня на показе, я даже не знал, из-за чего ты мог так разозлиться. — Ну уж точно не из-за тебя. — Это хорошо. Но… Что тогда случилось? — Мидория начал вставать, хотя оба парня подумали о том, что в объятиях друг друга им было очень тепло, и когда они поднялись, то холод неприятно прошёлся по телу в виде мурашек, — Пойдем, пожалуй, всё же на кухню. Я чай заварю. — Хорошо, — Тодороки тоже встал, сразу хватая парня за руку, переплетая их пальцы. А Изуку не был против. Он сам эти два дня сходил с ума от размышлений насчёт случившегося. И когда он понял, что к нему пришёл Шото, то не знал, что чувствовал. Ком тут же подступил к горлу, на глаза навернулись недавно прекратившиеся слёзы. Но голос гетерохрома успокаивал. Его хотелось слушать вечно. И Мидория понял, что он очень скучал по Тодороки. Он очень хотел его увидеть. А признание последнего всё ещё звучало в голове, эхом отдаваясь от стен. После того, как парни устроились на кухонном диване с кружками чая в руках, Шото глубоко вздохнул, готовясь к длинному рассказу. И чтобы его поддержать, Изуку крепко держал того за руку, устроив голову на плече. — Если ты не хочешь об этом говорить, то… — Нет, я хочу, чтобы ты знал, — парень поглаживал костяшки на руке Мидории большим пальцем, — Мало того, что за пару дней до показа я особо не спал, так ещё и отец стал по какому-то поводу донимать. И как раз до нашего выступления он вновь меня нашёл, а ещё спросил, где ты, будто специально искал тебя… И Шото в итоге рассказал, как вообще узнал про Изуку, про его агентство, и как устроился туда на работу. И самое главное — их разговор с отцом насчёт самого зеленоглазого. Мидория в тот момент вообще не знал, как на это реагировать. — То есть, твой отец пытается поймать меня на каком-то косяке, чтобы в итоге прикрыть моё агентство? — Шото кивнул, — Но зачем ему это? — Ну, он ведь не любит конкурентов. Он старается быть везде первым. Но в этот раз всё даже стало хуже. Я старался сразу уходить от разговора, однако… Ты очень опаздывал, поэтому я уже не знал, что делать. И хотел сходить к отцу и попросить, чтобы наши показы поменяли местами, но понимал, что тогда это может обернуться чем-то плохим. Было бы намного хуже, если бы он сам заметил, что тебя нет. Шото замолчал, потому что ему было тяжело обо всём этом говорить. Его пробирала дрожь от одного воспоминания того дня. Он вообще не понимал, что происходило потом. Единственное что осталось в голове — это то, как он накричал на Изуку… — Шото, — звонкий голос вывел из мыслей, и Тодороки посмотрел в глаза, собеседника — Не уходи в себя. Скажи всё, что тебя тревожит. Гетрохром продолжал смотреть в эти прекрасные изумрудные очи и сейчас он наконец понял, что Изуку готов его слушать и готов помочь. Шото вздохнул и, ставя кружку на столик, уложил голову на колени Мидории. А что тот усмехнулся и начал ласково перебирать разноцветные волосы. — Когда я уже хотел пойти к отцу, чтобы поговорить насчет показов, — продолжил Тодороки, поудобнее устраиваясь, — К нам подошёл Кейго и сказал, что неожиданно переставили его моделей, и причем он вроде говорил это мне, но поглядывал на моего отца. Я сам не понял, что произошло, но благодаря этому я смог избежать разговора с отцом. А после показа… — он повернулся на спину, вытягивая руку и касаясь веснушчатой щеки, — Отец, видимо о чëм-то догадался, поэтому хотел назначить встречу, но я отказался, сразу уйдя от него, и думал, что это он меня звал, а оказалось… — Я понял, — зеленоглазый улыбнулся, накрывая чужую руку своей, — Теперь всё нормально после того, как ты рассказал. — Да, но, — юноша принял сидячее положение, — Я боюсь, что это только начало. Раньше он так не обращал на меня внимания. И я не знаю, что он может ещё выкинуть. — Шото, — Изуку обнял парня со спины и поцеловал в щеку, — Не волнуйся сейчас об этом, мы всё равно не будем появляться в агентстве до Нового Года. Так что может твой отец и успокоится. — Хотел бы я быть так же уверен в этом. — Надо просто верить в лучшее, — Мидория отстранился, вновь беря в руки кружку с чаем, — Давай лучше посмотрим какой-нибудь фильм. — Хах, вот умеешь же ты атмосферу создать, — Шото тоже встал с дивана в след за зеленоволосым, прихватывая с собой свой горячий напиток. — А ты против? — зеленоглазый повернулся, но его тут же вовлекли в теплый поцелуй. — Совсем нет, — с улыбкой шепотом поговорил Тодороки. Изуку на пару секунд выпал из реальности, но вскоре оклимался, как только они вместе с Шото переступили порог большой комнаты. Выбирая фильм, они наконец свободно смогли разговаривать, параллельно перекидываясь влюбленными взглядами. Так прошло около трёх часов. На середине второго фильма Тодороки понял, что зеленоволосый стал очень тихим, а когда повернул голову, то понял, в чём дело. Мидория уже давно сладко спал на его плече. Гетерохром мило улыбнулся, проведя рукой по щеке любимого придурка, выключил телевизор и, взяв Изуку на руки, аккуратно уложил парня на кровать в его спальне. После чего лёг рядом, и долгое время смотрел на умиротворенное лицо зеленоглазого. Тодороки впервые не думал об отце за последние несколько дней. Сейчас, когда они с Мидорией наконец всё разрешили, можно было действительно расслабиться. Так что, Шото подвинулся ближе к сладкому чуду, крепко его обнял и стал засыпать, зная, что завтра не проснется в кровати один.