Ишемия

Темпранильо - ведущий сорт винограда в Риохе, из него изготавливают 70 процентов вин. Очень часто когда люди говорят “Риоха”, имеется в виду именно вино из Темпранильо. По данным, например, последнего соцопроса в Британии, многие считают, что Риоха - это сорт винограда, но нет, это регион. Темпранильо очень капризный, нежный сорт винограда. При засухах кожица лопается. Требует бережного ухода. Если Рей и пьет вино из Риохи, то, скорее всего, розовое, где Темпранильо смешивают с Гренашем. Бен бы предпочел “чистокровное” Темпранильо. Красное. С виноградником вдоль реки Дуэро. Скорее всего, то самое Vega Sicilia*, но без Мерло. Какой-то винтаж, где бы ощущались танины. Рей сидела, сложив ноги по-турецки, и болтала трубочкой апельсиновый сок. Завтракать она не хотела - голова болела просто немилосердно. По пульсированию в области глаз девушка понимала, что боль провоцирует её изъян, а никак не швы. Рей грустно усмехнулась, посмотрев на синяки на запястьях - уродливые, отчетливо заметные на бледной коже. Чтобы не было приступов, ей стоило меньше нервничать. Так говорили оба врача, но как-то у неё плохо выходило. В дверь постучали, а потом в палату зашел улыбающийся Бен. Рей опустила глаза. Ей было неловко от того, что видеть его, человека, вчера так много сделавшего для неё, совершенно не хотелось. Она особо остро ощущала и свою нескладность, и слабость, и спутанность волос. Но, главное, её глаза не были защищены черными тенями, а потому они могли поведать слишком много. Больше, чем обычно. Рассказать, насколько ей гадко, одиноко и тоскливо. В общем, то, о чем говорить совершенно не хотелось. А ещё Бен знал, что она не упала. А значит, он будет задавать вопросы. -Рей, привет, - как ни в чем не бывало продолжил улыбаться мужчина, втаскивая с собой в палату и запах крепкого кофе. - Тебе не принес, тебе не желательно, - добавил он, и девушка пожала плечами. Ей и не хотелось. - Как самочувствие? - Думаю, доктор Соло, меня уже можно выписывать, - пошутила Рей, привычно растягивая губы в дежурной, рабочей улыбке. Той, которая была для прессы. Бена, судя по всему, не проняло. Он смотрел хмуро и пристально, проникая взглядом под маску. Рей обратила внимание, что сегодня не только она прятала себя за улыбкой. Бен хоть и улыбался, а был аж серый от усталости, будто простоял у операционного стола и всю ночь, и большую часть утра. Его глаза были красными, а на лице кое-где от длительного ношения отпечаталась маска. Внезапно Рей поняла, что впервые видит доктора Соло в его реальной стихии. В белом халате. Зевающего после бессонной ночи. Такого, каким он был. Когда был понятен смысл глубоких морщин, которые разбегались от глаз. И подумала, что никогда ещё он не был красивее, чем сейчас. Это был не тот улыбчивый мужчина в безупречном костюме и даже не главный врач клиники в модном поло и темных джинсах, идущий по коридору. Это был тот самый супергерой, спасающий жизни. Её супергерой. Её Кайло Рен. Такой, каким она его видела. -Давай-ка ты до вечера побудешь здесь, - предложил Бен. Рей поморщилась, как бы показывая, что предложение - ерунда полная, ведь она просто получила свои три шва и могла уехать ещё вчера. - Я бы хотел сделать тебе МРТ, чтобы убедиться, что нет сотрясения. И доплер. - Разводишь меня на кучу денег. - Естественно, бизнес есть бизнес, - рассмеялся Бен, радуясь, что девушка вроде как не сопротивляется. Рей задумалась, глядя на Бена и нервно продолжая бить трубочкой по стенкам стакана. Его слова имели смысл, конечно. Плюс, очень уж не хотелось домой. Конечно, она ещё с утра позвонила в клининговую компанию, которая занималась квартирой, и заказала дополнительную уборку, чтобы вернуться в чистоту, но убрать стекло ещё не означало сделать вид, что ничего не было. Но здесь, в больнице, окруженная пускай и профессиональной, но заботой Бена и медсестры, она была в относительном покое. Вспоминала себя много лет назад, когда с аппендицитом попала в больницу, впервые вырвавшись за стены своего приюта. Пораженная заботой персонала, она не хотела возвращаться назад, на свою темную койку в углу, и даже плакала, когда наступил момент возвращения. И сейчас это пребывание снова делало её тринадцатилетней девочкой, а это было слишком, потому ей стоило найти в себе силы и бежать отсюда. Ведь не хотелось расклеиться окончательно. -Давай, Рей. А вечером я завезу тебя домой. У меня сегодня обычный день, никаких операций, в шесть я буду свободен и… Неожиданно в палату снова постучали, и в проеме показалась голова ведущего невролога клиники. Рей попыталась вспоминить, как же его звали. Карго? Карло? А, Кардо! Точно, Кардо. -Доброе утро, простите за беспокойство, но, Бен, мне сказали… оу… - внезапно его взгляд уперся в Рей, и в глазах мелькнуло что-то странное. - Мисс Кеноби, какая неожиданность. Простите. Бен, я буду у тебя, хорошо? - А вы, значит, друзья? - после того, как голова скрылась, полюбопытствовала Рей, оттягивая момент, когда нужно дать ответ мужчине. Наконец она поняла, почему он имел возможность так просто вмешиваться в её лечение, нарушая субординацию. Дружба никогда не имела ни границ, ни сословий. Даже законы медицинской этики не были выше неё. - Лучшие друзья. И теперь меня ждет допрос, куда это я сводил тебя на ужин, что ты оказалась здесь. - Ты хотел пригласить меня на ужин... - протянула Рей совсем кисло. Шутка Бена как-то прошла мимо. Значит, она не ошиблась, думая, что таблетки были предлогом. Он действительно пытался загладить вину за те злые слова во Франции, старался, а она всё испортила. Она всегда всем всё портила. - Мне жаль. Извини. Я бы с тобой поужинала. Правда. - Это ерунда, - отмахнулся Бен, достав из кармана конверт. - Рей, я знаю, что ты не хочешь обсуждать то, что случилось, но я не буду делать вид, что ничего не вижу. - Резко сменил тему мужчина, с досадой осознавая, что девушка снова замыкается. Рей отставила свой стакан и снова стала нервно натягивать рукава больничной пижамы по самые пальцы, словно можно было скрыть факт насилия, что произошло в её доме с ней же, просто спрятав синяки. Крепко же запугал её тот мужик. - Я понимаю, что человек посторонний и не имею права вмешиваться, но так продолжаться не должно. Это твоя жизнь и… стоп, я обещал себе не читать тебе проповеди. Возьми этот конверт. В нем уже собрана вся информация для подачи иска в суд - от момента твоего обращения в больницу до описания ран. Также там есть номер моего адвоката, который может помочь. У тебя два варианта. Ты можешь подать в суд, а можешь этим конвертом выкупить свою свободу у Ункара, пригрозив ему реальным разбирательством. Я не могу настаивать на чем-то, но выбор сделать нужно, Рей, поверь мне. Ты не должна бояться. Я помогу тебе выстоять. Если захочешь. Рей дышала взволнованно. Мужчина, как и вчера, не собирался на неё давить, но обещал стоять за её спиной, придавая сил. Неужели в её ад кто-то бросил связанную лестницу и готов был помочь ей взобраться? Ей? Отчаявшейся и не ждущей спасения! -Я понимаю, как тебе сложно, и такие решения не принимаются спонтанно, потому и предложил тебе время до вечера, чтобы ты подумала, будучи здесь, без лишнего давления. В тишине и покое. - Ты хотел пригласить меня на ужин, Бен, - вдруг повторила с другой интонацией Рей, несмело забирая у мужчины конверт. Пальцы её дрожали. - Попробуй ещё раз. Пригласи меня сегодня, и я соглашусь. И мы поговорим. Хорошо? Я закажу еду на дом. Мне бы не хотелось, - она запнулась, а потом продолжила, набрав побольше воздуха, - вернуться в ту квартиру сразу одной. - Если ты не хочешь туда возвращаться в принципе… - Нет, это мой дом, и никто не заставит меня его разлюбить, но поужинай со мной, хорошо? Я не заберу много времени. Хотя ты же устал, я вижу. Извини, глупая идея. “О, Рей, хоть вечность”, - подумал Бен с каким-то мучительным удовольствием. Предложение ужина ему льстило, но осознание, что ужин будет только ужином, ведь её разбитая голова и тяжелый разговор не настроит никого на лирический лад, заставило особо остро ощутить желание. Перестать хотеть её было сложно, а вечером, в темноте и пустоте её дома, будет ещё тяжелее. Особенно, когда она так красива без своей косметики, хотя, наверное, думает наоборот. - Отличный план, Рей, - слукавил мужчина, поднимаясь. - Я успею немного отойти, так что мне все нравится. Что тебе заказать? - Я разберусь сама, я не беспомощна. Она потянулась к своему смартфону и тут же помрачнела. Стеклянный телефон был весь разбит, и Бен понимал, что расстраивает её не факт того, что его нужно будет менять, а именно эти трещины, эти напоминания, эти отголоски. -Ладно, я неприхотлив. Терпеть не могу beyond meat, и у меня аллергия на орехи, в остальном - всё на твой вкус, - весело сказал Бен, пытаясь немного отвлечь Рей. - А как же непереносимость лактозы? - Улыбнулась девушка, поддевая мужчину, - сейчас же это модно. Аллергия на орехи - это скука, моднее говорить "будешь брать мне латте, то обязательно на миндальном молоке, у меня непереносимость лактозы". - Славная моя девочка, непереносимость лактозы, которую все возносят в какой-то дикий культ, будто это модная болячка, абсолютно нормальна. Как только ребенок перестает питаться грудным молоком, организм человека больше не вырабатывает фермент, который переваривает лактозу, потому, если ты спокойно пьешь латте, то поздравляю - ты, как и три процента населения, мутант, это просто заложено в тебе от предков. Ну, знаешь, они, допустим, были фермерами и всю жизнь пили молоко, и в какой-то момент появилась мутация, которая позволила гормону вырабатываться в более позднем возрасте. Мутация, что обосновалась в геноме. - И, ухмыляясь, Бен вышел. Рей ошарашенно посмотрела ему вслед. Вот вам и доктор Соло. Такому палец в рот не клади. Хотя… Рей неожиданно развеселилась. Латте она пила без проблем. Что ж, парой слов Бен Соло просто таки пролил свет на её неизвестную семью. Были фермерами её предки или нет, Рей не знала. Но сволочами точно были, раз бросили маленького ребенка. И этого в её геноме, Рей надеялась, не было. Ей не хотелось быть плохим человеком, не взирая на все пережитые испытания. *** - Знаешь, а ведь это я виноват, что твой ублюдочный агент такое сделал. – осторожно складывая приборы на тарелку, задумчиво протянул Бен. Рей, сидящая по другую сторону стола, вскинула голову и тут же нервно забарабанила пальцами по ореховой столешнице, инкрустированной бронзой. Бен, наблюдавший за её отражением, подумал, что есть что-то климтовское и в немного искаженном изображении Рей, и в самой поверхности. Их вечер протекал мирно и ровно. После изнурительного дня, который девушке пришлось посвятить МРТ, УЗИ сосудов и долгой беседе с Кардо, простой ужин в собственной кухне-гостиной пришелся кстати. Тем более, что разбитое зеркало успели не только убрать, но и заменить. Девушка заметно повеселела, особенно после того, как смыла с себя запах, пусть и дорогой, но клиники и переоделась в удобную одежду, пока её гость курил на огромной террасе, любуясь видом на город, хоть он бы не отказался и от другого, более интимного вида. Рей выглядела бодрее, улыбалась естественнее, и мысли Бена отклонялись от серьезного курса. Особенно, когда девушка вернулась и, о чем-то болтая, стала накрывать на стол. Глядя на неё - такую домашнюю, без капли макияжа, Бен, обожающий стервозных барышень в строгих костюмах, узких юбках-карандашах и на высоких каблуках, почувствовал что-то теплое в душе. Глядя на Рей, он ощущал себя замершим путником у теплого камина. Особенно его трогали её немного растрепанные волосы – девушка явно боялась расчесывать их возле швов. Весь её образ был немного сонный, будто она только поднялась с уютной постели, в которую Бен уже которую неделю стремился попасть. Когда же девушка зажгла стоящую на столе свечку, и слегка прохладный воздух в квартире наполнился ароматом карамелизированных яблок, корицы, какао и прелых листьев, перенеся мужчину в атмосферу уличной осенней ярмарки, он вдруг понял, насколько ему хорошо в этом доме. В котором пусть и было много вещичек из Carpenters Workshop Gallery, и ощущалась рука Криса Освая, а, все же, было очень уютно, благодаря пастельным цветам и множеству безделушек, которые в его бело-серой квартире отсутствовали. Он ухмылялся, пока девушка доставала еду. Ему она заказала асадо, невольно напомнив Бену об аргентинских вечерах в Буенос-Айресе, себе же - бургер с beyond meat и арахисовой пастой, словно насмехаясь. Мужчина шутку оценил и даже обрадовался, что у Рей появилось это её вечное желание подкалывать. И вот когда беззаботный ужин подошел к концу, и Рей вдруг, не краснея, предложила Бену вина, он сам все испортил. Девушка, уже вставшая, чтобы подойти к бару, аж замерла от неожиданности. Она предложила вино мужчине за рулем, что было прямым намеком на «останься». Рей опустила свою защиту, потому что не хотела оставаться одна. И он снова возвращал её во вчерашний вечер. Тряхнув головой, Рей все же подошла к бару в ожидании продолжения фразы. Задумчиво посмотрела на Бена, словно оценивая, что ему подходит, достала какую-то бутылку и всего один бокал под красное, чем несказанно порадовала мужчину. Неужели девочка решила взяться за голову? Рей же пыталась понять, как он-то мог быть виновен в том, что Ункар Платт её ненавидел? И вдруг, пока возилась со штопором, вспомнила злое обещание агента, данное вчера. Что он уничтожит не её, нет, а Кайло Рена, если она будет слишком болтливой. Вечер сразу утратил очарование, словно часы пробили полночь, и вот уже веселая девчушка снова превращалась в забитую и всеми презираемую Рей. Настолько, что хотелось вцепиться пальцами в этого мужчину и дать ему то, чего он так жаждал, – себя, лишь бы он не ушел и не оставил её наедине с собой в этой квартире. - С чего ты взял, что это мой агент? – неожиданно спросила девушка, и впервые за день, столкнувшись с холодом в её взгляде, Бен опешил. Что? Что она сказала? Неужели день обдумывания привел к тому, что Рей решила промолчать? Чем же Ункар так сильно держал её? Бен хотел подняться, чтобы подойти к девушке и помочь с вином, покуда она никак не могла справиться с пробкой своими слабыми руками, когда отметил, что она тут же невольно съежилась от одного его движения. Да, это, конечно, реакция человека, случайно ударившегося о зеркало, очень «естественно» выглядело. - То есть, ты думаешь - это случайность, что я пару дней назад ударил его в челюсть, а потом ты оказываешься с разбитой головой? – ничего не выражающим тоном спросил мужчина. - Ты… что? – Рей в изумлении уставилась на Бена Соло. Она могла ожидать любой ответ, кроме вот такого. Поверить в то, что этот мужчина – с виду такой сильный – мог кому-то заехать по морде, было не сложно, но ей казалось, что опускаться до драки было не в стиле этого живущего по правилам человека. – Ты врезал Ункару? Серьезно? Правда, Бен? Девушка неожиданно запрокинула голову и расхохоталась. Мужчина усмехнулся. Так приятно было видеть девушку смеющейся. Ради этого стоило ударить того придурка. Однако мужчина тут же помрачнел, когда снова посмотрел на синяки Рей, – цена за его порыв оказалась слишком высокой. - То есть, ты считаешь, что он через меня решил отыграться на тебе? Но почему? – отсмеявшись, абсолютно искренне удивилась Рей. Наконец, налила ему вино и, подойдя поближе, протянула бокал. Мужчина взял его, а лучше бы взял её. Прямо здесь, но… её разбитая голова и синяки на тонких запястьях были хорошим стимулом удерживать себя в руках. - Ну, не знаю, - Бен посмотрел на Рей так пристально, что у неё аж мурашки поползли по коже, - может, потому что даже он видит то, что ты отрицаешь, спрятавшись за обидой. Видит, что я влюблен. Девушка резко развернулась. Он был близко, слишком близко. Такой расслабленный, отдохнувший, готовый слушать её хоть всю ночь. И не только слушать – Рей это ощущала. Его взгляд, как он не пытался скрыть это, горел. Естественно, отчего бы ему не гореть, когда в квартире царил такой уютный полумрак, за окном мело, а они тут, рядом говорили о высоком и мерзком одновременно. Но он не шевелился больше. Сидел, слегка склонив голову, и наблюдал за ней. Рей хорошо знала – этот человек был терпелив, он был из той категории опасных хищников, которые готовы были выжидать часами, чтобы получить свое. - Довольно громкие слова. - Я не часто их говорю, сам едва не оглох, - хмыкнул Бен, отпивая. Мельком бросил взгляд на этикетку. Рей решила предложить ему себя, надо же, поскольку в бокале было Темпранильо. Сорт был очень своеобразным, капризным и очень-очень нежным, так, что кожица часто лопалась во время засухи. В общем, хрупкий сорт, который при грамотной руке винодела превращался в роскошное, темное, кружащее головы вино. Да, Рей была как Риоха. Его Риоха. Прекрасная. Потрясающая. Содержащая столько танинов, что язык ощутил терпкость от одного воспоминания о её губах, о вкусе её кожи, о том, какова она внутри. - И за что ты ударил его? – не ведая о его мыслях, но видящая, как все больше пламенеет его взгляд, спросила Рей, опираясь локтями о столешницу. - Было, за что. - Если потому, что он назвал меня шлюхой, то… - О, нет, Рей, я ударил его потому, что он зарвался. А что касается твоего прошлого. Ты и правда хочешь померяться грехами? Они оба перестали дышать, глядя друг на друга. Бен подозревал, что прошлое Рей туманно и грязно, но ему было плевать, в самом деле плевать. Ясно, что не на курсах благородных девиц её научили так развратно и глубоко делать минет. Ну да какая разница? Её душа оставалась светлой, неподкупной, чистой, и этого ему было достаточно. В конце концов, её умения доставляли ему удовольствие, как он мог за них её осуждать. - Но… - Я около года употреблял наркотики. – внезапно сказал Бен. – Нюхал кокаин от того, что переутомлялся. На последнем году обучения, когда дед стал привлекать меня к реальным операциям, я вдруг испугался ответственности и стал употреблять наркотики. Вот так. От страха. Я просто струсил. Начал баловаться димедролом, который был в доступе и скатился потихоньку в зависимость. Девушка в изумлении смотрела на Бена. Нет. Это не вязалось с его биографией, никак. Она видела ту золотую молодежь, которой продавала волшебный порошок, Бен был не из таких, хотя сколько их – заебанных молодых адвокатов, врачей, аудиторов? Сколько? - Мне все осточертело, когда умер мой первый пациент, и я просто сбежал в Латинскую Америку. В крови был героин, в голове – великие идеи, помноженные на кайф, в кошельке – сотня долларов. Я мнил себя этаким Че Геварой на старом мотоцикле, только рядом вместо Альберто Гренадо – Кардо, который делал мне капельницы или помогал доползти за дозой. Дед был в отчаянии, а я был слишком глуп и горяч. В те моменты, когда был не под кайфом и не трясся от ломки, вел себя благородно. Высмеивая преимущества своей хорошей жизни в Вашингтоне и осмеивая деда, который лечил лишь тех, кому это было по карману, я бесплатно работал в лепрозориях. Говорю же, Че, мать его. Тоже за руку касался больных проказой. Великие идеи и все такое. Это и держало, кстати, во мне человека. Это и мой друг. Все. Иначе бы я сдох где-то в грязи трущоб, где раздобыть дозу было так легко. Так что не нужно тут о своих грехах, Рей. Потому что чтобы ты не сделала – ты делала это ради выживания, а я просто начхал на всё. И не остановился бы, если бы меня чуть не убили в темном переулке. Не всегда можно успеть дать кому-то в челюсть. Можно огрести ножом по лицу, и радоваться, что твой лучший друг кое-как прошел курс хирургии и может зашить рану в том же заблеванном переулке. Красивая история, правда? Ну что, теперь я достаточно неидеален для тебя? Вспыльчивый ревнивый бывший наркоман, как и ты созданный из вранья и написанной, чужой биографии. Нет, конечно, когда я пришел в себя после того, как какой-то наркоман раскроил мне лицо, то сразу не поехал домой, ещё с год жил в Буэнос-Айресе, работая в хосписе и госпитале. Испортил себе карьеру. Испортил карьеру Кардо. Но жил, пытаясь отыскать себя. Помогал жертвам домашнего насилия и понимал, что этого мало. Тогда и вернулся в Вашингтон и чуть ли не на коленях просил деда простить меня и дать шанс стать кем-то, кроме наркомана. Хотел найти применение своему гению, который, я надеялся, что не окончательно занюхал. - Бен. - Расстерялась Рей. Она понимала, что сейчас для Бена эта история всего лишь глупость молодости, но все равно то, что он ей поведал было чем-то сотрясающим её представление об этом мужчине. Становилось понятно откуда вся эта выдержка, сдержанность, спокойствие. Откуда весь этот самоконтроль. Ему, наверное, титанические усилия приходилось предпринимать, чтобы не рухнуть порой в пропасть назад. Употреблять наркотики и продавать их - было двумя разными полюсами грешного прошлого. Её имело уголовный привкус, его - очень грешный перед самим собой. И не поймешь, что хуже. - Собственно, никто, кроме Кардо и не в курсе. Но да, Рей, я знаю все об ошибках и вторых шансах. Потому не нужно прятать глаза. Все мы что-то скрываем. Девушка потянулась к нему и нежно прикоснулась к губам, за чем неизбежно последовал поцелуй. Так они и целовались. Два грешника, играющие свои роли. Два безумца. Два одиночества, вдвоем ставшие сильнее. - Осторожнее, Бен, у тебя же аллергия на арахис, - пробормотала девушка, когда мужчина начал целовать её все жаднее, упиваясь тем, что она, наконец, отвечает. Горячо. Дурманяще. Проводя языком по его нижней губе и лаская пальцами шею. Она словно хотела отойти от рисковой темы, утащить обоих от края пропасти. - Нет, Рей, так не пойдет. Мы не договорили. – он знал, что Рей отвлекает его, но… ох, как же она хорошо отвлекала. Сейчас, когда он сидел на стуле, а девушка стояла, их рост примерно совпадал, и целовать её было особо удобно, слегка зажав коленями и обнимая за талию. - Плевать, - отмахнулась девушка. - Нет, не плевать, и я так не хочу. Не хочу секса в благодарность. - Бен, твою ж мать. Ты пять минут назад сказал, что я не шлюха, а теперь снова считаешь, что я плачу собой? Либо проваливай, либо бери меня, ты же так горел, так хотел. Вот она я, вся твоя! И поверь мне как бывшему наркокурьеру – вот это, - она коснулась своих губ, - лучше даже, чем карфентанил. - Я знаю, Рей, я знаю. Уже понял. - Подсел, да? - Чуть не умер, ты разве не заметила? – пробормотал он, слегка оттягивая край ее свободного свитера, чтобы тот обнажил нежную ключицу. Целуя теплую, пахнущую темной вишней кожу, Бен подумал, что Рей и правда тает. Физически. Раньше ключичная кость была не так заметна. Мужчина не был удивлен. Ещё бы. На таблетках, запитых Кир Роялем, много веса не наберешь, странно, что от такого «лечения» душа ещё держалась за тело. Видимо, крепкая и упрямая душа-то у Рей. Бен, который ощущал приятные мурашки на затылке, поднялся и зажал девушку между собой и столешницей, опустив одну ладонь на поясницу Рей, чтобы она не ударилась об это ореховое то ли безумие, то ли великолепие. - А теперь мы поговорим, - отстранившись, но мягко удерживая её, тихо сказал Бен. Ему самому не хотелось отрываться от её тела, которого он жаждал, но и спрятаться за очередным бессмысленным сексом он больше Рей не разрешит. – Почему ты так боишься своего агента. Ты же не будешь все делать сама, одна. Если дашь бой Ункару, моя команда адвокатов и специалистов по коммуникациям будет с тобой, Рей. Если этого мало, давай обратимся в любое пиар-агентство мира, и они помогут тебе выскочить из этой ситуации, не замочив ноги и не утратив репутацию. И я, Рей. С тобой буду я. - И ты останешься моим единственным читателем, - мрачно пошутила Рей. Она не пыталась выбраться из этого успокаивающего кольца рук, но и к Бену больше не тянулась. Опустила руки ему на плечи и нервно постукивала пальцами. Мужчина подумал, что даже на её взволнованность его тело прекрасно отзывалось, а ведь плечи были далеко не самым чувствительным местом доктора Соло. – Послушай, дело не только в Ункаре и том, что он захочет рассказать миру правду обо мне. В этом тоже, конечно, он-то, в отличие от тебя, моим прошлым интересовался. Окей, твои адвокаты за шкирку вытащат меня из любых проблем, но что дальше? Скандальные писатели на деле никому не нужны, Бен. Или думаешь, если мое издательство от меня откажется, то другие выстроятся в очередь? Нет. Разрыв с Ункаром отберет у меня мою карьеру. Отберет все будущие книги. И Кайло Рена отберет, понимаешь? Это потрясающе, что Бен Соло так упорно хочет быть рядом, но… я создала того персонажа, и Ункар не даст ему выйти в свет, если я буду… недостаточно послушной. Это все слишком сложно, Бен. Думаешь, начни я болтать, и совет акционеров моего издательства схватится за сердце, мол, ой-ой-ой, какой ублюдок агент, как он плохо обращается со своим автором? Многие знают. Плохой агент – не новость в нашем мире, но он тот, кто добывает деньги, продавая автора, а значит, агентам можно все. Так этот мир устроен. - И что мы будем делать? Просто… ничего? Время от времени я буду зашивать тебе голову или губу, когда у твоего агента плохие дни? Рей рассеяно погладила мужчину, чьи глаза так яростно сверкали, по щеке, ощущая под пальцами щетину. Небритым он нравился ей куда больше. Верилось в его брутальное прошлое, оставившее – вот странность – всего один шрам на его теле. В душе, наверное, побольше было. Её тронуло, что такой эгоистичный, сосредоточенный лишь на себе и работе Бен Соло вдруг сказал «мы», хотя они ни дня этими самыми «мы» и не были. Видимо, для себя он все решил. Его не пугало её прошлое. Мысленно, в настоящем, он был уже частью этого «мы». - Мы ничего, Бен, а вот я завтра поеду в издательство и покажу этот славный конверт Ункару. Буду выбивать себе нормальное сотрудничество на условиях обоюдного шантажа. Шикарно же. И не нужно хмуриться, ты уже сделал все, что мог, собрав для меня эти бумаги, - она коснулась подушечкой большого пальца морщины, которая легла у него между бровей, когда он насупился. – Иногда нужно просто набраться терпения, Бен. Порой удар в челюсть не помогает. Скажи, а Ункар в подарок тебе за этот порыв ничего не прислал? – Резко сменила тему Рей. Бен замер. Увидел, как девушка нервно дернулась, как её щеки покрыл румянец. В эту минуту ему стало её так жаль, что он крепко обнял Рей, позволяя не смотреть на него, а спрятать лицо где-то в районе плеча. Это было слишком личное, а ей приходилось спрашивать. - Рей. Больше нет никаких видео. - Тихо сказал он. - Ни у кого в этом мире. Ни у агента. Ни у твоего бывшего. Ни у меня. Тебе не о чем беспокоиться. И, нет, я не смотрел, честное слово. Всё, что мне нужно, я уже видел, а всё, что хочу, ещё будет. Правда же? Он услышал, как девушка выдохнула. Глубоко. Легко. Рей даже не стала спрашивать, как и что он сделал. Но в следующую секунду девушка вздрогнула и отстранилась. Странно посмотрела на Бена. Рей вдруг подумала, что он был не первым, кто решал легко, не спрашивая, её проблемы. Жаль, что цена потом оказывалась слишком высокой. Её свобода. Какую цену назовет Бен? Будет он славным рыцарем до её первого «нет»? Сделал это просто так, потому что мог? Увы, верить кому-то было не так и просто больше. Все люди имели темное, двойное дно. Включая Бена, который мог вспыхнуть и парой предложений все перечеркнуть, ударить по больному. Взволнованная своей мыслью и все более пристальным взглядом Бена, Рей, пользуясь тем, что её больше не удерживают, сделала шаг в сторону и зацепила папку, которую доктор забрал с собой с работы. - Прости. - Ерунда, я сам все соберу, там диагноз, нужно разложить правильно, - отмахнулся мужчина, присаживаясь. Рей потянулась к тем бумагам, которые остались на столешнице, чтобы подать их Бену, и нахмурилась. Она автоматически зацепилась взглядом за свое имя, которое было написано на ксерокопии чужого диагноза. Кое-где фразы были подчёркнуты, и почерком Бена написано в некоторых местах её имя со знаком восклицания. - Ты же не занимаешься лечением энцефалопатии, - задумчиво протянула Рей, ещё не сложившая дважды два, но увидевшая некий знак во всем. Плохой знак. Очень плохой знак, если судить по тяжелому вздоху мужчины, который резко выпрямился. Ей не стоило туда смотреть, но теперь она хотела знать. – Тогда почему у тебя ещё чьи-то бумаги с почти идентичным диагнозом? - Я буду через неделю оперировать этого парня, - очень спокойно сказал Бен и как ни в чем не бывало стал складывать документы в одну папку. - Но… у него же… Бен, этот диагноз так не оперируют, - осторожно добавила Рей и увидела, как он поморщился, подтверждая её догадку. - Я знаю, и что? Рей, и что? – он раздраженно оттолкнул папку и отошел к окну. Положил руки в карманы и посмотрел на отражение девушки, глядящей ему в спину. Она выглядела растерянно. Даже испуганно. Поняла, что он задумал. – Никто не узнает, как лечить эту ебаную ишемию, если не пытаться. - Доктор Менгеле, наверное, тоже так считал, - резко ответила Рей. – Десятки тысяч человек умерли, потому что он решил, что надо пытаться. Скажи, Бен, ты думаешь об этих людях, когда отправляешь своих пациентов на плазмаферез, а?* Думаешь и мысленно делаешь что, отдавая направление? Поднимаешь глаза к небу и говоришь «Danke, Josef?» - Прекрати, - поморщился мужчина. Звучало и справедливо, и спекулятивно. Многие медицинские открытия стояли на крови, особенно те, что были сделаны в двадцать первом веке. За лоботомию, вообще, Монишу вон в 49, не разобравшись, вручили Нобеля. – Я не Ангел Смерти. - Ты хороший человек, Бен Соло. И Менгеле был ничего так, да? Даже людей из горящего танка спас, за что получил какую-то там награду. Я к тому, что ты без пяти минут Нобелевский лауреат, и все знают, что это вопрос времени, так зачем подставлять себя? Ты же говоришь, что ишемия – не изъян, а особенность. Что, утешать так можно, а любить с таким диагнозом меня нельзя? Недостаточно целостная? Она подошла ближе. Все ожидала вспышки гнева или ярости, но их не было. Бен покачал головой, оставаясь спокойным. Только взгляд горел. Не похотью или жаждой. Тем чувством, о котором говорил. Он, в самом деле, был влюблен в неё. - Ты – потрясающая, Рей. Просто я не умею по-другому. Ты бы мне нравилась и с ишемией, и без неё. Даже без твоего Букера бы я сходил по тебе с ума. Дело не в этом, – его голос прозвучал как-то очень задолбанно, будто он сам себе это все повторял ни раз. И Кардо. И духу дедушки Энакина, который укоризненно смотрел на своего внука. Но Колесо Фортуны продолжало крутиться, вознося его все выше для падения в нужный час и его невозможно было остановить. - Но я же врач, я не могу ничего не делать, когда ты так безрассудно бросаешь лечение. Ты бросаешь, значит, я должен искать другой путь. Дело не в изъянах. Дело в будущем, которое ты сама себе рушишь. - Я не хочу, чтобы из-за меня ты творил глупости, Бен Соло, слышишь? Ты не можешь нарушать закон или терять лицензию. Нет. Я против. Хочешь вылечить меня? Что ж, попробуй. Ты говорил "давай начнем лечение сначала", и я тоже хочу попробовать. Научи меня жить с этим. Ты же сказал "мы со всем справимся". Можешь начинать справляться, да. Вот прямо сейчас. – она потянулась к нему, даря забвение одним поцелуем. Терпким и томным. Темным, как сама ночь. - Так, какое-то не такое лечение выходит, нет. – закрывая глаза, усмехнулся Бен. - Разве? А здоровый сон и все такое? Может, уложишь меня спать, м? Могу показать, где спальня, и ты, я уверена, поможешь мне уснуть без единой таблетки, так ведь? Кто знает, может, вместо Диониса начну поклоняться Эскулапу? Бен хмыкнул. Он и не сомневался, что у её любимого Микеланджело она обожала Пьяного Вакха и плясала бы вокруг этой удивительной статуи как верная менада***, плясала босая, подобрав юбку хитона, и с бокалом Кир Рояла. Прекрасная и смелая. Почти мифическая. - Поклоняться, говоришь? – тут же заинтересовался глаголом Бен, уже забираясь под свободный свитер Рей, покуда терпение его таяло под её поцелуями. Правильно. Неправильно. Да какая разница! Она хотела его. Он хотел её. Арифметика проста. Они наговорились и не решили ни одну проблему. Каждый остался при своем мнении, однако сегодня прозвучало из уст каждого и нечто важное. Они оба, словно зачарованные, повторяли это загадочное «мы», «мы», «мы», и Бен, целуя Рей куда-то в висок, подумал, что это запоздавшее на полгода «мы» нужно как-то скрепить. И у него был отличный способ. - Ну да, это когда становятся на колени и… - чертовка ещё и сверкала глазами, поддразнивая. Куда делись её зажатость и стыд? Словно его руки, ласкающие грудь под этим свободным свитером, лишили девушку сомнений. Будто эти настойчивые, немного болезненные прикосновения были всем, что нужно в данный момент. Кружили её разбитую голову. Или просто она знала, насколько хорош Бен в сексе, знала, как на него действует, потому сразу становилась раскованней. - На колени, да? И где этот твой алтарь? Покажешь? Девушка радостно фыркнула и, ни разу не споткнувшись, потащила его за руку в спальню. На секунду Бену стало не по себе от мысли, что раздвинуть ноги ей проще, чем раскрыть душу до конца, но он мог преодолеть и этот барьер через секс. Не такой привычный, порывистый, страстный. Не такой, как он увидел на видео. Они оба могли быть другими. На контрасте он мог и хотел быть лучше. Он хотел не трахать её, а заняться с ней любовью. Если секс был для Рей способом коммуникации с ним, Бен знал, как, не меняя приятных правил, перенастроить эту девушку. Слов она не слышала, но он мог уверить её в своей симпатии и по-другому. Бен не сводил с Рей взгляд и не стал рассматривать её спальню, только уловил, что здесь запах этой дурманящей вишни был сильнее, но, возможно, от того, что девушка была максимально близко. Её тонкие пальцы проворно расстегивали рубашку, пока она вновь и вновь целовала его. Бен сбросил свою одежду на пол вместе с последними сомнениями и с превеликим удовольствием стал помогать Рей. Он чувствовал, что вспыхнувшая от темноты и их сладких поцелуев девушка ещё не видит разницы между ними до этого секса и после. Она хоть и кивала во время их беседы, но её искалеченная душа вряд ли верила, что они перейдут черту и станут этим «мы». А вот Бен, всегда смеющийся над всякими подобными вещами, знал, что готов. Полон желания не только взять эту девушку, но и попробовать стать чем-то большим, чем вечное гордо-эгоистичное «я». Сломать и изменить что-то в себе. Когда Бен снял с Рей умилительный, но безумно мешающий свитер и опустил на постель, у него мелькнула шальная мысль. Он рассматривал её и слушал взволнованное отрывистое дыхание, понимая, что нормальный, неторопливый секс у них был всего лишь раз. На Гавайях. Тот самый, прощальный, когда Рей не захотела остаться на ночь. Остальная их близость строилась на эпизодах и урывках, которые они словно воровали у времени, ночи, друг у друга. Поэтому, хоть Бен и сгорал от желания, все равно не спешил сразу перейти к самой страстной части. Они ведь потеряли слишком много времени. Да, Бен хотел вернуть себе всё. Каждую прожитую впустую минуту этих длинных месяцев, этих серых дней и пустых ночей. Лаская губами грудь Рей, он легко и почти невесомо поглаживал внутреннюю сторону её бедра, не поднимая руку выше. И даже этого уже хватило, чтобы девушка начала сминать пальцами покрывала, чертыхаться и ерзать от нетерпения. Когда Бен слегка прикусил её сосок, Рей в голос застонала. - Да ты издеваешься! - Так и есть, - тихо хмыкнул Бен, перемещаясь и проводя языком по нежной коже ее шеи, прикусывая, но не оставляя следов, ласково, но властно, вызывая у девушки дрожь. Её прерывистое, хриплое дыхание сносило крышу. Такой спокойный и уравновешенный, Бен, выйдя из подросткового возраста, давно так не дурел от мысли о предостоящей близости, а сейчас же… Видимо, трахаться просто с кем-то не шло ни в какое сравнение с чувством, когда хочешь любимую девушку. Да, чувства, именно они, осознанные и признанные, добавляли в процесс получения удовольствия что-то щемяще-острое. Невероятное. Новое. Завораживающее. Касаясь пальцами клитора Рей, которая мгновенно отозвалась довольным стоном, Бен ощутил эту потрясающую разницу и замер, ошалевший от нахлынувших эмоций. Его сердце от восторга забилось так сильно, что стало больно дышать. - Что такое, Бен? Когда что-то по-настоящему твоё, так ты очень, прямо предельно бережен, - почти насмешливо выдохнула Рей, встречаясь с ним взглядом. Он и правда вел себя совершенно по-другому сегодня. Его теперешняя неторопливость была не результатом той привычки, что Рей уже знала, но приобрела какую-то особую нежность. Видимо, этот мужчина действительно считал её своей, и это польстило так, что голос дрогнул, и её ехидство захлебнулось. Она была тронута и не могла скрыть это. - Моя, да. Ты – моя, Рей, моя, - прошептал ей на ухо мужчина, а потом его губы переместились на шею, грудь, живот, целуя, лаская, помечая, но не собственнически, нет, с восторгом. Целуя её, Бен подумал, что ему чертовски нравится называть её своей. До этого он не понимал, зачем все эти приставки нужны. Его бывшие подружки часто сердились, что он представлял их знакомым по имени, а не «моя девушка», потому что он никогда ни одного человека не считал своим, но эта девчонка… определенно, он хотел чтобы она была его. Бен не знал, будет это на одну ночь, на всю жизнь или на пару захватывающих месяцев, но она должна быть его. Только его. Максимально, полностью, безраздельно. В этом «моя» была и его нежность, и эгоизм, и ревность, которая всколыхнулась так не вовремя. Слушая стоны Рей, когда он, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, не удержался и оставил на её теле пару меток в виде засосов, Бен слышал и эхо и стонов тех, других, полных отвращения, из видео. Он хотел, чтобы она забыла все это. Он хотел, чтобы он и сам все это забыл. Чем ниже его губы опускались, тем более нервными, судорожными, рваными и взволнованными становились вздохи Рей. Его поцелуи ближе к сокровенному стали слишком откровенными. И раскованная девчонка вдруг стала зажатой, Бен ощутил это. Смущение. Оно жило в ней, она дышала ним, скованная, сдерживающая себя. Смущение, что не давало ей возможность насладиться моментом. Позволить кому-то целовать её было не тем же самым, что разрешать кому-то себя трахать. И Бена поражал этот переход от развратной дерзости до полной растерянности. Как можно было так легко подстраиваться под совершенно незнакомого мужчину в отпуске, делая почти сходу ему минет, и так не принимать себя, когда кто-то хотел доставить ей удовольствие? Что жизнь с ней делала? Почему она хотела быть только на коленях, имея такую красоту, талант и неповторимость? Когда Бен легонько провел языком по её клитору, Рей сильно вздрогнула, когда же его губы втянули этот комок нервов, тело девушки, такое напряженное, сдалось, расслабляясь. Физиология. Наслаждение. Нервные окончания. Все это играло в пользу Бену. Рей откинула голову на подушку, разводя ноги шире. Пальцы перестали нервно комкать простынь, переместившись на голову мужчины и впились ему в волосы. Наверное, даже чересчур сильно, потому что в какой-то момент Бен замер и странно фыркнул. Рей тут же слегка ослабила хватку и, ощутив очередную волну накатывающего удовольствия, застонала ещё раз, громче. И ещё. Вся темнота этой пахнущей черной вишней комнаты была заполнена её удовольствием. К черту стыд. Ведь это, блядь, потрясающе. П-о-т-р-я-с-а-ю-щ-е. Руки Бена, сжимающие и фиксирующие до этого момента её такое хрупкое тело, сжались крепче, возможно, оставляя синяки. Плевать. Его язык и губы дарили такое удовольствие, что Рей ощущала себя так, будто не вписывается в особо крутой поворот и слетает со скользкой дороги. Слишком остро. Слишком хорошо. Слишком… - Дьявол… - прохрипела она, кончая. Слишком быстро. Да, вот что она не успела додумать. Слишком, блядь, быстро. Бен тихонько рассмеялся, и это был смех мужчины, ощущающего свое превосходство. «Самовлюбленный доктор», - ощущая шум крови в ушах, подумала Рей. Ей очень хотелось вызвать в нем ответную реакцию, но Бен не был милосердным и не дал ей времени отдышаться. Бормоча какие-то ласковые слова, пока возился с презервативами, он перевернул её на живот. Рей хотела возразить, что они им не требуются, но промолчала – воспоминание о том сексе, когда он кончил в неё ради удовлетворения своего собственнического инстинкта, вдруг обожгло её. Неуместное воспоминание, ведь сейчас все было по-другому. Девушка послушно встала на колени, прогибаясь и упираясь локтями в кровать – то, что Бен любил именно так, она уже успела выучить в минуты их близости. С ним ей тоже так нравилось. Так, под таким углом, тогда на Гавайях и в больнице, Рей ощущала его член особо остро в себе и… - Ох, - выдохнула она, когда воспоминания вдруг обрели материальность, и Бен неспешно вошел в неё. Она ощущала, даже не видя его лица, что Бен себя сдерживает. Наверное, руки, которые он сейчас держал у неё на талии, аж побледнели от напряжения. Надо же, как он старался сегодня не просто оттрахать её. Ему хотелось быть с ней. Это возбуждало и поражало больше, чем то, что он уже сделал минутой ранее. Бен двигался в ней плавно, медленно, неспешно. Как можно, занимаясь сексом и уже ощущая его в себе, испытывать ещё большее желание? Проклятие же! - Бен, - наконец, выдавила она из себя, и это прозвучало так беспомощно. Она даже не знала, что хотела сказать, просто хотела, что бы его имя прозвучало в этот момент. Бен. Кайло. Человек из реальности, ставший её фантазией, и фантазия, которая становилась все реальнее. Два её мира переплетались. И от этого было так хорошо. Мужчина потихоньку терял свой хваленый контроль, вбиваясь в неё беспорядочнее и быстрее. Стоны Рей становились протяжнее, дыхание Бена все же сбилось. Поглаживая её между лопаток, как бы даря хоть какую-то нежность в этот хаотичный и невероятно эмоциональный момент, мужчина закрыл глаза. Ожидание определенно того стоило. Эта девушка стоила. Да, без сомнений. Его девушка. Его Рей. Его стопроцентная Риоха. Капризность и нежность, переходящая в терпкость в его руках. Ох, что он мог сотворить! С ее-то потенциалом. Лучший винтаж в мире. И только для себя одного. Он ощущал, что Рей где-то на грани, – она пульсировала и сжималась вокруг него, подводя и его к такому желанному оргазму. Бен навалился на девушку и, быстро пробежавшись пальцами по её животу, опустил руку ниже, касаясь клитора, чтобы они кончили одновременно. Ему хотелось быть с ней сейчас максимально синхронным. Хотелось быть в команде. Рей двигалась ему навстречу, а затем, когда волна чистого удовольствия накрыла Бена, застонала совсем тихонько, и её руки затряслись и ослабели, отчего они оба рухнули на кровать. Девушка, хватая ртом воздух от нахлынувшего оргазма, едва не задохнулась от веса Бена. Тот слегка приподнялся на локтях и уткнулся ей в затылок мокрым лбом. Сердце бешено колотилось у обоих. Говорить что-то после они не торопились, да и не за чем было. Рей и так сейчас знала насколько потрясающая, насколько сводила его с ума. Наконец, он освободил её от себя и перекатился на спину, бездумно глядя в потолок. Рей все ещё тяжело дышала, не имея сил приподняться. Только повернула к нему голову. Глаза её блестели от пережитого возбуждения. Бен нежно погладил её по щеке, все так же не говоря ни слова. Этот секс был его способом вызвать доверие. Его извинением за Францию. Его вымученным «я влюблен». Его просьбой «впусти меня». Для Рей же это просто был самый потрясающий момент в жизни. Не потому что кто-то вдруг позаботился, чтобы она словила два оргазма вместо ничего. А потому что её любили. От момента поцелуя до хриплого стона Бена, когда он кончил. Она ещё никогда не ощущала себя настолько важной для кого-то. Чувство, что с тобой занимаются сексом ради тебя самой, а не ради удовлетворения потребностей, было таким новым и окрыляющим, опасно подталкивая Рей к чему-то большему, чем влюбленность. К чему-то пугающему. К чему-то большему. Момент разрушил звонок телефона Бена. Мужчина сразу резко сел, сбросив с себя всю мечтательность, и потянулся к разбросанной одежде. Взяв мобильный, он коротко сказал «клиника», как бы объясняя срочность звонка, и вышел. Рей натянула на себя одеяло и села. Она понимала, что, скорее всего, что-то случилось, и Бену придется уехать. Это не страшно, ведь он и так дал ей сегодня очень много. Это чувство, ощущение на пару минут, что ты – важнее всего на свете, это игнорирование, кем она была на самом деле… что ж, теперь он мог и уйти. Конечно. Но внутри что-то сжалось от одной лишь этой мысли. На деле, мужчины никогда у нее не оставались, если, конечно, это не был пьяный Финн. Сегодня Бен ничего не скажет грубого, но зачем оставаться? Секс, которого он так желал именно с ней, уже получен, а все эти сказки о своей особенности она уже слышала. Бен тихо вернулся. Рей отвернула голову, чтобы не смотреть, как он собирается. Моргнула. «Ну же, Кайло, не уходи. Не уходи от меня», - глядя в поток, думала Рей. Потом посмотрела на мужчину с дежурной улыбкой. Удивилась, что Бен был по-прежнему не одет. - Почему ты сидишь? - Почему ты не уходишь? Бен, забравшийся в постель, с удивлением посмотрел на девушку. А нужно было уходить? Вот прямо сейчас? Когда он так расслаблен, когда она рядом, когда так тепло и уютно? - Потому что у меня планы на тебя. - Да? - Почти разочаровано протянула Рей. Неужели он решил остаться просто ради второго захода? Нет, при том, как развивались эти их "отношения" это было бы не странно, но это, определенно, не совпадало со всей его возвышенной чушью, которую он рассыпал последние недели. - Да. Иди ко мне. – он лег и притянул её к себе, а девушка и не сопротивлялась. Притянул и… все. Поцеловал в затылок и размеренно задышал. - Твои планы спать здесь? - Я же пил, Рей. - Отшутился мужчина, немного удивленный тем, что она задает вопросы. Не мог понять чего Рей хочет. Может и, правда, стоило уехать? Но тогда к чему был этот расстерянный взгляд брошенного ребенка, когда он вошел? - Ты что, хочешь, чтобы я убрался побыстрее? Тогда я вызову такси. - Нет, Бен, сейчас мне очень уютно. Не стоит уходить. Но клиника? - Им нужно понять, что у меня есть и другие приоритеты, Рей. Ты, например. Я ни к кому не уеду. К тому же, я обожаю утренний секс, зачем мне уезжать, чтобы через пару часов вернуться? Нет уж, я эгоистично останусь. Она хотела пошутить, но что-то застряло в горле. Рей вздохнула, успокоившись, и наконец уснула. Ей не нужно было говорить что-то в ответ. Бен знал. Знал, что она рада, что он остался. *Vega Sicilia. Знаете, в бодеге этого вина есть такая знаменитая история. Звонит телефон: -Алло, это Вега Сицилия, хочу заказать ящик вина. -Придется подождать, у нас очередь. -Но вы говорите с королем Испании. -Все равно придется подождать, у нас очередь. Не знаю, легенда это, анекдот или правда, но чтобы попробовать это вино, производители которого подчеркивают свою эксклюзивность и верность традициям, действительно нужно выждать огромную очередь. Кстати, если раньше, с 1915 года, Вега Сицилия действительно была 100 Темпранильо, то после того, как их в 82 году выкупила семья Альварес, они модернизировали свое вино, добавив туда бордоские сорта (Каберне Совиньон или Мерло). И, да, королю Испании теперь напрямую поставляют это вино :) А вот Королеве Великобритании Вега Сицилию попробовать не удалось, когда она была в Мадриде, - в посольстве, где её хотели угостить, очередь на вино не подошла))) **плазмаферез – очистка крови от токсинов и возвращение обратно в кровоток. Процедура используется в лечении аневризм и инсультов. Является побочным «продуктом» эксперимента доктора Менгеле над близнецами в Аушвице, когда тот пытался изменить цвет глаз одному из двух близнецов и состав крови, чтобы сделать его расово чистым. Сколько близнецов погибло в результате такого «эксперимента», не ясно. *** менада - нимфа, сопровождающая Диониса *** Та есть же, есть, дорогие читатели. Мы точно не уверены, что там у этих двоих будет утром - секс, ссора, Ункар припрется или ещё что-то, но в этот раз все остались на своих местах и в своих чувствах. Конечно, как мы видим, Рей ещё знатно шатает между желанием верить Бену и собственным опытом, но вот доктор Соло как-то сообразил, чего он хочет, как хочет и так далее (и сейчас мы не о сексе). Как вы думаете, будет ли он удовлетворен такой пассивной ролью наблюдателя при переговорах Рей и Ункара или попытается таки как-то влиять на развитие событий? Насколько будет согласен с планом Рей и будет ли делать тому, второму пациенту, операцию? Всем хорошей недели:)