Есть, капитан Финн!

«Эх… и земля-то тут, на севере, совсем не та, - думал Том, кутаясь в мундир, - Не то, что у нас на юге. С самой-то весны уж на ней спать можно». Вспомнил он, как они с мальчишками, едва солнце начинало пригревать, уж бросали все свои дела, тащили оставленные без присмотра лодки, да гребли скорей к острову Джексона, в свой пиратский рай. - Я буду утопленником до воскресного ужина! – заявлял Том, ловко уворачиваясь от тетиной хватки и зацепляя со стола краюху свежеиспеченного хлеба. - Ты разбиваешь мне сердце, Том, - охала тетя Полли, пряча улыбку. Но мальчишка уже не слышал причитаний пожилой женщины – нет, он несся к берегу с мешком с трудом раздобытого провианта. Добыл он в тот раз ни много, ни мало, а буханку хлеба, дюжину больших красных яблок, полпирога (вот уж тетя разозлится, когда обнаружит пропажу), небольшой мешочек крупы для похлебки, да бутылку яблочной наливки тетиполлиного изготовления. Гек ждал уж его у причала. У них с Томом была своя лодочка, купленная вскладчину на доходы с банковского счета. Провизией Финн тоже запасся основательно. Словно они не на два дня на остров собирались, а как минимум на пять. Ну, да, может, оно так и есть, кто знает? Мальчишки-то побоятся школу прогулять, а Том останется еще на пару деньков наедине с Геком. От этой мысли на душе у него потеплело. - Геки! – он протянул другу свой мешок. – Вот, все, что достал. - Главное, что сам пришел, - отозвался Гек, вынимая изо рта трубку. Том глядел на его губы, и весь замирал от восторга. Ох, чего ж ты такой красивый, а, Гек Финн? Гек проворно спрыгнул и подтащил лодочку ближе к берегу. Том, не успевший «высадиться» потерял равновесие и чуть не упал. Но Финн вовремя схватил его за локоть и подтянул к себе. - Привет, Том! Гек! – окликнули их ребята, и Сойер невольно дернулся, вырываясь из объятий друга. Ох, не будь здесь мальчишек, так они с Геком уж катались бы по берегу, срывая друг с друга одежду. Целовались бы, дышали друг другом, и воображал бы Том себя Александром Македонским, а Гека – своим верным воином. Или стал бы Том Патроклом, а Гек – Ахиллесом… И представлял бы себе Том последнюю их ночь, перед той роковой битвой… Когда приплыли Том и Гек, Бен, Джонни и Джо были заняты возведением жилища: про пещеру Тома и Гека ребята не знали, поэтому всякий раз, когда они большой компанией плавали на остров Джексона, то делали шалаши из тонких бревен и длинных веток. В этот раз кому-то из них удалось раздобыть здоровенный кусок парусины, поэтому решено было построить один большой шалаш и накрыть его тканным куполом. В нем уместились бы все пятеро. Но Гек все-таки стал делать свой. Был он большим индивидуалистом, Гек… Не хотел в общей куче-то спать. Надо было ему место хоть и маленькое, да свое иметь. Понимал Том Гека… Надоело ж человеку по сеновалам да сараям кочевать. Радовался он за Финна по-своему. Хоть тот и жаловался Сойеру, бывало, на вдову, а все ж лучше, думал Том, коль есть дом, да кормят тебя, и вообще, заботятся. Мальчишки заканчивали уж строительство, Гек вот тоже умудрился, хоть и позже начал. А Том сидел на бережку с удочкой, да время от времени оборачивался, взглянуть на друзей. Подошел к нему Гек, по-свойски положил руку на плечо Тома. Погладил чуть заметно. Эх, подумал Том. Знал-то, что он эти все вещи на людях не любит. Оно-то, конечно, его никогда не волновало, что другие думали по поводу их дружбы. Так то дружба, а тут… Мальчишки-то, конечно, все знали да замечали. А все равно было Сойеру как-то стеснительно при них вести себя с Геком естественно. Видел Том, что Геку горестно от этого, да ничего поделать с собой не мог. Да только в этот раз Гек руку с плеча его не убрал. Поползли пальцы медленно, тихонечко, заползли за воротник, нырнули под рубашку – и дальше… по груди вниз… Он уж склонился к Тому, а тот голову запрокинул, вздохнул сладко. - Ох, Геки! Что творишь-то? - спрашивает, а у самого глаза прикрыты, сквозь стиснутые губы стоны рвутся. - Да чего, - спросил Гек, опускаясь на колени рядом и обхватывая его другой рукой. – Люблю ж я тебя, - шепчет. - Не одни же мы! – Том вырывается, и тем самым как раз привлекает к себе внимание мальчишек. - Подумаешь! – бросил Гек, однако отпустил его, да отодвинулся на приличное расстояние. Сойер тотчас принялся поправлять рубаху, оглядываясь, не видел ли их кто. Да нет, мальчишки спорили, как лучше парусину к веткам крепить. Том выдохнул. И что ему делать? Совсем что ли не ездить больше на остров такой компанией? Только с Геком, выходит? Ему ж ласка нужна, внимание… любовь его. Это уж Том понимал. Думал он поначалу, что парни не станут особенно внимания на них обращать. Ну, Том Сойер да Гек Финн – не разлей вода. Когда иначе-то было? А вот, видать, было. Потому как стоило Сойеру начать какой-нибудь рассказ про их приключения (которых помимо сами понимаете чего было все еще предостаточно), как тут же притихали мальчишки. - А вот вчера мы с Геком… - начнет было Том, они тотчас уставятся на него, рты раскрыв, и ждут чего-то. А чего ждут-то? Хотят, небось, послушать про что-нибудь про этакое? Ну, уж нет… Этакое самое – только их с Геком дело. Не станет он про такие вещи рассказывать. Пожарили они рыбу, которую Том поймал, наелись до отвала. Да потом лежали у костра под ночными звездами, грелись, болтали обо всяких удивительных вещах. Том рассказывал мальчишкам про их с Геком путешествие к индейцам. Приукрашивал историю, конечно, знатно. Были там у него пистолеты за поясом, и палил-то он по краснокожим с двух рук. А Гек ножи метал, как проклятый, да прямо, что ни бросок – то снятый скальп. Мальчишки слушали, затаив дыхание. Чего-чего, а уж выдумки у Тома Сойера всегда выходили отменные. - Будет врать-то, - одернул друга Гек, когда того понесло уж в какие-то дебри про похищение прекрасной дочки вождя. - Да ничего, Гекльберри, - сказал Джо, растирая замерзшие предплечья. – И знаем, что вранье, а все равно интересно. Том надулся. - Не буду больше рассказывать, - говорил. А сам тоже от холода дрожит. Зуб на зуб не попадает. Завернул его Гек в одеяло теплое, которое с собой на остров прихватил. А сам сзади подлез, да обнял Тома. Охнул Сойер, да чего теперь? Отбиваться что ль? Так только больше шума поднимет. - Везет тебе, Гек, - сказал Бен Роджерс. – Какое хорошее одеяло у вдовы стащил. - Не стащил, а перетащил, - поправил его Гек. – Одеяло-то она мне дала, стало быть, оно так предназначено, чтоб я на нем спал. - Верно, - отозвался Роджерс. – А чтобы Том?.. Сказал – и смотрит выжидающе на Сойера. А тот аж язык проглотил. Ну что сказать-то?! Отпираться – бесполезно. Знают все и так. Выручил его Гек. Прижал к себе крепче и говорит беззлобно так. Почти с улыбкой: - Нарываешься, Бен. - Да я ж это так… ради шутки, - смеется Роджерс. А Том все молчит. Не может ни слова вымолвить, потому что гуляют руки Гекльберри Финна под его рубахой. Чуть не стонет Том, когда прохладные пальцы задевают сосок, задерживаются… поигрывают с ним. Напрягается Том, губы сжимает. Ох, как смешно-то, наверное, ребятам на него смотреть – щеки-то румянцем совсем налились. - Геки, - шепчет он, поворачиваясь к другу. – Ну, не надо, а? Пожалуйста… А ночью я к тебе в шалаш приду. А Гек его будто не слышит. Целует его нежно за ухом, да отпускать не думает совсем. Ночь-то уж наступила давно. Зевают мальчишки. Джонни первый уходит на боковую, затем Джо, потом Роджерс. Том-то поначалу упрямо собирался в их шалаше устроиться. Ну и пошел вслед за Беном. - Подвинься, говорит, - и прилечь рядом с ним пытается. - Ты чего, – спрашивает Роджерс, - к Геку не идешь? «Хорошо, - думает Том, - что в темноте красных ушей, да щек не заметно». - А чего б мне к нему идти? – отзывается. - Хватит дурнем-то прикидываться, - в голосе Бена раздражение. Спать он хочет уже. – НЕ слепые, видим все, да только нам плевать, понимаешь? - Уж и правда, плевать что ли? – спрашивает Том, - совсем-совсем плевать? Тут Бен поднимается, да толкает друга в плечо: - Иди, кому сказал?! – шипит на него уж. – Он тебе там такое ложе приготовил, мы тут тебе все завидуем, понял? Тут только и дошло до Тома: давно уж друзья все-все про них с Геком поняли. Как есть, поняли. Еще давно, когда сам Сойер толком ничего не соображал, а знал только, что хочет быть вместе с Геком каждую минуту, всем-всем с ним делиться, никогда не расставаясь. - Геки! – влетел в шалаш проворно, забрался под одеяло, да прижался к нему покрепче. Финн повернулся к нему, заглянул в глаза, огромные, в ночи кажущиеся черными-пречерными. Откинул со лба Тома кудрявую прядь, да сказал с усмешкой: - Чего ж ты от меня хочешь, Том Сойер? … С недавних пор не очень-то Геку было охота большой компанией на остров ездить. Свобода, она-то завсегда звала, да только по-настоящему хорошо было наслаждаться ей вдвоем с Томом. Да ведь остров-то они, чай, не покупали, в самом деле. А потому все томовы друзья тоже были свободны плавать туда, когда им вздумается. А Том тогда начинал дичиться его. Словно и не друзья они даже. Подойдешь к нему близко, по плечу похлопаешь – ничего такого вроде, а ведь дернется, ужом извернется, отскочит, как от чумного. А глаза виноватые-виноватые. Да что ж он, дубина такая, совсем не разумеет? Ведь пока они мялись, только и разговору у мальчишек было, когда ж Том Сойер все про Гека поймет, да как у них там все решится? А сейчас чего? Да всем уж неинтересно сделалось. Не новость уж, чай, что Гек Финн с Томом Сойером вытворяют по чужим сеновалам, да на берегу, на острове, да в заброшенном доме с привидениями. Не они-то первые, не они последние, слава богу. Достроил Гек свой шалашик. Так думал, зажимая трубку зубами: «Ты, Том Сойер-то, конечно, в большом спать ляжешь. А все ж таки спорим, все одно: в моих руках проснешься?» - Эй, Гек! – окликнул его Бен. – У нас тут кусок парусины еще остался. Хочешь – себе приспособь! - Отчего ж не приспособить? – отозвался Гек. – Давай. Бен протянул ему ткань. Постоял немного рядом. Тут Финна мысль посетила до того недурственная, что Сойер сам его за такую идею непременно б похвалил. Если б знал. Да только Гек и под пытками не расскажет. - Послушай, Бен, - попросил он негромко. – Сделал бы ты мне одолжение? Роджерс подошел еще ближе. - Чего надо-то? - Ты уж выбери какой-нибудь момент получше, да ляпни что-нибудь этакое про нас с Томом, а? Только так, чтоб все слышали… и он тоже. По лицу Бена поползла довольная улыбка. Уж остряком он-то был отличным. - Это дело по мне, - сказал. Да пошел обратно к парням, усмехаясь… Лежал Гек в своем шалашике, слушал ночной ветер, да как Сойер с Роджерсом препираются. «Молоток Бен, - думал. – Не пускает Тома с ними-то спать. Ай, молоток. Надо бы ему чего-нибудь хорошее сделать… Лодочку что ль починить?» Не успел он додумать, как скользнул к нему еле слышной тенью Сойер. - Геки! – шепчет. – Геки. - Чего ж ты от меня хочешь, Том Сойер? – спрашивает, а у самого довольное тепло в груди разливается. - Всего хочу, - шепчет Том и целует его. И снова шепчет: - Тебя хочу… всего… «Ну, - думает Гек. – Вот и не придется-то мальчишкам ничего этакого рассказывать. Все сами услышат». Подтягивает он Тома к себе, целует его крепко-крепко, точно выпить его хочет. Сойер с громким стоном подается к нему. Обхватывает его ноги бедрами, сжимает так сильно. Гек накрывает рукой твердый член Сойера, прижимает посильней. Снова стон. - Ах, Геки! Как хорошо… хорошо-то как… Зарывается лицом в эти кудри цвета воронова крыла, не может надышаться запахом Тома… А Сойер пахнет костром и свободой. Еще немного табачным дымом… Нет, дым – это уж от него. - Кто мы сегодня? – шепчет, вонзая зубы в плечо Тома, неглубоко, так… разве что пощекотать его хочет. – Ну, расскажи, Том? - Тсс… - выдыхает Сойер. - Какой я тебе Том… Сегодня я отважный Роланд, а ты – мой верный друг Оливье. Впереди у нас великая битва, которую не всем дано пережить. И вот мы, не зная, что ждет нас назавтра, предаемся любви в лагерном шатре… И понесся он болтать-тараторить… Кое-где и стихи наизусть читал. Навроде баллады старинной они были. А Гек повернул его на живот, успел уж раздеть всего, да накрыл своим телом. Поплевал на руку, смазал себя быстренько, да пристроился. - Давай же, Оливье! – застонал «Роланд», подаваясь навстречу так соблазнительно, что Гек не выдержал. Вогнал резко да сразу – доблестный рыцарь только охнуть успел. Начали они скачку, Сойер пообвык чуть-чуть, да снова принялся балладу наизусть рассказывать. - "Ты храбростью своей себя… сгубил, - читал, тяжело дыша, срываясь, порой начиная строку заново - … Ты был мне братом много лет и зим… Ох, Геки, так-то здорово! – и бедрами ему навстречу двинул, у Гека аж в глазах потемнело от удовольствия. - Друг другу не чинили мы… обиииииид, - продолжал «Роланд», совсем уж задыхаясь. - Коль дух ты испустил - и мне не жить!" - Это верно, - выдыхает Гек, и падает на Тома сверху, даже не выходя. – Не жить мне без тебя, Том Сойер. … Ясное дело, не жить, думает Гек, открывая глаза. Сквозь щели в сарайчике солнышко пробивается, щекочет ресницы. Да только не хочет он просыпаться: такой сон хороший видел. Золотые «разбойничьи» денечки… Да милый его сердцу Черный Мститель семи морей… Эх, Мститель-ты мой… Роланд отважный… Где блещешь ты своей храбростью иль доблестью? Знал Гек – жив Том Сойер. Чувствовал это. Давно уж про себя загадал Гек Финн – хлопнуться ему мертвым оземь, коли убьют его любимого. - Ты держи-держи слово-то, - прошептал он сонно, подгреб под себя еще соломы и снова прикрыл глаза. Хоть чуть-чуть еще доспать-то… Может, снова Том привидится? Нет, не везет ему нынче – никак не уснуть больше. Не дают покоя мысли о Томе. Как он там? Уж и след его, верно, простыл в Санкт-Петербурге. Топает, небось, его Сойер сейчас по пыльной дороге, в строю, сверкая своими новенькими пижонскими сапожками. Ох, да только недолго им еще сверкать осталось… война… она все сотрет-перемелет. И сапоги твои, Том Сойер, и мундир твой франтовский… и винтовку твою… в пыль дорожную, ровно и не было ничего. «Ты только, Сойер, не сдавайся, возвращайся ко мне живой-здоровый!» Скрипнула тяжелая амбарная дверь, на пороге показалось веснушчатое лицо Бэйкера. - Финн, - позвал он шепотом. – Эй, Финн! Зашевелился на соседней соломенной лежанке Джим, за ним и остальные негры. - Вы спите, - говорит Бэйкер, а на самом лица-то нет, - К ночи я вас разбужу. А вот ты, Гекльберри, нужен мне очень. Поднялся Гек, сонный, - всю ночь-то без сна провел, и то хорошо, что в седле, а не пешим ходом, - пошатываясь, вышел из сарая. Сощурился, глядя на солнце в зените. - Чего стряслось-то? – спросил Бэйкера. Тот сплюнул на землю, а потом запустил пятерню в рыжую шевелюру. - Выследили нас, Гек, вот чего. Уилли Боунс утром прискакал, бледный весь. Говорит, напала на них шайка охотников. Постреляли лошадей всех, взяли в кольцо. Негров забрали, кой-кого и прибили. Ребят повязали – потащат сдавать в Сент-Луис – деньги-то за них солидные дают! За одного только Джерри Кента три тыщи долларов назначено! Слушал Гек, холодел внутри, да смекал: крышка им пришла, коли сейчас же не придумают, чего делать. Ведь станут охотники-ублюдки ребят пытать. Это уж непременно. И если узнают про эту фермочку-станцию, накроются дела аболиционистов по всему штату. Здесь-то не один, не два пути сходилось, а почитай пяток, если не весь десяток. Переправляли негров с Миссури, Миссисипи и даже с Луизианы. Да уж, несдобровать О`Коннорсам, если станет известно, что они беглых рабов с «железной дороги» укрывают. - Да Уилли-то как сбежал? – спросил Гек, а сам подивился. Уилли Боунс – ходячее недоразумение, и удалось же улизнуть ему, однако! - Он замыкающим ехал, успел свернуть вовремя, пока вся заварушка началась. Знает он, где стоянка охотников. Показать может. - Тоже мне, следопыт. Лучше сразу в петлю, чем с ним в разведку, - Гек сплюнул. – Нет уж. Пускай на карте покажет, а там я сам разберусь. - Чего делать-то будешь? – спросил Бэйкер. Подумал Гек секунду-другую, да махнул рукой. - Ну а что тут остается? – спрашивает. – Надо их выследить, да потихоньку вырезать всех. И наших вызволить. Тут уж больше ничего не придумаешь. Тут уж Бэйкер побледнел. Он-то на что отчаянным мужиком был, а все ж передернуло его – такие слова от Гека слышать. Да согласился с Финном все равно, куда деваться? - Верно говоришь, - кивнул сдержанно. – Ну давай, собирайся что ли? Ты как, хоть немного выспался? - Я-то, - говорит Гек. – Поспал прилично. Давай, зови уж Уилли, пойдем на карту глядеть. То-то еще была задачка: днем в лесу охотников выслеживать. Да Гек в этом деле виртуозом, какого поискать еще надо! Никого он больше с собой не взял, одному только Бэйкеру доверял. Не раз им вместе приходилось таиться в лесу от охотников за беглыми. А сейчас, выходит, это они как будто бы охотились. - Черт тебя дери, Уилли! - выругался Гек. – Ведь неправильно он стоянку показал! Я этот лесок-то знаю. Там дальше-то он в болото переходит, и встать-то негде. Надо нам, значит, восточней брать, к реке поближе. Долго бродили они, наконец, заметили впереди дым от костерка – не очень-то охотники прятались – думали, что всю команду загробастали. Шиш им с мастом, думал Гек, подкрадываясь почти к самому лагерю. Бэйкера-то он позади оставил, на случай если его самого схватят. Кружил Гек вокруг стоянки с час, наверное: все высматривал, подсчитывал, сколько охотников, да обдумывал, как их лучше выманивать, да так, чтоб по одному выходили. Насчитал Финн семерых, да вздохнул облегченно. Семеро. Так и Уилли сказал. Значит, в город пока никого не отправили. Оно и хорошо, что там не знают ничего про поимку аболиционистов с беглыми. «Замнем дельце, - думал Гек. – Сегодня же, как пить дать, замнем…» Негров, связанных по рукам и ногам, держали на самом виду, а вот ребят чего-то не было видно. Неужто покончили с ними? Да нет, не могли охотники по доброй воле такие деньжищи упустить! Сделал Гек еще кружок вокруг лагеря, точно тень бесплотная – ни листочка не шелохнул, ни одна веточка не хрустнула – да заметил их, к дереву привязанных. Тут и Джереми, и Сэм, и Клайв. Измученные, избитые, да хоть живые и то слава богу! Нырнул Гек обратно в самую чащу, к Бэйкеру. Рассказал все подробно. - Неужто тебя никто не заметил? – спросил тот удивленно. - И ухом не повели, - улыбнулся Финн. - На роду тебе написано разведчиком быть, - улыбнулся Бэйкер. – Ты уж помяни мое слово. Поморщился Гек. Нет уж, дудки. Больно надо оно ему – воевать-то! - Поживем – увидим, - сказал. – Ну чего? Пойдем, что ли, зверя из норы выкуривать? Придумали они хитрый план. Дождались они сумерек, разделились, Гек пошел на восток от стоянки охотников, а Бэйкер – на запад. Так, футов на двести-триста отошли, да каждый со своей стороны запалил по костерку. Охотники, костры-то заметили, и тоже решили разделиться. Бэйкер предполагал, что кого-то, ясное дело, оставят пленных стеречь, так оно и вышло. Притаился Гек за раскидистым кустом, слушал: так и есть. Двое к нему идут. Значит двоих оставили сторожить (троих-то вряд ли…) а остальные в сторону Бэйкера двинулись. Ну ничего, у Бэйкера винтовка отличная, магазинная, навроде той, что себе Том прикупил перед войной… Почувствовал Гек, как кровь к щекам прилила, да сердце быстрей забилось. Да не от того, что к нему двое убийц шло, а что про любимого вспомнил. - Погодь-то, Саймон! – пробасил один из охотников. – Не лезь на рожон! - Дурень ты, Мэтт! – зашикал на него другой, совсем-совсем близко – Чего орешь-то на весь лес? Гек тихонечко из-за куста нырнул за ствол ближайшего дуба. Стал поджидать. Тот, кого назвали Саймоном, грузноват был, ступал тяжело – Финн и не глядя мог сказать, куда он двигался. «Ох, вот зря ты так вперед ломанулся», - подумал он, огибая дерево и заходя за спину Саймона. - Мэтт? – бросил Саймон, не поворачивая головы. - Ну чего в спину дыш… А договорить не успел – прямо в легкое геков ножик вонзился – ни вздохнуть, ни вскрикнуть. Ну а уж с Мэттом дело простое было – тут и кругами ходить не надо: наступил он на ветку рядом с телом охотника, да снова в кусты – напарника поджидать. Да как только Мэтт из-за деревьев показался – метнул Гек нож ему прямо в лоб. А тут с другой стороны лагеря выстрел раздался. А за ним еще два. Три выстрела всего. Стало быть, Бэйкер «своих» уложил. Пустился Гек, со всех ног на условленное место. Хоть и быстро бежал, да осторожно, вдруг кого пропустили они? Да так чуть на Бэйкера на полном ходу не налетел. У того лоб в испарине весь, глаза горят. - Готовы? – спрашивает. - Ага, - кивает Гек. – Ну чего? Двое осталось-то всего. С оставшимися охотниками они разобрались быстро: сначала Гек свой нож метнул, потом Бэйкер пальнул из снайперки пальнул. А как упал последний охотник, тут только Финн и понял, как отнимаются у него ноги от усталости. - Ты, - говорит он Бэйкеру, - как хочешь, а я сегодня ни в какой Канзас не двинусь. Спать буду сутки. - Ничего, - улыбается тот Геку. – Нам сегодня и отдохнуть не грех. Потрепал его по волосам, точно мальчишку. Финн фыркнул, голову отдернул, а про себя подумал: как же чуднО получается… Такой он, этот мужик, простой и замечательный… а вот попадись-ка Тому Сойеру, так тот его застрелит, не задумываясь, да еще и гордиться будет… А почему, спрашивается? Северянин да аболиционист… Эх… Вздохнул Гек. Неужто и в него, в Гека, теперь Том Сойер стрелять готов? Нет… не может он в такое верить. Никогда не поверит. Не бывать такому, чтоб Том – его Том – на него ружье вскинул. Или бывать?.. Сидели они все у костра, вместе с неграми, заново освобожденными, закусывали охотничьими припасами. Гек крепко-накрепко об них с Томом задумался. Да так, что не заметил, как Бэйкер к нему рядом подсел. - Чего, - спросил, - Гекльберри, ты такой невеселый? Празднуем ведь! Целую банду на тот свет отправили!.. - Это, конечно, хорошо, - отозвался Финн. – А вот что грустно: попрощаться я, ты понимаешь, не успел с одним человеком. Ну, когда из Санкт-Петербурга ноги уносил. Улыбнулся приятель. Подтолкнул его локтем в бок. - Что, любимую пришлось оставить? - Навроде того, - кивнул Гек. - Да ты не горюй, Гекльберри, - рассмеялся Бэйкер. – Не бывал ты у нас в Канзасе, поди? Там такие красотки водятся – забудешь про свою зазнобушку враз! Как там, кстати, звать-то ее? - Том Сойер звать, - ляпнул Гек, не подумавши, да понял, что сказал, только глядя на перекошенное лицо Бэйкера. Враз с него улыбка балагурная сошла. Отодвинулся от Гека чуть подальше, да и говорит: - Я тебя, Финн, в любом случае уважаю. Хоть ты кого… Хоть ты с кем… Ай! – махнул рукой. – Все равно мне-то, ей богу! Но совета моего послушай: бросай эти привычки немедля. Не на юге-то мы больше. И уж тем более вслух ничего про Сойера своего не говори, понял? Кивнул Гек, да мрачно на костер уставился. «Вот так вот, выходит. Твоя правда, Бэйкер. Не на юге мы…» - Нет, Джим, и не проси даже! Гек закрывает уши руками, не слушает темнокожего друга. Нет! Решил ведь уже! Не пойдет воевать. Ни за кого не пойдет. С какого рожна сдалась ему эта армия? Чтобы против него... против Тома Сойера воевать? Снова сердце заныло. Протяжно так. Дышать тяжело. Том. - Да ты не руби с плеча-то, Гекльберри! - внушает Джим. - Подумай малость. Вербовщики в деревне еще пять дней стоят. - Не пойду я, Джим, - говорит Гек. - Вовек не буду против Тома сражаться. Джим грустно усмехнулся. - А если янки проиграют... если победит твой Том Сойер, все твои старания, Гек, напрасны будут. Считай тогда, ничего-то мы с тобой не добились. - Пускай, - машет рукой Гек. - А не пойду я, Джим. Давно уж решил. Сидели они у костерка во дворе. На костре уха варилась. Это уж они с Бэйкером в озере наловили. Хорошо-то здесь в Канзасе, на родной ферме товарища. Тепло, хоть и ветрено, и дышалось как-то привольно. Станцию эту хорошо с севера снабжали, Джон, отец Бэйкера, фермер был зажиточный. И кормили их отменно, и постель какую-никакую организовали. Словом, для Гека в самый раз тут было. Он и подумывал остаться на ферме помощником к примеру. А что? Тут работа завсегда требовалась, а у него руки золотые. Но на войну, нет... Ни за какие коврижки, как говорится. Уха в котелке бурлила, прибежала с кухни Милли-мулатка, которую Гек за приправами присылал. Ее-то они в прошлую ходку с плантации вызволяли. Да так потом на станции работницей и осталась. А и чего? Платили-то прилично, не били, относились опять же по-человечески. Ей и нравилось. Смешливая такая девочка была, веселая. Нравилась Геку очень. Она склонилась над котлом, бросила туда специй, а когда поднялась – почти что носом уткнулась в деревянную фигурку на шнурке, что из-под рубашки выбилась. - Ооо…- округлила губы. – Серьезная у тебя защита, Гек Финн. Сильная. И убежала, больше ни слова не обронив. А Гек… что Гек? Пожал плечами, да принялся уху в котле помешивать. А вечером сидели они у костра, ели ушицу из деревянных мисок. Он, Бэйкер, Уилли еще. Негров пяток. Все вместе и ели. Молча. А Гек и рад был помолчать немного. Подумать. Верно, все говорят. Война уж в самом разгаре. Скоро и тут всех накроет, да так, что мало никому не покажется. А ну как Тома его Сойера горемычного сюда занесет? Что ж они тогда делать-то станут? Голова налилась свинцовой сонной тяжестью. Гек решил освежиться в озере. Поднялся да легкой походочкой направился к берегу. Теплая ночь свистела, трещала, пела… Отовсюду звучала-рвалась жизнь. Да только без Сойера не так сладко она пахла. Не так слепил глаза лунный свет. И горько становилось на душе Гека, когда он вспоминал их с Томом ночи на острове. Он сбросил рубаху, брюки. И кинулся в воду рыбкой. Прохладная вода приятно скользила по коже. И на секунду Геку показалось, что ничего не было, что это они с Томом на берегу Миссисипи нежатся, а ему просто искупнуться захотелось. Что если так? Вынырнул Гек, даже закричать захотелось во все горло: - ТООООМ! – и сам не успел ничего понять, как вырвался отчаянный крик. Не смог он, не вынес в себе. Как же они теперь? Как же им друг без друга? Вылез на берег. Рубахой обтерся, да так, мокрую ее натянул. Потянулся за штанами, и вдруг заметил Бэйкера в тени деревца. Странно он так смотрел на него. Да за два мгновенья Гек уже все понял. «Ох, каналья!» - подумал Финн, когда мужчина сделал шаг навстречу. - Чего орешь среди ночи? – спросил Бэйкер, положив широкие ладони на плечи Геку и глядя на него сверху вниз. Финн метнул на него предупреждающий, угрожающий даже взгляд. Мол, окстись, дружище. Чего на тебя нашло-то, северный? - Не твое дело, - огрызнулся Гек. – На душе погано, вот чего. - Да неужто ты его так сильно любишь? – спрашивает Бэйкер, сжимая пальцы на плечах Финна. – Этого своего Тома? - Больше жизни люблю, - кивает Гек. – Да он и есть моя жизнь. Том этот Сойер. Бэйкер кусает губы. Не может смотреть на него. И видит Гек, все видит. А стоит и ждет, чего-то друг сделает? Да, может, еще одумается. Нет… не хочет, сволочь такая. - Какой же ты красивый, Гекльберри, - заводит Бэйкер знакомую и до тошноты привычную Геку шарманку. Уж сколько раз он это слышал? Да от скольких человек? Не считал, да и толку нет, считать-то. - Ох, не надо, друг, слышь, не надо, - шепчет он товарищу. – Другого я люблю. - Так и что? – отвечает мужчина тоже шепотом горячим уже на ухо ему. Гек назад отступил. По-звериному блеснули карие глаза. - Ты что ж решил, Бэйкер? – спросил. – Если моего любимого Томом звать, значит, я с каждым мужчиной в постель ложусь? Если у вас на Севере так принято, извиняй. Я-то по-простому привык: коль кого-то любишь, так верен будь. У тебя ж невеста навроде как имеется? Вот и женись на ней, и детишек делай. А дружбы нашей не порть. Натянул штаны в секунду, в рубашку закутался, да зашагал к дому. Экая ты, черт возьми, напасть, думал. Как же ему после таких дел с Бэйкером на ферме оставаться? Вот дела-делишки… - Гек! Оступился. Обернулся с дрожью. Туда-сюда. Нет никого. Пожал плечами, да и пошел обратно к ребятам, у костра сидевшим. - Гек! – донеслось откуда-то слева. Теперь уж точно был уверен он, что узнал голос. Да нет! Никак он не может тут быть! Неужто за ним пошел? Затеплилась в груди надежда. И гонит он от себя радостные мысли, и бежит на голос, который уж громче слышен. С поля-то, с поля зовет его Том. Перед Геком – стог. И уж почти уверен: за ним-то Сойер и прячется, чертяка! И как будто бы смех томов слышен. А будто бы и нет? Так и стоит он, не шелохнется. Стоит перед стогом, не решается заглянуть на ту сторону. Да и знает уж, что почудился зов ему. Вот уж что тоска по Тому Сойеру с ним творит – голоса слышать стал. - Гек… Геки, пожалуйста… - и вдруг опять. Томов голос. Ровно на ухо ему шепчет. Нежно. Ветерком-дыханием щекочет лицо. Гека всего скрутило, точно судорогой внутренности свело. Упал, привалился к мягкому стогу. Отпустило чуть-чуть, а вот опять. Боль такая дикая. Словно кто у него кишки из нутра тянет. Да медленно так. Мучительно. А в голове Том не смолкает, да уж не тихонечко звучит, а так, словно Геку в самые уши орет. - Геки моего храни… Только Геки храни… А я не пропаду… - Пропадет, ой, пропадет без тебя твой ненаглядный, Гекльберри Финн! – низкий, грудной женский голос не говорит – поет почти, перекрывая томов. И знаком вроде, голос-то… и никак не может Гек вспомнить, кому он принадлежит… … - Ну, давай, Геки, еще разок-то! – пляшет дьявольский огонь в зеленых глазах. Вьются черные локоны по щекам. Оделись-то они, скоро уж Джим возвращается. А ему все мало. Еще любви хочет Том Сойер. Так и шепчет, обвивая руками его шею: - Мало мне тебя, Гек! – целует за ухом, ниже все, ниже скользит горячими губами. – Всегда было мало. Век мне с тобой не наговориться, век не нацеловаться. Ох, Гек! Не слушает его уж Финн, с пуговицами на рубахе воюет. - Погоди уж, - смеется Сойер. – Ты ж так все поотрываешь! Что я опять тетке плести должен, по-твоему? Что пуговицы с рубахи мне в порыве страсти Гекльберри Финн отодрал? - Как есть, отодрал, - смеется Гек, плюет на ладонь. – Сначала пуговицы, потом тебя самого. Так и скажи. Теперь оба хохочут заливисто, а затем Том давится смехом, когда вгоняет в него Гекльберри горячий, каменно твердый член. Входит на всю глубину, замирает, выдавливая из Сойера мучительно сладкий стон. А потом еще сильней натягивает на себя Тома. - Ох, Гек!.. – лепечут алые покусанные губы. - Как хорошо-то Геки! А Финн глаза закрыл, да слушает протяжные томовы стоны. Ведь как заливается, думает. Соловьем поет. Сейчас вот уж и балладу какую-нибудь затянет про очередного знаменитого мужеложца. Да Геку все едино: под ним его Том, а он в нем. Вот оно и счастье. Что ему до Александров Македонских да Иолаев с Гераклами? Скрипнула дверь. Замерли. Распахнул глаза Гек, да обомлел, прямо папане своему в глаза уставившись. Не может быть, думал. Как же тебя, паскуду, земля сносила, думал. А Джимми Финн стоял перед ним, такой же грязный, пьяный и потрепанный. И чуть постарей, пожалуй, стал папаня. - Ну, не ждал - не гадал я, парень, - пьяно пробасил папаня, - что ты в моем доме на моей же кровати будешь в жопу трахаться! Не похоже на папаню-то, соображает Гек. Чегой-то он стоит себе в дверях, да с кулаками, а то и с ножом на него не бросается? Да несет еще чушь несусветную про свой дом, да свою кровать… Тут и ахнул Гек, заметив, что не у Джима-то в хижине они, а в той самой хибарке, где Джимми его держал, когда у вдовы похитил. Глядь – Тома Сойера из его объятий и след простыл. - Я-то тебя за это дело не драл никогда, - сказал старый Финн, проходя внутрь, да садясь за покосившийся стол. Гек похватал с пола одежду, кое-как натянул на себя. Достал папаня из-за пазухи пузырь. Пробку зубами вынул, да клюкнул хорошенько. - То есть, оно, конечно, драл, - сказал, тряхнув головой. – Да не за тех, кому ты давал. Чего ж ты – не свободный человек что ли? Вон какой вымахал уже. Усмехнулся горько. - Па… - голос Гека дрожит. – Да ты ж вроде помер-то, не? - Это еще бабушка надвое сказала, - скалит чернеющие зубы Джимми Финн. – То ли помер, то ли нет. Ну, - он потянулся, - я вздремну, пожалуй, а ты заходи еще, наведай старика. - Бывай, па… - открывает Гек дверь, а в лицо ему алым жаром пышет огненная река. Захлопнулась за ним дверка, обернулся – дома нет, как не было. А стоит он один-одинешенек посреди островочка махонького, а мимо несется, кипит огненная лава, а брызги от нее летят, шипя, во все стороны. - Господи Исусе, - срывается с гековых губ, и тотчас же слышит он в ответ голос старой мисс Уотсон: - Теперь-то ты вспомнил о Господе нашем, Гекльберри. Да только поздно уже. Вот перед ним стоит сестрица вдовы Дуглас. Маленькая, сухая. Злая, к тому же. - Поздно, - повторяет. – Поздно. - Это где мы? – храбрится Гек. – Уж, не в аду ли, с такой любовью Вами расписанном? - Верно, - кивает мисс Уотсон. – В самом ты пекле, Гек Финн. А скоро и Том твой, Сойер, пожалует. Поглядим, что там с ним происходит-то? Берет старуха его под локоть, и возносятся они наверх, на грешную землю. И видит Гек перед собой такую картину: волокут его Тома чуть не по земле самой, руки за спиной скручены, рот кляпом заткнули. Волочили-волочили, да бросили прямо в ноги мужику в синей военной форме. На плечах по звезде нашито. Капитан, значит. Видит Гек, что происходит, да вмешаться не может никак. Не слышно ему и бранных слов (а уж, что бранные слова-то, в этом он не сомневается даже), которыми обмениваются капитан с Томом. Змеей ползет ухмылочка по лицу Сойера, говорит он, словно плюет в лицо офицеру, что-то такое, от чего тот багровеет, хватает с пояса нож бойцовский – дивится Гек: ведь нож-то один в один, как у него! Кривит капитан рожу, да со всего размаху всаживает клинок Тому в живот по самую рукоять. Да проворачивает еще. Поперхнулся Сойер, полились, забулькали алые струи по губам. Льются на землю, а Том, гляди-ка, сволочь такая, улыбается! Глаз с капитана не сводит. А тот, ублюдок, нож чуть вынул, да принялся Сойеру брюхо вспарывать. Точно рыбу его потрошить собрался. Смотрел Гек, не мог отвернуться. Смотрел он, как офицер над его любимым измывался под солдатское гоготанье. Том кричал во всю глотку – да как не орать-то, когда из тебя все внутренности, ровно из тушки куриной острым лезвием вычищают? - Скоро твоя мечта сбудется, - хихикает мисс Уотсон, что подле него так и стояла. – Вдвоем в пекле окажетесь. Ты-то уж тут давно уж его дожидаешься. - Выходит, я сам мертв? – удивился Гек. - А то как же! – всплеснула руками старуха. – Еще в первое самое лето, как с Санкт-Питербурга удрал. Гореть фермочке той, Гекльберри. Ох, скоро ей гореть-то! Сказала так – и пропала вдруг. И все с глаз пропали: Том в луже крови, и солдаты, и лагерь союзный. Не осталось никого. Лишь небо синее, да поле с ковылями, да ветер озорной. - Помни мои слова, Гек Финн, - доносятся с ветром слова, и узнает Гек теперь голос самой Мари Лаво. – Нет вам жизни друг без друга. Пропадать твоему Сойеру, не сдержать слова, коль ты воевать не пойдешь. Послушай моего совета, ступай, куда Джим зовет. С тобою бароны. Вдруг вместо голоса ее в ушах у Гека звон нестерпимый поднялся. Словно тыщи колоколов враз зазвучали. Вот-вот голова лопнет! Очнулся он. Сел в испарине. Огляделся. Сено под собой нащупал. Живой, все таки. Улыбнулся. Живой. Вот и воздух такой свежий. Заря занимается. Радуется Гек новому дню. Про то, что снилось, напрочь память отшибло, да только знает он теперь одно: нужно ему добровольцем к Робинсону записываться, пока стоят в деревне вербовщики. А отчего да зачем? Судьба, верно, распорядилась.