I'm still loving you

«…Жизнь невозможно повернуть назад И время ни на миг не остановишь…»

      Сердце действительно странный орган — бьётся, бьётся, а потом бац и замирает. И ты не чувствуешь ничего, пустота. Пускай всего на миг, но кажется, будто бы проходит вечность. А потом сильные удары о клетку ребер возвращают в реальность. Ты не умираешь, хоть врачи и говорят, что остановившееся сердце равно остановившейся жизни. Но почему такое чувство, словно внутри не осталось ничего живого?       Находиться под прожигающими все естество десятками пар глаз оказалось очень тяжело. И, как назло, разум не слушался. Мира словно стучалась в закрытую дверь с криком умоляя сказать, что ей делать. Ответ не последовал, зато в голове ужасно быстро стали складываться в единую картину отрывки сегодняшнего вечера: танцы, слишком много гостей, слишком много внимания, те слова, брошенные вскользь гостьями. Выходит, это была вовсе не бизнес-встреча, а объявление о помолвке. Не может же быть так, что Сейджуро решил… Нет, какая глупость, он никогда бы так не поступил!       Казалось ли Акаши странным всё, что тут происходило? Да. Он знал, с кем заключалась сделка, но даже для любящего пускать пыль в глаза Хокори-сана это было чересчур. Все эти гости и танцы были больше уместны для важного торжества, коим заключение сделки явно не являлось. А когда настоящая причина сбора стала ясна, Сейджуро еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Где-то в мозгу мелькнула мысль, что ничего удивительного в этом нет. И вот это было страшно: будто бы заранее зная, что ничего хорошего этот вечер не принесет, он утащил за собой Миру.       Всё же человек — социальное существо. А вы, предпочтёте тонуть сами или вместе с кем-то? Многие ответят: «Конечно же сами», но поверьте, лишь единицы могут не втягивать в свои проблемы других. Это очень «по-человечески» бояться остаться одному. Можно сколько угодно убеждать себя, что для другого человека ничего кроме проблем это не принесет, но против натуры не попрешь. И Сейджуро был таким, разве что не обманывал себя, уверяя, что сможет справиться со всем в одиночку. Больше не обманывал. Хотел бы справиться сам? Да. Смог бы? Нет. Но осознав, во что именно втянул девушку, он понял, что ошибся, как никогда прежде. Её не должно здесь было быть, она не должна слышать, не должна всё это видеть.       Сейджуро сделал шаг вперед, и Мира, неосознанно протянула руку, пытаясь удержать его.       «Если он сейчас уйдет, то уже не вернется!» — лихорадочно забилась в голове мысль, упрямо игнорируя здравый смысл.       — Стой здесь, — резко произнес Акаши. Его голос обдавал холодом похлеще лютых морозов. Мира невольно прижала вытянутую руку к груди и разом как-то съежилась. То ли почувствовав, то ли у Сейджуро действительно были глаза на затылке, он, вздохнув, более мягко сказал: — Извини, я не хотел. Мне нужно поговорить с отцом. Подожди меня здесь.       Были ли это извинения за грубость или же за весь вечер — Акаши и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Мира лишь кивнула, не подумав, что всё же стоило произнести вслух. Но как оказалось, этого и не требовалось — словно по команде, Сейджуро направился быстрым шагом в центр залы, провожаемый десятками заинтересованных глаз. Ровное, может на пару тонов громче, чем следовало, постукивание его ботинок эхом отражалось от стен. Смотря вслед удаляющейся спине, Мира чувствовала, как холодеют её ладони.       «Может сбежать? — внезапно подумала девушка, но тут же внутренний голос подсознания не преминул прокомментировать: — Ну, да, и покажи всем, какая ты на самом деле трусиха».       Едва сдержав истеричный смешок (кажется, она сходит с ума. Сначала разговоры с котом, потом с внутренним «Я». Алло, Кащенко? Пациента не примете?) Мира постаралась успокоиться. Не получилось. Хотя, сбежать тоже не вышло бы — её ноги словно опутали мощные корни, приковывая к полу.       Акаши не спешил подходить к отцу. Казалось, что кроме шагов, все другие тона полностью отключились, но тут внезапно новый звук разрезал воздух помещения — тонкий стук высоких каблуков. Навстречу Сейджуро, натянув на лицо самую милую улыбку, на которую была способна, вышла Марго. Искусно имитируя смущение, она что-то произнесла, но не была удостоена даже взгляда. Не нарушая размеренный темп, Сейджуро прошел мимо.       Наверно, на лице Марго сейчас можно было поджарить яичницу, так оно вспыхнуло. Девушка не привыкла, чтобы её игнорировали и сделала очень глупый поступок: она дернулась назад и преградила путь Акаши. Всё так же с милой натянутой улыбкой на лице она что-то залепетала, но уже буквально через мгновение отшатнулась в сторону, как от хорошего удара.       Мирослава наблюдала за этой картиной, как и все гости. Марго получила, что хотела, Сейджуро посмотрел на неё, и видимо только воспитание не позволило ему ещё больше унизить девушку. Мире даже стало её жаль — Марго выглядела очень растерянной. Она переводила взгляд с одного человека на другого, будто бы наделялась найти в бесчувственных глазах, в которых мелькали искры интереса, предчувствуя новые сплетни, хоть каплю отзывчивости.       — А ты что здесь делаешь?! — громкий визг, сравнимый с воем автомобильной сирены, заставил Миру дернуться.       Казалось, что ещё немного и глаза Марго от злости выскочат из орбит и как шарики покатятся по полу. Она быстро заморгала, видимо надеясь, что Мирослава лишь мираж. Не повезло.       «Она что, всё это время меня не видела? — подумала Мира, потирая ухо. — Да, если бы взглядом можно было убивать, лежать мне уже тут хладным трупом. Дважды»       — Папа?! Какого черта она тут забыла?! — завыла Марго, тыкая пальцем в сторону девушки, истерично вращая головой от отца к Мирославе.       — Кто, милая? И сейчас не лучшее… — постарался её успокоить господин Хокори, мельком взглянув туда, куда указывала его дочь.       Его куда больше напрягало, что наследник семьи Акаши спутал все карты и сейчас, подойдя, упорно его игнорировал.       — Это всё из-за неё, папа! Она постоянно крутится вокруг него! Какого черта её сюда пустили?! — продолжала верещать Марго.       — Не сейчас! — прикрикнул на неё отец и засеменил за удаляющимися хозяевами дома.       Гости заинтересованно переглядывались. По залу поползло тихое перешептывание. Большие напольные часы упорно тикали, отсчитывая уже которую сотню секунд. Марго и раньше недолюбливала Миру, но чтобы сверлить её прямо таким уничтожающим взглядом и перед всеми… Она резко махнула рукой и тут же рядом нарисовался один из официантов. Марго что-то ему сказала, махнув головой в сторону, и видимо удовлетворившись ответом, прищурилась.       Атмосфера накалилась ещё сильнее, когда Хокори начала приближаться к Мире. Истеричная гримаса, которая мелькала на её лице некоторое время назад, сменилась уверенной улыбкой. А Мирослава в миг сообразила, что отступать то ей некуда — позади окно.       — Надеюсь, ты не настолько глупая, чтобы затевать драку на потеху этим пираньям, — нервно усмехнулась она, когда Марго оказалась в нескольких шагах.       — Ну что ты, Мира-сан, ты считаешь меня такой сволочью? — слащаво пропела девушка в ответ.       «Стоп, что?! А где визгливый голос, вопли, сопли и слюни, что я виновата в сорванной помолвке? И что это за «-сан»? С чего бы ей проявлять уважение?» — Мира удивленно посмотрела на Марго, которая уже вплотную подошла.       — Хоть я тебя и предупреждала, но право слово, кто в нашем возрасте слушает советы других, — она наигранно засмеялась, и Мирослава практически ощутила, как этот смех разрезал ей нутро пополам.       «А вот теперь, кажется, пора делать ноги».       Это было не свойственно Мире, но сейчас она буквально каждой клеточкой тела ощущала исходящую от Хокори опасность. Казалось бы, что она может сделать на виду у стольких людей, ну не заколет же её ножом для рыбы… Или всадит вилку для салата в глаз.       Марго положила руку на плечо, и, если со стороны это можно было бы счесть за дружеский примирительный жест, то на самом деле Мира приложила все усилия, чтобы не покачнуться — с такой силой была опущена ладонь. Девушка едва сдержалась, чтобы не скривиться, когда длинные ногти до красноты впились в кожу, лишая возможности сбежать.       В это время словно по негласной команде опустился заранее подготовленный проектор. Что же, не удивительно, что он тут был — в этом помещении даже наличие «золота партии» никого не поразило бы       Марго упрямо тянула Миру к проектору. Не понимая, что от неё хотят, девушка стала ведомой.       — Послушай… — начала было она, но оказалась быстро заткнута шипением Хокори: — Заткнись.       Оказавшись буквально вытолкнутой в центр комнаты, Мира поняла, что окружена гостями со всех сторон.       — Дамы и господа! — звонко воскликнула Марго, обращая на себя внимание. — Прошу прощения за это недоразумение. Мужчины, что с них взять, всегда им нужно обговорить каждый шаг, — несколько женщин понимающе усмехнулись.       «Что она задумала? — Мира неуверенно оглянулась.       Её не покидало ощущение, что ей упорно пихают роли трона под попой королевы, единственной задачей которого является служить удобной опорой и придавать статусность. Захотела самоутвердиться за её счет? Но какой в этом смысл?       — Раз уж вышла такая заминка, то я, пожалуй, воспользуюсь этим временем и представлю вам особую гостью — Мирослава Иванова.       Мира вся оцепенела, когда цепкие, словно у хищных птиц, глаза уставились на неё. Зато Марго выглядела так, словно её ничуть не расстроило ускользнувшее внимание. Более того, казалось, ещё немного и она не сможет сдержать ликование.       — Это уникальная и талантливая девушка, хочу вам сказать. Мне и не снилось её мастерство. К слову, о таланте, Мира-сан, может ты развлечешь нас?       Удар. Это душа упала в самые пятки и разбилась на множество осколков. Мира невольно сделала шаг назад, под пристальным взглядом Марго.       Губы растянулись в усмешке, и после непродолжительного молчания она картинно вскинула руки, и произнесла: — Что же ты молчишь? Не хочешь поработать на публику? Я думала, для тебя это дело привычное. Ну что же, тогда, пожалуй, я развлеку присутствующих. К сожалению, я не готовилась сегодня, но вы уж меня — бесталанную простите, куда мне до Мирославы-сан.       То, что происходило дальше напоминало театр Лицедеи — полную клоунаду. Вам никогда не казалось, что в таких постановках смешно всем, кроме самого клоуна? И как на него только не давит груз по типу: не рассмешит — в утиль — замена другим. Но всё же это его работа, он к этому готов. А каково становиться посмешищем внезапно? Представьте, вы стоите окруженные хохочущими гарпиями, когда визгливые звуки буквально рвут барабанные перепонки и стыд разрывает всё внутри.       До этого момента Мирослава не испытывала стыда за себя, но сейчас её буквально в один момент втоптали в грязь, показав, насколько общество, в котором ей посчастливилось оказаться, презирает таких людей.       — Как вы видите, среди нас талант — ресторанная певичка, и это самое приличное словосочетание, которое я могу подобрать, ведь кто знает, чем эти женщины берут на чай. Глупая девочка, решившая, что имеет право находиться здесь. Уже одно то, что ты пришла сюда — позорное пятно на репутации Сейджуро. Пораскинь мозгами или головой ты можешь только зарабатывать себе на билет в метро, он никогда бы не выбрал тебя, пока на кону стоят деньги отца. Нет, ну вы посмотрите, словно овечка, — смех накрывал со всех сторон. Марго подошла вплотную к Мире и зашипела ей в самое ухо: — Ты могла трахаться с ним сколько угодно, думаешь мало таких девок было в его постели? Я тебя предупреждала, не переходи мне дорогу. Я могу лишь поблагодарить тебя, теперь, когда Сейджуро вернется, он вынужден будет ползать у меня в ногах, дабы я дала своё согласие на помолвку после такого шоу.       Её слова доносились словно из другого измерения. Мира остекленевшими лазами смотрела на некогда белый фон проектора, на котором одна за одной сменяли её фото из ресторана. Откуда Марго узнала, зачем подготовила всё это, а главное, когда она хотела это показать, вряд ли ведь сейчас — уже не так важно. Даже не хотелось в этом разбираться. В голове была абсолютная пустота. Картинка стала плавно расплываться перед глазами и отдаленно Мира почувствовала, как по щекам стали струиться слёзы.       Ей с самого начала тут было не место. Но это его мир, Сейджуро отсюда. Значит, Марго права? И ей действительно нет места рядом? Все эти хохочущие толстосумы — важные винтики в работе компании, без их инвестиций даже такому холдингу, как «Акаши Inc.» Было бы трудно держаться на мировой арене. Кто такая Мирослава, а кто многомиллионная компания? А теперь ещё и вышло так, что первенство перешло к семье Хокори, они уже имеют право диктовать условия.       В момент захотелось закрыться руками и кричать: «Я не виновата! Я не хотела!» и Мира уже было открыла рот, но слова так и застряли навечно в горле. На экране появилась фото, где она, подражая Марлен Дитрих, в тот самый вечер, когда Сейджуро впервые увидел её на сцене, держит сигарету. Насмешки сменились недовольным фырканьем и осуждающими взглядами. И не важно, что перед приемом все эти женщины стояли и дымили, как паровозы, главное осудить сейчас. Мирославе было уже всё равно. Она, не отводя глаз смотрела на нечеткую фотографию. Такое забавное совпадение — на заднем плане виднелся зал. Несколько десятков голов были повернуты к сцене, но среди них всех Мира видела лишь одного человека. Не знаешь — никогда не поймешь, кто сидит за дальним столиком с краю от сцены. А она знала.       Марго говорила что-то ещё, едкая усмешка, делавшая её лицо сродни гиенам в прериях, не покидала губ, но Мира не слышала ничего.       Почему раньше разница в статусе и положении так не бросалась в глаза? Почему осознание — такая сука, приходит в самый тяжелый момент.       Сколько прошло времени? Минута? Секунды? В голове всё так же пусто. Внутри груди — дыра. Если постараться описать состояние одним словом, то лучше всего подходит — безнадега. Страшное слово, на самом деле. Ты можешь кричать, бежать, доказывать, пытаться что-то изменить, но все попытки рушатся о железобетонное «А зачем?» Вот что такое безнадега.       А действительно, зачем что-то доказывать этим сгусткам ценных бумаг? Какой в этом смысл, если всё будет, как сказала Марго. Альтруизм — это конечно хорошо, но кто предпочтет другого своему комфорту?       Мира чувствовала, что тонет. Когда-то в детстве она видела шоу, где фокусница выбирается из стеклянного куба, наполненного водой. Сейчас девушка чувствовала себя в таком кубе, только без дна. Вокруг ничего — только толща воды и размытые розовые лица людей. А она всё тонет и тонет, ведь зачем выбираться? Она тонет в одиночестве.       Удар. Звук каленого железа, царапающего прозрачную поверхность. Ещё удар. Противный хруст и по стеклу, словно муравьи поползли сотни трещин. Последний удар и стеклянный куб разрушен, наружу выносятся тонны воды, смывая на своем пути искаженные лица смотрящих. Безумно кашляя, Мира вдыхает, казалось бы, первый в своей жизни глоток воздуха. Какой запах имеет воздух? Никакой, скажет любой ученый, ведь воздух — это смесь газов, которые своего запаха не имеют. Может быть и так. Но позволив легким полностью наполниться, Мира могла уверенно сказать, что воздух имел легкий оттенок мяты, приятного одеколона и такой знакомый, родной запах Сейджуро.       Теплые ладони спешно скользили по её щекам, стирая дорожки слез. Словно по наитию, Мира положила дрожащую руку на ладонь и сжала.       — Прости меня. Прости, что оставил, — слова перестали доходить с опозданием.       «Если ты мираж, то это очень злая шутка».       — Ты настоящий? — первые слова, такие глупые, но так важно было получить на них ответ.       — Иногда я сам задаю себе этот вопрос. Я хочу быть настоящим.       Когда в следующий раз в диалоге вам попадется упертый собеседник, отвечающий на любое предложение фразой «А зачем?» вы не спешите ёрничать и бросаться в ответ фразой: «За мясом». Попробуйте понять, что движет человеком, вдруг именно вы поможете ему найти это самое «зачем», найти ему смысл зачем бороться и жить. Не спешите фыркать и закатывать глаза. Жизнь слишком непредсказуема, ничего не предрешено, так что как вы можете быть уверенными, что точно никому не посодействуете?       Мира чувствовала, как рука, обхватившая её за талию, направляет к большим дверям, которые распахиваются, буквально поддаваясь силе мысли. Они всё же сбегали. Но не полями и окопами, а прямо через парадную дверь, как короли.       Один, второй, третий, за мгновение рой вопросов заполнил голову девушки, и выбрать из этого месива что-то одно было просто невозможно. Она споткнулась, когда подол платья зацепился за каблук, но её уверенно поддержали, не сбавляя темпа. Видимо это знак, что стоит оставить все расспросы на потом.       Впереди показались двери, ведущие к выходу из поместья, возле которых неуверенно крутился дворецкий. Всего несколько метров отделяла их от того, чтобы выйти из искусственно освещенной «коробки» и оказаться под естественным светом неба.       — Ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни, Сейджуро, — голос за их спинами заставил замереть на месте. Мира почувствовала, как рука Сейджуро дрогнула и в тот же момент обхватила её сильнее.       У входа в зал, где были гости, стоял Масаоми Акаши и Мира в который раз поразилась, как они похожи внешне.       — Я всё сказал наверху, — негромко произнес Сейджуро.       — Тебя учили побеждать. Это же явный проигрыш, — не обратив никакого внимания на слова, произнес Масаоми-сан.       Хоть напрямую не было сказано, Мира поняла, что речь идет, пусть даже косвенно, но о ней.       — Я так не считаю.       — Ты молод и, как оказалось, импульсивен. Мне казалось, что ты уже взрослый для юношеской несдержанности, видимо я ошибался, — Акаши-старший сделал несколько шагов вперед, не разрывая зрительного контакта с сыном. — Я всё уладил с Хокори. Он не будет менять условий. Принесешь ему свои извинения и сделка состоится.       — Сделка? Ты говоришь о моей жизни, отец.       Звенящий голос будто бы вырвал Мирославу из прострации, и она осознала, что стала участницей нешуточной битвы. Сейджуро старался сохранять самообладание, но видимо даже его выдержка рушилась, находясь рядом с отцом.       — Раньше тебя это не беспокоило или забыл, что дал согласие. Или слова, что нет ничего важнее выгодной сделки, не твои?       «Эй, он ошибается, Сейджуро. Есть вещи, которые ни за какую сумму на счете не получить, как не старайся. Что же ты молчишь? Ты не понимаешь разве?»       Мира напряженно смотрела на Акаши. Видно, слова Масаоми имели на него огромное давление. Он просто стоял, и Мирослава видела, как по крупицам рушится его уверенность.       — Я… Ошибался, — голос Сейджуро неуверенно дрогнул.       — Да? И что же тебя заставило передумать? — на мгновение темно-алые глаза скользнули, словно лезвие, по телу девушки. — В этом мире всё можно купить, ты забыл? Стоит только договориться о цене.       Мира понимала, что это не её разговор, но последние слова так и били по ушам. Она разозлилась. Акаши Масаоми мог сколько угодно считать всех вокруг продажными, в конце концов он столько лет в бизнесе, мог сколько угодно давить, не оставляя иного пути, как согласиться с его суждениями, но только не поступать так с сыном. Ей стало настолько неприятно, что дорогой для Сейджуро человек так явно им манипулирует, что она даже подумать не успела, как из её рта вырвалось: — А любовь матери к сыну вы тоже купите? А любовь к жене?       — Мира… — девушка почувствовала, как Акаши дернулся, но она остановила его, покачав головой.       Едва уловимое движение век выдало, что отец Сейджуро вовсе не так спокоен, как может казаться внешне. Нарочито медленно он перевел взгляд на Миру, и на неё словно обрушился десятитонный пресс.       «Ну уж фиг, в этот раз ты меня так просто не запугаешь!»       Она на мгновение прикрыла глаза. Когда на тебя давят, стараются морально растоптать, почему бы не поискать поддержку внутри себя. Возможно какое-то воспоминание, окажется в противовес таким легким и теплым, что ни один, пусть даже самый тяжелый взгляд, не будет иметь никакой власти.       «Встреча в ресторане… Завтрак… Первое выступление… Радость на лице мамы… плеер… Надо же, у меня столько счастливых воспоминаний за жизнь. Они перемешиваются, накладываются одно на другое, но они есть. А сколько их ещё будет!»       Такое прежде уже случалось. Показалось, что в один момент безумно давящая атмосфера испарилась, и в коридоре стало… Светлее?       — Вы любили свою жену. Это не вопрос, конечно вы любили, ведь иначе у вас не мог появиться такой замечательный сын. Видимо просто забыли. Зря вы так про деньги, ведь даже у вас есть то, что потеряй, никогда бы не смогли купить. Его любовь.       Мира улыбалась. Казалось, в этот момент замерло даже время, пытаясь вопреки всему остановить это мгновение.       Она осторожно положила ладонь на грудь Сейджуро, слушая, как рвано стучит его сердце.       «Ты уже настоящий. Надо только чуть больше верить в себя».       Мира даже не поняла, что слова, брошенные по чистому наитию, в слух, навсегда изменят устоявшиеся порядки в этом холодном особняке. Неужели всего лишь несколько сорвавшихся фраз способны изменить устои, которым следовали годами? Не уверена. Но что будет, если к ним прибавить одно, казалось бы, незначительное действие?       — Пойдем, — тихо позвал её Сейджуро.       Акаши-старший не сдвинулся с места, когда его сын повернулся к выходу, уводя за собой девушку.       — Если ты выйдешь из этого дома, то останешься ни с чем.       Даже сейчас его голос не выдавал ни одной эмоции. Казалось, что его владелец попросту робот, бездушная машина.       Сделав ещё несколько шагов, Сейджуро замер перед самой дверью. Сейчас Мира даже растерялась — пожалуй, она никогда не видела лицо Акаши таким живым. Сотни мыслей находили отражение в его глазах, но ни одну из них невозможно было предугадать.       «Я хочу знать, о чем ты думаешь», — вдруг пронеслось в голове у девушки, и она невольно обхватила его ладонь своей. Что же, если бы можно было сравнить эту ситуацию с головоломкой, то это был её последний элемент.       Невесомое прикосновение оставило после себя лишь воспоминание. «Или я придумала это?» — удивленно подумала Мира, дотрагиваясь пальцами до виска, где казалось, буквально только что были губы Сейджуро.       Она почувствовала, что больше не держит его. Видимо Акаши успел высвободить руку и, не произнеся ни слова, повернулся, и размеренно зашагал назад, по пути доставая что-то из внутреннего кармана.       — Думаю, я наконец получу то, о чем не смел мечтать, находясь здесь, — произнес он, остановившись напротив отца. — А ты вспомнишь, каким был когда-то.       Из-за спины не было видно, что такое передал Сейджуро отцу, но по тому, как взметнулись вверх его брови, напрочь разламывая старательно удерживаемую маску спокойствия, было понятно, что там действительно нечто особенное.       — Она уйдет. Они все уходят. Рано или поздно, — голос Масаоми взлетел вверх.       Его взгляд бегал от уходящего сына к тому, что держал в руке. Похоже, что господин Акаши давно не испытывал чувство растерянности, и забыл, каково это.       — Если пожелает. Но я сделаю всё возможное, чтобы она этого не захотела. И, отец, мама от тебя не уходила. Она всегда рядом, — последние слова, произнесенные Сейджуро, прежде чем он открыл дверь, эхом отразились от высоких стен коридора.