В вопросах любви нельзя врать

      Всю ночь ни мужчина, ни женщина не сомкнули глаз. Только в отличие от Новосельцева, который думал о том, что их отношения всегда были ошибкой, Калугина размышляла, как ей извиниться перед любимым человеком. Она хотела всё ему рассказать, позвонив по телефону, но что-то её сдерживало, поэтому их беседа была перенесена на следующий день.       Рабочее утро выдалось мрачным. Анатолий был подавлен вчерашним «походом в цирк». — Толь, что-то на тебе лица нет. Что-то произошло? Как ваш вечер? — обеспокоенно спрашивала друга Ольга. — Оля, эта тема закрыта раз и навсегда, — жестко прервал коллегу Новосельцев. — Почему? Расскажи… — Я же сказал: раз и навсегда закрыта эта тема.       Однако, Калугина не собиралась прерывать их взаимоотношения. Она выбирала удобный случай для объяснений. И вот их пути пересеклись «как бы случайно» в курилке: — Анатолий Ефремович, мне бы хотелось с Вами поговорить… — начала осторожно она. — Что-то касаемо работы? — сухо и злобно ответил Новосельцев. Он даже не хотел поднимать на неё глаза. — Да! То есть, нет… — волнительно произнесла женщина. — Тогда нам не о чем разговаривать, — оборвал статистик и, бросив на начальницу испепеляющий взгляд, стремительно удалился.       «Ох, Господи», — тяжело вздохнула Людмила, — «ну какой же он ребёнок».       «Она ещё делает вид, будто ничего не произошло. Неужели она думает, что после всего мы сможем с ней общаться? Как ей весело. А я дурак!» — корил себя Анатолий. — Вера, вызовите ко мне Новосельцева, — решительно не собиралась сдаваться Калугина. … — Вызывали, Людмила Прокофьевна? — вошёл в кабинет начальницы статистик. — Да, проходите, пожалуйста.       Мужчина сел на стул, напротив женщины, и они молча смотрели в глаза друг другу. — Что Вы хотели мне сказать? — прервал молчание Анатолий. — Я хотела бы с Вами обсудить вчерашний вечер? — Разве это имеет значение? — А что же по-вашему тогда имеет значение? — Хорошо, я готов послушать, как Вы… вчера… с кем-то развлекались, — язвил Новосельцев. — Вы полагаете, что дело обстояло именно так? — Калугина заулыбалась. — А как? — подхватил злобно мужчина. — А в прочем, я не хочу ничего знать! Мне абсолютно безразличен вчерашний вечер. — Правда? — женщина понимала, что собеседник пытается скрыть свою уязвленность. — А что, может быть как-то иначе? — он опять стал пристально смотреть в её глаза. — Толь, понимаешь, меня вызвали в министерство… -ласково начала объяснять Людмила. — Мне абсолютно безразлично! — Анатолий прервал её. — Безразлично?! — начальница значительно повысила тон. — ДА! Абсолютно! — и с этими словами статистик встал со стула и устремился прочь. — Но, Толя! — успела крикнуть ему вслед Калугина, прежде чем закрылась дверь.       «Зачем же она так издевается надо мной? Что она хочет? Может быть, стоило её послушать? Я веду себя как мальчишка. Капризный мальчишка…» — эти вопросы крутились в голове Новосельцева. Он совершенно запутался в себе. Чувство нежной любви к женщине и сомнения в самом себе боролись в нём, не уступая друг другу не на миг. Он даже не представлял, насколько нужен этой самой женщине, и как она страдает из-за его сомнений.       «Ну как с ним разговаривать, если он ведёт себя как мальчишка? Как заставить его послушать меня?» — Людмила не оставляла себя в покое. Она находилась на грани отчаяния. «Всему этому должен прийти конец. Мне уже совершенно всё равно: счастливый или нет. Но сколько же всё это будет продолжаться? Может быть мы просто не подходим друг другу?» — от этой мысли она вздрогнула. «Ну, а почему я решила, что я ему так нужна? Если бы он любил, то стремился бы разрешить все наши недопонимания».       Несмотря ни на что для обоих влюбленных уже всё становилось понятно про себя. Они готовы прощать, они готовы признаться в любви, которая побеждает любые предрассудки. Тень мифического предательства куда-то окончательно испарилась. Каждому оставалось сделать единственный шаг: выразить своё чувство. Но этому сопутствовала одна преграда: они не были уверены в собственной нужности, боялись показаться навязчивыми и постоянно сомневались в себе.       В конце рабочего дня они вновь столкнулись, выходя из здания. — До свидания, товарищ Новосельцев! — сухо произнесла Калугина. — Хорошего вечера, товарищ Калугина! — ехидно попрощался он. — Не очень остроумно! — Я и не пытался. — А я надеялась! — в её глазах отчетливо читалось, что «надеялась» она совсем на другое.