Запах гнили и ромашек

      — Эй, Шимура, дай списать? — красноволосый мальчишка с глупым лицом кинул в мою сторону бумажный комок. — Я знаю, что ты сделала домашку!       — Всё, что я могу тебе дать – это по башке, — равнодушно заключила я и, демонстративно сняв чёрную ткань с большого пальца, заставила его снаряд сгнить. Хулигана передёрнуло, но взгляд его заполнился не страхом, а ненавистью.       — Ты ещё пожалеешь об этом, чокнутая!       Я фыркнула, вернувшись к учебнику. Учитель рассказывал что-то о природе, затрагивая нынешнее и прошлое положение дел. Не сказать, что всё было так уж интересно, но я смогла отлично понять, что ситуация изменилась в лучшую сторону: причуды активно применялись для озеленения, борьбы с засухой и другими проблемами Земли. Жаль, что в моей прошлой жизни всё было совсем по-другому, может, многих проблем удалось бы избежать.       Угрозу десятилетнего ребёнка можно было бы принять за чистую монету, но он был явно не тем человеком, которого стоит бояться. Да, он мог подкараулить меня и Джуна где-нибудь на территории Сэйтана, но не факт, что добиться своей цели: мы не просто так двойную порцию в столовой едим, а восполняем потраченные калории. Тренировки занимали большое количество свободного времени, оставляя для домашнего задания какие-то крохи – герои должны быть выносливы и сильны отдельно от причуды. А этот пацан был обычной шпаной, которую отправили на воспитательные работы богатенькие родители: ему до меня ещё расти и расти.       Урок кончился быстро, пролетев где-то за тяжкими раздумьями. Мне уже было десять, но я не сделала ничего, что можно было бы назвать «полезным». Только накопила целую кучу денег, стала изгоем и натренировала тело до предела, что приходится мучиться от постоянной боли в мышцах и суставах – при мелких повреждениях в медицинский кабинет мы не ходили.       Это на самом деле было странным. Джуна не выносило большинство взрослых и отчётливее это показывал Акико. Этот полукот почему-то решил, что Тодороки – не лучшая для меня компания, настраивая меня на разрыв дружбы. Я, конечно, выгляжу, как слабый и беспомощный ребёнок, но пойти на поводу такой грубой манипуляции? Вот тебе и хорошие люди… тут что-то не чисто, и рано или поздно я вычислю, что же в этом «райском» месте творится.       Причуда поддавалась чуть легче. Я смогла максимально сократить радиус действия, но на это уходило огромное количество моих сил. Наверное, когда я смогу похвастаться отменным контролем над причудой, я смогу управлять ей и одним пальцем, просто прийти к этому будет крайне тяжело. А если и не тяжело, то трудно: концентрации и силы это сожрёт прилично, а я пока не готова к ночёвке на месте тренировок.       Прошагав мимо лениво собирающихся ребят, я поправила портфель за спиной. Привычка проверять свои вещи каждую минуту появилась сама собой, когда прошлые рюкзаки оказывались порваны, измазаны в соусе или чернилах. На покупку новых уходили бешеные деньги, благо, небольшой ларёк с канцелярией держал сам приют, чтобы дети младшего возраста учились пользоваться деньгами и не покидали территории приюта. Это было логично. Только бы дождаться конца младшей школы, чтобы наконец выехать в город: я так устала сидеть в четырёх стенах, видеть одних и тех же людей…       Жаль, что Джун уже два года учится в средней школе. Раньше я уходила в корпус вместе с ним, тренировалась до самого вечера, а сейчас он приезжает из школы только к этому времени и занимается со мной только на выходных. Мне впервые стало настолько неприятно осознавать, что я заключена в границы возраста и не могу даже ходить в один и тот же класс со своим другом. Это угнетало, но я старалась отстраниться от этих ощущений и плыла по течению.       Мне не привыкать быть одной. Тем более, это всё равно лучше, чем жизнь Тенко.       И как же это паршиво.       На поляне всё ещё витал тошнотворный запах, а на земле были раскиданы уже порядком уменьшившиеся со временем кучи серого нечто. Иногда оттенки масс отличались между собой. Например, дерево было скорее коричневым, а трава – зелёной.       Черви, белки, кроты и птицы были отчётливо алыми, с налётом серо-жёлтого гноя и белого пушка плесени.       Я должна была знать, когда стоит остановиться. По моей глупости погибли люди, я и так была убийцей, поэтому животные меня беспокоили в самый последний момент. Чтобы стать героем и спасать, я просто должна была найти предел наносимого урона. Приходилось отлавливать животных и буквально пытать их, тренируя причуду и степень её распространения.       Сначала подопытные умирали сразу, осыпаясь противной жижей в моих руках. Хорошо, что этого не видел Джун: мне бы не хотелось выглядеть психом ещё и в его красивых глазах. После нескольких месяцев неудачных экспериментов я смогла научиться контролировать сам процесс и глубину проникновения квирка: сначала гнила шерсть или перья, потом первый и второй слой эпидермиса, жировая прослойка, мышцы, затем кости. Я поняла, что безопаснее всего устранять достаточный для причинения боли слой кожи, но не затрагивать мышцы: вряд ли их будет легко зарастить даже Лечебной Девочке.       Неприятнее всего было осознавать даже не то, что для использования квирка мне нужно касаться предмета всеми пальцами руки, а то, что для полной отмены его действия должны пройти годы тренировок – дай Ками, чтобы я ко второму курсу хотя бы нашла ниточку, за которую можно будет зацепиться. Сейчас отменить причуду полностью просто невозможно: она всё равно работает, хоть и в пределах тридцати семи сантиметров без должной концентрации и контроля. Если я захочу увеличить радиус атаки или разозлюсь, то…       Взгляд скользит между деревьями, куда-то далеко. Там раньше не было поляны, состоящей из каких-то топей. Я тренировала причуду там, но… нахлынули воспоминания, я разозлилась и в мгновение ока круговая территория в размере двадцати метров сгнила, задев собой даже метр земли в глубину. Место сразу же превратилось в болото, благо, работники этого просто не заметили: их не интересует состояние парка или тут что-то другое?       В общем, я использовала причуду даже не на пике нынешних сил. Я знаю, что сила квирка растёт с личной силой владельца, с силой его духа и контролем, поэтому больше внимания уделяю физическим тренировкам и трудоёмким использованиям причуды.       Например, в убийстве животных.       Чёрт возьми, как же долго я потом плачу в подушку, вспоминая их крики и трепыхание. Цель не оправдывает средства, но мне просто необходимо понимать, как работает причуда, иначе я вновь убью человека или покалечу его настолько тяжело, что он станет калекой: вдруг им станет Джун?       Или Тенко?..       Отломав от сухого дерева ветку, я провела по ней пальцами, а после крепко сжала один конец. Рука очень медленно начала вдавливаться в гниющую древесину, пока вовсе не сжала противную серую массу. Я поспешно отряхнула руку, а после взяла новую палку: она была шире и толще. Уложив её на земле, я прислонилась уже десятью пальцами, стараясь контролировать и толщину, и скорость гниения: моей задачей было идеально ровно очистить палку от коры, а после от сантиметра древесины, даже линейку для этого достала.       Запах закладывал нос и заставлял глаза слезиться, но я всё равно продолжала тренироваться. Нужно просто привыкнуть к этим ощущениям достаточно сильно, чтобы не беспокоиться. Лишь бы не потерять возможность ощущать запахи – это пригодится в распознавании альф и омег, да и ориентироваться по запаху очень даже удобно, а так же лишаться нормальной возможности получать удовольствие от вкуса еды – такая себе идея. Я, хоть и говорила, что уже могу не блевать на месте от ароматов гниения, но кто говорил, что они везде одинаковые? Камни гниют почти без запаха, земля содержит в себе слишком много растений и личинок, поэтому запах у неё соответствующий. А про животных и отвечать противно, мясо гниёт наиболее отвратительно.       Закончив с тренировкой причуд, я отложила портфель в самое чистое местечко и начала разогревать мышцы: небольшая растяжка, комплекс обычной разминки с ещё прошлой жизни, нагло украденный у учителя физкультуры. После я начала привычно наворачивать круги по поляне, иногда останавливаясь, чтобы сделать пару подходов приседаний или отжиманий. Я занималась самостоятельно, поэтому и план тренировок у меня корявый, зато большинство мышц задействовано и тело развивается достаточно, чтобы в итоге оказаться не хуже, чем у мальчиков-спортсменов. Я уже сейчас имею довольно крепкое телосложение и выносливость, благодаря которой и могу заниматься несколько часов подряд.       Пальцы дёрганным движением шкрябают кожу лица.       Я совсем недавно смогла выяснить простую истину: у меня чешется под ушами не только от стресса, но и из-за неиспользования причуды. Квирк, словно не желая сидеть на цепи, вынуждает меня его использовать. Естественно, это было проверено неделей бездействия и в кровь стёртой кожей, что противная корочка заживала до невозможности долго и болезненно, оставляя после себя бледные и неприятные рубцы.       Когда на улице уже стало не совсем светло, как было до физической тренировки, я смогла облегчённо упасть на жухлую траву и втянуть носом целый ворох ароматов, смешанных со свежим воздухом. Мышцы неприятно гудели, а отдышка мешала обдумывать сложившуюся ситуацию: до жути было неловко перед самой собой и хотелось прекратить дышать, лишь бы прийти в норму.       Что-то хрустнуло в кустах.       Я обеспокоенно повернула голову в сторону звука и не смогла сдержать удивления: в тени деревьев кто-то определённо стоял и следил за мной. Или это простое совпадение? Игра света? Заплутавший ребёнок, решивший поиграть вдали от шумного Сэйтана?       — Кто здесь? — нахмурившись, я медленно, но верно тянулась рукой к лежащему рядом мелкому камню. Он приятно холодил кожу, словно давая надежду на успешное нападение.       На поляну вывалилось человек десять, когда те поняли, что их местоположение не является секретом. Я с потаённым ужасом нашла и алую макушку, и ухмылку на глупом лице. А ещё отчётливо увидела, что все остальные девять: старшекурсники, больше похожие на бугаев своим ростом и мускулатурой.       Кого, мать вашу, он сюда притащил?!       — Это ты обижаешь моего кохая, мелочь? — в лоб спросил берсерк с грубой рожей.       Сейчас стало страшно, но какое-то избиение не сравниться с тем самым ужасом, произошедшим с моей семьёй. Сердце ускорило свой ход, наполняя кровь адреналином и желанием сопротивляться, да только рассудок остался всё таким же спокойным и расчётливым.       У некоторых парней были мутации тела, на подобии хвостов или наростов. Причуды их были неизвестны, а вот про мою они должны знать прекрасно. Пошли на такую опасную меня с голыми руками? Скорее всего у них есть человек, стирающий квирки – это не такая уж и редкость, кажется, в Сэйтане было человек пять таких.       Значит, сражаться с ними – самоубийство. Надо бежать и прятаться там, где людно. Жаль только, что меня всё равно достанут, а так я хотя бы выиграю время для обдумывания и поиска средств защиты – одним только камнем не отделаться.       Резко вскочив на ноги, я прицельно кинула камень прямо в лоб говорящего. Он не ожидал такой прыти, поэтому и не успел среагировать на атаку, взвыв от боли. Чёртовы альфы! Хотя кто-то из них всё же был бетой… ладно, не сейчас, не к месту.       Наплевав на учебники и портфель, я ломанулась в глубь парка. Здесь я могла бегать, как рыба плавает в воде, даже в темноте, поэтому план бы вышел идеальным, но…       Грёбаное отсутствие информации! Конечно же, они ведь не глупые, чтобы идти на меня без каких-либо подстраховок.       Я болезненно врезалась в еле-заметный барьер, отскочив метров на пять назад. Благо, нос не сломала, но в глазах всё равно заплясали чёрные точки.       — Держи её!       Кто-то прикрикнул на остальных и в мою сторону ломанулась целая стая громил. Благо, их было только восемь: главарь от моего камушка свалился в глубокий обморок, а тупорылая малолетка осталась на месте, испуганно глазея на это побоище.       Я присела, пропуская неуклюжий удар над собой, а после с размаху ударила нападающего по колену. Он вскрикнул, тут же получив кулаком по бороде. Я хотела ударить ещё раз, но приближение кого-то со спины не позволило совершить добивающий. Пришлось уходить в сторону, экстренно уклоняясь от каких-то паутин одного из бугаев. Чёрт возьми, что у них за причуды?! Прямо реальная группа по захвату какая-то…       Быстро подхватив палку с земли, я тыкаю ей куда-то под рёбра ближайшему парню, но он хватает её в ответ и дёргает на себя. Выставляя вперёд руку, я хватаю его за галстук и пытаюсь затянуть его, но получаю с другой стороны прямо по животу. Съеденная впопыхах булочка и газировка хочет вырваться обратно, но я стискиваю зубы, с яркостью бешеной псины отбивая вырванной палкой чужую ладонь, а после и вовсе со всей дури прописывая тому недотыканному между ног. Он взвыл и свалился в обморок, так и не успев разогнуться. Его товарищи застыли всего на мгновение, а после стали напирать ещё более яростно, чем до этого.       Барьер замерцал, а после растворился в воздухе. Какая удача!       Сделав рывок из последних сил, я уже хотела сорваться в сторону приюта, как меня схватили за шиворот футболки и потянули назад. Засипев от удушения, я впилась пальцами в предплечье нападающего, совсем не обратив внимания на сорванные перчатки.       Кто-то истошно закричал на фоне и я смогла неуклюже свалиться на землю. Тяжело подрываясь на ноги, я ошалелыми глазами смотрю на прижимающего свою руку к груди зачинщика моего избиения, понимая, что мышцы ему прожгло до самых костей, если не дальше.       Мой ступор послужил толчком до атаки и, сильно ударив меня по лицу, началось обычное избиение. Кто-то колотил ногами, кто-то применял ещё и свои квирки, усиливая напор: к их ярости прибавилась жажда мести и ответ на собственную боль.       И эти идиоты хотят стать героями? Им самое место гнить за решёткой.       Как и мне, впрочем.       Было невыносимо больно. Я сжалась, прикрыв голову и рёбра, но носки обуви всё равно попадали по макушке или спине, казалось, сразу же оставляя безобразные отёки.       — Э-Э-Э-ЭЙ! ОТПУСТИТЕ ЕЁ, УБЛЮДКИ!       Знакомый голос вывел из одурманивающего транса. Он был до невозможности громкий, заставляя бугаев зажать уши руками и скривиться. Я тихо заскулила, пытаясь вырваться из плотного кольца чужих тел, но мышцы меня не слушались, а голова соображала туго.       Какая-то часть подростков отделилась от меня, бросившись в сторону Джуна. Послышалась возня, попытки Тодороки выкрикнуть что-то ещё, а потом нескончаемая череда своих и чужих стонов, а ещё всхлипываний.       Отключилась я тогда, когда на фоне прозвучали взволнованные выкрики взрослых.