Белая роза. Часть 3. На одну драконицу больше.
Ситуация в стае налаживалась и с каждым днём становилась всё лучше. Совет Штормореза Асмаэля насчёт моего времяпрепровождения рядом со своими драконами дал свои плоды: я стал уделять больше внимания практически каждому дракону, выслушивать их претензии касательно других своих собратьев, решать их споры мирным путём, давал какие-то подсказки для решения очень сложных, по мнению драконов, проблем и применял всё меньше и меньше агрессии, спокойно реагируя на какие-либо конфликты между моими драконами. По словам Асмаэля мне нужно уделять больше внимания своим слугам, и тогда они станут послушнее, сработает одно из главных правил — «каков Вожак, такова и стая». Дни проходили своим чередом, и мои драконы становились всё спокойнее и спокойнее, а в какой-то момент конфликты между собой для них начали становиться чем-то несерьёзным. Я бы, конечно, не сказал, что это было несерьёзно, но во всяком случае радует, что мои драконы становились разумнее с каждым днём. Постепенно, неспеша, ещё с некоторыми исключениями, но результат вырисовывался. И это не могло меня не радовать. Я ожидал худшего (ведь я же почти пессимист), думал, что понадобятся годы, а вместо этого шли недели, и каждый новый день приносил всё больше приятных новостей. Единственная новость, к которой я не знал как относиться, была в том, что моя вторая личность больше не приходила ко мне. Ни во сне, ни во время бодрствования. Возникало такое чувство, как будто Нарцисс вовсе покинул мой разум, будто его никогда и не было. Меня это несколько настораживало. Но, к счастью, не сильно. И да, кстати, шли именно недели моего пребывания в стае. Практически всё это время я пребывал со своей стаей, разделял жизнь своих драконов. Лишь один день был потрачен на то, чтобы посетить Драконий Край и предупредить Фанатика, который чуть не задушил меня во время объятий, что я задержусь со своими драконами надолго. Заодно попросил своего лучшего друга «передать» наездникам, что я занят гулянием по океану и разыскиваю разных драконов и по-своему изучаю. Чисто из-за любопытства. Типа Вампир самый любопытный из драконов, что даже собратьев разных ищет. Разумеется, мой друг всадникам это передаст, но взамен Фанатик попросил переночевать с ним под одной крышей, попить чаю (или как этот достаточно вкусный средневековый напиток с травами можно назвать?) и поговорить по душам. Я, естественно, согласился. Ночь под наш с Дагуром смех и разные истории о всяком мистическом и прочем прошла довольно быстро. Попрощавшись с другом, который к утру уже по походке и телодвижениям напоминал скелет, я уложил его на кровать, а после вылета столкнулся с Жасмин. Она заключила меня в объятия, и в какой-то момент её хрупкие по сравнению с моими лапы и крылья едва не выдавили из меня полжизни (и ночной чай вдобавок). Врать своей возлюбленной у меня не было никакого желания. Смотря в её полные обожания и вожделения глаза, я наградил Охотницу поцелуем в щеку и дал туманный ответ на её вопрос, где меня все эти дни носило. Ответ был таков: «Я нашёл друзей среди драконов и собрал их вместе. Я очень долго пропадал, поэтому решил какое-то время побыть с ними. Не волнуйся, я вернусь. Это лишь вопрос времени». Напрямую говорить Жасмин, что ей лучше бы остаться среди наездников с Олуха, я не стал, да и ей это было не нужно. В отличие от многих людей, которых я встречал за всю жизнь, Ночная Охотница и без слов прекрасно понимала меня, поэтому после длительного молчания она высвободила меня из объятий и на прощание лизнула меня в носик. Я на несколько секунд пал в блаженство, а затем, ответив Жасмин тем же, полетел к своим драконам. Вернулся ближе к вечеру, когда небо потемнело. Жизнь в стае становилась лучше, нахождение исключительно рядом с драконами доставляла мне меньше неудобств и больше умиротворения. Наблюдать за жизнью своих слуг было неописуемо приятно. Слова Штормореза о жизни драконов подтверждались каждый раз, когда я смотрел за ними: дети играли друг с другом, надоедали взрослым, мешая им нормально отдохнуть, дрались друг с другом, а затем мирились, с любопытством осматривали всё, что вызывало у них восторг. И часто подобными объектами становились высокие камни необычной формы, по которым можно полазить, водопады, очень высокие деревья, глубокие ямы… и даже, мать его, мой собственный хвост становился объектом игр и восторженных улюлюканий детёнышей. Особенно из-за моих чёрных отростков размером с коготь, в которые я предусмотрительно спрятал жала. Родители беспокойных драконят, кто бы сомневался, были недовольны поведением своих детей. Так нагло приставать к Вожаку! Да как так можно?! Ага, да вот только я был не против (на ум сразу приходит Великий Смутьян из второй части, позволяющий детёнышам забираться на его бивни), из-за чего всего лишь посмеялся с нравоучений самца и самки Злобного Змеевика, но мешать им не стал. Просто потому, что моложе них, и у меня не было в тот день желания распорядиться чей-нибудь семейной жизнью. Вся жизнь на островах под моим крылом шла размеренно, своим чередом, в спокойствии и мире. Но поскольку я имею неприятную особенность — мне в любой момент может стать скучно по совершенно непонятным причинам, — то это течение безделья пришлось приостановить. Каждый день наблюдать за жизнью своих драконов хоть и было приятно, но это быстро надоедало. В последние дни, по крайней мере. Поэтому я от нечего делать решил самостоятельно облететь несколько островов, наличия охотников или диких агрессивных драконов на которых не наблюдалось, и найти там немного мяса. Мне повезло на третьем куске суши, который я посетил, поскольку там нашлось несколько крупных кабанов. Одна пара возле небольшого леса, а вторая — в поле, окружённом поваленными стволами деревьев без ветвей. Ещё один вепрь спал неподалёку от сородичей в поле вплотную к булыжнику. Уже привыкнув к необходимому убийству животных, я без лишних раздумий спикировал сначала на пару возле леса. Мои действия уже были отточенными, прицельными и быстрыми. Один кабан сразу оказался в когтях задних лап (это из-за того, что я налетел на жертву как ястреб), а второго прижала к земле передняя лапа, опустившись на голову вепря. Добыча спереди умерла мгновенно после того, как мои ровные острые клыки вошли ей в шею. Даже плотный слой шерсти и жир не помогли вепрю выдержать удар Вампирских зубов. Сорвав шкуру и мясо с костей, я с удовольствием съел плоть своей жертвы. Второй кабан, что пытался извиваться в стальной хватке задних лап, после лицезрения смерти собрата мерзко и истошно завизжал, спугивая оставшихся на острове птиц. Чтобы ещё оставшиеся в живых кабаны далеко не убежали после криков моей добычи (остров всё-таки не маленький, и найти ещё трёх вепрей здесь будет трудно даже с учётом отменного слуха, зрения и обоняния), я одним ударом задней лапы в мгновение ока отправил жертву на тот свет. Запах крови приятно согрел мои ноздри, и мне пришлось сдержать себя в руках, чтобы случайно не перестараться и не озвереть. Взлетев с мёртвой добычей в небо, я увидел убегающих в сторону леса кабанов. Всё-таки услышали, хоть крики и доносились с другого конца острова. Внезапно потеряв желание играться со своей добычей, я без промедления и какого-либо напряжения выпустил три белых залпа, моментально убив всех увиденных жертв. Держать всех четверых кабанов в лапах было жутко неудобно, и в этот момент я пожалел, что не обзавёлся хобби по собиранию всяких полезных вещей у побеждённых Охотников на Драконов. Так хотя бы мог воспользоваться сетью. А лиан поблизости не было, да и вряд ли они смогут выдержать четвёрку крупных вепрей. Пришлось, тяжело вздыхая, сложить кабанов в одну кучу и ухватить их всех в обе передние лапы. Добравшись до Райского острова, я сбросил безжизненные туши посреди поляны, где как раз находились самые полезные в моей стае драконы (за исключением Асмаэля, так как он, как мне поведали, улетел на другой остров, который сейчас принадлежит мне, и где я одолел Штормореза). Мои самые приближённые собратья с неким непониманием покосились на меня, когда туши кабанов упали рядом с ними, а я в свою очередь просто приземлился рядом и ожидающе посмотрел на своих слуг. Кажется, драконы не привыкли к тому, что Вожак, поймав добычу, начнёт делиться ею с другими. Чтобы не казаться слишком мягким, но и не терять правдивый образ добродушного, щедрого Альфы, я выдохнул: «Либо вы примете это и начнёте есть, либо мне придётся всё забрать и оставить себе, а желудок у меня сейчас полный». Сработало! Драконы, с признанием и добротой бросив на меня последний взгляд, принялись набивать себе брюхо. А ещё, явно вновь подстраиваясь под меня, они иногда делились частью своей еды с собратом рядом. Добровольно. Самостоятельно. В общем, правило «каков Вожак, такова и стая» работало прекрасно, и это грело мою душу. Ночью я поведал об этом Шторморезу, который выразил свою похвалу простым кивком и многоговорящим взглядом, от которого у меня пошли мурашки по спине. Терпя подступающий к телу и разуму сон, я пытался не заснуть только ради того, чтобы поделиться своей радостью с Асмаэлем. После этого мне уже ничто не мешало спокойно заснуть. Ещё несколько дней прошли тихо и спокойно. После своей первой охоты и радостного, благодарного принятия драконами моей добычи, я воодушевился и принялся каждые два дня вылетать за пределы своих островов, чтобы поймать ещё что-нибудь вкусное. Рыба также входила в мой список пищи-подарков для драконов. Скука развеяна, собратья довольны, связь между нами стала ещё крепче, мышцы размяты, и я доволен. В тихие дни мне не оставалось ничего, кроме как бездельничать, изредка следить за особо наглыми подростками среди драконов, наблюдать за той, кто вызывала у меня умиление и сильное желание, а также думать о каком-нибудь подарке для неё. Филина была истинной красавицей среди многих других драконов. Она была равна по красоте Жасмин, как бы я не пытался этого отрицать. Большие яркие глаза, добрый детский взгляд, симпатичная мордочка, ослепительная улыбка, приятная на вид и на ощупь чешуя, в чём я убедился уже давно, пока спал рядом с ней, гибкое стройное туловище, изящный длинный хвост, расслабленная походка, игривый характер, жаждущий повеселиться с какой-нибудь малышнёй. Хоть тело Филины пока нельзя было назвать чем-то нереально привлекательным, слюни бесконтрольно изо рта у меня не шли (слава Богу), но этого драконице и не нужно. Она — совершенство. Красивая, милая, добрая, шустрая и немного дерзкая, особенно рядом с красной драконицей Дариен (наконец-то я придумал для неё имя!). А когда Белая принимает позу покорности и внимания при моём появлении, в какой-то момент забывая про свой шаловливый нрав, у меня начинают незаметно и бессовестно вибрировать чешуйки между ног и подле живота. К счастью, Филина быстро приходила в себя, понимая, что ничего серьёзного не происходит, и так же быстро возвращалась к своим забавам с детьми. Драконица падала на землю лицом вверх и подставляла своё туловище, позволяя детёнышам окружить себя и давая возможность поскакать на ней. Из её уст при этом выходило что-то вроде: «Как же мне этого не хватало!» Я рискнул предположить, что Филине и Дариен пришлось долгое время скрываться в скалах от какой-то угрозы (либо классические охотники, либо злые драконы, либо армия Драго), и именно поэтому Белая ведёт себя так, как будто впервые столкнулась с мирной стаей драконов и впервые увидела детей. А поскольку Филина сама очень молодая, то неудивительно, что она очень быстро прижилась в компании детёнышей, в первый раз, наверное, столкнувшись с весельем. Дариен же была крайне недовольна тем, что белая драконица прямо перед Вожаком (то есть передо мной) ведёт себя как пятилетнее дитя. Филина не обращала на замечания Красной никакого внимания, видя, что меня беззаботное поведение только смешит и вызывает тепло в груди. Не выдержав поток очень странных ругательств от Дариен, я приказал ей успокоиться, недовольно при этом рокоча, и ушёл, оставив слегка ошарашенных самок наедине. Хоть Красная и говорила разумные вещи своей младшей подруге, но нужно всё-таки уметь иногда расслабляться и уделять время веселью. А Дариен явно была слишком серьёзной. Что касается подарка для Филины, о котором я долгое время думал: Шторморез Асмаэль говорил, что очень многим драконам, а особенно самкам нравятся цветы. Среди них самыми любимыми у крылатых созданий являются тёмная герань и белая роза. Тёмную герань я хрен где и когда найду, а вот белую розу мне вроде бы доводилось где-то видеть, поэтому я занялся поисками именно этого цветка. Можно было бы найти и любой другой цветок, который красив, и его легко достать, но ещё одна уникальность белой розы была в том, что его цвет совпадает с цветом Филины. Даже множество оттенков сходятся. Вот поэтому-то я и решил найти именно этот цветочек. Для быстроты поисков пришлось связаться с несколькими Жуткими Жутями и послать их на поиски нужного мне цветка. Возвращаться домой все дракончики-разведчики обязаны были вечером. Если кто-то не вернётся — значит, с ним случилось что-то плохое. Я, разумеется, тоже участвовал в поисках. И также возвращался вечером. Перед первым вылетом я успел отдать приказ об молчании. Никто из драконов не должен знать о цели наших с Жуткими Жутями вылетов. Особенно Филина и Дариен. На всякий случай, если кто-то из Жутей даже случайно проболтается, я пригрозил им запретом на полёты в течение недели. Поиски проходили долго. Каждый новый осматриваемый остров оставлял после себя небольшую досаду. Цветы попадались самые разные — от пурпурного и голубого олеандра до золотарника и фиалок, — но среди них так и не нашлось белой розы. Даже красной. Роз не было. У Жутких Жутей поиски шли не лучше. Хоть они упорно и даже с неким азартом и остервенением искали нужную мне розу, её нигде не было. Второй остров тоже ничего не дал. Пришлось возвращаться обратно домой. На следующий день всё было так же. Хотя был момент, когда чёрная Жуткая Жуть с белыми пятнами нашла неизвестный мне цветок белого цвета, частично походил на розу. Но он был не настолько красивым, как настоящая белая роза, и оттенки его не совпадали с оттенками тела Филины, поэтому я приказал продолжать поиски, но предложенный Жутью цветочек всё-таки взял. На всякий случай. Поиски велись упорно. Остров за островом. Мы с Жуткими Жутями осмотрели множество земель, но белую розу никак найти не могли. Уже думая, что оставшееся время будет убито зря, я отменил поиски для дракончиков, позволяя им вернуться домой. Поскольку у меня есть привычка платить по счетам или же делать приятно тому, кто этого заслужил по моему мнению, я обещал за проделанные труды дать Жутям какую-нибудь награду. Некоторые почему-то сразу же отказались, говоря, что служение мне — их обязанность и цель жизни, и награда им не нужна. Другая часть маленьких драконов заинтересовалась моими словами. В тот момент я лишь решал вопрос с наградой, поэтому случайно дал отказавшимся от неё Жутям такое предложение: — «И вы что, даже не хотите, чтобы вас погладили или почесали за ушком? » К моему удивлению, Жуткие Жути, что отказались от заслуженной награды, в одно мгновение изменили своё решение и радостно закурлыкали, соглашаясь. Победно усмехнувшись, я сделал то, что обещал — пощекотал дракончикам брюшко и поигрался пальцами с их шеями, вызвав у всех мурчание, которому позавидовал бы даже котёнок, — после чего отправил своих помощников домой, а сам продолжил поиски белой розы. Пролетая над океаном и осматривая все попадающиеся мне на пути острова, я неожиданно для себя погрузился в думы касательно подарка для Филины. У меня в голове сам собой возник вопрос: а зачем мне так трудиться и рисковать жизнью? Ради счастья Филины? Но так она уже счастлива. Она нашла друзей и обрела семью в виде моей стаи. Мы все — семья, пускай и со странностями, но семья, и белая драконица теперь часть этой семьи. Чего ещё нужно Филине для счастья? Тогда может цель подарка, белой розы — привлечь внимание молодой самки, чтобы она избрала меня? Но она и так смотрит на меня с некой долей восхищения. Она всё ещё ребёнок, чей возраст соответствует недавно повзрослевшей самке. Из-за своего детского характера Филина смотрит на меня не как на Вожака, к которому нужно относиться с почтением, а как на сильного и прекрасного в своей манере самца. Мыслей о спаривании у неё не имелось, иначе глаза выдали бы Филину, и это привлекало ещё больше. Она явно испытывает чувство уважения и симпатию ко мне, а значит, если бы я сам предложил ей вступить со мной в половую связь, Филина не смогла бы мне отказать. Но тогда зачем мне дарить ей подарок? Драконица уже счастлива и наверняка примет меня, даже если сначала ей будет страшно. Может мне хочется просто сделать ей приятно? Возможно. А может мне, как бы я этого не пытался отрицать, нравится распоряжаться чьими-то жизнями. Даже в малом масштабе. Ведь при наблюдении за отношениями между Филиной и Дариен у меня сложилась достаточно чёткая картина, касающаяся их характеров. Если я сделаю подарок белой драконице, сделаю ей очень приятно, а после этого оплодотворю её, то есть вероятность, что Дариен начнёт смотреть на Филину по-другому. Все эти дни, что провели драконицы в моей стае, Красная осуждала поведение Белой, недостойное приличной самки, поучала её, надоедливо разъясняла, что правильно, а что — нет, ставя себя выше белой драконицы. А в итоге Филина станет моей самкой, Дариен поражённо успокоится, перестанет корчить из себя важную персону, и Белая явно этим воспользуется. Совершит маленькую месть за все эти неспокойные дни. Есть вероятность, что Дариен наоборот будет гордиться Филиной, но белая драконица явно не упустит шанс покрасоваться перед Красной. И именно возможность повлиять на жизнь этих двух самок сейчас заставляла меня продолжать поиски, и желание достичь цели согревало кровь, которая своевольно стекала к паху от одной только мысли о будущем отношений Филины и Дариен. Восьмой день поисков наконец-то дал желанный результат! Наткнувшись на какой-то рынок, полный людей в странных и явно не здешних одеждах, я как можно более скрытно понаблюдал за торговлей (чисто из-за любопытства), а где-то через час обнаружил корзину с самыми разными цветами. Среди них нашлась и белая роза. Около десяти минут я изучал местность, чтобы случайно не наткнуться на каких-либо солдат или, что ещё хуже, охотников. Всё оказалось чисто. Похоже, что здесь не опасаются появления драконов. Странно, почему? Хотя… А какая мне разница? Мне всего лишь нужна роза. Но на всякий случай ещё раз осмотрев рынок, я двинулся в сторону корзины, прячась за широкими кустами. Мои движения были тихими и лёгкими. Ох и шуму-то я навёл, когда достиг цели: стоило мне выглянуть из-за противно пахнущих кустов и аккуратно двинуться в сторону цветов, как именно в этот момент какой-то бледный юноша решил приблизиться к корзине и взять её. Уже думал, что придётся следить за молодым человеком (который ещё и босиком почему-то ходит, хотя сама одежда у него вроде приличная, на абсолютного бедняга юнец не похож), но произошло всё несколько иначе: как только паренёк взял корзину с цветами и поднял взгляд, его глаза встретились с моими. Какое-то время юноша стоял неподвижно, словно живая статуя, на лице застыл ужас. Я попытался по-доброму улыбнуться и даже прикрыл клыки губами, чтобы казаться человеку добрее, но именно после моего жеста доброй воли мальчик заорал так, будто встретил самого дьявола во плоти. Его крик больно резанул по ушам. Обернувшиеся на крик пацана люди точно так же начали паниковать, стремясь убежать куда подальше. Почти все товары и еда полетели на землю. Закатив глаза и обматерив свою удачу, я спокойно, с гордым видом и осанкой, гротескно сложив крылья за спиной, подошёл к выпавшей из рук сбежавшего юноши корзине, достал из неё уцелевшую белую розу и мирно, будто ничего серьёзного не произошло, поднялся в небо, держа путь домой и мысленно сочувствуя тем, кому придётся наводить на рынке порядок. Наконец-то мои мучения закончились! Белая роза, идеально сочетающаяся цветом и оттенками с телом Филины, была у меня в зубах. Лететь домой хотелось со скоростью молнии, но я понимал, что если начну лететь очень быстро, то цветок может разорвать поток воздуха, поэтому добираться до дома мне пришлось спокойно. Вернулся я через два дня. Соскучившиеся по мне за долгое время отсутствия драконы встретили меня уже классическим образом — окружили с намерением прильнуть или обняться. Поскольку у меня во рту был хрупкий цветок, я отстранился от объятий, указав хвостом на объект в моих смертельно острых зубах. Асмаэль, что прибыл на встречу со мной почти последним, моментально понял мой намёк и приказал драконам расступиться и дать мне дорогу. В ответ на мой благодарный кивок Шторморез лишь усмехнулся, что-то пророкотав себе под нос, явно опять связанное с самками. Найдя небольшую пещеру, находящуюся за водопадом, я решил спрятать сюрприз для Филины здесь. Расстояние между падающей в ручей водой и входом в пещеру было около трёх метров, так что места было достаточно, чтобы не намочить хрупкий подарок. Пещера оказалась немного тесной (хотя какая-нибудь Фурия здесь смогла бы разместиться), в форме небольшого цилиндра, чей потолок был усеян кристальными блестящими сталактитами. Возле дальней от входа стены валялись несколько камешков, под которые я и спрятал белую розу. С аккуратностью, чтобы не испортить цветок или не сломать стебель. Всем драконам, кто видел мои действия с розой, я приказал молчать и не упоминать этот момент. Приказ из моих уст прозвучал довольно угрожающе, из-за чего некоторые драконы активно закивали, отойдя подальше от меня. Хоть я такого эффекта не ожидал, но был очень удовлетворён результатом. Асмаэль вновь чему-то улыбнулся, после чего поспешил уйти от меня, чтобы избежать вопросов от меня. Ну и ладно. Думаю, я заслужил несколько часов отдыха, поэтому без лишней болтовни с драконами отправился в пещеру подле центрального озера и довольно быстро ушёл в мир снов.***
— «Ну? А как эту болезнь ты можешь назвать, драконий учёный? » — обратился я к Асмаэлю, поудобнее обвивая хвостом шею зелёного Ужасного Чудовища. — Огненное истощение, — спокойно ответил Шторморез, не отрывая глаз от Кочегара. — Или же просто драконье истощение. — «А больше подробностей не дашь? » — ухмыльнулся я, аккуратно поднимая голову Ужасного Чудовища из воды. Дракон слабо выдохнул и сплюнул немного жидкости изо рта. — Когда драконы, подобные этому, — кивок в сторону зелёного дракона, — очень сильно устают, стареют и слабеют, они теряют возможность воспламеняться и бледнеют. Им становится трудно дышать, передвигаться, есть и даже пить. Для восстановления им нужно либо поглотить очень много пламени, либо принять особый яд, который есть у Огнеедов. — «Что ж, хорошо, что у нас есть Королева Огнеедов. Она уже, кажется, с таким сталкивалась. » Вновь опустив голову Ужасного Чудовища при помощи своего хвоста и хвоста Асмаэля в воду, я погрузился в думы: на следующий день после моего возвращения в стаю с белой розой меня сразу встретили некоторые проблемы. Сначала меня окружили детёныши Змеевиков и Песен Смерти, желающие побороться друг с другом на моей спине, как будто она для них — поле ринга. А как только малыши увидели, что я проснулся, они мигом решили поиграть и со мной. В итоге дети Змеевиков покусали мне шипы и часть капюшона, откуда постепенно росли те самые шипы, а детёныши Песни Смерти заключили мои когти на крыльях и левое ухо в янтарь. Разумеется, такое поведение вывело меня из себя, из-за чего я издал гневный рык, спугнув всех детёнышей из пещеры. К счастью и моему облегчению, дети больше не стали ко мне лезть, но задора не потеряли, поэтому они моментально полетели искать себе новую цель для игр. А я, отойдя ото сна, быстро смог успокоиться и принялся аккуратно избавляться от янтаря при помощи разрушительного луча, чья мощность по моему желанию ослабла. От куска на левом ухе мне удалось избавиться при помощи куска сталагмита, верхний слой которого я поджог при помощи кислоты. Вторая проблема была посерьёзнее: после недолгой прогулки по острову я наткнулся на ослабленного и бледного дракона, вокруг которого уже собралось около десяти разных драконов. Ужасное Чудовище не могло говорить и двигаться, лишь изредка поднимая на меня приветственные взгляды и издавая слабые рычащие звуки. Лишь догадываясь, в чём дело, но будучи не до конца уверенным, я послал одну из Жутких Жутей за Асмаэлем. Когда дракон прибыл, он мгновенно распорядился, что Ужасному Чудовищу нужна вода и драконы, выдыхающие мощное пламя. И вот сейчас я и Шторморез придерживали с помощью своих хвостов голову Кочегара, помогая ему пить воду из небольшого озера. Хоть Ужасному Чудовищу и может помочь только сильный огонь или же красный яд (как у Королевы Огнеедов), но вода может облегчить состояние дракона, поэтому мы с Асмаэлем сейчас помогали Кочегару пить. — Ты ведь собирался подарить белую розу лилейной самке, не так ли? — внезапно спросил четырёхкрылый дракон, слегка нажимая снизу закрылками хвоста на горло Ужасного Чудовища, помогая тому глотать воду. — «Предположим. И что дальше? Ты узнал, кому предназначается цветок, и что теперь? Собираешься сообщить об этом Филине? » — фыркнул я. — Зачем мне это? — улыбка Штормореза стала чуть шире. — Если ты так хочешь сделать ей сюрприз, то тебе никто не помешает. Никто ничего ей не скажет и даже посмотрит в сторону белой розы без твоего разрешения. Но интересовался я этим затем, что хотел выразить своё любопытство: зачем делать самке подарок, когда ты можешь взять её без её согласия? Более того, она ведь наоборот с большей вероятностью согласиться. — «Чтобы сделать ей приятно, а подарок к тому же достаточно символический, и чтобы повлиять на отношения Филины и Дариен. » — Хочешь, чтобы старшая из этих двоих перестала наставлять младшую и начала смотреть на неё по-другому? Ведь лилейная станет самкой Вожака, а это сразу ставит её выше большинства драконов стаи. — «Можно и так сказать. » — вздохнул я, вытаскивая голову Ужасного Чудовища из воды. — Но это можно было сделать и без розы. Повлиять на жизнь Филины и Дариен ты можешь и просто так, овладев телом лилейной, — хмыкнул Асмаэль. — «Слушай, хватит уже давать мне советы по каждому поводу! Я делаю то, что хочу, когда хочу и как хочу, и ты не смеешь мне в этом указывать, если только мои хотелки не вредят как-либо нашей стае, а в данный момент они никак ей не вредят. Так что заткнись и перестань мне указывать, как поступать. Я не тупой и сам пойму, к чему приведут мои действия. » — процедил я сквозь зубы, стараясь сдерживать свой внезапный приступ раздражения, чтобы не разбрасываться лезущими наружу матами. В ответ Шторморез, что меня немного удивило, просто пожал плечами и вновь усмехнулся каким-то своим мыслям, переведя взгляд на Ужасное Чудовище. Примерно через десять минут к озеру прибыла посланная мною за Королевой Огнеедов Жуткая Жуть и сама нужная мне особа. Стоявшие вблизи нас с Ужасным Чудовищем и Асмаэлем драконы почтительно разошлись в стороны, давая Огненной Королеве приземлиться возле нас. Приведшая пламенную драконицу сюда Жуткая Жуть уселась на изгиб моего правого крыла, опустив одну из лап на коготь. Дракончик сообщил мне, что рассказал Королеве Огнеедов про Ужасное Чудовище, поэтому она уже в курсе дел. Благодарно почесав Жуть по подбородку, отчего та в блаженстве заурчала, я сконцентрировал взгляд на двух Кочегарах. Королева Огнеедов, осмотрев тело практически побелевшего Ужасного Чудовища, обвила хвостом его шею, подняла голову зелёного дракона, наклонилась к ней и, выпустив изо рта раскалённый змеиный язык, ужалила Чудовище куда-то в пасть. Зрелище, скажу честно, мерзкое, но завораживающее. Рот Ужасного Чудовища вспыхнул, зрачки сузились настолько, что их стало почти не видно, тело сотряслось в болезненной судороге. «Укол» продолжался в течение нескольких секунд, после чего Королева Огнеедов отпустила дракона и отошла в сторону. Я же подошёл чуть ближе. Через минуту Ужасное Чудовище очнулось и пришло в себя, будучи в силах подняться на лапы и воспламенить своё тело. Дракон издал рёв ликования и с благодарностью посмотрел на меня и Королеву Огнеедов. Я кивнул пришедшему в себя дракону, который мгновенно поспешил передать свою радость родственникам, и поблагодарил огненную драконицу за помощь. Та ответила сдержанным рокотом, поклонилась и поспешила вернуться к своим детям. Жизнь в стае снова пошла своим чередом. После неприятного случая с Ужасным Чудовищем новых заболевших драконов не наблюдалось. Такими можно было считать разве что тех, кто повредил себе какой-нибудь сустав или получил ушиб кожи под чешуёй. Но с такими, к моему облегчению, справиться было легче. Благо, что кости никто себе не ломал, поскольку они у драконов невероятно прочные. Новые дни начали проходить издевательски медленно: мне никуда летать, ничего искать уже не надо было. Белая роза у меня, она надёжно спрятана от глаз Филины, которой пока рано видеть подарок для неё. В стае почти не осталось драконов, желающих друг с другом подраться за территорию или добычу, поэтому разнимать и преподавать урок никому уже не надо. Те драконы, что получили различные важные задачи (слежка за водами возле наших островов, небольшая разведка с воздуха, уход за слабыми собратьями, присмотр за неудержимыми детьми и другими драконами, что могли устроить небольшой беспорядок), выполняли их очень хорошо. Приближённые ко мне драконы время от времени давали мне разные советы на случай атаки Драконьих Охотников. Вожак Скорожалов предлагал заманить их на остров, спрятать драконов в надёжных местах, чтобы охотники их не нашли, и атаковать неожиданно с разных сторон, из засады. — Пока эти чёртовы охотники будут искать увиденного дракона, я и моя стая, которая теперь также принадлежит и вам, — ящер указал на меня, — атакуем врагов из засады. Мы спрячемся в кустах и за деревьями, после чего дождёмся момента, когда охотники окажутся в невыгодных для себя условиях, и нанесём им удар. Мы многократно быстрее почти всех существующих драконов. Плохие люди даже ничего понять не успеют, как уже будут парализованы. А дальше мы можем спокойно их убить. — «А есть у кого-нибудь идеи, которые не приведут к обязательной смерти охотников, но спасут нас всех? » Разумеется, такой расклад не очень радовал моих драконов, но они всё-таки стали думать над вариантами, как спасти стаю, но не убить Охотников на Драконов. Только я и Шторморез молчали, обдумывая свои идеи молча. У меня были планы, но хотелось выслушать предложения советников. Вдруг у кого-нибудь из них идея будет лучше моей. — Мы можем атаковать их корабли из облаков, — предложил Скрилл, пристально глядя на меня. — У нас с тобой среди всех в этой стае самые мощные атаки. Я наношу урон с помощью молний, а ты — с помощью своего луча, которым ты пытался меня атаковать при первой нашей встрече. Охотники отступят, так как будут получать очень сильный урон. — «А если во время их атаки небо будет чистым, как душа младенца? Ты не сможешь использовать молнии в ясную погоду. А вдруг кораблей будет очень много? У меня залпы не бесконечные. Тогда придётся атаковать многим драконам, а мне хочется найти вариант без серьёзных потерь. » — Тогда можно использовать фактор внезапности, который предложил Скорожал. Атакуем их корабли из воды и с неба, когда они не ожидают, — предложила Огненная Королева. Поскольку мне уже приходилось действовать по такой схеме с наездниками, этот вариант я одобрил и решил включить его в список возможных действий. Королева Огнеедов удовлетворённо кивнула. Вожак Скорожалов, тёмное Ужасное Чудовище и Скрилл что-то между собой обсудили, после чего выдвинули ещё один вариант: — Вожак, ты говорил, что был на главном острове Охотников на Драконов. Там их родной дом, где живёт и главарь охотников. Мы можем атаковать этот остров. Ударить в самое сердце. Можно и никого не убивать, но зато наша атака очень сильно ослабит Драконьих Охотников. Мы могли бы даже взять кого-нибудь в плен. Конечно, бескрылые не поймут нашего языка, но такой жест явно заставит их остудить пыл и оставить нас в покое. Я, ошарашенно хлопая глазами и внимательно смотря на троих драконов, что предложили этот вариант, медленно проговорил: — «Вы какие-то слишком жестокие? Вариант интересен, я его рассмотрю, но пока лучше до такого не доходить. Помимо сохранности жизни многих охотников меня интересует в первую очередь их вождь Вигго. Я его вполне хорошо изучил, чтобы предположить, что смогу его изменить, сделать более лояльным к нам. Если мы будем атаковать главный остров охотников, то, во-первых, можем потерять возможность изменить Вигго в хорошую сторону, а во-вторых, рискуем потерять очень много драконов. Даже если мы будем атаковать внезапно, охотников в столице очень, очень много. » Спустя полчаса долгих и безуспешных попыток драконов угодить мне своими вариантами, которые постоянно подразумевали какой-нибудь погром, как защитить стаю от Драконьих Охотников один из них спросил меня: — А что насчёт людей, с которыми ты дружишь, дитя? Они могут помочь, или они предпочитают не связываться с охотниками? — «Они их враги, Асмаэль. Заклятые. Среди них только мой наездник задумывался над тем, чтобы изменить вождя охотников в лучшую сторону. » — Кто из них побеждает? — «К счастью, не охотники. » — Тогда пусть пока эти люди сражаются с охотниками и отвлекают всё их внимание на себя. Если что-то выйдет из-под контроля, то только тогда мы вмешаемся и поможем. Ты поддерживаешь такую идею, дитя? — «Да. В таком случае мне придётся им там немного помочь. Если что-то выйдет из-под контроля, то тогда будет эффектное появление и спасение положительных героев в последний момент, как во многих произведениях. Согласен. » Все остальные драконы также согласились с идеей Штормореза. В итоге вариант Огненной Королевы с внезапной атакой по кораблям и вариант Асмаэля с помощью наездников были мною одобрены и приняты другими драконами, которые хоть и не сразу, но разглядели в них неплохой потенциал. Поскольку интересных занятий в стае находилось мало, я решил каждые несколько дней точно так же собирать приближённых драконов и обсуждать с ними меры безопасности, защиту стаи и стратегию на случай атаки Драконьих Охотников, если вдруг план Асмаэля не сработает. Проблема решена — мне теперь было чем заняться, кроме охоты на кабанов и слежки за всей стаей. Если последние два занятия уже начали мне надоедать, то вот наблюдение за Филиной и драконами, что находились рядом с ней, по-прежнему доставляло мне свою порцию удовольствия. Белая драконица не менялась и продолжала развлекаться с детьми, вместе с ними подшучивая над особо ворчливыми драконами и играя во что-то вроде человеческих догонялок. Я почти каждый день наблюдал за проказами Филины и её мелких друзей, стоя где-нибудь вдалеке или за укрытием и умиляясь жизнерадостным улыбкам этих драконов. В какой-то из дней белая самка снова встретилась с молодым Тайфумерангом, с которым она до сих пор не нашла общий язык, и в ответ на его оскорбления, достаточно сдержанные, она что-то шепнула толпе детёнышей, большинство из которых были Громмелями, и те набросились на большекрылого дракона, повалив его в озеро. Филина засмеялась, упав на спину и держась за живот. А через несколько минут явилась разъярённая Дариен. Вид её внушал страх в детей, поэтому они поспешили оставить в покое Тайфумеранга и свалить куда подальше. Красная драконица осуждающе глядела на Филину, прожигая ту яростным взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Даже Белая, которая легко переносила недовольства своей подруги, застыла и опасливо опустила голову. Дариен в очередной раз начала выражать своё негодование в упрёках, снова напоминая белой драконице, что она уже взрослая и должна вести себя соответствующе. Филина же пыталась возражать, но каждое её слово перебивало очередное осуждение Красной. В какой-то момент Дариен сорвалась на крик и прошипела: — Если ты останешься в одиночестве (а так и будет, поверь), то не сможешь прожить и десяти минут! Без меня и без других драконов ты просто умрёшь, потому что ты — самое тупое создание в мире, не готовое к жизни! Наивная дура! Эти слова, кажется, задели не только Филину, но и Дариен, потому что она после сказанного с обречённым видом села на землю и виновато закачала головой. Белая драконица, по чьему лицу стекала слезинка, отчаянно зашагала назад, подальше от Красной. Из груди молодой самки вышло утробное рычание. Дариен, судя по её физиономии, хотела извиниться за резкие для Филины слова, но Белая лишь пустила под ноги красной драконице огненный залп и молнией поднялась в воздух, скрываясь в облаках. Дариен, пытаясь извиниться перед подругой за обидные слова, также поднялась в воздух, но резко остановилась и с сожалением бросила последний взгляд в небо прежде, чем скрыться в гуще леса. Я, смотря за этой сценой со скалистого возвышения, удивлённо хлопал глазами, пытаясь осознать случившееся. Недовольный и разочарованный «фырк» вырвался из меня, без лишних слов показывая моё раздражение. Я, с жалостью посмотрев в сторону Филины и Дариен, которую мне также стало жаль, направился в сторону пещеры, в которой провёл первую ночь в объятиях с двумя проблемными драконицами. Встретив чёрно-белую Жуткую Жуть, я попросил её найти Дариен и привести ко мне для разговора. За Филиной дракона не послал потому, что она улетела в неизвестном направлении, да и старшая из этих подруг явно отнесётся к важному диалогу с большей серьёзностью.***
— Вы хотели со мной поговорить, Вожак? — на выходе из пещеры раздался ровный женский голос, полный рычащих ноток. Убрав подальше в темноту связанные лианами палочки, из которых мне хотелось сделать фигурку человека, я повернул голову в сторону, откуда раздался приятный голосок. Дариен, зайдя внутрь пещеры, при моём внимании к своей персоне взволнованно выдохнула, что не укрылось от моих глаз, и поклонилась мне, едва не касаясь лбом каменного пола. Прямая осанка, лёгкие движения при ходьбе, серьёзный и сосредоточенный вид производили приятное впечатление на меня, что я выразил в тихом свистке. Видя собранность Дариен, которая даже после ссоры с Филиной вела себя сдержанно передо мной, мне вновь захотелось подчеркнуть разницу между Красной и Белой. Будь здесь молодая драконица, она бы вела себя как в гостях у лучшего друга. Наверняка Филина ещё и в беззаботном тоне со мной разговаривала бы. — «О, Дари, рад, что ты пришла. » — я приветливо улыбнулся, поднимаясь на лапы. — Я не могла ослушаться вашего приказа, — ответила Красная, не поднимая головы. Смотря на самку, которая явно будет постарше меня, и на её поведение рядом с собой, я почувствовал некую неловкость. Когда, например, Асмаэль, Королева Огнеедов или Скрилл ведут себя рядом со мной как равные, мне приятно, ибо чувствуется некоторая искра дружбы. Когда, например, простые драконы склоняют головы перед моей персоной, всячески поддерживают и показывают свою верность, меня это не сильно беспокоит. Да, к власти мне ещё надо привыкнуть, но мне уже приятно, когда драконы показывают свою покорность. Это уже почти стало естественным. Но с Дариен другая ситуация: она, в отличие от побеждённых мною крылатых собратьев, добровольно вступила в мою стаю. Не как исполнитель приказов, а как полноценный член семьи (хотя других своих драконов я воспринимаю так же). Но она каждый раз ведёт себя так, будто служение мне — это драконий долг. Дариен осуждает Филину за то, что та не показывает мне своей верности, ведёт себя как ребёнок, якобы позоря себя и Красную. От этого мне было несколько неприятно. Я позволил Дариен и Филине жить в своей стае, я не заставлял их признавать себя Вожаком. От этого мне было неудобно. — «Дари, подними голову, не мозоль мне глаза. » — в приказном тоне сказал я, принимая сидячее положение. Красная драконица, явно не ожидая такой реакции от меня на поклон, вздрогнула и неуверенно отстранилась от пола. В глазах самки буквально горело беспокойство. Моя непредсказуемость в поведении её немного пугала. — «Итак, не могла бы ты уделить мне несколько минут своей жизни? » — на этот раз моя улыбка обнажила в уголке рта четыре пары клыков. Дариен неуверенно отступила на шаг назад. — Конечно, Вожак. Чем могу вам угодить? — красная самка опять хотела сделать поклон, но была остановлена моей лапой, что осторожно схватила драконицу за подбородок. — «Для начала скажи мне, сколько тебе уже лет? Хотя бы примерно. » — шёпот из моих уст заставил Дариен поднять на меня вопросительный взгляд. Немного подумав над ответом и пробежавшись глазами по моей фигуре, Красная ответила: — Около тридцати, Вожак. — «А мне всего лишь шестнадцать. Перестань обращаться ко мне на «вы» и переходи на «ты». Мне будет приятнее и удобнее, и ты сохранишь приличие в моём присутствии. Договорились? » — я убрал руку от лица Дариен. Та в ответ на мой вопрос согласно кивнула. — Простите за подобную грубость, но ваш... то есть твой возраст очень схож с возрастом Филины, — Красная горько усмехнулась, на секунду опустив глаза. — Ей совсем недавно исполнилось столько же. Информация о белой драконице касательно её возраста вызвала во мне странное чувство облегчения, от которого где-то внизу живота стало тесно. Единственная мысль, которая посетила меня в данный момент, была такой: «Наконец-то нашёлся кто-то, кто младше меня! И это девочка, что даже приятнее». — «Кстати о Филине. Я хотел с тобой поговорить именно о ней. » После моих слов глаза Красной расширились, она отступила чуть ближе к выходу из пещеры и тяжело задышала. Глаза драконицы начали бегать в разные стороны. Подобная реакция меня удивила. А ещё больше меня удивил жест Дариен, когда она снова опустила голову к полу. — Простите. Прошу, простите её. Она ещё не привыкла ко взрослой драконьей жизни, — затараторила красная самка. — Она не виновата в этом. У неё нет опыта. Простите её, если она позорит себя и ваших драконов. Дайте ей шанс исправиться. — «Ты ебанутая или как? Живо подними голову! » — с моих уст сорвался гневный рык, от которого по стенкам пещеры разнеслось эхо. Дариен, едва не словив сердечный приступ, нехотя подняла голову. Её шея дрожала. — Вожак… — «Я не собирался отчитывать Филину. Успокойся, прошу тебя. » Подойдя чуть ближе к испуганной драконице, я расправил одно крыло и накрыл им тело Дариен, заботливо прижимая её к себе. Как только самка прильнула щекой к моей груди, по моему телу прошлась вибрация от мурлыкающего звука. Красная драконица довольно быстро успокоилась, но из объятий не вышла. — «Слегка непривычно успокаивать особу, которая старше тебя почти в два раза. » — усмехнулся я. — Ты очень добрый для Вожака. Я к такому не привыкла, — Дариен издала урчащий звук, который заставил моё сердце биться быстрее. — «А ты встречалась с другим? » — Один раз. Я тогда была весьма молодой и жила в стае, где к Альфе все драконы относились с почтением. И в этой же стае находилась семья Филины, с которой я была знакома с самого детства. Мы с Филиной быстро подружились, когда она научилась ходить и говорить. К сожалению, семью Филины убили охотники, когда ей было всего лишь три года. — «Опять охотники. » — мой голос был наполнен ядом и раздражением. — Если ты не собирался осуждать Филину… то тогда зачем она тебе? — «Тебе больно о ней говорить? » — проигнорировав вопрос Дариен, спросил я. — Что? С чего ты это взял? — «Я видел вашу ссору. Сегодня утром. И я недоволен. » — моя голова опустилась на макушку Красной. По пещере разнёсся почти змеиный вздох. — Ч-чем? — Дариен испуганно запнулась на слове. — «Кем, — пояснил я. Красная самка подняла на меня вопросительный взгляд. — Я недоволен вами. » — Нами? — «Обеими. Ваше поведение мне нравилось до момента ссоры. Ты, Дариен, слишком серьёзная и помешанная на уважении к Вожаку. Филина же несколько наивная, чтобы правильно понять твоё отношение к себе. Ты диктуешь ей законы, по которым привыкла жить сама, а у Филины такой характер. Она привыкла к миру и доброте, как я вижу, и это даже хорошо в какой-то степени. Быть вечно серьёзным и наставлять кого-то на путь, по которому он не хочет идти, нельзя. Нужно иногда уделять время себе и своим близким и просто радоваться жизни. Иначе ты просто не найдёшь счастья. Останешься хмурым телом без души. Да и навязывать кому-то свои устоявшиеся взгляды тоже не стоит. Пусть Филина живёт так, как хочет. » — Дело не в этом, — резко ответила Дариен, немного удивив меня своим возражающим тоном. — Я ничего не навязываю Филине. Я не заставляю её жить так, как я. Я просто хочу, чтобы она наконец преодолела свои детские желания и поняла, насколько опасен окружающий мир. Она ведь не готова к полноценной жизни. Она ещё ребёнок. — «Ничего. Я поговорю с ней. Попробую донести до неё смысл твоих слов. Но только тогда, когда встречусь с ней. Ей надо успокоиться. И тебе тоже. » — Я… Спасибо тебе, Вожак. Спасибо, — проговорила Дариен, прижавшись в знак истинной благодарности лбом к моей груди. — «На будущее, у меня есть имя. Овер. Называй меня так. » — Овер. Спасибо. — «Не волнуйся, я всё улажу. »***
Оставшийся день был потрачен на поиски Филины. Пройдясь по всему Райскому острову и облетев его по всей площади, я пытался отыскать белую драконицу, надеясь, что она осталась на острове. К сожалению, шесть часов поисков до захода солнца ничего мне не дали. Филины не было нигде. Я спрашивал о белой самке всех драконов, что попадались мне на пути, но давали отрицательный ответ. Кто-то из них к ещё большему «счастью» сообщил мне, что пропала одна из самок Громмеля. Цвета древесной коры, светлая. Новость о пропавшей Громмелихе уже начала меня тревожить — одно дело, если пропала только одна обиженная драконица, а другое дело, если пропали целых две самки, и никто не видел, куда они делись. Убедившись, что на Райском острове Филины нет, я принял решение продолжить поиски утром. День был трудным и утомительным. Спать хотелось очень сильно. Неожиданное предложение Жутких Жутей помочь мне в поисках я охотно принял, но дал указ начинать утром. Дракончики согласились. На следующий день мы вместе, повторно осмотрев и обыскав Райский остров, отправились на другой остров, где я впервые встретился с Асмаэлем. Долгое отсутствие Филины начинало меня пугать: даже если она просто улетела подальше от моей стаи, чтобы побыть в одиночестве и успокоиться, была вероятность, что на неё могли напасть. Ещё и одного Громмеля не хватает — вот это уже тревожно. Поиски на Холмистом острове (как я его назвал из-за огромного количества холмов с высокими деревьями на них) также не дали результата. Ни Филины, ни самки Громмеля. Пропавших драконов на втором острове, находящимся под моим крылом, не было. Вернувшись на Райский остров, я и Жуткие Жути не нашли Филину. Поскольку пропавших драконов не была на моей территории, малым драконам вновь пришлось разлететься в разные стороны, чтобы отыскать пропавших. Во время очередного облёта Холмистого острова я, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку, внезапно потерял сознание. Прямо в воздухе! Меня сковала слабость. Тело перестало меня слушаться, и я упал на скалу. К счастью, она оказалась плоской, лишь с одним острым выступом, и падение произошло с небольшой высоты. Около двадцати метров. Но падение не прошло бесследно — я ударился лапой о тот самый единственный острый выступ. Боль огнём разошлась по моему телу, и мне пришлось вернуться на Райский остров, чтобы осмотреть рану. Осмотром занялся Шторморез, встретивший меня сразу после моего прибытия. Продолжая улыбаться, но уже более сдержанно, четырёхкрылый дракон аккуратно провёл когтем на крыле по ране, вызвав у меня недовольное шипение. Попросив следовать за собой, Асмаэль привёл меня на поляну со странными неоновыми цветами. Сорвав десяток штук при помощи лапы с острыми, как у ястреба, когтями, Шторморез сжал цветы в длинных пальцах, выдавливая из них липкий жёлтый сок. Используя свой хвост, Асмаэль принялся наносить на мою рану противно пахнущий, будто гнилая полынь, сок. Я с отвращением отвернулся, прикрыв нос крылом. Кровь высыхала на глазах, а боль в ране слабела. — У тебя потрясающая регенерация, дитя. Даже для дракона, — заметил Шторморез, закончив с обмазыванием моей раны отвратительным соком. Наблюдение Асмаэля и новость о регенерации моего тела, конечно, звучали лестно и до дрожи восхитительно, поскольку моя особенность снова ставит меня выше многих драконов, но из-за своего состояния и внезапного отключения во время полёта я потерял бывший настрой. Мною овладели хмурость и лёгкая злоба. Прошло два дня, а поиски двух пропавших драконов так и не давали результата. Кроме меня и Жутких Жутей Филину и Громмелиху пытались отыскать Тайфумеранг, с которым Белая часто ругалась, Асмаэль, Скрилл и Дариен, которую факт пропажи молодой драконицы пугал больше всего. Я все эти два дня пребывал в раздражении. Неудачные поиски и ранение лапы нервировали меня. Моя злоба из-за неудачи, к сожалению, вырывалась наружу в самые неожиданные моменты: иногда меня охватывала ярость, и это приводило к тому, что я непроизвольно царапал деревья и камни, оставляя длинные борозды; иногда из моего рта вырвались либо кислота, либо белый залп, либо вообще разрушительный луч; иногда я мог огрызнуться на дракона лишь из-за того, что он неправильно построил предложение, или мне могла надоесть его болтовня. Дошло до того, что после очередного отрицательного ответа насчёт поисков из моей пасти вышел залп, обративший стоящий рядом валун в пепел. Ярость окутывала мой разум, и это было видно невооружённым взглядом. После этого драконы, решившие помочь с поисками, начали подходить ко мне с опаской и говорили осторожно. Только Асмаэль и Скрилл говорили со мной так, как раньше, не боясь вызвать у меня новый приступ. На третий день я заметил, что почти все драконы собрались возле пляжа. Каждый занял удобную позицию на деревьях, земле, камнях и возле берега. Крылатые создания кого-то окружили и, кажется, о чём-то встревоженно беседовали. Как всегда, только Шторморез, Скрилл и ещё несколько выделяющихся драконов выглядели спокойно, будто проблемы для них — почти каждодневной практика. Хотя, если вспомнить возраст Асмаэля и разящего молниями, это неудивительно. Как оказалось, объектом внимания большинства драконов стала та самая пропавшая самка Громмеля. Вокруг неё бегали дети, те самые маленькие Громмелята, с которыми в последний день своего присутствия играла Филина. Приземлившись на ближайший к пропавшей самке булыжник, я филигранно сошёл с него и неспеша подошёл к Громмелихе. Драконы, заметив моё присутствие, разошлись в стороны, открывая мне дорогу до одной из пропавших самок. Та, встретившись со мной взглядом, почтительно склонила голову. На её шее в свете утреннего солнца блестела царапина. Свежая. — «Ты где пропадала? » — глухо произнёс я, наклонившись к самке. — Простите, Вожак. Я… я хотела… — попыталась объясниться та. — «Говори прямо: где ты была, почему пропадала, и откуда у тебя этот шрам? Не смей лгать или недоговаривать чего-то важного. » — прошипел я, с нетерпением дожидаясь ответа на вопросы, что острой сталью мучили меня эти несколько дней. Громмелиха подняла голову. Её глаза выражали дикий страх, и это меня смутило. Не потому, что мне не нравится, когда меня бояться до заикания, а потому, что такой ужас передо мной ещё никто никогда не испытывал. Тут было что-то другое. Что-то, что сильно напугало самку, и это мне совсем не нравилось. Как только детёныши с тем же страхом в глазах прижались к матери, Громмелиха заговорила: — Простите. Мои дети за эти дни очень сблизились с Филиной, поэтому в тот момент, когда она улетела, они попросили меня поговорить с ней. Без неё они чувствовали тоску. Я была в хороших отношениях с Филиной, и меня её поведение не раздражало, как многих других. Поэтому я полетела за ней, чтобы успокоить и поддержать. Нашла я её через пару дней, попыталась поговорить… но Филина меня к себе не подпускала и постоянно убегала. А потом... — «Что? Что потом? » — нетерпеливо спросил я, заметив напряжение на лице самки Громмеля. — На нас напали другие драконы. Они хотели нас съесть! Я сбежала оттуда, спасая полетевших за мной детей, — ответила драконица и осторожно отступила назад, заметив шок на моём лице, сменившийся гневом. — Где она!? Где это место?! — к Громмелихе стремительно приблизилась Дариен, угрожающе нависнув над ней. Все мышцы тела Красной стали подобны натянутому канату. — Сейчас же отвечай, где Филина!? — На Жёлтом острове. Недалеко от скал, через которые мы пролетали, скрываясь от охотников. Вы ведь помните это место? — самка Громмеля с надеждой посмотрела на Асмаэля и Скрилла. — Да, мы там пролетали после того, как сбежали с аукциона, — положительно кивнул Шторморез. — Дитя... — «Ты мне показывал. Я знаю, где это место. » — шёпот из моих уст звучал в моих ушах как шелест ветра. Моё сердце ускорило удары. Глаза посмотрели в ту сторону, куда мне нужно лететь, чтобы найти Филину. Я был полон решимости, из-за эмоций игнорируя тот факт, что драконов-каннибалов на Жёлтом острове много, и мне неизвестно, насколько они сильны. — Дитя, не делай глупостей. Ты можешь умереть, — как бы Шторморез не пытался меня вразумить, в мою ушах стоял гул. Поддаваясь лишь эмоциям, а не здравому смыслу, я поднялся в воздух и направился в сторону своей цели. Настолько быстры были мои движения, что драконы стаи не успели даже среагировать, а я осознал происходящее только тогда, когда уже стрелой летел над океаном.***
Над головой сгущались тучи, собираясь в одну непроглядную серую пелену. В ушах свистел ветер, перед глазами виднелась только нужная мне земля, мышцы крыльев ныли, давая мне все силы, что у меня есть. Водная гладь под моим телом расходилась брызгами в стороны. Только на подлёте к знакомым чёрным рифам, за которыми в нескольких минутах полёта находится Жёлтый остров, я осознал глупость своего поступка: лететь к хищникам, которые могут убить меня и затем съесть, было плохой идеей, поскольку я не взял с собой своих драконов. В одиночку у меня мало шансов. Если названными каннибалами являются Смертохваты, то шансов выжить остаётся крайне мало. Если это другие драконы, то ещё неизвестно, насколько они сильны. И их количество тоже неизвестно. Осознавая эти факторы и глупость своего поступка отправиться к врагам одному, я начал испытывать страх за собственную жизнь, сравнимый со страхом за жизнь Филины. Единственное, что меня сейчас успокаивало и давало надежду на удачу, это внезапность моего появления. Если госпожа удача не отвернётся от меня, и Белая ещё будет целой, я найду себе укрытие и, изучив обстановку, нанесу удар по драконам-каннибалам. Это мой единственный шанс и надежда. Наконец добравшись до Жёлтого острова, который получил своё название из-за постоянно золотистой листвы на деревьях, которых здесь очень много, я осторожно облетел его, выискивая свою цель. Высокие толстые деревья своими кронами закрывали почти всю землю. Остров был небольшим: на его границах стояли несколько острых скал, южная часть суши находилась над уровнем моря значительно выше, чем все другие места. Единственный пляж находился на востоке, окружённый группой из сотни камней, торчащих из-под воды. Центр острова, его западная, восточная и северная части покрыты жёлтым лесом. В районе северной части суши бежал ручей. После двух минут облёта острова я обнаружил тех, кого упорно искал: белая драконица медленно отступала к одной из скал суши. Упёршись в стену, Филина издала яростный рык, пытаясь кого-то напугать. Не вышло. Из древесного укрытия вышла дюжина мелких драконов, по размерам сопоставимых с Громмелем, только с более худым телом. Присмотревшись к хищникам, я поймал себя на мысли, что они мне смутно знакомы. Тёмная чешуя омерзительного вида сливалась с почвой острова. Тощие тела двигались легко и тихо, при ходьбе драконы не издавали ни единого звука. Лапы маленькие, шеи длинные, на голове красовались несколько пар рогов. Образ этих драконов мне кого-то напоминал, но вспомнить нужный вид у меня получилось только после того, как один из мелких уродов выпустил в Белую острые зубы, от которых Филина смогла увернуться. Мрачнозубы. Драконы, охотящиеся на других драконов. Если мне не изменяет память, эти существа предпочитают нападать на слабую, больную или беспомощную жертву. Филина ещё очень молода (хотя её возраст почти сопоставим с моим) и, как я вижу, сражаться не умеет, а это значит, что долго сопротивляться у неё не получится. Удобная добыча для Мрачнозубов. В голове сейчас молотом стучал только один вопрос: «Они же должны находиться возле Ванахейма. Почему они охотятся так далеко от этого места?» В реальность меня вернул крик Филины, в чью лапу вонзился один из десятков летящих в жертву зубов. Получив тяжёлое ранение, белая драконица не удержалась на ногах и опала. Один из Мрачнозубов сделал прыжок в сторону Филины, но та, вовремя среагировав, выстрелила огненным шаром в дракона. Ударной силы хватило, чтобы Мрачнозуб потерял сознание и врезался в дерево, сломав хребет, судя по звуку. Но это, кажется, был последний залп, ибо больше Белая не пыталась как-либо защищаться. Из-за деревьев вышли ещё два каннибала. Мрачнозубы издевательски медленно, играя с жертвой, приближались к белой драконице, противно щёлкая зубами. Всмотревшись в лес и не обнаружив больше ни одного дракона, я приготовился к защите Филины. Белый сгусток энергии столкнулся с землёй, создав взрывную волну, от которой несколько Мрачнозубов разлетелись в стороны, а Белая прикрылась крылом, припав к земле. Большинство противников избежали попадания и укрылись за деревьями. Я приземлился возле Филины, закрывая её своим телом от вражеских драконов. Драконьи инстинкты и воля давали мне храбрость, пересиливая мою человеческую натуру, которая уже успела лишнюю сотню раз помолиться. Мрачнозубы, уверенные в своём превосходстве из-за численного перевеса, вышли из укрытий и двинулись ко мне. Сердцебиение участилось. Кровь вскипела. Мои клыки в предвкушении дрогнули. Зрачки толщиной с нить. Капюшон раскрыт. Крылья наготове. Хвост нервно роет землю. Лапы стоят крепче камня. Дыхание прерывистое. Неровное. Один из Мрачнозубов выпустил изо рта острые клыки. Зубы, не попав в цель, вошли в стену. Филина, опасаясь случайного попадания когтем, лапой, клыком или же залпом по себе, ушла в сторону, но далеко не удалилась. Мрачнозубы все разом выстрелили в мою сторону своими зубами, встав с трёх сторон от меня. Сделав высокий прыжок, я ушёл от атаки, избежав верной смерти. Один из противников поднялся в воздух и набросился на меня до приземления. Вернувшись на землю, я ощутил острую вспышку боли в области шеи, рядом с жабрами. Рёв жгучей боли прошёлся по всему острову, эхом отражаясь от морской воды. Воспользовавшись моей слабостью, Мрачнозубы вновь использовали против меня клыки. И вновь атака прошла мимо меня — мне хватило сил и реакции, чтобы уйти от неё. Я в прыжке перевернулся на спину, придавив своим весом наглого дракона и избавившись от него. Тот не умер, но сознание потерял (и пару костей точно сломал). Не успел я отойти от первой ближней атаки, как тут же ещё три Мрачнозуба вцепились в мою плоть зубами и когтями. Боль в левой лапе, в плече и в хвосте наполнили меня яростью. Забывая о какой-либо жалости и человечности, я поймал одного из мелких драконов за шипастый хвост и дёрнул с такой силой, что часть конечности осталась у меня в пасти. Полость рта приятно согрелась кровью. Издав противный не то визг, не то рёв, Мрачнозуб отпустил мою лапу. Его огрызок хвоста сильно кровоточил. Игнорируя боль, переполненный яростью, я схватил дракона повреждённой лапой за горло и, вцепившись в кожу когтями, вырвал ему гортань. С другими двумя драконами возиться не было никакого желания. Пылающая жажда крови поугасла. Один из Мрачнозубов впечатался спиной в каменную стену, а другой — в особо толстое дерево. Очередная атака летящими зубами вывела меня из себя. Я выпустил изо рта в сторону агрессивно настроенных драконов фиолетовым луч, сжигая почти всю траву под ногами и разделяя около пятнадцати деревьев на части. Один из противников после моей атаки лишился крыла и потерял сознание, а второй — остался без задних и одной передней лапы. Он умер почти мгновенно, когда из его груди пошла кровь. Другие Мрачнозубы смогли спастись от разрушительного луча. Оставшиеся на ногах драконы уже с большей опаской подходили ко мне. В их глазах искрами блестел животный ужас. Издав грозный рёв, я попытался заставить противников подчиниться и отступить, но те проигнорировали мой зов — значит, у них особая воля, раз эти драконы не желают уходить просто так. Мрачнозубы топтались на месте, не пересекая воображаемую границу. Они держались от меня на определённом расстоянии, пока не рискуя нападать, но и не собираясь так просто отступать. Хоть я и находился в более выигрышном положении, а ярость всё ещё клокотала, страх меня не покидал. Остатки человеческой сущности жались. Мне хотелось скорее покинуть поле битвы. Я боялся смерти, боялся проиграть, боялся ещё раз почувствовать жгучую боль, которая, словно миллионы острых игл, пронзала всё моё тело... А ещё я боялся за жизнь Филины. Страх затруднял мои движения. Из-за этого мне оставалось только внимательно наблюдать за врагами и ждать их дальнейших действий. От странного хруста и шипения за моей спиной по всему телу пробежали мурашки. Обернувшись, я встретился взглядом с хищными глазами одного из Мрачнозубов. Один из них быстро очнулся после удара спиной о стену и теперь атаковал меня сзади. Внезапно каннибала сбила с ног белая драконица. Кубарем прокатившись с противником по земле, Филина вонзила свои довольно острые клыки в шею дракона, окончательно усмиряя его. Оставшиеся Мрачнозубы атаковали меня все разом. Пока я с долей удивления и гордости смотрел на Филину, воспользовавшиеся моим замешательством драконы повалили мою тушу на землю. Новая вспышка боли окутала моё тело. Клыки и когти вошли в кожу. Из моих уст сорвался отчаянный крик, полный страдания от невыносимой боли. Силы почти мгновенно покинули меня. Все звуки мира, его запахи и образы потеряли всякую ценность и краски. Остался только я и Мрачнозубы, раздирающие мою плоть. Боль, словно какая-то жидкость, проникла во все мои сосуды, заполнила полностью. Страх смерти заработал как часовой механизм, жажда жизни взяла надо мной верх. Она придавала мне сил. Злость заставила меня забыть о боли. Вернув прежние силы, я поднялся с земли и резко расправил крылья, сбрасывая большую часть драконов с себя. Те, кто смогли удержаться на мне, были отброшены при помощи белого залпа. Не теряя ни секунды, я атаковал Мрачнозубов кислотой, отгоняя их от себя. Те пытались отвечать, используя клыки и стреляя ими на расстоянии, а в ответ драконы получали белый залп под ноги. Мелкие хищники отступали, и кто-то из них тащил за собой потерявших сознание товарищей, осторожно хватая их за шею. Моя ярость постепенно угасала. Как только поверженные Мрачнозубы скрылись за деревьями, я облегчённо выдохнул, повернувшись в сторону Филины. Резкая паника на её лице смутила меня. Со стороны леса раздались тихие, быстрые шаги. Повернув голову и не успев среагировать, я получил удар когтями по лицу. Левый глаз уцелел, но его веки покрылись кровью. На левой стороне моей физиономии осталась глубокая царапина. Очередная вспышка боли подпитала мою уже почти спавшую пелену ярости. Внутри меня словно что-то щёлкнуло. Ощущение злобы усилилось: на этот раз меня как будто подменили. Я не видел, как это произошло, но факт остаётся фактом: из-за ярости я убил последнего оставшегося рядом Мрачнозуба. Его тело потеряло очертания, превратившись в обгоревший кусок мяса с почерневшими костями. Осмотревшись по сторонам и обнаружив четыре драконьих трупа, я опустил голову и закрыл глаза. Ярость утихла и покинула моё тело. Сердце болезненно сжалось. Осознав степень своей жестокости, я не смог сдержаться — из моих глаз пошли слёзы. Не из-за ран и повреждений, а из-за последствий, к которым привели мои поступки. Одна часть моей сущности отказывалась верить в происходящее, а вторая наоборот была удовлетворена. Часть моего сознания уверяла меня, что я поступил правильно — я защищал Филину и боролся за её и за свою жизнь. Воспоминания о моих прошлых убийствах и осознание причины своих зверств хоть и немного, но успокоили меня, не позволяя сойти с ума. — Ов-вер? — подошедшая Филина смотрела на меня с лёгким испугом, но столкнувшись с моим холодным взглядом, под которым я старался скрыть всю ту боль, что сейчас бушевала во мне, глаза драконицы загорелись страхом. Самка на шаг отошла от меня. — Я… — «Не вини себя. » — в моём голосе звучала сталь. Левый глаз неожиданно защипал, по щеке из раны сползла капля крови. Я отвернулся от Филины и посмотрел в сторону леса, где скрылись сбежавшие Мрачнозубы. — Овер, — Белая обошла меня и встала передо мной, умоляюще глядя в глаза. — «Я же сказал, не вини себя. И не пытайся оправдываться, — безжизненно повторил я, пытаясь скрыться от взгляда Филины. Мне не хотелось сейчас смотреть на белую драконицу и не хотелось позволить ей сделать это самой. — Возвращаемся домой. Сейчас же. » Не дожидаясь ответа Филины, я поднялся в воздух и, краем глаза обнаружив, что она поднялась за мной, полетел в сторону дома. Погода, словно перенимая моё настроение, изрядно испортилась. Над головой засверкали молнии и затрещал гром. На раскалённую после боя чешую упали первые капли дождя. На горизонте показались в спешке летящие в мою с Филиной сторону драконы, среди которых я узнал Асмаэля, Скрилла, Королеву Огнеедов, Дариен и ещё несколько простых драконов. Я застыл в воздухе лишь на несколько секунд, чтобы осмотреть своих слуг, после чего продолжил свой путь домой, пролетев мимо обеспокоенных моим внешним видом драконов.***
Дома меня встретили с ожиданием и нескрываемым волнением. Я вернулся в подавленном состоянии. На моём лице не было и намёка на настроение. Игнорируя своих собратьев и не обращая внимания на их вопросы, я на дрожащих лапах добрался до пещеры, где несколько дней назад беседовал с Дариен, и остался там до конца дня, выходя на волю максимум на пять минут. Попытки драконов поговорить со мной не приводили ни к какому результату. Раздражения в такие моменты я не чувствовал — мне было всё равно. Кто-то из собратьев пытался привести меня в чувства при помощи рыбы или туши вепря, но предложенную еду я ел только в одиночестве. Почти весь день ушёл на то, чтобы успокоиться. Я пытался заглушить терзания совести, но у меня не получалось. Даже счастливые воспоминания проведённого времени с Фаном, Осой, наездниками и их драконами никак на меня не влияли. Я чувствовал себя опустошённым. В те редкие моменты, когда мне удавалось выйти из пещеры, перед моими глазами мелькали образы драконов, каждый из которых обязательно был чем-то занят. Среди толпы этих удивительных крылатых созданий я иногда мог разглядеть Филину и Дариен. Эти двое уже спокойно и без лишней эмоциональности разговаривали друг с другом. Краем уха мне удалось уловить некоторые обрывки их фраз, по которым я понял, что Дариен интересуется состоянием Филины, не затрагивая пока темы ссоры. Белая драконица отвечала честно и спокойно... но в то же время и безжизненно. Я не мог различить на лице молодой самки ни единой эмоции. Состояние Филины уничтожило остатки моей радости за её жизнь. Я оказался подавлен. Ночь — волшебное время. Время, когда все спят и набираются сил. Время, когда вокруг царит тишина и спокойствие. Хоть я и боялся в свои молодые годы темноты, сейчас же она была мне другом. Только она сейчас могла меня успокоить и поддержать. Могла позволить моей душе остыть и прийти к умиротворению. Я не спал, и поэтому сразу обнаружил скрывающегося в тени гостя. Перейдя порог пещеры, внутрь неё зашёл Шторморез. Внимательно осмотрев своего гостя, я заметил, что Асмаэль недоволен. Впервые его лицо не украшала улыбка. Вместо неё был лишь холодок и мрачность. Вид такого Штормореза, который казался мне непоколебимым, испугал меня. За долгий день во мне проснулась первая эмоция — лёгкий страх, который я старался не показывать, скрывая под маской безразличия. — «Хотел о чём-то поговорить? » — Хотел. О твоей глупости и безответственности, — ответил Асмаэль, чей низкий голос заставил меня нервно сглотнуть. — «Да я уже и сам понял свою ошибку. » — мой же голос предательски дрогнул. — И что именно ты понял? — четырёхкрылый дракон стал медленно приближаться ко мне, отчеканивая каждое предложение. — Что недооценил врагов, с которыми столкнулся? Что рисковал своей жизнью ради спасения одной самки? Что зря не дождался нас и сам полетел спасать эту самую самку? — «Жизнь Филины была под угрозой. Я не мог медлить! » — Ты оторвался от нас на четыре минуты и за эти четыре минуты смог справиться с опасностью. Но за это же время могли убить тебя, — к моему удивлению, голос Асмаэля продолжал звучать размеренно, хоть в нём и слышались нотки осуждения. — «Я должен был спасти Филину. Я ведь люблю её. И ты это, между прочим, сам прекрасно знаешь. » — огрызнулся я, вставая напротив Штормореза, остановившегося в двух метрах от меня. — Жизнь Вожака стаи из сотни драконов важнее жизни одной самки, которая сама подвергла себя опасности, покинув свой новый дом. Тебе нужно это усвоить, дитя. Слова Асмаэля поразили меня сильнее, чем удары клыками и когтями Мрачнозуба. Моё сердце облилось кровью, а уши отказывались верить в услышанное. В глубине души я понимал, что слова Штормореза — правда, они логичны, но слышать это напрямую было больнее, чем самому осознавать это. Тело ослабло. Крылья тряпками распластались на камне. Я отвёл взгляд от Асмаэля и опустил голову, чувствуя, как по щеке снова прошла слеза. Гулко вздохнув, Шторморез поднёс коготь на одном из своих крыльев ко мне, подставил под подбородок и лёгким движением заставил меня посмотреть в глаза дракону. Зрачки его были расширены, а взор стал легче. — Я тебя понимаю. В юные годы я был ничуть не лучше тебя нынешнего, такой же бойкий и эмоциональный. С горячей головой. Но я надеюсь, что ты усвоишь урок и запомнишь мои слова, — томно произнёс Асмаэль, убирая от моего лица свой коготь. — «Да. Запомню. » — ответил я, слабо улыбаясь. — Хорошо, — кивнул Шторморез. — Говоришь, ты любишь Филину? — «Д-да. Иначе не объяснить моё стремление спасти её. » — Хм, верно. И ради неё ты рискнул собой. Сможешь ли ты сделать так ещё раз? — Асмаэль хитро улыбнулся. — «Что? » — Раз она для тебя теперь много значит, то ты должен сейчас быть с ней рядом, дитя. Любишь её — тогда согрей ей сердце. Она нуждается в тебе. — «Я не понимаю… » — Понимаешь, дитя. Раз ты рискнул своей жизнью ради Филины — рискни ещё раз. Ты видел её и видел, что она несчастлива. Дариен не может её успокоить. А ты можешь. Только ты, ведь она волнуется из-за тебя. — «Но я ведь ничего не сделал. » — отчаянно отрицал я. — Ты попытался скрыться от неё. Не показывать ей свои чувства. Ты закрылся от неё, и она теперь чувствует себя виноватой. Пусть твои старания не будут напрасными. Докажи Филине, что любишь её. Так станет легче вам обоим. Будь более открытым. Не сказав больше ни слова, Асмаэль положил подле моих ног белую розу, которую я намеревался подарить молодой драконице и о которой чуть не забыл из-за всей этой суматохи, после чего вышел из пещеры и покинул меня, скрывшись в небе. Задаваясь вопросом, как Шторморезу удаётся так точно и верно говорить, я опустил взгляд на цветок и поднял его. На душе стало легче. Намного легче — спасибо за это четырёхкрылому дракону. Втянув аромат белой розы, я не смог сдержать улыбки и вышел из пещеры, намереваясь найти Филину.***
Почти полная луна освещала водную гладь маленького озерца. Её отражение искажалось рябью время от времени подрагивающей воды. Рядом с озером росло дерево с большими корнями, смотрящими из-под земли. Белая драконица сидела напротив водной поверхности, отстранённо рассматривая своё отражение. Найти Филину оказалось не так трудно, как я боялся, но теперь мне предстояла другая задача — поговорить с самкой и признаться ей в любви. А это будет не так просто, как мне казалось изначально. Решительно выдохнув, я вышел из тени стоящих неподалёку от озера деревьев и тихо подошёл к драконице. — «Филина. » Услышав мой шёпот, Белая подняла голову и недоверчиво посмотрела в мою сторону. При виде моей персоны на лице самки образовалась улыбка, что не могло меня не радовать. Я улыбнулся в ответ и приблизился к драконице. Но счастье было кратковременным: Филина внезапно растерялась, и счастье на её лице мигом улетучилось. Улыбка исчезла. Драконица отвернулась от меня и опустила глаза, вновь приковывая взгляд к своему отражению. Тяжело вздохнув, я приблизился к Филине почти вплотную и сел рядом с ней. Глаза Белой были почти пустыми. Ей было больно смотреть на меня. Во взгляде читалась тоска. Вытащив из-под крыла белую розу, которая была мягко прижата к моему телу этим самым крылом, я положил её рядом с собой, закрыв хвостом. К счастью, Филина пока не уловила запах цветка. Внимательно посмотрев на драконицу ещё раз, я также опустил взгляд в озеро, увидев своё отражение. — «Тут красиво. Согласна? » — спустя несколько мучительно долгих минут произнёс я. Мой взор зацепился за дерево рядом со мной и Филиной. Благодаря ему мне удалось узнать озеро напротив нас, возле которого Шторморез решил поговорить со мной о моём желании. — Да. Тут тихо. Только шум от насекомых, который не раздражает, — проговорила драконица, не отрывая глаз от водной глади. По интонации самки мне не удалось понять, что она сейчас чувствует — раздражение или облегчение. — «Я думал, я один такой, кто любит побывать в одиночестве наедине с природой. » — моя гортань дрогнула, издавая добрый смешок. — Иногда в такой обстановке легче думается, — Филина обвела взглядом небольшой луг, находящийся за озером. — «Да, тут не поспоришь. И о чём ты думала? Можно узнать? » — Я думаю, это неважно. Не стоит беспокоиться, Овер, со мной всё в порядке, — будто прочитав мои мысли, ответила драконица. — «Филина, я… ну-у… мне хотелось бы посидеть в компании с тобой. Ты ведь не против? » — я пожал плечами, чуть приблизившись к самке. — Ты же Вожак. Как я могу быть против? — усмехнулась Белая, вернув взор к воде. — «Если я Вожак, то это не значит, что ты не имеешь права на собственное мнение, — мой ответ слегка удивил Филину, чего пыталась не показывать. — Если тебе со мной некомфортно, то прости, я тогда оставлю тебя в покое. » Самка молчала, будто не услышав меня. Не дождавшись какой-либо реакции от белой драконицы, я устало вздохнул и развернулся кругом, решив оставить розу рядом с Филиной. Меня переполняло разочарование. Лучше, наверное, поговорить с драконицей завтра, дав ей время, чтобы успокоиться. Сделав несколько шагов, я внезапно услышал за спиной: — Овер! Напуганный голос Филины прозвучал настолько неожиданно, что я практически невольно развернулся обратно, с удивлением и непониманием смотря на Белую. Та заметно напряглась. Лицо драконицы выражало испуг и лёгкую панику. Было видно, Филина не желала, чтобы я уходил от неё. Только не в эту трудную минуту, когда ей нужна поддержка. Жалость к самке моментально овладела мною. Расслабленно улыбнувшись, я вернулся к молодой драконице и сел рядом, встретившись с ней тёплым взглядом. — «Не волнуйся. Если тебе плохо, то ты так и скажи мне. Я могу помочь. » — Твоё присутствие — и есть помощь. Я не могу этого отрицать. Мне лучше рядом с тобой, чем в одиночестве, — ответила Филина. Её голос дрогнул. Она попыталась прильнуть ко мне, но быстро передумала, тяжело вздохнув. — «Рад это слышать. » — я аккуратно и незаметно прикрыл белую розу крылом, всё никак не решаясь подарить её драконице. Драконица больше ничего не говорила. Её глаза потускнели, взгляд в очередной раз упал на водную гладь озера, слегка волнующуюся из-за лёгенького ветерка. Я не пытался заговорить с Филиной, понимая, что ей надо успокоиться: ссора с Дариен (не на пустом месте), явная депрессия, нападение Мрачнозубов, желающих полакомиться драконьей плотью, а также моя злоба и боль, которые я пытался скрыть, не лучшим образом сказались на Белой. Она ещё слишком молодая и не готова к таким трудностям. Из-за своего расслабленного нрава. Драконица ещё не привыкла к жизненным проблемам и опасностям (к таким масштабным уж точно), а на неё всё это свалилось разом. Будь я на месте Филины — точно бы пал в депрессию на ближайший месяц и заработал паранойю... Лучше об этом сейчас не думать. Нужно как-то поддержать белую драконицу и успокоить её. Поддержку оказать достаточно легко, но вот как успокоить самку — тут уже нужен более тонкий и, что самое главное, искренний подход. Выпустив при выдохе пар из носа, я ненадолго задержал взгляд на озере и поднял с земли плоский камешек, после чего бросил его в воду, проделав дугообразный взмах лапой. На зеркальной поверхности кругами разошлись всего лишь три блинчика — в деле кидания камешков я точно не мастер (чего нельзя сказать о Фанатике — он бы показал настоящее мастерство, будь сейчас здесь). Глаза Филины зажглись интересом. Приподняв голову, драконица посмотрела на меня с детским любопытством. Видя, что Белой стало чуть лучше из-за интереса к моим действиям, я добродушно улыбнулся. Осмотрев местность под ногами, Филина взяла в лапу примерно такой же камешек, но с более заметными выпуклостями, и несколько грубо бросила его в озеро, пытаясь повторить мой трюк. Звон воды разрезал ночную тишину. По поверхности разошлись круги только от одной точки. К сожалению, блинчики не получились. Не давая Филине расстроиться, я тихо и по-доброму усмехнулся, привлекая внимание самки к себе. Моя реакция, кажется, вызвала у неё недоумение. Кивнув на свою лапу, прося таким образом Филину следить за ней, я поднял с земли ещё один более-менее плоский камешек, схватил его большим и средним пальцами и, снова проделав дугообразное движение рукой, пустил маленький объект по воде, создав на этот раз аж пять кругов. Драконица сделала странный вздох, будто собираясь духом, и повторила мои действия. С первого раза не получилась. Со второго — тоже. И с третьего, и с четвёртого, и с пятого... Где-то на двенадцатой попытке, когда подходящие камни почти закончились, Филина сумела оставить на воде три блинчика. Как и у меня в первый раз. Я же, бросив последний камень, создал уже семь кругов (мой новый рекорд! Даже в прошлой жизни столько не мог сделать). — Это так интересно, — мурлыкнула драконица, смотря на волнующееся озеро. — «Блинчики? » — Нет... То есть да. Я имела ввиду… что интересен и необычен ты, — пояснила Филина. — «Я? А что во мне такого необычного? » — немного смутился я. — Почти все драконы, которых я видела, однообразны. Они всегда ведут себя так, как ты этого ожидаешь, — ответила белая драконица, сделав слабый и немного раздосадованный взмах крыльями. — Но ты… Это сложно описать словами. Я только недавно видела в тебе личность, которая ни с кем не церемонится. Ты был злым, сильным, могущественным, стойким… а сейчас твои движения настолько лёгкие, а ты так спокоен, что мне даже сложно разглядеть в тебе того Овера, которого я видела на Жёлтом острове. — «Мы все многогранные, Филина. Я — не исключение. » Мне не хотелось вспоминать минуты битвы с Мрачнозубами, ибо та боль и ужас по-прежнему сдавливают моё сердце, но ради того, чтобы всё объяснить драконице, найти ключ к душе Филины и успокоить её, я готов был потерпеть. — «Тебе сейчас легче, милая, чем ранее? » — мой голос стал более слабым и мелодичным. — Немного, — вздохнула Филина. — Я думала над тем, что произошло там, на Жёлтом острове, а затем вспомнила нашу последнюю встречу с Дариен. После этого мне стало плохо. Я чувствовала себя виноватой за всё произошедшее и думала, что если побуду в одиночестве, то смогу переубедить себя или хотя бы простить. Но мне становилось только хуже. Я отказывалась долго разговаривать с кем-либо, даже с Дариен. Последним, кого я видела сегодня, был тот мутный и немного странный дракон, у которого четыре крыла (я забыла его имя), — слова Белой об Асмаэле меня немного рассмешили. — Он подкрался ко мне сзади, напугав чуть ли не до смерти, и задал несколько странных вопросов, на которые я, боясь долгого нахождения рядом с ним, правдиво ответила. После этого он сказал мне, что знает, кто может мне помочь избавиться от терзаний, и просто улетел, ничего толком не объяснив. Теперь я поняла, о ком он говорил. Вот как выходит? Шторморез Асмаэль полностью изучил, если можно так сказать, состояние Филины, понял, в чём проблема, и подстроил нашу с ней встречу, чтобы мы оба перестали страдать. Чтобы мы сблизились и успокоили свои души. Хитрюга. Тем не менее, несмотря на его малую интригу, я испытывал к нему сейчас чувство искренней благодарности. Отрицать невозможно, Асмаэль помог нам обоим, пускай до этого он и говорил про белую драконицу не самые приятные вещи. Прямо сейчас, стоя перед Филиной, я снова чувствовал себя самим собой, каким был до всей этой неприятной истории с Красной и Белой. Но даже так что-то до сих пор щемило мне сердце. Чего-то не хватало. Что-то не давало мне почувствовать свободу от оков совести. И, кажется, я понял, что мне осталось сделать, чтобы всё стало так же хорошо, как раньше. — «Филина, — мой голос звучал твёрдо и уверенно, что поразило и меня, и драконицу. Я смягчил тон. — Я бы хотел извиниться перед тобой. Прости меня. » — Но… — Филина запнулась на слове. Её глаза выражали искреннее непонимание. — За что? Ты же спас меня и ничего плохого не сделал. — «Спас. Но я был зол. И на себя, и на тебя тоже. Мне совестно за это. » — Но ты ведь говорил, чтобы я не винила себя, — непонимающе продолжила драконица, отступив назад. — «А тебя разве это успокоило? То, как я это сказал, звучало неискренне, ядовито, и ты это понимаешь. » Филина понурила голову, обдумывая мои слова. Её глаза переполнялись грустью и усталостью. Моральной усталостью. Драконица понимала, что я прав, и это было видно. Её крылья безжизненно опустились, а всё тело показывало слабость. Я просил прощения искренне. Я раскаялся. Филина это видела, поэтому на её лице не было и намёка на шок. Скорее принятие. Чтобы выразить всю свою поддержку и любовь, я нежно прижал белую драконицу к себе и заключил в объятия крыльев, обдав тёплым дыханием. Моя грудь завибрировала в томном рокоте. Голова легла на макушку Белой. Звук мурчания бросил хрупкую самку в дрожь. — «Я больше не дам тебя в обиду и сам не позволю себе лишнего. Ты мне нужна, Филина. » Только я и эта нежная, добрая и хрупкая драконица. Только мы вместе. В объятиях друг друга. Большего для счастья мне и не надо. Больше ничего, кроме любви и тепла, мне не нужно. Я буду делать всё, что в моих силах, чтобы защитить кроткое создание в своих крыльях. — Спасибо. Спасибо за честность и доброту, — прошептала Филина, уткнувшись носом мне в грудь. — «У меня есть ещё кое-что для тебя. » — хмыкнул я. — И что же это? — поинтересовалась Белая, не отрываясь от меня. — «Сразу говорю, ты только не злись. » Филина подняла на меня глаза, вопросительно хлопнув ими. — «Ты должна простить Дариен. Она не желала тебе зла, она не хотела тебя обидеть. Она лишь пыталась позаботиться о тебе, чтобы с тобой всё было в порядке. » — пророкотал я, проведя когтем на крыле по щеке белой самки. — Я это уже поняла, — Филина устало вздохнула, выпустив из носа пар. — Дариен уже извинилась передо мной за свои слова. Но я на сестру уже не злилась, понимая, что в случившемся по большей части виновата я. — «Сестру? Ты и Дариен — сёстры? » — удивился я. — Мы разных видов, но Дариен со мной с самого детства. Она для меня роднее, чем кто-либо ещё. Хоть мы иногда с ней и ссоримся, но без Дариен я чувствую себя неполноценной. У меня, кроме неё, больше никого нет. — «Уже есть. » — выдохнул я. Филина, чуть отстранившись, посмотрела на меня с непониманием. Но через несколько секунд её лицо исказилось в осознании сказанного. — Ты? — «До тебя только сейчас дошло, глупенькая ты моя? » — усмехнулся я, освободив драконицу из объятий. Та ответила мне секундным смешком. — Я… я даже не знаю, что сказать. Ты же Вожак, а я глупая, бестолковая, слабая самка, которая не может позаботиться о себе. Не обращая внимания на сомнения Филины, я, мысленно подмечая, что многие драконы и драконицы по поведению иногда очень похожи на людей, наклонился вбок и бережно взял двумя пальцами белую розу, наконец-то найдя момент для дарения этого необыкновенного цветка не менее необыкновенной драконице. Подняв подарок на один уровень с лицом Белой, я издал звонкий звук мурлыканья. Застыв на месте, как статуя, Филина с неверием уставилась на цветок. Казалось, она потеряла возможность двигаться. Глаза самки загадочно сверкнули. — Это... м-мне? — «Да. Мне сказали, что самкам очень нравятся цветы. Этот идеально подходит тебе. Он такой же, как и ты. Белая роза. » — прошептал я, называя так скорее не цветок в руке, а идеально похожую на него Филину. Такая же нежная, красивая и хрупкая. Я протянул подарок драконице, и она, секунду сомневаясь, приняла его. Явно пытаясь подражать мне, Филина дрожащими пальцами взяла розу. Улыбка счастья была ослепительна. Белой драконице всё ещё с трудом удавалось поверить в реальность существования в её руке такого красивого цветка. Внезапно я почувствовал в своём животе нарастающий жар. Сладкая истома разлилась по всему моему телу. Дыхание стало более горячим. Крепкие мышцы напряглись, готовясь к чему-то интересному. Аккуратно дотронувшись до лобка, пока драконица любуется розой и не смотрит на меня, я почувствовал, как половые складки очень медленно и неспеша раскрылись. Осознание собственного возбуждения ввело меня в ступор. Я перевёл взгляд со своего живота на самку, внимательно рассмотрев её. Драконица, не заметив пристального внимания со стороны, втянула ноздрями аромат белой розы. Наблюдая за Филиной, я понял кое-что: её счастливый вид искренне радовал меня и возбуждал ещё сильнее. Во мне после стольких дней проснулось желание сделать белую драконицу своей. Под моим крылом она будет в безопасности. Я подарю ей защиту… и дам крепкую семью, связанную кровно. Филина будет счастлива. Я позабочусь об этом. Она станет моей и будет счастлива. Преодолев лёгкий страх и волнение и заставив свою человеческую сущность смириться с положением дел, я подошёл к драконице вплотную и под её растерянным взглядом аккуратно забрал розу и положил её неподалёку. — Овер, что-то случилось? Смотря на Филину полными обожания серо-зелёными глазами, я неторопливо наклонился к её лицу. Тёплый пар вышел из моего носа, заставляя самку прищуриться. Глаза Белой были полны непонимания. Она не понимала, чего я сейчас добиваюсь. И это возбуждало меня ещё больше: в первую страстную ночь с Жасмин именно она подтолкнула меня к интимной близости с ней. Сейчас же жажда бурлила во мне. Сознание было как в тумане, но моё желание ещё не мешало мне соображать. По-доброму фыркнув, я раскрыл рот и высунул наружу длинный язык, который, покрываясь от жажды слюной, очень медленно прошёлся по носу, лбу и темени белой драконицы. Филина, зажмурившись от неожиданности, протяжно выдохнула. До моих ушей донёсся бешеный ритм сердцебиения самки. — Овер, что ты делаешь? — пискнула Белая, пальцами ощупав вязкую влагу на своей голове. — «У тебя никогда не было самца? » — поинтересовался я в ответ. — Нет. Никогда, — Филина с непониманием уставилась на меня. — «Ты ведь ещё слишком молодая, верно? » — Эй! — возмутилась драконица. — Я вообще-то уже полноценная взрослая самка. Дариен уже целый месяц подталкивала меня к поискам пары. Но меня это отталкивало, поэтому я всегда отказывалась от выполнения требований сестры. — «А сейчас? » — я выгнул еле видимые отростки над правым глазом, подражая человеческому жесту, когда он поднимает бровь. — Сейчас? Ну… я… Я даже не знаю, — растерялась Филина. — «Успокойся. Если ты этого не хочешь — твоё право. » — ответил я, сделав пару шагов назад. — Подожди, — драконица остановила меня, подойдя впритирку. О чём-то подумав, самка опустила голову. — Я не знаю, каково это. — «Хочешь узнать? Обещаю, я буду нежен. » Подумав над моим вопросом чуть дольше минуты, Филина согласно кивнула. Я, почувствовав свободу действий, расправил левое крыло и накрыл им спину самки, закрывая её от мира вокруг, оставляя её наедине с собой. Дикое желание, которому почти невозможно сопротивляться, разгорелось во мне как лесной пожар. Я поддался, понимая, что не в силах больше сопротивляться. Во рту стало слишком влажно. Мой ловкий язык вновь покинул пасть и коснулся носа самки. Та, нервно вздохнув, прикрыла глаза, сморщив нос. Усмехнувшись такой милой картине, я в третий раз коснулся языком лица Филины, пройдясь по всей длине носа, остановившись на переносице. Мои глаза были открыты — я желал видеть каждую эмоцию, что промелькнёт на физиономии драконицы, чтобы знать, как поступить в тот или иной момент. Филина блаженно улыбалась. Уделив внимание носику самки, я переключился на её уши. Белая выдохнула на мою шею тёплый пар, вызвав весьма приятное ощущение. Вновь пройдясь языком по нежной коже драконицы, я губами прикусил чувствительную мембрану уха. Далее моей целью стала шея и правое плечо Филины. Оставляя на них влажный след, я каждые две-три минуты отрывался от мягкой чешуи, чтобы посмотреть в глаза самки. Огонёк в них разгорался, усиливался. Белая драконица приятно улыбалась, наслаждаясь новыми ощущениями. И ещё явно не подозревала, что она будет чувствовать дальше. — Мне пока всё нравится. Дариен говорила, что это должно мне нравиться, — проурчала Филина. —«Сейчас — разумеется. Но дальше мне придётся приложить немного усилий, чтобы не сделать тебе больно. » — прошелестел я. — А что будет происходить, из-за чего мне может стать больно? — «А ты разве не знаешь? » — Я слышу свои инстинкты, но пока не понимаю, чего они хотят. — «Что ж, тогда потерпи. Это будет сюрприз. » Наивность драконицы, её волнение, смешанное с захватывающим удовольствием, ожидание и нетерпение сводили меня с ума. Филина не знала, каково это — почувствовать в себе плоть самца. Она не подозревала, какие ощущения её ждут. Неопытность самки и осознание, что её первый раз будет со мной, поместили меня на вершину удовольствия. Мне хотелось продлить эти минуты близости. Хотелось ещё раз коснуться языком носа, лба, щеки, уха, шеи и плеча Белой, что я незамедлительно сделал. Каждое моё новое прикосновение было более страстным, чем предыдущее. С каждым новым прикосновением языка драконица дышала всё активнее и активнее. Наши сердца с каждой секундой колотились сильнее. — «Филина, прошу тебя, ответить мне тем же. » Сомневаясь несколько секунд, драконица фыркнула и выпустила язык на волю, отдаваясь желанию, о котором она пока не знала. Розовый кончик, смазанный слюной, лёг на чешуйки возле моего носа. Поскольку я выше Филины, ей пришлось приподняться на задних лапах. Хоть Белая и будет побольше любой Фурии или Ночной Охотницы, моё Вампирское тело по габаритам значительно превышает тело Филины. Чтобы самке было удобнее стоять на задних лапах, будучи наклонённой вперёд, я подставил под её грудь правую лапу, а моя левая лапа легла на спину драконицы. Менее шершавый, чем у меня, язык Филины очень медленно и нежно прошёлся по моему носу, который после этого возбуждённо задрожал. Белая самка действовала менее жадно, чем я, она вылизывала моё лицо более спокойно, не растягивая время соприкосновения языка с чешуёй в целые минуты. Но хотелось бы отметить — влажный след стал покрывать мою физиономию плотнее, чем слюна на лице самки. Будь я драконом всего неделю, то такое зрелище вызвало бы у меня отвращение, но сейчас желание и страсть затмевали собой прочие ощущения и чувства. Кожа под прочной чешуёй горела. Кровь кипела. Жажда усиливалась, переходя приличные границы. Тело Филины и её улыбка, которая пока не покидала её, увеличивали уровень возбуждения. Отстранившись от физиономии драконицы и прекратив ласки языком, я вдохнул окружающий нас воздух, уловив одурманивающий запах женского естества. Этот аромат из-за моего невероятно чувствительного обоняния сводил с ума, заставляя забыть об остатках приличия. Оставшиеся силы покинули меня, и мои половые складки окончательно расслабились, освобождая налитый кровью во весь размер член. — Овер? — «Всё хорошо, Филина. Не бойся. » — У меня сзади где-то между лап что-то мокрое, — взволнованно сказала самка, нервно ощупывая себя в районе естества. — «Это нормально. У меня в этом месте тоже кое-что есть. » Освободив самку из объятий и сложив крылья вдоль туловища, я отошёл от драконицы на шаг. Мой хвост неуверенно дёрнулся, задевая кончиком одного из чёрных отростков водную гладь озера. Филина склонила голову набок, изучающе осмотрев меня с головы до ног, чтобы увидеть, что находится у меня между ног. Примяв травку под себя, я лёг на левый бок, поднял правое крыло и отодвинул лапу чуть в сторону, демонстрируя своё достоинство. Забывая о человеческом приличии и стыде, поддаваясь вожделению, я смотрел на самку с некой гордостью, следя за её реакцией. Филина подошла ко мне поближе и с нескрываемым любопытством коснулась кончиком указательного пальца моего ствола. По телу прошла лёгкая и почти незаметная дрожь. Драконица изучающе глядела на мой член: явно крупный для неё, тёмно-красный, с лёгким розовым оттенком, с утолщением у основания и более узким концом. Головки как у человека не было, но зато функцию растяжения хорошо выполняли мышцы детородного органа, образующие полукольца, которые даже я со своим драконьим зрением могу разглядеть с большим трудом. Тонкие вены также были почти незаметны. Глядя на тело Филины и на размер своего члена, я без удовольствия отметил, что двигаться мне придётся крайне осторожно. Драконица тем временем уже почти без волнения проводила пальцами по моему достоинству, пока не решаясь его сжимать. — И что тебе или мне нужно с этим делать? — спросила самка, отрывая взгляд от моего органа. — «Попробуй прислушаться к инстинктам. » Филина, выслушав совет, вновь сконцентрировала внимание на моём члене. Спустя минуту самка посмотрела на меня с лёгким испугом. В этот же момент запах её естества стал отчётливее. Задние лапы дрогнули. Кажется, драконица догадалась, что её ждёт. — «Не волнуйся, я не сделаю тебе больно, — мой шёпот заставил драконицу неуверенно покоситься в сторону члена. Я, чувствуя нарастающий жар, поднял с земли хвост и обвил его вокруг туловища самки. — Мне тоже было не по себе в первый раз. Попробуй коснуться его и провести по нему пальцами. » Повинуясь моему полному желания голосу, Филина осторожно обхватила член и очень нежно сжала. Приятная волна прошлась по всему телу, даря всё больше и больше удовольствия с каждым новым мягким прикосновением драконицы. Та, осторожничая, провела пальцами от основания до конца крайне медленно и неуверенно, отчего мне было даже приятнее. От удовольствия моя голова стала затылком мять под собой траву, неторопливо двигаясь из стороны в сторону и прижимаясь к земле. Шея и грудь выгибались вперёд. Ощущения от ласк Филины, когда она нежно проводила пальцами по всей длине моего члена, были непередаваемыми и неописуемыми. Больше красок добавляло ещё и то, что драконица делала это с интересом, входя во вкус, делая такое в первый раз. Чувствуя истекающее соками лоно самки, я попросил её встать ко мне вплотную всем телом. Белая послушно выполнила просьбу, не отрываясь от своего интересного занятия. Будто чувствуя всё, что чувствую я, Филина каждый раз меняла темп — то её движения были резкими и немного агрессивными, то они издевательски замедлялись, практически останавливаясь. Пока драконица игралась с моим достоинством, я решил ответить ей тем же. Мой хвост отстранился от туловища самки, перейдя к её задним лапам и слегка обездвижив их. Пользуясь возможностью, я коснулся кончиком пальца мокрой и чувствительной плоти, стараясь не задеть её когтем. Неожидавшая такого порыва Филина издала звонкий рык, сжав мой детородный орган сильнее допустимого. Было не больно, но несколько неприятно. Извинившись передо мной, драконица начала громко порыкивать и плавно двигать бёдрами, подставляя своё откровенное место моим пальцам. Каждое новое движение самки сопровождалось новым, более громким рыком, который постепенно переходил в мягкие рокочущие стоны. В чувстве эйфории Филина обмякла, припав к земле и опустив крылья. Закончив с её естеством, я убрал от драконицы лапу и, пару раз проведя пальцами по своему половому органу, поднялся на ноги. Чувство желания, страсть и возбуждение достигли своего предела. Не успев ничего толком понять, Филина оказалась в стальной хватке: я схватил Белую за бока и расправил крылья во всю длину, выглядя таким образом более угрожающе и величественно. Удерживая самку хвостом, прижав его к спине драконицы, я опустил кисти рук на её талию и, удерживая, проник внутрь. Филина издала протяжный рёв, выгибаясь дугой. Используя когти на крыльях в качестве опоры, я опустился на них, удерживая самку над землёй. Уже знакомое ощущение проникновения, внутреннего тепла и неги заставили меня забыть о своих человеческих ценностях и нормах. Я начал аккуратные движение, плавно двигаясь внутри драконицы. Филина же от новых ощущений, которые она никогда не испытывала, сдавленно прорычала и с силой сжала мои плечи. Благодаря достаточно прочной чешуе когти белой драконицы не смогли даже от возбуждения и выброса адреналина войти мне в кожу. Раздавшийся над ухом самки рокот смог немного успокоить её. В порыве страсти я положил ладонь на голову Филине, бережно сжимая мягкие длинные отростки на её макушке, чем-то напоминающие волосы. Фрикционные движения становились менее аккуратными. Мой член проникал всё глубже, даря драконице незабываемые ощущения и эмоции. Для большего удобства в процессе я одну лапу прижал к спине самки, а с помощью другой обхватил ногу Белой. Хвост драконицы прильнул к моему хвосту. Они сплелись. Найдя в себе силы, Филина задержала свой взгляд, полный необузданной страсти, на мне. Драконица просила меня не останавливаться, не говоря при этом ни слова. Проникновение глубже, и она запрокидывает голову, снова издав возбуждённый рёв. Мои пальцы изучали каждый миллиметр тела Филины, жадно потрагивая мягкую и необычную на ощупь чешую, напоминающую шерсть, но таковой не являющуюся. Мой член проникал глубже в тело самки, но он не входил даже до середины своей длины, потому что я боялся навредить Белой и сделать ей больно. Хоть она и превышает в размерах Жасмин (правда тело Филины выглядит более худым), Ночная Охотница ещё до меня сталкивалась с разными похотливыми самцами, которые успели растянуть её половую щель; и даже так мне приходилось действовать осторожно, чтобы не навредить возлюбленной, а член входил только до середины. Дальше появлялся риск сделать Жасмин больно. Филина же была девственницей, по размерам Ночную Охотницу она превосходила ненамного, и поэтому был риск, что сделай я одно неосторожное движение — белой драконице будет больно. А мне хочется сделать ей только приятно. Неожиданно для себя я понял, что нахождение в одной позе мне надоело. Хотелось хотя бы небольшого разнообразия. Поэтому я, резко остановившись, вышел из самки. — Овер, что случилось? — Филина нервно взмахнула крыльями. — «Я хочу попробовать по-другому. Перевернись на живот. » — повелел я, выпуская драконицу. — Но… Я ведь не смогу видеть твоё лицо. Мне… Я волнуюсь. — «Всё будет хорошо. Не бойся. » Нежно проведя языком по щеке Филины, чтобы успокоить её, я осторожно перевернул самку спиной к себе, после чего, немедля, повторно проник в половую щель, быстро набрав прежний темп. Из моего члена уже текла полупрозрачная смазка, благодаря которой движения давались легче. Я, чтобы с большим удобством совершать фрикции, положил одну лапу на плечо драконицы, а вторую прижал к её шелковистой груди. Одно из моих крыльев опустилось на землю, а когти второго вошли в древесную кору. Филина, с остервенением поддаваясь мне, издала сладостный рык. Резко её клыки впились в торчащий из-под земли корень стоящего рядом дерева. Я быстро заметил, что поза из-за моих крыльев стала неудобной, поэтому мне пришлось сложить их за спиной. Белая драконица в страстной пытке продолжала сжимать зубами корень дерева, каждую секунду поддаваясь новому сексуальному порыву, острым желанием растекающемуся по телу. Мои движения стали более быстрыми. Я, расправив крылья и сделав ими множество остервенелых взмахов, увеличил темп, проникая ещё глубже, но продолжая действовать бережно и весьма заботливо. Когти и пальцы на задних лапах зарывались в землю глубже с каждым новым толчком. Спустя какое-то время мы приблизились к кульминации. Филина, отпустив бедное дерево, запрокинула голову и издала невероятно громкий рокот, содрогаясь в первом своём оргазме. Будто ощущая тело драконицы как своё собственное, я почувствовал пик чужого удовлетворения, приближаясь к своему собственному. Стенки естества самки дрогнули и сжались вокруг моего члена, даруя новую порцию блаженства. Наконец и я достиг своего пика. Драконица после своего первого оргазма безвольной тряпкой распласталась на уютном травяном ковре, из-за чего её пришлось чуть-чуть приподнять. По члену прошла вибрирующая волна. С наслаждением я почувствовал, как моё горячее семя заполнило уже созревшую и готовую к оплодотворению матку Филины. Смакуя каждую секунду, я толкнулся вовнутрь самки ещё несколько раз, пока не ощутил приятную усталость. Гортань выдавила протяжный вздох. Мои крылья пали на землю, заключив Белую в своеобразный плен. Когда член немного обмяк, я неспешно вышел из драконицы. Филина, перевернувшись на спину, облегчённо вздохнула. Постепенно её взгляд вернул осмысленность. Сделав несколько уставших рыков и вдохов, самка свела вместе задние лапы, не позволяя моей сперме вытечь из себя. — Теперь я поняла, почему мне должно было это понравиться, — сладко протянула Филина. — «Ничего не болит? Тебе хорошо? » — на всякий случай поинтересовался я. — Не то слово. Я как будто впервые поднялась в небо, — ответила драконица, подвинувшись ближе к дереву. Внезапно глаза самки ехидно сверкнули. — Выкуси, злодейка краснобокая. Меня выбрал Вожак. Я вопросительно посмотрел на Белую, не понимая, чему она так дико улыбается, словно какой-нибудь театральный злодей. — Ой, прости, я просто задумалась. То есть… о Дариен. Я, конечно, её простила и больше зла не держу, но мне будет очень сложно забыть все её нудные наставления. Я уже представляю её мордашку, когда она поймёт, что во мне находится твоё семя, — хихикнула Филина, смотря на ночное небесное полотно, усыпанное звёздами. — «То есть тебе рассказали, что происходит, когда в самке оказывается семя, но не рассказали про процесс? » — неверующе спросил я. — На самом деле… мне говорили про инстинкты, из-за чего остальную часть я не слушала, — смутилась драконица. — «Прям как я. Или Фан иногда. » — пробомотал я себе под нос. — Кто? — заинтересованно переспросила самка. — «Не обращай внимания, — махнул я рукой. — Если повезёт, потом познакомлю. » Неожиданно моё внимание привлёк слабоватый свет на горизонте. Повернув голову в сторону свечения, я увидел восходящее солнце, неторопливо окрашивающее небо в тёмно-красный и тёмно-жёлтый цвета. Надо же, пока мы с Филиной приходили в себя, уже успело наступить утро. Быстро, однако, время сегодня ночью пролетело. Только сейчас почувствовав усталость и потребность во сне, я решил напоследок посмотреть на своё отражение в озере... и только сейчас я заметил, что у меня присутствует царапина, идущая вдоль левого глаза, из-за которой моя внешность выглядит малость хуже, чем раньше. Хотя это, наверное, даёт мне немного брутальности (эх, фантазии…). — «Неужели тебе не было противно смотреть на меня в таком виде? » — В смысле? — не поняла Филина. Всмотревшись в моё лицо, она слегка вздрогнула. — Я его сразу не заметила.