Терзания
— «Тебе всё описать в общих чертах или же пересказать каждый день моего нахождения в стае? » — устало поинтересовался я, пытаясь сдерживать подступающую дрёму. — Зачем же каждый день? Мне хватит и общей картины, если можно так выразиться, — ответил Фанатик, облокотившись о мою шею. — «Ты точно уверен, что хочешь это знать? » — Естественно. Тебе же нечего от меня скрывать, — усмехнулся Дагур, на что я недовольно фыркнул. — Ты ведь не рассказал мне о своих приключениях, когда вернулся на один день. — «Ладно, хорошо, уговорил. » — вздохнул я, чуть-чуть замедлив свой полёт. Глубоко вдыхая и выдыхая свежий морской воздух, мой нос заполнился приятной прохладой. Прежде, чем поведать своему другу о моих днях, проведённых в стае, я бросил мимолётный взгляд на серое небо, через чьи облака почти не пробивались лучи солнца, и на беспокойные волны под собой. Море и небеса сейчас были под стать моему состоянию — хмурые и тёмные, словно навсегда лишённые своих красок. И дело вовсе не в настроении, а в ощущениях: я чувствовал себя в последние пару дней просто ужасно. Мои залпы стали слабее, в груди неприятно щемило, и с каждым последующим вздохом становилось тяжелее, в лапах появилась слабость и лёгкая, почти невидимая дрожь, крылья работали значительно хуже, чем раньше, из-за чего я стал терять прежнюю скорость. Но что было хуже всего — меня начала одолевать сонливость. После возвращения на Драконий Край единственное желание, которое у меня было, заставило меня без объяснений своего долгого отсутствия лечь спать. На следующее утро мне было легче, но лишь первые несколько часов. За это время я успел поприветствовать всех драконов и своих друзей-попаданцев и извиниться за своё долгое отсутствие. Жизнь вновь стала более привычной. Но, к сожалению, ненадолго: весь день меня сковывала слабость и сонливость, сравнимая с той, которая охватила меня во время похищения Иккинга и Фана наёмниками, а ближе к вечеру я стал ещё слабее. Дрожь в ногах при ходьбе была всё отчётливее и отчётливее. Фанатик, будучи моим лучшим другом, довольно скоро заметил изменения в моём состоянии. На его вопросы: «Всё в порядке, Овер?» я только отмахивался, говоря, что просто очень сильно устал. Если честно, мне самому хотелось верить в это больше всего, но в глубинах моего сознания уже билась тревога. Так продолжалось около недели, пока Фан Дагур, больше не замечая моего состояния, потому что я успешно его скрывал, не решил вместе со мной слетать на остров Полумесяц. — «Но для начала задам тебе один вопрос: ты вообще уверен, что безопасно лететь на этот остров? » — спросил я, сделав слабый взмах крыльями. — А чего нам бояться? Мы ведь уже были там. — «Там, если ты забыл, было очень много охотников Вигго. Конечно, мы освободили кучу драконов, и охотникам незачем вести там торги. Но! Никто не запрещает им поймать ещё сколько-нибудь драконов и вновь устроить аукцион на этом острове, починив несколько особых конструкций. Вдруг на Полумесяце сейчас находится несколько чрезвычайно агрессивно настроенных охотников, которые нас убьют, стоит нам только показаться им на глаза. » — Ты параноик, Овер, честное слово. Им, по-твоему, других островов мало, раз Полумесяц для них — святыня торговли? — выдохнул Фанатик, опустив голову на моё плечо. — «Я просто предпочитаю быть осторожным. » — буркнул я себе под нос. Но, даже несмотря на мой тихий тон, Фан легко разобрал мои слова. — Успокойся, Овер. Всё будет хорошо, обещаю тебе, — Дагур нежно похлопал меня по шее. — К тому же, у меня есть одно оружие, которое точно поможет мне хотя бы на пару секунд заставить охотников поджать свои яички. В следующую секунду позади меня раздался странный треск и глухой щелчок, а после этого перед моей физиономией воздух плавно рассекло огненное лезвие меча. И этот меч очень походил на тот, что был у Иккинга Хэддока III. — «Ты совсем конченый изобретатель? Откуда ты взял этот меч, Фан? » — поражённо спросил я. — А разве неясно? У Иккинга спиздил, не спрашивая его разрешения, разумеется, — крайне беззаботно ответил Дагур, как будто воровать оружие главного наездника для него — повседневное дело. — «Иккинг тебя убьёт, когда узнает, что ты своровал его оружие. » — сдержанно хихикнул я. — Ну и ладно, пусть попробует. Если что, ты меня прикроешь, — ответил Дагур, потушив пламя меча и убрав оружие. — «А если за Иккинга вступится Беззубик? Тогда, думаю, лучше тебе самому с ним разбираться, а я лучше посижу в сторонке, покурю и понаблюдаю за вами. » — Ты что, меня кинуть решил? — Фанатик неубедительно попытался изобразить шок от моих слов. — «Слушай, мне это представление уже надоело. Давай лучше вернёмся к теме, с которой начали, — фыркнул я, вновь почувствовав усталость во всём теле. — Для начала хотел бы сказать, что первые два дня у меня был деловой диалог со Шторморезом, которого я сначала поймал для охотников, а затем освободил из их плена. » — И о чём таком деловом вы болтали? — спросил Дагур. — «Да так, о разном всяком… о драконах, их жизни, Шторморез давал мне некоторые советы... » — А можно точнее, пожалуйста, — деловито попросил мой друг. Я, глубоко вздохнув, нехотя заговорил: — «Эх, ладно, уговорил. Сначала мы обсуждали общую жизнь драконов, затем говорили о том, как добиться порядка в стае. Касательно этого: мои драконы очень часто друг с другом дрались, выясняя таким образом свои отношения, поэтому мне нужен был совет о том, как их успокоить. Асмаэль (так я назвал Штормореза) сказал, что мне нужно проводить со своими драконами больше времени, чтобы они стали более смирными. » — Поэтому ты так долго не был с нами, Овер? — щёлкнул языком Фан Дагур. — «Можно и так сказать. Мне нужно было находиться рядом со своими драконами, чтобы стать с ними ближе, стать чем-то бóльшим, чем просто Вожак со стаей драконов. Чем-то вроде семьи, если быть точным, — проговорил я, сладко и с удовольствием растягивая каждое слово, поддаваясь воспоминаниям первых дней среди своих драконов. — Асмаэль говорил: «Каков Вожак — такова и стая». Для того, чтобы мои драконы стали похожими на меня, мне было необходимо длительное пребывание рядом с ними. Ты ведь понимаешь? » — Разумеется. Всё чётко и по делу, — хмыкнул Дагур, почесав, судя по звуку, голову. — А что ещё интересного тебе наговорил этот… Как его?.. Эм… Асмаэль. Он ещё что-нибудь интересное тебе рассказал? — «Много чего. Но всё я тебе пересказать не могу, потому что на обдумывание мелких подробностей или фактов уйдёт время. Всё в голове разом не уложить. Для начала хотелось бы тебе, Фан, поведать, что Асмаэль чересчур умный дракон. Если ты спросишь, с чего вдруг я делаю такие выводы, то я тебе отвечу: он смог раскрыть мою тайну касательно моего долгого отсутствия в стае. Он рассчитал, что если бы я улетал только для того, чтобы найти новых драконов для стаи или же разведать водные территории на присутствие охотников, то я возвращался бы к своим драконам гораздо чаще. Асмаэль вспомнил тебя и предположил, что я долгое время нахожусь среди людей. » — С чего вдруг такие выводы? Может быть ты знаком только со мной и всё, а остальные люди никак с тобой не связаны, — проворчал Фанатик Дагур. — «Я задавал Асмаэлю тот же вопрос, и он ответил, что ты бы долго не прожил среди драконов, даже если они будут добрыми по отношению к тебе. На отшельника ты не похож, поэтому должен жить с людьми. Ну-у… — я на какое-то время замялся, не зная, как подобрать слова. — Короче, примерно так он объяснил свои подозрения. Мне нечего было ему ответить, поэтому я сдался. Полностью всех наездников не сдал, но поведал, что они тоже против Охотников на Драконов. Если вдруг нам, Фан, с наездниками будет худо, и охотники окажутся слишком сильными, то мои драконы явно с охотой помогут нам порвать этих ребят. Особенно Скрилл. Он, кстати, в какой-то момент даже предложил напасть на столицу охотников и таким образом ослабить их всех. Я, разумеется, отказался, так как, во-первых, это очень рискованно, а во-вторых, единственный шанс расположить к себе Вигго может быть упущен. » — Ну, это-то понятно. Весёлые у тебя там, однако, ребята. Суровые, боевые, ух, — сказал Фанатик, сделав свой голос чуть грубее (и заодно смешнее). — Всё как я люблю. — «Кроме того, многие драконы, как оказалось, умеют хитрить. Они предлагали множество вариантов по защите островов, и каждый из этих вариантов так или иначе был связан с внезапной атакой по неожидающим такого развития событий охотникам, — сделав небольшую паузу, я продолжил: — Думаю, стоит закончить с Асмаэлем. Так вот, он также поведал мне, насколько хорошее положение занимает Вожак в стае; как другие драконы определяют, что перед ними стоит Альфа; какова повседневная жизнь драконов (которая, между прочим, имеет очень много сходств с человеческой); сколько живут драконы; а ещё, как оказалось, у Асмаэля есть зрительный гипноз и знания и умения лечить других драконов. » — Так-так-так, стоп-стоп, погоди, — заговорил Фан, хлопнув меня по плечу. — Вот с последними пунктами давай-ка поподробнее. Во-первых, сколько живут драконы? Мне вот это всегда было интересно. — «Ну, большинство драконов не доживает до такого возраста из-за того, что на них ведётся охота, их могут убить и всё такое прочее. Но живут драконы очень, ОЧЕНЬ долго. Тысячелетия, если быть точным. Асмаэлю, например, четыреста с лишним лет, Скриллу около шестисот, а Красная Смерть из первой части «Как приручить дракона» вообще живёт несколько тысяч лет. Короче, мы долгожители. » Фан Дагур присвистнул, резко разрезав окружающую нас тишину: — Чтоб я сдох. И это что выходит... Ты тоже будешь жить тысячелетия? — «Если мне вообще удастся дожить хоть до сотни. С моим-то везением. » — буркнул я, в неудовольствии сделав излишне мощный взмах крыльями. — Кончай ворчать, — недовольно воскликнул Фанатик, но довольно быстро его тон стал размеренным. — Знаешь, конечно, неприятно, что нам не удастся дожить до старости вместе, но я, если честно, очень рад за тебя. Конечно, если у тебя не будет особой цели, то жить почти целую вечность явно не очень весело и достаточно скучно, но такой огромный возраст явно ставит тебя выше человека. Это же круто. — «Хм, оптимист, — прошептал я, слабо улыбаясь. — Насчёт скуки, мне уже доводилось слышать про великую цель. И она у меня вроде как есть, но насколько она выполнима — пока неизвестно. А ещё, кстати, хотел сказать насчёт моего положения в иерархии жизни — драконы, что доживают хотя бы до двухсот лет, уже начинают превосходить людей по интеллекту. Представь, Фан, на что я буду способен в таком возрасте, имея более-менее адекватный уровень мышления человека и знания из прошлой жизни. » — О да, круто тебе живётся, но только не возгордись собой, иначе всё — хана, — пропел Фанатик Дагур, снова облокотившись о мою окрепшую за долгие дни шею. — «Да-да, я знаю. Мне самому не по себе от мысли, что мною может овладеть гордыня. Это и ещё факт того, что ты проживёшь многократно меньше меня, единственное, что мешает мне радоваться многовековой жизни. » — Давай не будем сейчас о грустном говорить, окей? Если что, я, как психолог, потом поговорю с тобой на тему гордыни и успокоения души, — вздохнул Фан, нежно проведя ладонью по моей голове, отчего я непроизвольно, по привычке замурчал. — А сейчас мне бы хотелось удовлетворить своё любопытство, Овер. Что ты там говорил насчёт гипноза и лечения? — «Ах да! Асмаэль может использовать свои гипнотические возможности, смотря кому-либо в глаза. Он может так контролировать действия дракона, его состояние, эмоции и даже влиять на его восприятие и желания. Меня он, к примеру, усыпил где-то минут на десять. Короче, возможности Асмаэля сопоставимы с силами Великого Смутьяна, только преимущество Смутьяна в том, что он кроме зрительного контакта может использовать особый вибрирующий звук. В мультфильме мы его слышали. » — Прикольно. А что насчёт лечения? — «Асмаэль знает множество драконьих болезней и умеет их лечить. Пускай у него не человеческие руки, но он всё равно может помогать больным драконам. » — Он умеет лечить все болезни? До единой? — подозрительно спросил Фанатик. — «Не знаю. Вроде бы почти все. А что? » — спросил я, покосившись на хмурого друга, о чём-то упорно размышляющем. — Да так, любопытно. Вдруг пригодиться, а Иккинга с Рыбьеногом рядом не будет, вот и решил узнать, — отмахнулся рыжебородый. — Что ещё с тобой стряслось в стае, Овер? — «Если говорить кратко, то всё самое интересное и немного неприятное произошло в последние дни. Напомни для начала, пожалуйста, я хоть раз упоминал при тебе Филину и Дариен — двух дракониц, что нашлись среди скал? » — Вроде бы да. И? — «Так вот, Дариен среди них двоих старшая, а Филина примерно того же возраста, что и я. То есть… чуть младше. У них двоих постоянно возникали какие-то споры касательно взрослой жизни, мол… м-м… Типа Филина уже взрослая и должна вести себя подобающе, но молодой драконице больше нравилось играть с малышами, чем вести себя как Дариен. То есть как взрослая драконица с важным видом. В итоге все эти споры дошли до конфликта: Дариен оскорбила Филину, и та покинула пределы моей стаи. Надолго. Я вёл поиски и в какой-то момент… по случайности, неуклюжести и из-за усталости свалился с неба прямо на скалу. Из-за падения я получил несколько ранений. » — не желая в лишний раз упоминать о своём ослабленном состоянии, из-за которого меня клонит в сон, я не назвал истинную причину своего падения. — Это потому у тебя такой жуткий шрам на глазу? — поинтересовался Фанатик, пересев со спины на мою шею и глянув на повреждённое око. — Я боялся раньше тебя об этом спрашивать, а то тебя хрен поймёшь. Вдруг мой вопрос разозлил бы твою ранимую персону. Писец, у тебя верхнее веко вообще пополам разделено. Аж больно смотреть. — «Он должен зажить. До этого он выглядел ещё хуже, а сейчас он хотя бы не задевает голову, только веки. Асмаэль сказал, что у меня охуенная регенерация, так что рано или поздно мой глаз должен прийти в норму. » — Он прямо так и сказал? — спросил Дагур, ухмыляясь. — «А ты сам как думаешь? — съязвил я. — Эту царапину мне оставил один из Мрачнозубов, которые окружили в конце концов найденную Филину, и от которых мне пришлось её защищать. И не спрашивай меня, почему Мрачнозубы так далеко от Ванахейма. Я без понятия. » — Я и не собирался. Подумаешь, может эти драконы водятся во многих местах, просто наездники в мультсериале их не нашли. Я, кстати, рад, что ты вышел из схватки целым. Относительно. Летать ещё можешь, говорить и ходить — тем более. — «Ну так вот, после спасения Филины я пребывал в ярости, а драконица была очень напугана. Мы не разговаривали ни друг с другом, ни с кем-либо из драконов целый день. Потом ко мне ночью пришёл Асмаэль. Я не знаю, как ему это удалось, но Шторморез достаточно быстро смог успокоить меня, убедить в том, что убийство некоторых Мрачнозубов — это правильно, потому что у меня не было другого выхода. Он как будто смотрел мне в самую душу, зная, что я чувствую. Хе, он прям как ты, Фан. » — Спасибо. А дальше что? — «Асмаэль убедил меня в том, что мне нужно поговорить с Филиной, успокоить её. По его словам, Филине нужна была моральная поддержка, и именно я мог её успокоить. И я это сделал! Я успокоил её, оказал ей поддержку и заботу… » Внезапно внутри меня вспыхнуло какое-то странное чувство, от которого всё моё естество сжалось, а на душе мелькнул тёплый огонёк. Задаваясь вопросом, стоит ли мне говорить Дагуру обо всём произошедшем под конец, я опустил голову. Внутри меня всё как будто остановилось, а затем начало биться о стенки, вызывая неприятное ощущение в голове и груди. Рёв, эхом разнёсшийся над океаном, заставил меня обратить свой взор в сторону стремительно летящей тёмно-зелёной драконицы. Жасмин, сопровождающая меня всё это время, рассекающей стрелой вошла в воду, а затем в одно мгновение вылетела обратно с крупной рыбиной в зубах. Сделав незамысловатые кульбиты и петли, драконица подбросила добычу вверх и ловко поймала её. Радостный рык сопроводил Жасмин до самых облаков, где она скрылась, будто пересекая границу между двумя мирами. Наблюдая за счастливой драконицей, я каким-то необъяснимым образом чувствовал её радость, разделял её с ней, будто все чувства и эмоции Жасмин передавались мне по некой невидимой нити, связывающей нас в одно целое. Всё, что чувствовала Жасмин, чувствовал и я. И сейчас радость возлюбленной передавалась мне, даруя умиротворение и заставляя забыть о сомнениях. К чёрту! Зачем мне скрывать свои чувства от Фана, если от этого становится только тяжелее? — «А ещё я признался ей в любви. Да, Фан, я снова влюбился, иначе это не назвать. Мне хотелось защитить Филину от ужасов внешнего мира, обнять её, успокоить, даровать ей семейное счастье. И в итоге всё дошло до одного очень интересного процесса, связанного с одной вещью, которая у тебя болит, и о которой ты любишь много говорить. » — сказал я, почувствовав под конец предложения лёгкое чувство стыда. — Опаньки! Я смотрю, ты уже влюбил в себя вторую самку. Надеюсь, дети скоро намечаются, мне бы хотелось на них глянуть. Что ж, везёт тебе, засранец, у тебя намечается пополнение. А дальше в тебя влюбится ещё одна самка, потом ещё одна, и ещё одна, и потом ещё, и ещё, и ещё, и ещё, и ещё, и ещё, и ещё… Короче, я за тебя рад. Наконец-то ты найдёшь себе занятие, которое заменит тебе телефон с компьютером в этом мире, а заодно наполнит твоё сердце нежностью и страстной любовью. — «Окей, умник, а теперь ответь-ка ты на один мой вопрос, — фыркнул я, пытаясь скрыть злорадную улыбку. — Ты мучил меня темами секса почти всё наше с тобой пребывание в этом мире. Каждая тема могла внезапно перейти к соитию меня с кем-нибудь. Ты мучил меня так очень долго, вынуждая спариться с какой-нибудь самочкой, чтобы бушующая во мне похоть, которую я отказывался признавать, была удовлетворена и перестала меня мучить, и иногда ты даже доходил до крайнего (как сейчас, например) — вынуждал меня искать сразу нескольких самок. Я что, по-твоему, должен себе гарем собирать? Хотя меня не этот вопрос сейчас мучает. Скажи мне, почему ты точно так же не приставал к Осе? Ты добился своего, у меня уже есть две самки, и мои желания явно скоро снова начнут брать надо мной верх, так что за меня ты можешь больше не волноваться. Если что, вместо тебя постарается Асмаэль, вы с ним одинаково наглые. Почему бы тебе теперь не пристать к Осе, чтобы она поскорее переспала с Беззубиком и нарожала ему Черносветов? » — Во-первых, она более дерзкая и закрытая для меня, чем ты; во-вторых, ей будет сложнее признать себя полноценным драконом, поскольку она здесь не так долго, как мы, да и характер у неё сложнее; и в-третьих, я больше специализируюсь на парнях, мне легче понять их, в отличие от женщин, у которых в голове не пойми что. — «Не у всех так. Ту же Жасмин и Филину мне достаточно легко понять. » — Они драконы, у них всё проще, — возразил Фанатик. — «Как раз наоборот, у них всё сложнее с чувствами. Да и человечности в них достаточно. » — С чувствами, а я имел ввиду… Ай ладно, неважно, всё равно сейчас лишнее сморожу, — Дагур недовольно взмахнул рукой. Краем глаза я заметил, что он взялся за переносицу. — «Хорошо, тогда почему бы тебе самому не найти себе пару? Я, значит, должен развалиться на ложе, разделив его где-нибудь с тринадцатью самками, а ты не хочешь найти даже одну! И не надо говорить мне, что я теперь дракон, мне достаточно поддаться желанию, и я нагну под себя любую самку, даже не влюбившись в неё, и бла-бла-бла. Я всё ещё просто человек в теле дракона, который смог смириться со своим положением и найти в нём что-то приятное. » — И с кем я должен создать пару!? — сплюнул Дагур. — Я пока ни в кого не влюбился, да и меня навряд ли кто-то адекватный полюбит. Или что? Мне выбрать Астрид? Уж извини, но она уже пара для Иккинга, а я не хочу в такие вещи как-либо вмешиваться. Да и если я начну завоёвывать её внимание, то она от меня мокрого места не ставит; даже ты не остановишь эту бешеную леди. Или может быть Хедер? Ага, я ей предложу стать парой, а она в ответ за ТАКОЕ отрубит мне половину языка. Инцест, конечно, дело семейное, но мне ещё дорога каждая моя конечность. — «В общем так! Я желаю тебе того же, чего и ты мне. Меня не радует и не располагает тот факт, что я буду жить вместе с несколькими драконицами, разделять с ними ложе и млеть в любви и нежности, пока ты живёшь в одиночестве. Девушек полно в этом мире. Молодых, красивых, умных, привлекательных, добрых, понимающих, весёлых. Либо ты найдёшь свою истинную любовь, Фан, либо я сам начну тебя к этому подталкивать, пока не добьюсь своего. Уж поверь мне, я позабочусь о том, чтобы мои вмешательства в твою личную жизнь раздражали тебя и вызывали головную боль. » — Ты это так мстишь мне, да? — устало и несколько обречённо усмехнулся Фанатик. — «Можно и так сказать. С твоим характером тебе бы уже давно пора самому завести собственный гарем с девушками и парнями, а ещё лучше открыть бордель. » Следующие десять минут прошли в относительной тишине и спокойствии. Водная гладь под нами к этому времени стала пениться, волноваться и с шумом ударяться о камни. Ещё минута, и мы достигли границы острова Полумесяц. Нас троих встретила несколько неприятная картина: после удачного освобождения драконов из плена охотников вся площадка, где находились постройки людей, покрылась толстыми слоями пепла и сажи. Столбы, катапульты, палатки, брошенные щиты, лодки, деревянные ограждения, частично защищённые сталью, оказались почти полностью сожжёнными. От них остались лишь жалкие щепки и несколько деталей, полностью покрытых прахом. Облетев Полумесяц несколько раз, ни я, ни Жасмин не обнаружили ничего, что могло бы напоминать человеческий труп. От этого мне стало легче. Следуя указаниям Фанатика, я приблизился к порту, куда приплывали корабли покупателей, и где Вигго встречал их (в том числе и переодетого Сморкалу), облетел его и приземлился на скрипящие доски, успевшие покрыться гнилью. Рядом со мной, но уже на твёрдую землю, опустилась Жасмин. Осмотрев место, где в своё время Вигго и Райкер встречали Пустоголова (Сморкалу), и вспомнив об операции по спасению Иккинга, я глубоко вздохнул. Воспоминания оказались достаточно тёплыми. — «Аж ностальгия берёт. » — улыбнулся я. — И не говори, — согласился Фан Дагур, бесцеремонно спрыгнув с меня, отчего доски под ним опасно хрустнули. — Зачем мы вернулись сюда? Что вы забыли в этом проклятом месте, позвольте узнать? — недовольно прорычала Жасмин, брезгливо осматривая местность вокруг себя. — «Заметь, ты сама полетела за нами, мы тебя сюда не звали. » — усмехнулся я. — И всё же, что вам здесь нужно? — спокойнее поинтересовалась драконица. — «Да так, мой друг спрятал здесь кое-что ценное для него. Часть меня, можно так сказать. Он очень хочет это найти. А теперь будь любезна, красавица, и скажи, зачем ты последовала за мной? » — Я… — Жасмин заметно потускнела, опустив голову в неуверенности. — Я хотела с тобой поговорить. — «Поговорить? О чём? » — Слушайте, — вмешался Фанатик, подняв руки вверх, — давайте сделаем так: Жасмин, дай мне самому немного времени для разговора с Овером (я его понимаю благодаря эмоциям, движениям и голосу). Это очень важно, это касается его самого. А затем вы продолжите свой диалог, о чём бы он там ни был. Согласны? Жасмин, выслушав моего друга, кивнула и отступила в сторону, понимающе моргнув глазами. — Блин, как же неудобно вслушиваться в ваши разговоры, когда я понимаю только одного из вас. — «И что тебе ещё от меня нужно, Фан? » — проигнорировав ворчание друга, спросил я. — Скажи мне честно, Овер, что с тобой происходит? — Дагур нахмурился. — «То есть? » — Как бы ты не пытался скрыть от меня это во время полёта, я всё равно увидел, что с тобой что-то не так. Ты слишком тихий, задумчивый, обеспокоенный, на тебя как будто мешок камней сбросили. Скажи мне, что с тобой? Ты болен, или тебя что-то тревожит? Вопрос Фанатика ввёл меня в ступор. Не зная куда деваться, я виновато опустил голову, чувствуя нарастающий в груди ком совести. Дагур в ожидании и волнении скрестил руки на груди. Понимая, что мой друг должен знать правду, я стушевался. Во мне боролись два желания: желание сказать Фанатику правду и облегчить свою ношу и желание соврать и не вызывать лишней паники, пока мне не удастся хотя бы приблизительно понять своё состояние. — «Я… просто думал о будущем. О моей главной на данный момент цели — спасении Вигго от смерти. » — всё-таки соврал я, почувствовав укол в сердце. Хотя, должен признаться, судьба вождя Охотников на Драконов меня действительно по-прежнему беспокоила. — А что не так? Ты боишься, что Вигго после этого не исправится? — «Нет, дело не в этом, просто... Вигго... меня беспокоит тот момент, что я точно не знаю, когда мне лучше его спасать. Это меня беспокоит. » — Спасём его тогда, когда будет нужно, — пожал плечами Дагур. — Можно спасти его в момент, когда против него выступят Кроган и Йохан. — «Меня пугает неизвестность. У нас есть два варианта по спасению Вигго: первый — это в жерле вулкана, второй — в пещере или в любом другом месте, связанном с охотниками. Если у нас не получится спасти его в вулкане, то остаётся только спасение от Охотников на Драконов. А тут есть много неточностей: вдруг Вигго, Кроган и Йохан из-за того, что в команде наездников есть три новых дракона, будут действовать более жёстко, из-за чего в какой-то момент может произойти непоправимое. Вдруг Вигго убьёт кого-нибудь из нас, и тогда уже спасти его не получится. Или вдруг всё будет так же, как в сериале, и Вигго в какой-то момент предадут, и он решит использовать Иккинга и Беззубика, чтобы отомстить. В таком случае всё будет так же, как в сериале. Вигго умрёт. Да, как герой, но умрёт. А я хочу его спасти. Если мы попытаемся предупредить Иккинга, что ему прислал письмо Вигго, а не Стоик, после чего скажем типа: «Слушай, Иккинг, тебе Вигго письмо прислал, чтобы ты помог ему справиться с Кроганом и Йоханом. Он хороший, его спас дракон, и теперь он за нас. Пожалуйста, сделай так, чтобы он выжил. Позязя». Согласись, это будет звучать очень странно и ненормально. Или вдруг Вигго отправит письмо не Иккингу, а нам с тобой. Тогда что? Мы тупо повторим сюжет той серий и точно так же сбежим, пока Вигго жертвует собой ради нас? Или что? Или может мы сразу скажем Вигго, что мы за него, мы готовы помочь отомстить? Тогда это будет, во-первых, уже странно для Вигго, а во-вторых, если Гримборн нам всё-таки поверит, то тогда появляется риск сдохнуть самим. Конечно, мы будем действовать по плану Вигго, и возможно хотя бы сбежим и Гримборна с собой прихватим, но Йохан явно уже в курсе, что ко мне нужен другой подход, в отличие от Ночной Фурии, и он с Кроганом наверняка приготовит очень жёсткую ловушку, и нам всем можно заказывать гробы. Я бы не стал недооценивать Йохана и негра-шестёрку Драго. Или вдруг Вигго отправит письмо и нам с тобой, и Иккингу. Тогда выйдет, что мне и тебе придётся в какой-то момент убедить Иккинга и Беззубика, что Вигго всё-таки стоит помочь. Может они с нами и согласятся, предположим. Но что тогда? Вдруг из-за того, что нас будет больше, Йохан и Кроган начнут действовать умнее, и тогда нам снова приходит конец. Или может нам стоит попытаться отговорить Вигго от мести или же при отказе притащить его на Драконий Край? Тогда наездники явно будут не рады возвращению Гримборна и сразу же запрут его в клетке, и всё! Да, Вигго будет жив, но оставшаяся жизнь в клетке явно несильно лучше смерти. Тогда можно отправить Вигго на другой остров или даже туда, где живёт моя стая. Им можно будет приказать не трогать Вигго и не давать ему сбегать, но тогда появляется небольшой риск, что Вигго каким-то образом перехитрит драконов и сбежит, и тогда жизнь Вигго снова оказывается под угрозой, ведь к тому времени Йохан и Кроган по-прежнему могут находиться в здравии, а мы не будем знать, где Гримборн. Хотя признаюсь, этот вариант пока что самый удобный и оптимальный. Но даже в нём есть куча «но», которые я сходу назвать не могу, а ещё есть большая вероятность, что этот вариант не настанет. То есть не сбудется. Короче, если брать варианты со спасением Вигго после битвы с Райкером, то в них есть куча проколов, которые всё портят. Если попытаться спасти Вигго во время битвы с Райкером, то тут тоже есть некоторые проблемы. Например, можно попытаться спасти Вигго после его падения. Можно дождаться, пока наездники уйдут, после чего мы спускаемся в вулкан и вытаскиваем Вигго оттуда. Но есть некоторые недостатки: во-первых, Вигго к этому времени уже может сбежать; во-вторых, из-за нашего вмешательства в события франшизы Вигго могло банально не повезти, из-за чего он упал бы не на камень, а прямо в лаву. Или, что ещё хуже, у Вигго при падении сломался позвоночник, из-за чего он не сможет встать и умрёт либо от голода и жары, либо от огня. » — Ну, а ещё мы можем похитить Вигго во время битвы с Райкером. Пока другие наездники сражаются с охотниками, мы находим общий язык, — предложил Фан. — «Это всё звучит просто, а на деле всё гораздо хуже. Во-первых, всадники могут посчитать нас предателями (ты ведь говорил, что у тебя свои счёты с Вигго, и вот ты его похищаешь и бросаешь наездников, таким образом показывая, чего ты «хотел»); во-вторых, Вигго навряд ли обрадуется своему похищению. В его глазах ты будешь заказчиком, а я исполнителем. А похищать Вигго в одиночку, чтобы он ничего плохого про тебя не подумал, я не могу, поскольку не хочу рисковать тобой, оставляя рядом с врагами. На убеждение Вигго в том, что драконы хорошие в большинстве своём, уйдёт много времени. Воевать с людьми Драго и Йохана и одновременно с этим находить общий язык с Гримборном будет очень-очень сложно. » — М-да, об этом я не подумал, — выдохнул Фанатик. — «Остаётся только один вариант: спасать Вигго на глазах у наездников, что неминуемо приведёт к конфликту, а это очень затрудняет нашу цель. Вдруг во время конфликта Вигго, не осознав, почему я его спас, сбежит. Вдруг Иккинг, не желая больше иметь с Гримборном никаких дел, посадит его в клетку, и тогда мы снова можем стать предателями, если освободим Вигго. Короче, очень много нюансов, очень много. » — Ты пессимист какой-то, Овер. Куда не глянь, ты везде видишь что-то плохое. Вдруг нам повезёт, — попытался успокоить меня Фан Дагур. — «А вдруг нет? Зная, что удача иногда любит от меня отворачиваться, я не собираюсь полагаться на случай в таком важном деле! Лучше уж видеть практически везде всё плохое, чтобы найти в этом что-то хорошее. У меня пока есть только один вариант, который не содержит очень много «если»: мы должны до битвы с Райкером как-нибудь предупредить наездников о наших намерениях, чтобы они поняли наш поступок. Разумеется, аккуратно, а то они примут нас за неадекватов. » Фанатик, несколько минут сохраняющий тишину, задал неожиданный вопрос, на какое-то время поставивший меня в тупик: — Я вот слежу за тобой, Овер, и всё думаю, как бы сложилась наша судьба, будь у нас всё иначе. Ты сам что думаешь по этому поводу? — «В смысле? » — недоумённо спросил я, опустив крылья на землю. Вновь сложив руки перед грудью, Дагур ответил: — В прямом. Если бы мы не нашли ту книгу, не попали в этот мир, не стали бы здесь теми, кем стали, либо попали бы в другое время, в другое место, при других обстоятельствах. Если бы мы сами были хоть немного другими. Столькое могло измениться. А если бы мы вообще попали в другие вселенные... — «Например? » — Например, — Фанатик задумчиво поднял глаза в небо, что-то мыча себе под нос. — В тех же «Трансформеров», «Звёздные войны» или в фильмы от Марвел. — «М-да уж. Но мы сами выбрали стать такими. Да, пускай сначала и неосознанно, но мы хотели стать такими, и мы такими стали. Я хотел стать лучше и получить свободу в действиях, и в итоге я стал одним из драконов, которыми в последние дни пребывания в родном мире очень увлёкся. Мои крылья олицетворяют свободу, а тело — силу. Оно совершеннее человеческого. Да, у него есть недостатки, вспомнить хотя бы тот момент, что ходить прямо теперь очень сложно, но зато у меня всё ещё есть полноценные кисти, где большой палец противопоставляется другим пальцам, и на них настолько острые, прочные и крепкие когти, что они запросто могут заменить любой меч. » — сказал я, демонстративно подняв правую лапу на уровень человеческого лица — Да, везёт тебе, — вздохнул Фанатик. — А я просто хотел быть рядом с тобой. Блин, и даже о внешности не подумал. Хотя возможно тело мне досталось из-за моих предпочтений и соответствий в характере с настоящим Дагуром, но всё равно… Знаешь, даже немного обидно. Я был бы не против стать самкой твоего вида, чтобы мы по ночам могли... — «Э-э-э, успокойся, — я в лёгкой панике покачал головой. — Даже если бы ты стал драконом, то мне было бы лучше только от того, что мы будем жить одинаково долго, но никак не оттого, что я стану доминантом. » — Ладно, закроем эту тему, но слова о доминировании с твоей стороны звучат очень даже неплохо, я бы не отказался от… Устав слушать затянувшуюся шутку друга, я раздражённо выдохнул и резко подошёл к Фану, угрожающе нависнув над ним сверху и расправив крылья во всю длину. — Ладно, ладно, ладно, всё, я понял, больше не буду, — Фанатик в знак примирения поднял руки вверх. Удовлетворённо фыркнув, я отошёл от друга на шаг, наслаждаясь своей маленькой победой. — «Что касается твоей темы, то скажи мне, куда бы ты хотел, чтобы нас запихнуло вместо «Как приручить дракона»? Есть варианты? » — Ну, я, если честно, никуда попадать не хотел бы. Мне и у себя дома нравилось. Поэтому решай сам, мне всё равно. — «Знаешь, мне тоже в той или иной степени было бы страшно попадать в другие миры, которые мне нравятся, — я тяжело вздохнул, чувствуя слабое головокружение. — Предположим, что нас закинуло бы в один из миров, которые мне нравятся, не давая нам выбора. «Гарри Поттер», «Игра престолов» и «Пираты карибского моря», например. Как ты думаешь, Фан, кто бы из нас в кого попал, окажись мы в одной из этих вселенных? » — Я думаю, что в этом сраном «Гарри Поттере» я бы попал в одного из рыжих близнецов, так как мы достаточно похожи по характеру. А ты, если учитывать, что тебе достался несуществующий в каноне персонаж, наверняка стал каким-нибудь нейтральным магом с более-менее нормальным уровнем силы. — «А если бы я стал мальчиком, который вместе с остальными отправился бы в Хогвартс? Как ты думаешь, на какой факультет я мог бы попасть? » — Я без понятия, как там можно попасть на Пуффендуй или Когтевран, какие там качества нужны, но всё равно думаю, что в Гриффиндор, так как ты достаточно храбро и героически ведёшь себя. Ты спасаешь всех, кого не лень, — ответил Дагур, усмехнувшись. — «Это вряд ли. Я веду себя так только потому, что у меня есть драконья сила. Без драконьей выносливости, тела, универсальности, живучести я не был бы таким… героическим, как ты сказал. Не нужно меня идеализировать, я достаточно пуглив и уязвим, ты это и сам прекрасно понимаешь. » — на душе после этих слов стало неспокойно. Я почувствовал себя несколько жалким. — А ещё я понимаю, что ты умеешь любить, дорожить другими и рисковать, когда это необходимо. И не смей возражать, иначе твоими же когтями тебя порежу, — сказал Фанатик тоном, не терпящим возражений. — «Ладно, давай закроем эту тему, не об этом сейчас, — вздохнул я, осторожно протерев глаз указательным пальцем. — А что насчёт «Игры престолов»? Кто из персонажей тебе подходит? » — А вот тут уже мрак. Если бы мы попали в этот сериал, то я мог бы стать там кем угодно. В этом телешоу дохуиллион персонажей, которые чем-то подходят мне, а чем-то не подходят. Исключением являются разве что ледяной злодей (не помню, как его называли) Джоффри, Филч и Джон Сноу. — «Если учитывать тот вариант, что я попал в персонажа, которого нет в каноне, но который связан со свободой и силой, то я вполне мог бы стать четвёртым сыночком смазливой Дейенерис. То есть четвёртым драконом. И этот вариант, если честно, является самым удачным, так как меня было бы сложно убить, а ещё мне бы не пришлось находиться в окружении ублюдков, строящих интриги, среди которых только несколько человек, которых можно пересчитать по пальцам одной руки, относятся в какой-то степени к положительным персонажам. Конечно, тот мир средневековый, но и этот мир тоже таковой. Главное отличие этого мира от того заключается в том, что здесь, в «Как приручить дракона» есть персонажи, которых можно считать положительными. Здесь на самом деле тоже много жестокости, которую оставили за кадром, поскольку это мир мультфильма. Тем не менее, как я уже сказал, здесь есть персоны, которых можно отнести к положительным. В «Игре престолов» таких персон нет, поэтому я лучше побуду в этом средневековье, чем в том. » — Да, согласен, нам ещё повезло. Тут, конечно, тоже полно своеобразных типов, нету чёткого разделения между добром и злом, но здесь хотя бы есть те, кому можно довериться и за кого смело можно переживать. Кстати, ты вроде ещё упоминал пиратов... — «Ну, тут уже всё ясно, тебе, Фан, дорога прямиком в тело капитана Джека Воробья. Вот кто действительно тебе подходит как никто другой. » — произнёс я, чувствуя, что моё лицо растягивается в улыбке. — Ага, а тебе тогда путь прямиком в тело капитана Барбоссы. Плевать, что тебе везде достаётся несуществующий в каноне персонаж, Гектор идеально подходит для тебя, если учесть, что я стал Джеком. — «Ага, все вокруг охренели бы, когда увидели, как мы с тобой по-братски обнимаемся. » — Да, вот это была бы потеха. Конечно, силу ты не получил бы, да и полноценной свободой это назвать сложнее, но «Пираты карибского моря» явно лучшее место для попаданчества. Сразу после «Как приручить дракона». — «Согласен. » — выдохнул я, мечтательно зажмурившись. Фанатик, бросив беглый взгляд на небо, успевшее уже слегка потемнеть, о чём-то усердно задумался, после чего сошёл с причальных досок на землю. Не желая останавливать своего друга из-за вернувшейся усталости, я спокойно смотрел ему вслед, раздумывая над тем, стоит ли мне всё-таки сказать ему о моём недуге. Фан Дагур тем временем резко остановился и развернулся обратно ко мне. — Кстати, я чуть не забыл задать последний интересующий меня вопрос, Овер. — «Что такое? » — я навострил уши. — Ты постоянно упоминал, что Вигго Гримборн — твой любимый злодей во всей франшизе «Как приручить дракона». Мне просто стало интересно, какой твой любимый злодей из аниме. Гриффит из «Берсерка» или может Дио из «ДжоДжо»? Или может кто-нибудь из «Атаки титанов»? — Фанатик Дагур поставил руки по бокам, криво ухмыляясь. — «Кусок дебила твой Гриффит, терпеть его не могу, — огрызнулся я. — Дио слишком эгоистичный, а злодеи из других популярных аниме прикольные, харизматичные, но всем им чего-то не хватает для того, чтобы стать лучшими в моих глазах. » — А кто всё-таки твой любимчик? — «Майор Монтана. » — без раздумий ответил я. — А это ещё кто такой? — Фан вопросительно изгонул брови. — «Если говорить кратко, то это главный злодей аниме и манги «Хеллсинг». Это произведение про вампиров. Главным героем и по совместительству антигероем является вампир Алукард, в прошлом Дракула, сильнейший в своём роде. В этом аниме он — самое сильное существо в принципе. Майор Монтана — нацист, глава людей, которые искусственным путём стали вампирами. Цели у майора весьма своеобразные — война и уничтожение Алукарда. Монтана наслаждается войной во всех её проявлениях, а единственная смерть, которую он готов принять, это смерть во время битвы. Как он сам говорил, майор хочет умереть красиво. А ещё у него интересная философия касательно того, кто такой настоящий человек. В его глазах человек — это существо, имеющее свободу воли. Другие, кто её не имеет, не достойны в его глазах называться людьми. Именно поэтому Монтана ненавидит Алукарда, ведь этот вампир раньше был человеком, который отвернулся от Бога, выпил кровь и стал нечистью. К моменту основных событий аниме и манги Алукард уже почти потерял свободу воли, он жаждал умереть от руки ЧЕЛОВЕКА. Именно из-за отсутствия воли майор ненавидит Алукарда и хочет его уничтожить. А ещё Монтана, кстати, уважает тех, кто силён духом. В общем, тут много чего можно описать, но тогда, боюсь, уйдёт слишком много времени. » — А чего мелочиться? — хмыкнул Дагур. — У нас ведь полно свободного времени. Всё равно первый телевизор или компьютер в этом мире появиться лет этак через полторы тысячи. — «Давай потом, мне ещё нужно с Жасмин поговорить. » — я нервно провёл когтями по дереву под собой, оставив глубокие царапины. — Ладно, извини, мне просто хотелось узнать твоего любимого аниме-злодея, — хихикнул Дагур, подзывая в нашу сторону драконицу. — Что ж, прошу меня простить, что помешал вам. Короче, наслаждайтесь компанией друг друга, а я пошёл заниматься археологическими раскопками. Подошедшая ко мне Жасмин недоумённо посмотрела сначала на меня, а потом в сторону уходящего Фана, а я в ответ лишь махнул крылом. — «Прости, что отвлёкся, милая. Так о чём ты хотела со мной поговорить? » — спросил я, мягко положив ладонь поверх кисти драконицы. Жасмин, в чьих глазах на секунду воцарился живой огонёк, тяжело вздохнула и прислонилась головой к моей груди. Чувствуя проснувшиеся в Ночной Охотнице волнение и терзание, я в качестве моральной поддержки накрыл самку крылом, издавая при этом ритмичные успокаивающие звуки. — Я очень долго отказывалась в этом признаваться, но… — тихо заговорила Жасмин, сдерживая себя, чтобы ненароком не заплакать. — Но скрывая это от тебя, я делаю нам обоим только хуже. Мне невыносимо держать всё в себе. — «Я тебя понимаю. Как никто другой. » — кивнул я, к собственному удивлению заметив, что мой голос зазвучал крайне мелодично и ровно. — Это успокаивает, — улыбнулась Охотница, неожиданно отпрянув от моей груди. — Я следовала за тобой всё это время только для того, чтобы наконец-то дать тебе то, что ты хотел услышать достаточно давно. — «Ты выглядишь встревоженной. Успокойся, милая, говори всё, как хотела, не бойся. Я в любом случае пойму тебя, а если это связано с чем-то ужасным, то знай, что я всегда рядом и готов помочь тебе, защитить. » — размеренно проговорил я, чувствуя, как моя любовь к Жасмин затмевает все другие ощущения и эмоции. — Ты помнишь тот день, когда я хотела рассказать тебе об Острове Драконьих Слёз? — осторожно спросила драконица. При упоминании того момента, когда возлюбленная почувствовала боль после слов об этом острове, я нахмурился. — «Да. Помню. » — Я не могу больше этого скрывать. Я хочу, чтобы ты знал, что там со мной произошло, — прошептала Жасмин, с некой мольбой смотря мне прямо в глаза. Чувствуя как по телу распространяется чувство тревоги и необходимой заботы, я аккуратно положил ладонь на плечо самки, привлекая её внимание, и кивнул в сторону пляжа. Мы плавно поднялись в воздух и так же плавно приземлились на пропитанный морской влагой песок. — «Я тебя слушаю. Пожалуйста, говори и ничего не бойся. » — промурлыкал я, садясь сбоку от Жасмин и обнимая её крылом, смотря в сторону моря. Лёгкая усталость дала о себе знать, внезапно забрав у меня силы на то, чтобы продолжать издавать мелодичные мурлыкающие звуки. —Когда я попала на тот остров, то сразу почувствовала невыносимо отвратительный запах жёсткого камня, пропитанного кровью драконов, сухой запах песка, запах грязной стали и запах тюрьмы. Все эти запахи поначалу были мне незнакомы, но даже так они вызывали отвращение и острое желание оказаться как можно дальше от этого места, — голос драконицы дрожал, но, тем не менее, звучал завораживающе. Жасмин словно вновь вернулась в то место, о котором говорила, частично забыв обо мне. — Меня сковали цепями и ошейником, закрыв рот холодной сталью. Первым человеком, которого я смогла разглядеть, был невероятно худой тип в каких-то длинных пурпурных одеждах и с длинными кудрявыми волосами. Его лицо не вызывало у меня ничего, кроме отвращения и презрения. Он улыбался, наслаждаясь моими страданиями в цепях, говорил обо мне со своими людьми так, как будто я была всего лишь жалкой вещью, которой можно и нужно распоряжаться в своих интересах. Я не помню, через какие комнаты и помещения меня вели, но я помню, что вокруг постоянно блестело что-то золотое. Всё золото, что я видела, казалось мне чем-то ужасным и холодным. Золотые линии на одежде тощего, золотые чашки и кубки, золотые украшения, золотые изделия, золотые монеты, золотые изображения на разных тканях, висящих на стене, вызывали у меня лишь злобу, отвращение, ненависть и желание убить любого, кто окажется рядом с чем-либо золотым. И это не только из-за того, что золото было повсюду и рядом с ненавистными людьми. К сожалению. Человек, что отдал меня тем уродам, получил мешочек с золотом, блестящем на солнце. Мне стало ясно, что виной моего плена и моих страданий стало золото, к которому все эти уродливые бескрылые тянутся как к еде или же воде во время горящей жажды! Бессмысленный металл притягивает их, и это мерзко! Я пыталась вырваться из цепей и сбежать, но те люди не давали мне этого сделать. Они наказали меня за моё сопротивление, выплавив прямо на моей шее золотой ошейник. Я стала жалкой, ничтожной рабыней, единственное предназначение которой — развлекать этих уродливых людишек, пирующих и смеющихся, пока я страдаю и тихо плачу, не позволяя бескрылым заметить мою слабость, чтобы они не нашли очередной повод для того, чтобы тыкнуть в меня толстым или гнилым пальцем. Тощий человек, как я поняла, являющийся главным на этом острове, сказал, что скоро мне предстоит сражение с другими драконами на поле арены. Люди меня несколько дней осматривали, изучали, смотрели в какие-то бумаги с надписями, чему-то улыбались, отчего мне снова становилось мерзко и тошно. Меня вели по разным помещениям, где везде находилось золото и присутствовал запах драконьей крови. В конце концов я оказалась запертой в огромной клетке. Вонючей, грязной, мерзкой, жуткой клетке, набитой соломой. Мне хотелось бежать, хотелось плакать, хотелось вернуться хотя бы к тем же человеку в маске и его чёрному дракону. Я была рада любому варианту, даже собственной смерти, но только не нахождению на этом поганом острове. Тогда меня охватил шок — в клетке находились ещё драконы. Побитые, изуродованные шрамами и свежими ранами, с оторванными в некоторых местах зубами, со сломанными крыльями. У некоторых из них вовсе отсутствовали какие-то конечности, а у других из ран шла кровь и свисала чешуя. Мне было больно смотреть на этих драконов, мне было жалко их, мне хотелось помочь им хоть какую-нибудь. Но нет!.. Изуродованные и искалеченные людьми драконы оказались очень жестокими. Они не желали находиться рядом со мной, не подпускали меня к себе, рычали, унижали, угрожали, что убьют меня на арене, и тогда их хозяева дадут им больше еды. Я чувствовала, что начинаю ненавидеть этих людей всё больше и больше. Они настолько жестоко обошлись с драконами, что те готовы убить любого своего сородича, даже слепого от рождения детёныша, лишь бы получить на пару рыбин больше! Мне снова хотелось плакать, хотелось помочь тем драконам, дать им понять, что такое свобода. Я долгое время была в плену у человека в маске, но я никогда не забывала о свободе, я стремилась к ней, но безуспешно. Но эти драконы, кажется, непросто забыли, что такое свобода. Они… они буквально презирали её, считали чем-то несуществующим, чем-то вроде сказки для детей. Драконы полностью отказались от жизни, отдав себя тем людям, позволяя им распоряжаться собой как им угодно. Те драконы, что всё-таки осмеливались подходить ко мне, делали это только для того, чтобы выплеснуть на мне всю ту боль и ярость, что накопилась у них за все годы плена. Они кусали меня, били, царапали, отрывали от меня чешую, использовали как подстилку и даже осеменяли, разрывая меня до крови, и мочились. Я не знаю, как у меня это получилось, но я терпела, понимая и убеждая себя в том, что дракона вытерпели больше, чем я, что во всём виноваты люди. Через пару дней меня вывели на арену. Она была полностью покрыта песком, огромная, пугающая. Смотря на лица сидящих на трибунах людей, я испытала ещё большее отвращение, чем при первой встрече с худым и его дружками. Толпа бескрылых ликовала, смеялась, искривляя свои толстые рожи. Никто из них даже не думал о том, что чувствую я, никто не пытался представить себя на моём месте. Ну конечно, я ведь всего лишь жалкий дракон, который превосходит людей только в силе и возможности летать, а они — «высшие» существа, использующие всё и всех вокруг в своих личных интересах, поклоняющиеся бесполезному металлу. Я хотела… Нет, я ЖАЖДАЛА убить их всех до единого, но понимала — сделай я хоть одно лишнее движение, и лучники с арбалетчиками убьют меня. В тот момент я остро ощутила, что не желаю умирать так. А затем начался бой. Против меня выступали разные драконы, и каждый из них побеждал меня, потому что я не хотела с ними драться. Мне везло, ведь на этой арене драконы могли запросто убить меня, и это считалось бы за победу. Хотя везением это почти невозможно назвать. Я оставалась живой только потому, что тощий решил использовать меня подольше и запретил меня убивать. А ещё потому, что самцы, побеждая меня, кроме еды жаждали ещё и насладиться моим телом, трахая меня почти до смерти, лишая сил, чтобы сражаться, и надежды на спасение. Делали они это очень часто, больше трёх раз за день, как мне позже удалось понять. В какой-то момент я даже снесла яйца, которые люди сразу же забрали, как только увидели, и прямо у меня на глазах растоптали их. Мне было невыносимо смотреть на это, я не могла слушать их смех. Я забилась в угол и снова заплакала. Мои страдания продолжались ещё очень долго. Но… в один, не побоюсь этого слова, прекрасный день всё начало меняться. Когда меня в очередной раз вывели на арену, я уже почти не стояла на ногах. Я дрожала и кашляла кровью. Когда решётка, за которой скрывался противник, поднялась, люди начали ликовать пуще прежнего. Я поняла, что против меня выпустили очень опасного и смертоносного противника. Так и произошло. Ко мне вышел воистину ужасающий, большой и по-своему великолепный дракон. Он превышал меня по размерам почти так же, как и ты, Овер. Но всё-таки он будет побольше тебя в любом случае. Этот дракон был почти весь чёрного цвета, белыми были только его живот и основание хвостов. Да-да, именно хвостов. У него были два хвоста, мощные крылья, шесть лап, двое из которых оказались гораздо мельче других и острые шипы на спине, светящиеся голубым цветом. Увидев такое чудовище, я моментально признала поражение и склонила перед ним голову. Он был в моих глазах Альфой, имеющим право на всё, что угодно. Мне было страшно, признаюсь, я чувствовала в нём мощь, с которой мне не сравниться. А когда я подняла голову, то увидела янтарные глаза, полные любопытства и… и жалости. Он не нападал, а лишь следил за мной. Долго так не продолжалось, потому что тощий человек взбесился и отменил бой. За ту трусость меня наказали более жестоко, чем когда-либо. К моей шее привязали две пары тяжёлых камней, которые несколько крупных людей тащили в сторону, а затем куда-то сбрасывали, стягивая мне горло, не позволяя дышать. Задохнуться мне не позволили — камни подняли обратно, ослабляя хватку толстых верёвок. Мало было этого — бескрылые посчитали, что это наказание слишком скучное, поэтому под конец они просто избили меня цепями. Это, пожалуй, был единственный и последний тёмный момент. Дальше всё стало лучше: когда меня вернули в клетку, кто-то из драконов моего же вида попытался в очередной раз осеменить меня. Но ему не позволили. Тот самый дракон, которого я испугалась на арене, по невиданной удаче оказался рядом со мной. Светило (как я его назвала из-за нежного голубого света, что исходил из его шипов и дарил покой, который я обычно чувствую ночью при лунном свете) защитил меня от драконов, едва не придушив одного из них двумя хвостами. С того дня моя жизнь стала легче. Светило был добр и спокоен, приходил в ярость только тогда, когда кто-либо из драконов осмеливался подходить ко мне. От людей, к сожалению, он меня так же защитить не мог, но благодаря его поддержке я почувствовала себя увереннее и во время последующих боёв сражалась с противником, а не поддавалась ему. Светило помог мне. — «Не самые поэтичные у вас, однако, имена. » — очень тихо усмехнулся я, в глубине души радуясь, что этот дракон помог Жасмин выжить в этом аду. — Среди драконов почти не осталось тех, кто мог бы победить меня или же Светило. Все они проигрывали нам, а когда я и Светило сражались друг с другом, дракон поддавался мне, отдавая победу. Я получала еду, а Светило принимал и терпел все наказания. Когда я предлагала ему поменяться местами, чтобы победил он, Светило отказывался и даже приходил в ярость, приказывая мне побеждать дальше. Я, не смея его ослушаться, делала так, как он хотел. Когда у меня началась течка, Светило удалился от меня как можно дальше, чтобы не сойти с ума от моего запаха. К счастью, всё обошлось. Когда меня вновь попытались осеменить, Светило смог выстоять и защитить меня от других драконов. Вне боя, когда мы с ним сидели в клетке, Светило рассказывал мне о своей насыщенной жизни. Я уже точно не помню все его рассказы, но я помню общую картину: Светило сбежал из своего дома, когда на него и его семью напали охотники. После удачного побега Светило остался один. Он говорил, что скучает по своим родителям и по своему брату, который на самом деле являлся сыном других драконов. Они приходились семье Светила друзьями. По его словам этот названный брат не был похож на какого-либо дракона, с которыми встречался Светило. Он был слабее, чуть пугливее, его мысли и поведение были очень странными, но это только добавляло красок. Светило любил своего брата таким, какой он есть, и поэтому очень злился на своего отца, который считал того странного дракона никчёмным и обречённым на гибель. После бегства от Охотников на Драконов Светило очень скучал по своему брату и даже по собственному отцу, на которого он хоть и злился, но всё равно любил. Считая их всех погибшими, Светило покинул родные земли и воды, странствуя по миру. Он встретил ещё много разных охотников и драконов. Встречи были как удачными, так и не очень. И в какой-то момент его поймали люди с Острова Драконьих Слёз. Жирный урод, который помог человеку в маске доставить меня туда, точно так же помог поймать и Светило. Он участвовал в боях на арене дольше меня, но с ним я познакомилась через неопределённое количество дней потому, что его держали в других клетках и только после встречи со мной его перевели к нам. — «Как ты смогла оттуда сбежать? » — Светило помог мне. Ха, эти бескрылые совсем недооценивают нас, поэтому-то в их охране были бреши, которые заметил Светило. Он собирался помочь мне сбежать после моей битвы с Глубинным Призраком. Так люди называли дракона, по окраске напоминающего мне жабу. Он мог скрываться в песке, атакуя внезапно и быстро. Его белый огонь превращал песок в стекло. Мне необходимо было сразиться с ним и выжить, чтобы после битвы Светило помог мне. Но всё начало резко ухудшаться: Глубинный Призрак оказался значительно хитрее и опаснее всех драконов, с которыми я сражалась до этого. Он скрылся под песком арены, а затем атаковал меня из-под земли. Я лишилась сил для дальнейшего боя. Мой противник нанёс мне тяжёлый удар и собирался добить меня. От смерти меня спас Светило. Он каким-то неведомым образом способом смог прорваться на арену, при этом будучи утыканным в некоторых местах стрелами и копьями. Светило напал на Глубинного Призрака и повалил его. Тощий человек пришёл в ярость и приказал усыпить двух «нахальных» драконов. В тот момент Светило приказал мне улетать. Я хотела отказаться, но оказалась не в силах возражать ему. Его воля и его доброта заставили меня послушать Светило. Он, чтобы не дать людям подстрелить меня, атаковал их. Он выпустил изо рта сгусток синего огня, очень похожий на тот, которым плюётся Беззубик, обезвредив нескольких охранников. Пока Светило отвлекал всё внимание на себя, я воспользовалась моментом, притворилась лежащей без сознания, а затем как можно быстрее поднялась в воздух и вылетела за пределы арены. Сделав недолгую паузу, Жасмин продолжила, но теперь её глаза были полны слёз: — Я хотела туда вернуться! Я хотела спасти его! Я хотела убедиться в том, что он жив! Но я… я боялась вновь оказаться там! Боялась снова почувствовать мерзкий запах драконьей крови и тюрьмы! Боялась снова увидеть все эти человеческие лица, наслаждающиеся моими страданиями! Боялась снова почувствовать боль! Я не смогла развернуться и помочь моему единственному в то время другу, который не отвернулся от меня и не вымещал всю свою злобу на мне! Он был последним, кто дорожил мною. Окончательно поддавшись эмоциям из-за воспоминаний, драконица опустила голову и начала плакать. Голос Жасмин на последних словах дрогнул, стал тише, давая мне понять, насколько больно Охотнице вспоминать об этом. Плач драконицы был тихим, практически беззвучным, отчего я чувствовал больше дискомфорта. Жасмин уткнулась носом мне в грудь, драконьи слёзы спустились по щекам и достигли серой чешуи. Я нежно и ласково укрыл драконицу крыльями, обнимая её и оберегая. Мои действия, моя забота сейчас нужны были Жасмин гораздо больше, чем слова, которые никогда не смогут показать моей возлюбленной, насколько она мне дорога. Я заключил драконицу в крепкие объятия, издавая при этом спокойное размеренное мурчание, чем-то похожее на песню. Моя душевная и эмоциональная поддержка помогли Жасмин хоть и немного, но успокоиться. Примерно через пять минут Охотница перестала плакать, но от меня она не отошла. Её шумное и глубокое дыхание дарили мне необъяснимое умиротворение. Анализируя рассказ любимицы, я приходил в ужас от человеческой жестокости, что творилась там, на арене. Те люди сломали многим драконам жизни, сделав их жестокими, и едва не сотворили то же самое с Жасмин, они издевались и калечили драконов. И всё это ради грёбаных денег и потехи! Пытаясь не забивать себе голову мыслями об этом, я внезапно заметил, что арена, с которой сбежала Жасмин, чем-то напоминает мне арену, на которой я во сне видел Вампира с огненными глазами. Кроме того, почему-то во время рассказа с участием Светила во мне проснулось какое-то странное чувство, согревающее мне грудь и заставляющее моё сердце биться быстрее. Я не знаю, сколько мы с Жасмин простояли в объятиях. Может минут двадцать. Может полчаса, а может и целый час. За это неопределённое время мы ни разу не двинулись. И вот наконец Ночная Охотница, успокоившись, отошла от меня на шаг и с облегчением посмотрела мне в глаза. Взгляд Жасмин был полон благодарности и признательности. За понимание и поддержку. Видя, что драконице стало легче, я для полного эффекта подарил ей поцелуй. Жасмин в ответ сдержанно улыбнулась. Неожиданно на берег буквально свалился Фан Дагур, явно упав со стоящего рядом булыжника. Прокатившись по песчаному склону прямо до нас с Жасмин, Фанатик устало развалился подле моих ног. Неподалёку от него осталась лежать моя старая шкура, связанная верёвкой в круглый свёрток. — Простите, что помешал, — выдохнул Дагур, не поднимаясь с земли. — Я тут решил немного последить за вами и из-за умиления не хотел вмешиваться. — «Ты всё это время следил за нами? » — почти безэмоционально спросил я. — С того момента, когда ты начал успокаивать её, — ответил Фанатик. — Прости, что отвлёк, я не смог удержаться на камне. — «Прощаю, — хихикнул я, бросив последний тёплый взгляд в сторону Жасмин. — Думаю, нам пора возвращаться на Драконий Край. »***
Дорога обратно заняла значительно больше времени, чем дорога до острова Полумесяц. Лететь назад, на Драконий Край оказалось чуть-чуть труднее, чем мне казалось изначально. Всё это время Жасмин, наконец-то раскрыв себя в полной мере и сбросив тяжкий груз, получив мою поддержку, летела бок о бок со мной крайне тихо, погружённая в раздумья. Я же остро ощущал, как силы начали покидать. Мой недуг взял надо мной верх, и теперь мне стало очень тяжело. Фан, которого я до этого даже не ощущал, теперь стал для меня весить чуть ли не как полноценный дракон. В глазах появилась полупрозрачная пелена. В груди всё словно свернулось, а я сам будто вывернулся наизнанку. Полёт давался мне с трудом. Возникло желание упасть прямо в морские воды, лишь бы стало легче. Но нет! Я продолжал лететь дальше, до самого Драконьего Края. Слёзы сами собой наворачивались на глаза, а из рта выходило рычание, полное усталости и тревоги. И вот он — Драконий Край. Осталось совсем немного. Ещё минуту, пусть Фан сойдёт с меня. В голове наростал звонкий гул, непохожий на какой-либо из знакомых мне шумов, заглушая все звуки окружающего мира. Вот оно! Ещё немного! Наконец-то! Мысленно назвав себя круглым идиотом, я потерял последние силы, всё вокруг погрузилось во тьму. Все чувства и эмоции померкли. Последнее, что я услышал прежде, чем пасть в пустоту, был голос Фана: — Овер, что с тобой!?Дополнительная сцена
Лезвие топора с громким треском вошло в деревянную бочку, попав точно в центр нарисованной красной мишени. От места попадания вверх и вниз разошлись длинные трещины. Рукоять топора взяла огромная человеческая кисть, без затруднений вытаскивая оружие из бочки. Человека, метнувшего и взявшего топор, можно было почти во всём назвать широким и крупным. В высоту этот мужчина достигал семи футов. Широкоплечий, с огрубевшей за годы бесчисленных схваток кожей и бугрящимися мышцами. У этого человека были толстые длинные пальцы и широкие ладони. Широкими также можно назвать его нос, лоб и подбородок. Щёки пухлые, а уши маленькие. Голову украшали коротенькие волосы, расположившиеся ёжиком, бакенбарды густые, а довольно маленькая борода была собрана в пять пучков. Шея мужчины толстая и короткая, из-за чего её практически не видно. Человек был облачён в кожаную охотничью форму, почти полностью покрытую металлическими пластинами. — Проверяешь, не растерял ли навыки владения оружием? — позади мужчины раздался ровный тихий голос, искажённый усмешкой. В место, откуда пару секунд назад торчало лезвие топора, вошла стрела, чей наконечник был смазан соком драконьего корня. На лице здоровяка растянулась улыбка. Развернувшись, он увидел стоящего в нескольких метрах от себя вполне молодого и крепкого солдата. Голос принадлежал ему. Говорящий уступал здоровяку в габаритах — он не был широким, а в высоте проигрывал ему на полголовы. Более молодой мужчина был одет в ту же охотничью форму, что и здоровяк, только более тёмных оттенков. По телосложению походил на обычного среднестатистического человека. Чёрные волосы молодого охотника были плотно приглажены к голове; нос маленький; линии губ тонкие, и точно такие же тонкие усы. Щёки были несколько впалыми. На лице обоих охотников играли хитрые ухмылки. — А ты, я смотрю, всё ещё ходишь с отцовским луком? — спросил в ответ крупный мужчина, указав взглядом на названное оружие, что молодой воин держал в левой руке вместе с ещё двумя стрелами. — С ним как-то более спокойно живётся мне в этом мире. Оба охотника ещё какое-то время смотрели друг на друга с хитрыми ухмылками, словно оценивая стоящего напротив человека. Наконец все оба сдались, весело засмеялись и, подойдя вплотную друг к другу, обнялись, радуясь долгожданной встрече. — Ну, Ульф, приятель, не поделишься ли какими-нибудь новостями со старым другом? — хриплым и грубым голосом спросил здоровяк. — А чем делиться-то, Бранд? Всё как обычно, если не считать наездников. Вигго приказал мне следить за тем, чтобы товары прошли по воде в целости и сохранности. Он даже назначил меня капитаном. К счастью, всё обошлось, наездники ни разу нас не атаковали. — Везёт тебе, — Бранд с ухмылкой покачал головой. — А у тебя что да как? — поинтересовался Ульф. — Да всё как обычно, — с досадой ответил охотник. — Наездников у нас как раз очень даже много, чтоб их. Уже несколько судов разграбили. Множество драконов как на воде, так и на суше освободили, испортив кучу клеток. Один раз ещё и этот таинственный убийца охотников постарался. В последние два дня Вигго опять что-то начал там у себя в голове мудрить и в итоге намудрил очередной план по разгрому наездников. Там вроде опять какая-то ловушка, что-то связанное с запасами и выращиванием драконьего корня, а ещё там укрыть кого-то или что-то надо… Короче, снова у него какая-то идея, а мне сказали делать определённые действия, вот я и готовлюсь к их исполнению. Подойдя к стоящему возле тренировочной площадки столику, Бранд грузно сел на скамью и достал из внутреннего кармана фляжку с вином. Ульф предпочёл остаться стоять возле мишени. Молодой охотник достал из ножен меч. — Видит Один, я скоро с ума сойду, — тихо прохрипел здоровяк, одним глотком осушив дно фляжки. Стало немного легче. — Я бы лучше застрял в более тихой дыре, в которой единственным шумом являются стоны пышных женщин. А ещё лучше, если там к тому же есть и выпивка. Надоела мне уже эта охота, но, к сожалению, деньги мне пока взять негде, так что приходится продолжать охотиться и вдобавок получать по лицу драконьим огнём от этих настырных наездников. — Я тебя понимаю, но деваться некуда. Вигго всё-таки наш вождь, и мы обязаны выполнять его приказы, — прошептал Ульф, проведя камнем по острию своего меча. — Слушай, друг, у меня есть к тебе срочный разговор. Пока ты не отправился на задание с драконьим корнем. — Что, разговор снова будет касаться этого крикуна Райкера? — без интереса спросил Бранд, спрятав фляжку обратно в карман. — Нет. Я про Воскресшего. Слова Ульфа о Пепельном драконе в один миг разожгли живой огонёк в глазах Бранда. Лицо охотника не выражало ничего, кроме любопытства. Что такого важного собирался поведать Ульф своему другу об этом драконе, раз поговорить необходимо как можно скорее? — А вот это уже звучит заманчивее. Продолжение следует