Никаких жертвоприношений!
Каким же непередаваемым блаженством было чувствовать себя сейчас в объятиях тьмы, такой мягкой, тягучей, бархатной, матово-чёрной, ослепляющей своим поразительным спокойствием, мирным и даже приятным холодом, в котором хотелось укутаться с головой и больше никогда отсюда не вылазить. Ни-ког-да. И ни за что. Ни при каких условиях. Просто расплыться в божественной, сладостной неге, принимая подарок судьбы в виде лёгкой услады. Как же хорошо. Как же легко. Больше никакой боли, никакого страха, никаких зверств, никакой паранойи, никакой крови. Всё чисто и прекрасно, словно заветная тишина природы, чистого поля, насыщенного голубого неба, яркого тёплого солнца — всё это сплеталось в такой необходимой мне тишине. Тишине заслуженного покоя. Больше нет никаких нужд. Мне ничего сейчас не хочется. Абсолютно. Просто, зависнув в этом океане темноты, не идеально чёрной, с переливами самых разнообразных цветов, которые будто остаточные образы, очень-очень далёкие огоньки, мелькают перед очами и удаляются в забвение, планировать в этой густоте, бесцельно дрейфуя по пустому пространству, где мне даровано лишь сладкое забытие. Серьёзно, зачем мне стремиться к чему-то большему, когда мне наконец-таки позволили довольствоваться данным подарком Госпожи Судьбы? Словно пребывать в перламутровой оболочке раковины и слушать тихое гудение моря... Или же собственной крови в ушах? Да какая разница! В сей распрекрасный момент я ничего не слышу, помимо шёпота тишины, извиняюсь за каламбур. Вот честно, стоит признаться себе, а хочется ли мне сейчас покидать это место... Да даже не именно сейчас, а вообще уходить отсюда, возвращаться в реальный мир из мира пустых, но всё же грёз... На кой чёрт мне сдались все эти жизненные проблемы для смертных? Разве я не заслужил отдыха? Не заслужил просто поблуждать в тёмных коридорах своего сознания, частенько встречая на своём пути «фонарики» всевозможных и почему-то не поддающихся описанию цветов? Не заслужил мирной, размеренной, бесшумной, не давящей на мозг, разум, душу аудиенции со своими мыслями? Собственно, а я ведь сейчас с ними и тусуюсь. Расхаживаю перед бесчисленными полками, коробками и ящиками, вытаскивая из них что попало. Всякую бумажечку, свиток, бутылёк, дощечку или ещё что-нибудь, внутри чего могут находиться мои мысли, их первоначальный замысел, а не просто набор букв, слов или переливающихся образов. Надо же, а среди них мне даже удалось найти примерное, визуализированное представление о том, как моя личность раскололась. Я представлял нечто более эпичное, что-то наподобие первоначального хаоса мыслей, желаний, стремлений, страхов, пороков, эмоций, души, что вскоре разделился на невероятно яркий, что даже сверхновая звезда позавидует, свет и чёрную, обволакивающую, манящую своей безмятежностью тьму, внутри которой слегка теплился огонёк надежды, так же как и во свете чёрным пятном, кляксой, отпечаталось зло. Столько пафоса, столько надежд... И какое же убогое разочарование. Вместо изначальных света и тьмы лишь одно расколотое яблоко, с одной стороны-половинки покрытое гнилью, плесенью и синяками испорченности. Хотя частично в этой части осталось что-то сочное, съедобное... Мило, конечно, даже символично, но до чего же обидно. Вместо первородного хаоса... какое-то недогрызанное яблоко. Ещё и позеленевшее. Тьфу! Хотя я и такие яблоки люблю, и их кислота меня не сильно отпугивает, давая свою изюминку терпкости и резкого, морозного, щекотливого ощущения в зубах. Но лучше бы для успокоения моего вспыхнувшего самолюбия хотя бы наиболее привлекательное яблоко взяли! Другое, более любимое. Красное или красно-жёлтое. Собственно, а к чему было моё внезапное нытьё по поводу и без? Сам не знаю, может, всему виной стресс, усталость от всего произошедшего, возможно даже усталость от жизни, нежелание выходить на свет, чтобы снова ощущать на себе... Да, именно на себе ответственность за многие унесённые жизни. Ведь это же я повинен в смерти многих охотников, хотя наверняка не все из них заслуживали такой страшной участи; ведь это из-за меня племени берсерков больше не существует как такового, а все выжившие отправились на поиски нового дома, более безопасного и надёжного — а среди них уцелели только женщины, дети и старики; это по моей вине многие драконы ушли на тот свет, оставив тело на съедение червям. В конце концов, это именно мной, Овером, двигала чёртова ярость, когда мои когти рвали ткани плоти Громовержца, когда хвост сжимал его глотку, когда зубы просились вцепиться в мягкую кожицу разящего, прокусывая попутно жёсткую чешую. Не Нарцисс берёт на себя всю вину за произошедшее, совсем нет. Вина здесь есть и моя. Ведь мы с ним — одна и та же сущность. Значит, внутри меня живёт монстр, самое настоящее чудовище, жаждущее крови и удобного покоя власти. А я — всего лишь другая сторона одной и той же монеты, не более того. Как же... Нет, уже точно не противно, мерзко или угнетающе. Никакого отчаяния или неверия, нежелания принимать правду. Мне просто... остаётся смириться. А ведь правда, сейчас, пребывая здесь и обдумывая всё произошедшее со мной в последние дни, я наткнулся на очень странное чувство где-то в потайных участках своей душёнки, что мне уже всё равно. Мне просто не хочется нагружать себя тяжёлыми думами, самобичеванием, а всего-навсего хоть на какие-то мгновения ощутить спокойствие. Всё просто. Та боль, тот ужас, что сотворили мои смертоносные когтистые лапы, — всё это слишком большая ноша для меня. Плевать на то, что в первые дни своего проживания в этом мире я тоже убивал. Дикие животные, Дикарь, Шёпот Смерти, охотник — это не идёт ни в какое сравнение с теми сотнями недавно убиенных. Совсем уж смешные цифры, если смотреть на результаты этой недели. Слишком тяжёлый груз вины, под чьей тяжестью можно легко сломаться. Странно, а не произошло ли со мной именно это, или я просто пытаюсь загладить всё случившееся, отречься от всех эмоций, чтобы этот груз не был таким давящим, причиняющим острую боль? Скорее всего. Второй вариант, наверное, более верный. Потому что то смирение, которому я следую, больше походит на принудительное принятие жестокой действительности. И при таком раскладе становится неудивительно, почему же вдруг во мне пробудилось столь сильное желание больше не просыпаться. Конечно, посредине внутриголовной чёрной пустоты с поблёскивающими то там то сям огоньками самых фантастических цветов находиться гораздо уютнее и спокойнее, чем в реальности, которая готовит довольно много жестоких сюрпризов. Покидать это место, чтобы затем проснуться, совсем не хочется. Это тяжело. Тяжело смотреть своими глазами на окружающих, зная, что именно мои когти едва не вырвали им все внутренности. А здесь, в заточении из ящиков собственных мыслей, среди которых есть и на удивление хорошие, более спокойно для души. Для отяжелённого цепями вины разума. Но хорошее, как это часто бывает, имеет вредное свойство заканчиваться. Сначала был странный, глухой, практически бесшумный звон где-то внутри моей головы, но вскоре стали отчётливо слышны настоящие звуки. Уши заполнились шумом жизни. Странные, прерывистые мелодии начали вливаться в уши, толкаясь о стенки внутренней ушной раковины, ударяя по перепонкам, резонируя о них, создавая лёгкий гул. Такой противный и раздражающий: ничего не понятно, ни единого слова разобрать не могу, а этот шум всё жужжит и жужжит словно где-то вдалеке, пытаясь принять адекватную форму, восприимчивую для драконьего слуха, но с этим возникают определённые проблемы. Как же это начинает бесить. Явно прошло всего пару секунд, а ощущение времени барахлит так, как будто мне приходится слушать этот мерзкий звон целые часы. Эти Хелью проклятые слова, настолько далёкие и одновременно настолько близкие, что их шёпот тянется нитями шелеста в самые дебри слухового прохода, прямо к мозгу, но при этом понять что-либо не представлялось возможным. И да, я уверен, что отдалённо слышу именно слова, пытаясь их уловить, а не просто какой-то гомон природы. Или ещё чего... Вслед за пришедшим слухом ко мне начало возвращаться ощущение мира, реальности меня окружающей. Всё чётче и чётче контуры физических голосов тела и окружающего его места стали выстраиваться в единую конструкцию. Я уже окончательно понимаю, что всё ещё жив и по-прежнему сохраняю своё драконье тело. Слишком много отголосков сплетённых воедино пластин, образующих крепкую броню и практически слившихся с кожей. Да и морда чувствуется вытянутой, чересчур клыкастой. Так что да, я ещё не сдох и заново не преобразовался в изначального человека. Драконье тело ещё при мне. Явно бессмертное тело, судя по всему, — и с высоты драконьего полёта падало, и раны получало, и нагрузки перемещения по воздуху выдержало, и разряд молний получило, а всё ещё функционирует, и вдобавок к этому продолжает питать меня энергией жизни. Похоже, убить меня можно только взрывом примитивной, но разрушительной гранаты изнутри, прямо из сложенного кишечника. Серьёзно, я вообще могу сдохнуть, или мне пора уже без страха и риска переть напролом сквозь толпы врагов к самому центру охотничьего и драконьего зла? Странно. Я бы даже сказал — омерзительно. Разве это нормально — не испытывать в данный момент сильной радости? Это ведь действительно очень и очень странно, настолько, что даже противно. Разве нормальный человек не устроит у себя в голове танцпол, празднуя свою удачу и живучесть: как-никак, после такого изнурительного облёта небесного пространства удар молнией — это нечто из разряда «фаталити»? Явно бы радовался. Да и я тоже, будь сейчас Овер из прошлого десять дней назад, отмечал своё выживание мысленным фейерверком. А сейчас что? Почти ничего. Ни радости, ни горя, ни облегчения, ни раздражения. Выжил — ну и хорошо, хоть смогу увидеть дорогих сердцу существ, но никаких плясок в честь этого не будет. По отношению к данному чуду я испытываю подозрительное, неестественное равнодушие. Словно вся моя жизнь только что растянулась в промежуток под тысячи лет, и мне пришлось достаточно навидеться, чтобы перестать испытывать к ней и себе в частности интерес. Ну ладно, что там у нас дальше? А дальше — обоняние. Нюх вернулся ко мне чутка позже, чем остальные ощущения, хотя мне ведь приходилось дышать непрерывно, чтобы жить. Но только сейчас по каналам ноздрей разнёсся не просто свежий, прохладный воздух, а целый сбор живых и природных запахов. Что ж, теперь начинает проявляться кое-какая ясность. Очень знакомые ароматы, они дают мне представление о том, что сейчас меня окружает: влажные камни, явно поросшие мхом, травы, а от пробирающегося к морде ветра несло запахами самых разных деревьев, кустарников, папоротников, цветковых растений, чего-то съедобного и драконов. Кстати, насчёт последних двух объектов, пойманных моим обонянием: запах вкусной мясной еды — судя по некоторым деталям, это был вепрь — буквально приближался ко мне, становился всё сильнее, заполняя всякую, даже самую тайную складочку моего носа приятным, аппетитным теплом; а вот запахи драконов были мне очень хорошо знакомы, правда, я почему-то не мог найти в своей голове воспоминания об этих драконах, которым принадлежат данные запахи. Ещё немного времени, и в мышцах век появляется необходимая сила, чтобы они раскрылись, разошлись в стороны, позволяя моим глазам взглянуть на свет Божий. Внезапно в нос ударяет ещё какой-то очень странный запах, кажется, принадлежащий неким листьям. Блин, почему он такой ядрёный? И кислый? У меня появляется дополнительный стимул открыть глаза, чтобы узреть окружающую мою персону обстановку. С большой неохотой, с чувством того, как веки пытаются слипнуться обратно, как глазная жидкость липкими комками закрывает обзор, но я всё же нахожу в себе силы разлепить очную защиту. Свет. Он слишком яркий, непривычный. Он вонзается в мои глаза, заставляет, приказывает свести веки обратно. Так и происходит. Но временно. Я же не собираюсь сдаваться и отступать перед каким-то там светом. Часто, слабо и лениво моргая, привыкая к вставшей яркости, мои глаза в определённый момент начинают улавливать окружающие образы. Да и слух наконец начал проясняться. Кажется, я уже отхожу от эффекта сонной кошки. Что ж, это вполне можно охарактеризовать как «положительно». Всё-таки раз уж решил, просыпаясь, вернуться в мир смертных, то надо бы и от остатков сонливости отойти. Радует, что меня при этом никто не будит, и я сам делаю лишний труд, заставляя себя открыть слипающиеся глазёнки. В конце концов, очень медленно, но у меня всё же получается окончательно вернуть связь с этим миром. Мутные остатки сходят с моих очей, и сознание начинает переваривать происходящее вокруг. Лишь слегка приоткрыв глаза, оставляя щёлочку для осмотра, я блуждаю зрачками по пещере, в которой вполне ожидаемо нахожусь — спасибо нюху, что предупредил меня о месте моего нахождения, — и натыкаюсь в конечном итоге на переговаривающихся меж собой Асмаэля и Громовержца. Надо же, какая приятная «неожиданность». Ну-с, радует хотя бы, что они оба в относительном порядке. У Штормореза вон всего лишь отсутствует несколько чешуек на щеке. — ...это очень хорошая новость, мой друг. Значит, причин для беспокойства у нас стало поменьше, — прошелестел четырёхкрылый дракон, склоняя голову по-птичьи чуть набок. — Несомненно. Проблем действительно стало поменьше. Пускай меня едва не растерзали, но зато я не одержал победы как таковой. Поэтому у новичков не должно возникать вопросов следования за лидером, — протянул Скрилл, слегка улыбаясь, но в его голосе прозвучала усталость. Понятное дело, при взгляде на этого дракона хотелось и радостно смеяться, и горестно плакать: все бока, грудь, живот, плечи крыльев и шея Громовержца были покрыты какими-то странными фиолетовыми, почти чёрными листьями, образующими некое подобие бинтов. Широкие, сиреневые по краям, с одной стороны походившие на многоконечную звезду, перевитые тёмными прожилками. Похоже, именно от них исходил тот странный резкий запах. — Хм. Ищешь плюсы в своём положении? — иронично заметил Асмаэль, возвращая голову в нормальное положение и слегка выпрямляясь. — Быть может, — повёл плечами и крыльями Скрилл, чуть опустив взгляд. — Такой юный, а столько прыти. А что же будет, когда он достигнет своих первых пятидесяти лет или тем более первого века? Хм, ну, судя по всему, речь сейчас явно шла обо мне. Что же, раз меня по-прежнему здесь, в этом мире и теле так восхваляют, то, может, не всё так уж и плохо... Нет, мне всё ещё очень тяжело. Внутри разрослась обширная, тёмная пустота, и с каждой новой минутой она росла, захватывая всё больше и больше участков моего разума и души. Почему-то при мысли об этом мне стало очень дурно. Голова закружилась, а в глазах начало рябить. Я прикрыл веками свои очи, отстраняя взгляд. При повторном просмотре тела Громовержца, пережившего, наверное, лютейшие в своей жизни ранения, я испытал чувство омерзения и стыда: это ведь по моей вине Скрилл сейчас чудом держится на грани жизни, рискуя при неудачных обстоятельствах тут же попасть на грань смерти; это ведь по моей вине Громовержец принял на себя шквал внутренней Вампирской злости; ведь по моей вине этот дракон теперь облеплен какими-то хоть и явно целебными, но жутко вонючими листьями, которые ещё и наверняка мешают свободе движений. Как же противно осознавать, что мои лапы способны причинить столько боли, сотворить столько плохого — не только Скрилл пострадал. При осторожном взгляде на него я неожиданно ощутил, как моя щека вспыхнула острой, жгучей болью. Благо, что мне хватило сил не издать лишних звуков и одновременно не хватило сил, чтобы как-либо пошевелиться. Что ж... я точно легко не отделался: мышцы ноют, крылья впервые за всю мою вторую жизнь буквально отваливаются, будто какие-то тряпки, лапы несколько онемели, а на левой щеке остался шрам. Вряд ли это царапина, которая в скором времени пройдёт, ну, а может, это действительно не критично. Я так до конца и не разобрался в возможностях своей регенерации, мне лишь понятно, что при поглощении крови она работает гораздо лучше. Откидываю голову чуть назад и слегка морщусь. В нос бьёт всё тот же резкий терпкий запах листьев, но сейчас он сильнее и исходит откуда-то сбоку. С левой стороны. Похоже, на мою щеку тоже налепили этот листок. Вот изверги, зачем же так издеваться над драконами? Интересно, а если листок снять, то боль поутихнет или же, напротив, как раз этот целебный элемент растения и уменьшает мои страдания? Что ж, лучше оставлю всё как есть. Навряд ли Асмаэль прикрепил к нам с Громовержцем эти листья для того, чтобы поиздеваться. Я наклоняю башку чуть вбок, аккуратно переводя взор с двух мирно беседующих ящеров на других гостей пещеры: у довольно скромного входа, по форме напоминающего жабу без конечностей, в эту обитель, свернувшись калачиком, лежала Королева Огнеедов; драконица не спала, её алые глаза цепко следили то за проходом в пещеру, то за двумя драконами подле меня — Асмаэлем и Громовержцем. Помимо Огневицы, неподалёку от меня обнаружились трио Ужасных Чудовищ, Крылатый Ужас и несколько пар Жутких Жутей. Пока никто не смотрел в мою сторону, но эти ящеры здесь находились явно для того, чтобы оберегать мой покой. Последним драконом, которого мне довелось заметить, была красная драконица Дариен, только сейчас влетевшая вовнутрь пещеры. В передних лапах у неё находились странного вида фрукты, похожие на переросшие виноградинки. Положив «добычу» на широкий лист насыщенного зелёного цвета, самка обошла его и устроилась возле меня, опустившись на живот и сложив передние лапы перед собой. Наверняка. К счастью, мои глаза в этот момент были закрыты, поэтому драконица не заметила того, что я веду тайную слежку за всеми вокруг. По крайней мере, мне так казалось. — Слушай, а ты точно уверен, что это хорошая идея? — послышался настороженный голос Громовержца. — Не опасно ли это? — Я продумал этот ход. Не стоит сомневаться в нём. Если у нас ничего не выйдет, то останется надежда на этого необычного для нашего острова гостя, — равномерно проговорил Шторморез, словно объясняя нечто очевидное. Но о ком шла речь в данный момент? Что за необычный для Райского острова гость? И как он может помочь? Явно имеется ввиду помощь мне, но, интересно, каким образом? Хотя на самом деле это не сильно уж и важно: я-то уже отошёл от воздействия Нарцисса, мучаясь в основном из-за чувства вины перед всеми погибшими и пострадавшими. — Рискованно, — продолжал неуверенно твердить Скрилл, опустив голос до рычащего шёпота. — Конечно, рискованно. Но когда нам всем в жизни что-то давалось легко, — так же уверенно отвечал Шторморез. В его голосе мне слышалась явная лёгкость. — Правильно, никогда. Вот я, например, из нас троих выгляжу менее пострадавшим, но на деле меня ударили по морде и чуть-чуть не задушили. — Ты так говоришь, будто ничего и не было, — Громовержец явно говорил с раздражением. Впрочем, судя по некоторому шуму, он быстро успокоился. — Я всего лишь слежу за ситуацией и делаю всё возможное для нашего благополучия и благополучия истинного Вожака, — мне показалось, или Асмаэль пожал плечами. — А всё остальное — лишь препятствия, которые я по мере возможностей быстро обхожу. — И всё же... Я не доверяю данной особи кожаной расы. Ты уверен, что так называемый Овером Ян справится со своей миссией как надо? — вновь взялся за своё Скрилл. Выслушивая их диалог, я пришёл к выводу, что эти двое моих приближённых говорят о помощи мне при участии некой «особи кожаной расы». Речь о человеке? Что ж, раз так, то ему уже незачем будет трудиться, ведь я в норме. Относительной, но норме. — У тебя есть другие идеи получше? Будь добр, поделись ими со всеми нами. Мы внимательно слушаем, — с долькой ехидства протянул Асмаэль. — А я-то думал, что здесь головой являешься ты, — саркастически отозвался молниеносный, фыркнув. — У меня идей нет, однако они наверняка есть у тебя, просто ты сейчас ищешь более быстрый путь. — Отнюдь. Не быстрый. И уж точно не самый простой. Но весьма действенный, если поверить моим глазам и наблюдениям, — вздохнув, четырёхкрылый дракон, кажется, подобрался чуть ближе ко мне. Выслушивая весьма интересный разговор между Шторморезом и Скриллом, я неожиданно почувствовал, что мне начало не хватать воздуха. Никто и ничто мне дыхание не перекрывали, но внутри дыхательного пути возникло очень странное ощущение, как будто я наглотался пыли. И она теперь липнет к стенкам, образуя преграду для воздуха. Лёгкие внезапно обожгло. Последовала незамедлительная реакция моего тела на этот «нюанс». Я зашёлся в сухом кашле, только сейчас осознав, насколько у меня во рту сухо, словно в пустыне, а язык вообще с трудом двигался. В моём теле, что удивительно, всё-таки нашлись силы, чтобы мне удалось поднять лапу и прикрыть ею пасть. Краем глаза я увидел, как все, за исключением Асмаэля и Дариен, вздрогнули от моего резкого и очень громкого пробуждения. В груди становилось всё больнее и больнее, лёгкие будто сдавливало под прессом после каждого моего выдоха во время кашля. А когда ротовая полость наконец, хоть и с трудом, наполнилась живительной влагой, слюни покрыли стенки пасти и кожу языка, мне стало легче дышать. Всё прекратилось довольно быстро, и после произошедшего я откинулся головой о каменную стену, покрытую мхом, с трудом взирая на окружающих. Мои верные драконы приблизились ко мне, закрывая вид наружу из пещеры, и осторожно наклонили головы, начав осматривать. Надо же! Не думал, что когда-нибудь буду чувствовать себя зверьком из зоопарка, на которого пристально смотрят посетители, под взглядами собственных подчинённых. Впрочем, внешне я никак свои чувства не показал. Мои глаза бродили с одного дракона на другого, бесцельно и бессмысленно, будто под ними сейчас лежит какой-то ничего не соображающий овощ. Забавно. Пока большинство моих слуг пытались очами убедиться в том, что со мной практически всё хорошо, Асмаэль как-то заранее отошёл в сторону, давая больше места для Дариен, что, временно отойдя от меня, тут же вернулась с листом ярких жёлто-зелёных фруктов, по-прежнему напоминающих мне плоды винограда размером с яблоко. Кладя «поднос» возле моей туши, Красная взяла с него пару штучек незнакомых фруктов. Положив одну лапу мне на грудь, нагло нарушая моё личное пространство, Дари во второй лапке поднесла к моему рту пару этих плодов, глазами умоляя меня съесть их. Не имея желания и сил спорить и сопротивляться, я послушно открываю пасть, прикрыв очи. Одна из моих возлюбленных в следующую секунду положила на мой язык сладкие фрукты и тут же отошла, впрочем, не отдаляясь от меня даже на драконий шаг. Закрыв рот и перекусив вложенные мне в рот фрукты, я ощутил невероятно сладостный прилив бодрости и некоего тепла. В этих плодах оказалось как раз кстати много жидкости. Их сок разбежался у меня во рту, даруя мне новые силы и смачивая многие оставшиеся сухими участки ротовой полости. Поступая в горло, она и там подарила мне невероятный вкус удовольствия, делая дыхание более лёгким. Не представляю, что это за фрукт, но сладкой влаги в нём оказалось предостаточно, чтобы освежить мою персону. Это даже лучше, чем чай!.. — «Сп... С-спасибо. » — с трудом выдохнул я, пробираясь взглядом к моей красавице Дари. Драконица радостно, но сдержанно кивнула, вновь опускаясь на меня, но на этот раз обеими лапами и головой. На груди стало тяжелее, но мне сейчас не приходилось жаловаться. Потому что поток моих северных мыслей наконец стих, и я не собирался вновь к ним возвращаться, чтобы опять испортить себе настроение. Моя лапа благодарно и заботливо прильнула к Дариен за голову, и пальцы принялись почёсывать её за ушком. Драконица издала нежный, ритмичный рокот. — Как ты себя чувствуешь, дитя? — Асмаэль присел как можно ближе ко мне, заглядывая в глаза и не позволяя мне оторваться. — Мы все беспокоились о вас, Король, — с рычащими нотками произнёс самец Ужасного Чудовища, склоняя голову вниз. Его примеру последовали все остальные, кроме устроившейся на мне Дариен, наконец оставившего мои глаза в покое Асмаэля и несколько хмурого Громовержца. — «Хм. Король... » — Тебя удивляет резкость произнесённого титула, дитя? — ухмыльнулся Шторморез, подступив чуть ближе к лежащему мне. А я же не знал, что на это ответить. Безусловно, до дрожи нервных окончаний приятно, что меня так величественно окрестили, склоняя головы как можно ниже, будто в знак безграничного уважения и настолько же великого сожаления о том, что мои верные подданные не сумели уберечь меня от травм. Господи, до чего же это греет сердце и возбуждает самолюбие, которого мне в данный момент следовало бы избегать. Но прозвучало неожиданно. Я уже привык к статусу вожака и лидера, а тут — целый титул. Конечно, подобная резкость выбивает скромного парня, вроде меня, из колеи. А снаружи всё выражается простыми словами: «Хм, Король». — Понимаешь, дитя, за последние дни твоя стая возросла в невиданных масштабах за очень короткий срок. Это заставляет практически каждого восхищаться тобой и твоей необъёмной властью. Особенно для твоего возраста. Но суть даже не в этом, — ровно произнёс Шторморез, опуская голову на плечо и впервые за всё это время моргнув. — Суть в том, что твоя власть распространяется больше чем на тысячу драконов. Твоё место в иерархии продолжает расти. Уже совсем скоро даже драконы с особой волею опустят перед тобой голову. — «У меня есть к тебе три вопроса, Асмаэль. » — тяжело вздохнул я, пытаясь для разминки как можно дольше шевелить хвостом. — Конечно, для своего юного лидера что угодно. Но мне также хочется знать, заслуживает ли твой близкий слуга прежде услышать ответ на свой первый вопрос? — кивнул Шторморез, улыбаясь чуть шире. Позади него что-то прохрипел Скрилл, но, к сожалению, мне не удалось его расслышать. Я же устало выдохнул пар из носа, поднимая глаза к потолку и стараясь лечь поудобнее. Кажется, некоторые конечности у меня затекли. Ну ладно, не самая страшная беда. Скоро всё должно вернуться в норму. Я с трудом отступил чуть назад, чтобы на камень стены опиралась не только моя голова, но и часть спины. Дариен же настойчиво перенесла голову мне на грудь повыше, практически касаясь лбом моей нижней челюсти. Её мерное, вибрирующее, нежное дыхание разливалось по моему телу жаром заботы, даря мне покой и расслабление после весьма тяжёлого дня. Я положил ладонь на затылок своей возлюбленной, гладя и с благодарностью почёсывая. Левая моя лапа всё это время просто валяется без дела. — «Так каков твой вопрос, Асмаэль? » — решаю уточнить я, с приятным хрустом протягивая и разминая шею. — Есть ли причины для беспокойства? Как ты себя чувствуешь, дитя? — повторил вопрос Асмаэль, на этот раз более требовательно и осторожно, впрочем, не избавляясь от улыбки и явно природной вежливости в каждом слове. — «Даже не знаю... — я вскинул надглазные линии. — Сначала меня усыпили, потом посадили в клетку, затем посадили в клетку покрупнее, связали и обездвижили, далее избили по физиономии своими потными сапогами, подстрелили, разозлили, у меня отобрали моё же собственное тело, сожгли целое племя дотла, моими лапами растерзали кучу людей и драконов, а в самом конце утопили, сбили, исцарапали часть лица и оба бока, поджарили, хоть и без вреда, спину и наконец шандарахнули молнией... Определённо, я в полном порядке и боевой готовности! Спасибо, что спросил! » Всё внутри меня кипело. Тяжёлый груз последних дней давил на меня теперь с новой силой. Воспоминания, как осколки стекла, пролетели по моему разуму, вонзаясь в самые чувствительные участки. Боль. Ярость. Раздражение. Усталость. Угрюмость. Всё поочерёдно пронеслось внутри меня. В конечном итоге осталось именно излишнее раздражение. Впервые в своей новой жизни я поднял голос на Асмаэля, да ещё так, будто это он виноват во всех моих бедах... А, собственно, почему бы и нет? Ведь он же не остановил Нарцисса сразу после случившегося на Острове Берсерков, а просто терпеливо ждал целую неделю, пока моя злая натура не прольёт ещё крови. Да, точно, я могу всё повесить на Асмаэля и хоть на ком-то перевести дух, чтобы прийти в себя... Так! Стоп! Стоп! И ещё раз — стоп! Это всё твои эмоции, Овер, держи себя в руках. Не хватало только чтобы у Нарцисса вновь появилась благоприятная среда обитания прямо за рулём моего тела. — Ты в порядке? — слабо и обеспокоенно спросила Дари, заглядывая в глаза, в саму душу. Я же смотрел устало, чувствуя сильнейшее желание упасть и больше не вставать. Видя мою суть насквозь, драконица успокаивающе коснулась языком моего носа, словно преданный щеночек... и по совместительству возлюбленная. Бр-р-рх, зачем я об этом подумал? — «Прости, любовь моя, не хотел тебя пугать. » — прошептал я, отвечая Дари коротким, но очень лёгким поцелуем в губы. Для неё это по-прежнему было в новинку, поэтому драконица тут же обмякла, прижимаясь к моей груди. — Овер... — попытался заговорить со мной Громовержец, но оказался опережён мной. — «И я ведь чувствовал это так долго, будто всё самое худшее из перечисленного произошло в один день. А сам этот день только надумал заканчиваться. » — глухо проговорил я, замечая, что в уголках моих глаз скопилась влага. Как бы не заплакать... — Так значит... ты... теперь ты снова стал прежним, Овер? — с явным недоверием склонил Громовержец голову набок, прищурившись. — «А ты что, уже ослепнуть успел? » — язвительно бросил я, тут же внутренне пожалев об этом, а внешне лишь сильнее хмурясь. Чёрт, и никакой благодарности! Что же я за лицемерный урод... Удостоившись от меня не самого приятного ответа, Скрилл насупился и глухо, возмущённо зарычал, а его спина покрылась сеточкой голубых искр. Не успел я хоть как-то отреагировать, как Громовержец через пару секунд успокоился. То ли по собственной воле, то ли из-за атаки осуждающих взглядов всех находящихся здесь драконов. — Похоже, я тебя задел, Овер, — мрачно усмехнулся разящий. — «О да. Причём во всех смыслах... Но, как ни крути, ты помог мне вернуть моё тело вместе с Асмаэлем. Я не могу этого не признать. » — выговорить это оказалось достаточно трудно, однако после сказанного мне стало намного легче. — Рад был постараться, — кивнул Скрилл, наконец-то выдавив из себя улыбку. Прекрасно, осталось только мне вернуть способность поднимать уголки губ вверх. — Что ж, похоже, с тобой, дитя, действительно всё хорошо в плане восстановления личности. Не может не радовать, — с видимым облегчением пророкотал Асмаэль. — «Я надеюсь, вы закончили. » — моя грудь чуть загудела от шумного вздоха. Глаза с ожиданием уставились на собравшихся драконов, подольше остановившись на Шторморезе. — Думаю, многие драконы бы сейчас хотели повторно выразить свою радость по поводу вашего выживания и выздоровления, — довольно протянул Асмаэль, кидая взгляд на всё ещё кланящихся мне ящеров. — «Во-первых, я могу обойтись и без повторного выслушивания поддержки и восхваления, даже если они будут более развёрнутыми и красочными. Не стоит утруждать себе жизнь, — довольно мирно сказал я, но дальше мой голос наполнился властностью. — Во-вторых, поднимите уже наконец головы и просто прилягте где-нибудь рядом, раз вам так хочется сейчас поддержать меня своим присутствием. » Все драконы, что держали головы опущенными, сию же секунду поспешили исполнить мой приказ и устроились рядом, покорно ожидая от меня дальнейшего распоряжения своей жизнью и с любопытством следя за начавшимся разговором между мной и четырёхкрылым драконом. — «В-третьих, Асмаэль, ты, надеюсь, не забыл, что я потеснил свою волю, чтобы позволить тебе задать мне интересующий тебя вопрос? А теперь мой черёд, — шёпотом, из-за некоторых затруднений с голосовыми связками, изрёк я. — И теперь тебе придётся покорно и без сокрытия важных деталей отвечать мне. » — Конечно, дитя. Твои, как ты сам подчеркнул, три вопроса. Я весь во внимании, — второй раз моргнул Асмаэль. Мне интересно, это Шторморез так хорошо умеет держаться без смачивания глаз веками долгое время, хотя вдруг ему оно вообще не нужно, и он это делает для вида, или же он моргает достаточное количество раз, просто я этого не замечаю слишком часто? — «Отлично. Для начала мне бы хотелось кое-что прояснить. Я уже давно задавался этим вопросом, но всё никак не мог его озвучить, не находил времени либо забывал: все, даже Громовержец, называют меня или по имени, или Вожаком, так почему же ты всё ещё продолжаешь называть меня «дитя»? » Недолго думая, Шторморез спокойно ответил, покорно удовлетворяя моё любопытство: — Всё очень просто, тут не нужны схемы или чистейшие оправдания. Только факты и истина: это привязанность. Иного описания этому не придать, как ни старайся. Когда я впервые тебя увидел, то посчитал поначалу обычным, неопытным драконом-юнцом, что находился на побегушках у Драконьих Охотников. Это очень походило на правду, ведь ты атаковал меня, а не их. Но дальше... Ты выдержал сноп пламени, а ведь должен был хотя бы потерять скорость, избавил меня от всяких преимуществ в воздухе и повалил на землю, а затем... стал задавать вопросы. Такие простые и вместе с тем совсем не типичные для подобных тебе драконов. Чистое, невинное любопытство, как я мог не удовлетворить его? А в сути всё оказалось гораздо сложнее. Ты приятно удивил меня: освободил путём хитрости, привёл в стаю, объединившись с моей, и возглавил, ведя вперёд. Столько простого таланта, несвойственного драконам твоего возраста, такая решимость, стремление расширить влияние, притянуть больше драконов под своё крыло. Власть и вместе с ней ответственность. Пускай и со странностями в виде крепкой привязанности к человеку. Ты совсем не был похож на дракона из молодняка, хотя твой возраст говорит об обратном. Твои умственные способности и поставленная цель ведут нас вперёд. Стая, чей лидер имеет все шансы покончить с охотничьей угрозой. Да даже твой характер... Будто ты не от мира сего. Ну и, конечно же, не будем забывать, что тебе всего лишь шестнадцать лет. Ты молод, но интересен. Настолько, что мне теперь сложно развидеть иную цель в жизни, помимо служения тебе. А что касается имени... Ты же ведь не имеешь ничего против моего обращения к тебе, — на последнем предложении Асмаэль сделал самый невинный вид, на который только был способен. — «Звучит так, будто я заменил тебе сына, которым ты гордишься, — заметил я, но уловив подозрительное понимание в глазах Штормореза, почувствовал себя неловко. — Только не говори, что так и есть? » — Это очень даже возможно, — с усмешкой кивнул Асмаэль. — «Будь проклят мой длинный язык. » — максимально тихо прошептал я. — И мне не приходится сомневаться, что ты меня не подведёшь. Видя твои упорство и целеустремлённость, я понимаю, что при должных усилиях ты возвысишься, станешь самым великим из когда-либо живущих Вожаков. Даже если твой путь будет тернистым и кровавым. Как, например, в эти последние дни. Действия логичные и эффективные, но проблема заключалась только в том, что это был не ты, а чужеродный владелец, захвативший тело, как сосуд. Я приму подобные методы, как и у чужака, но только если они будут совершены по твоей воле. — «Как приятно, — буркнул я, закатив глаза, однако мысленно оценив похвалу Асмаэля и даже почувствовав за себя гордость. — Кстати о чужеродных организмах, владельцах, призраках и тому подобных... » На некоторые секунды мой рот закрылся, а в голове активно заработали шестерёнки, отвечающие за формирование второго вопроса из трёх. Пока в моей голове происходил образовательный процесс, все присутствующие засмотрелись на меня в ожидании. Я даже на секунду подумал, что все затаили дыхание, но это уже стало бы перебором. В конце концов мой голос рассудка помахал мне ручкой, а главенство взяли эмоции. Опять! И так внезапно! — «Какого хуя это было, а?! — чуть ли не вскричал я, к счастью, слишком сильно голос не поднимая. Все драконы, кроме ожидавшего подобного исхода Асмаэля, отступили от меня на шаг. Шторморез же остался стоять статуей, никак не реагируя на мой повышенный тон. — Как это, чёрт побери, понимать!? Почему вы... То есть ты, Асмаэль, именно ты ничего не пытался сделать?! Ещё в первый день, когда моя злая натура, захватившая тело, устроила бойню на Острове Берсерков! Как я должен это понимать?! Ты наверняка видел мои изменения за километр! Каждую мою походку, шаг, движения пальцев, лап, крыльев, хвоста, мои взгляды — ты же точно видел всё! Всё, что кричало бы о том, что это не я! Это другой! Ты видел, я знаю! Ты не мог не видеть, ты слишком умён и внимателен для этого! Так почему уже после произошедшего на том острове ты ничего не предпринимал больше недели?! Или, может, Громовержец умолчал о случившемся?! » Мой острый взгляд вцепился в физиономию Скрилла, да так резко, что разящий дракон впервые за все наши возможные споры содрогнулся. Громовержец неуверенно и виновато опустил голову, отступив на пару шагов назад. Видимо, тот почувствовал искреннюю виновность в том, что Нарцисс задержался в моём теле на более длительное время, чем могло бы быть, если бы Скрилл предпринял крайние меры побыстрее. Внутри меня же кипели эмоции. Злость, обида, негодование. Я ощутил себя подавленным и уставшим: слишком тяжкий груз. Все эти убийства, страдания, слепая ярость, чистый садизм, чудовищная аура смерти... Как же хочется видеть виноватым кого угодно, но только не себя! — Дитя, прошу, не стоит его винить, — покачал головой Шторморез, выйдя чуть вперёд, будто стараясь закрыть Скрилла своим крылом. Громовержец же не спешил приближаться к нам обратно. Даже не знаю, мне радоваться тому, что такой могучий и опасный дракон под моим пронзительным взглядом впервые испытал настоящий дискомфорт, или же всё-таки лучше взвыть. — Громовержец как раз всё прекрасно видел. Прямо там, на том побоище. Он меня и предупредил, высказал свои подозрения на твой счёт и попросил что-нибудь предпринять и как можно скорее. К сожалению, даже я иногда не могу видеть абсолютно всё. Порой истина туманна. У меня не было уверенности в том, что твоим телом пользуется посторонний владелец. Твои... точнее, слова самозванца звучали очень убедительно и складно. Но не идеально. Я видел в тебе иного дракона все эти последние дни. Но, как ни жаль, нельзя было действовать только на этом. Данные наблюдения говорили правду, но нужно ведь быть уверенным точно. Я наблюдал за тобой. И Громовержец наблюдал за тобой. И Ян, и Дариен с Филиной, и Королева Огнеедов и некоторые другие. — «Ну и как, многим «я» другой отличился? Достаточно было доказательств? » — без особого огня в голосе поинтересовался я, теперь говоря тихо, не желая лишний раз повышать тон. — Поверь, достаточно, чтобы начать действовать. Мы всё обсудили и нашли способ помочь тебе. Все эти дни мы только и делали, что искали доказательства, пытаясь отличить вымысел, построенный на волнении, от действительности. Ведь каждому свойственно меняться в определённой мере по тем или иным причинам. Кто ж знает наверняка, каким бы ты, настоящий «ты», стал после реального плена у охотников. Может, ты бы сразу же возненавидел бескрылых, — Асмаэль задумчиво склонил голову, пожав плечом под ней. — Или сломался. Поменял взгляды. Или просто посчитал бы устранение возможной угрозы первоначальной и важнейшей задачей, — при перечислении того или иного варианта Шторморез постоянно перекладывал голову на другой бок, словно чаши весов. — Или же ты, конечно, мог всё выдержать, и причина изменений была бы в другом. Не может же быть так, что ты, дитя, усомнился в преданности своих слуг? Тех, кто поддержал тебя без принуждения или силы. Тех, кто последовал за тобой, не требуя ничего взамен, кроме разрешения быть рядом со своим лидером. Я, Громовержец, Королева Огнеедов или хотя бы твои самки... Ты нам не доверяешь? Слова четырёхкрылого дракона подействовали на меня как удар в сердце. Где-то внутри так и билось желание воскликнуть: «Ты смеешь указывать мне на моё место, смеешь перечить!?», но на деле я оказался неспособным издать хоть какой-то звук. Меня только что справедливо принизили, осудили, погасив весь мой пыл, отгоняя лишние эмоции куда подальше на задний план. Осталась лишь холодная пустота. А за ней я ощутил на себе вину. Но даже так в глубинах моей сущности всё ещё горело желание переложить всю ответственность за произошедшее на кого-нибудь другого. Это причиняло боль. Я прикрыл глаза, принимая замечание Асмаэля и полностью признавая поспешность своего возмущения: удалось бы мне хотя бы за день обнаружить различия в том или ином близком мне существе, если бы оно убедительно оправдывало свои изменения, оставаясь почти при том же характере, имея те же привычки и повадки? Разумеется, нет. Это лишь на словах просто, а на деле — сплошная головная боль, тем более когда точно не знаешь, с чем имеешь дело. В уголках моих глаз, кажется, собралась солёная влага. Проклятие! Отчего вдруг меня понесло в это? Что за слабость? — Вижу, ты понял меня, дитя, — удовлетворённо моргнул Асмаэль, по-доброму улыбаясь и каким-то мистическим образом при помощи этой улыбки выгоняя из меня большую часть переживаний. Мне полегчало. — Может, не стоило быть таким резким в...? — неуверенно подняла с меня голову Дариен, смотря на Штормореза, но при встрече своих глаз с его очами быстро замолкая. — Вожаку, что будет править нами долгие столетия, необходимо усваивать уроки и учиться на ошибках (хоть своих, хоть чужих), ведь он ещё так юн, а иначе он не продержится и нескольких лет, — поучительно объяснил Асмаэль, впрочем, несмотря на серьёзность своих слов, продолжая оставаться внешне расслабленным. — «Прозвучало так, словно ты одержимый псих-фанатик, который пойдёт на что угодно, лишь бы достичь своей главной цели. Например, сделать из меня величайшего из королей. Что почти невозможно. На грани фантастики, несмотря на всю ненормальность происходящего. » — усмехнулся я, чувствуя, как все слёзы уже сошли, и позволяя себе приобнять красную драконицу хвостом. — Хм, — в глазах Штормореза разгорелся очень странный огонь. На секунду мне даже стало страшно, словно передо мной сейчас реально стоял псих-фанатик, с которым лучше не связываться. Это наваждение быстро исчезло, будто бы мираж, к счастью, позволяя мне посмотреть на дракона нормальным взглядом. — В нашем мире возможно всё. Во всяком случае, в пределах допустимого. Твои глаза слишком иные для дракона. Хе-хе. А моя цель не такая уж и безумная. Разве ты не жаждешь того же, дитя? Величия, уважения, власти, силы, влияния: всего того, что, гранича с колоссальной ответственностью, дарует тебе покой, безопасность драконам, а истории — вечное имя. — «Может быть, но я до конца не уверен. » — рассеяно ответил я, с трудом разлепляя рот. Ну сколько можно! Только мне довелось отойти от одного мелкого, но неприятного потрясения, как мне тут же пришлось испытать новое. Я был растерян и, кажется, терял связь с окружающей действительностью: слова Асмаэля... Как это возможно? Он что, телепат, экстрасенс, медиум иного уровня, или кто? Как ему удаётся так точно видеть мою суть? Он уже ведь довольно большое количество раз заглядывал мне в глаза, в саму душу, точно определяя, что со мной в те или иные моменты. Легко раскусывает ложь, понимает без слов, видит мои истинные желания, которые даже я отвергал, как, например, в случае с моим влечением к Филине вопреки нерушимой любви к Жасмин. Но сейчас... он превзошёл все допустимые пределы, говоря о том, чего жаждет скорее Нарцисс, а не я. Более того — видит «погрешности» в моей душе, смело утверждая, что мои глаза для дракона — видите ли — странные, слишком иные. Непроизвольно по моей спине растеклась дрожь — табун мурашек, пробежавший от шеи до кончика хвоста. Я знаю, что это за чувство. Не просто шок или тому подобное, а самый настоящий страх. Липкий, острый, тянущийся в бесконечность. Как говорил один умелый и очень умный человек, это самый древний и самый сильный страх — страх неведомого. Много ли обо мне знает Асмаэль на самом деле? Может, он всего лишь притворяется? Может, его задумчивость — просто маска? Может, на деле он уже прекрасно осознаёт, что внутри тела Вампира засела душа типичного человечка-неудачника, который наконец начал творить что-то значимое... и, к сожалению, часто чересчур безумное. Боже, мурашки, я вас умоляю, хватит покрывать жёстким холодом мою спину. Определённо, этот день войдёт в мою историю как самый насыщенный, странный и сломавший многие фундаменты личностного строя. Теперь я даже побаиваюсь оставаться с Асмаэлем в одном помещении. Так и до паранойи недалеко. — Дитя, а каков же твой третий вопрос? — с видом, будто ничего странного не произошло вообще, спросил Шторморез, видимо, не заметивший моих внутренних панических атак. А может, он даже сейчас всё превосходно видел, просто продолжал играть роль лишь наполовину понимающего происходящее дракона, чтобы не вызывать вопросов у менее наблюдательных драконов. — «Ах да. Точно. Ещё и третий вопрос. » — пробормотал я, смотря в пустоту. После всего сказанного Шторморезом и проанализированного мной в моей голове сейчас звучал ветер, мешающий мне здраво мыслить и нормально разговаривать. Я дышал шумно, но размеренно, глубоко вдыхая воздух и протяжно его выпуская. Так! Надо успокоиться! Если что, потом, в более благоприятной обстановке обдумаю все эти несомненно важные мелкие детали. — «Скажи-ка, пожалуйста, Асмаэль, остаются ли преданы мне собранные мною драконы после моего проигрыша в битве с Громовержцем? — глухо спросил я, стараясь придать своему голосу как можно больше ровности и стали. — Я же проиграл, так значит, остальные должны перейти во служение Громовержцу. » — К счастью, нет, дитя, — Шторморез выразительно глянул сначала в сторону Скрилла, а потом и в мою. — Фактически это не победа: слишком много ран, более слабое состояние, в битве один на один в финальной части доминирование на стороне действующего лидера. Скорее тут уж твоя победа, ведь без моего вмешательства Громовержцу пришёл бы конец. Чтобы быть более убедительным, скажу, что никто из новичков не покинул стаю — Ян всё проверил, — а сам участник дуэли покорно нёс тебя в лапах вместе со мной и приклонил голову. — Один раз, — непонятно зачем вставил Скрилл, громко фыркнув. Что ж, похоже, ему не очень понравилось передо мной приклоняться... То есть, если быть вернее, перед моей лежащей без сознания тушей. Собственно, это, если мне память не изменяет, будет уже второй поклон Скрилла, только в этот раз без моего взаимного ответа. В первый раз, когда мы только нормально познакомились, я тоже склонил голову. Ну, что ж, новость вроде как достаточно хорошая и успокаивающая: стая всё ещё при мне, все пострадавшие живы и способны стоять на ногах, меня это тоже касается, мои приближённые по-прежнему верны мне как никто другой, а целостность и наша общая сплочённость не должны были пострадать. — «Не поверите, как я рад это слышать. Прям как будто гора с плеч упала. » — мой голос прозвучал неестественно хрипло, внутри горла внезапно пересохло, и мне захотелось пить. Порыв тихого сухого кашля вырвался из моей глотки, чувственными ударами выдалбливая мне горло и лёгкие, вынуждая поднять голову и наклонить её вперёд. Я так и поступил. К сожалению, для удобства мне пришлось убрать лапы от Дари, выпуская её из объятий, чтобы использовать ладони в качестве опоры о землю. А сама красная драконица быстро опомнилась и, подбегая к листу с непонятными мне фруктами, хватая парочку из них и возвращаясь обратно ко мне, аккуратно положила невероятно сладкие и сочные плоды мне на язык. Совершенно наплевав на мой статус в иерархии, Дариен настойчиво схватила меня за челюсти и сомкнула их, затем наклонила мою голову назад, заставляя проглотить уже расплющенные в лапе ягоды, поглощая питательный сок, отдающий лёгкой кислинкой, смачивая горло и избавляя мою персону от кашля. Внутри глотки стало легче, а сухость отступила. Содрогнувшись в последних двух приступах, я слабо сдавил себе горло пальцами, ощупывая и рефлекторно проверяя таким образом своё состояние. А после мой взгляд встретился с глазами Дариен, полными беспокойства, лёгкой паники, но уже скоро в них читалось облегчение и радость. Я же в благодарность за спасение моего горла отчётливо кивнул, мягко улыбнулся и потрепал одну из любимиц за ушком. В ответ услышал нежное рычание, практически мурлыканье. Глаза самки прикрылись. — Мы пойдём за тобой до конца, дитя. Ведь ты — наш единственный лидер, — Асмаэль приблизился к нам с Дари, смотря на меня гордо и уверенно, полностью веруя в свои слова о моём величии. — И мы же не оставим тебя в беде, спасём в случае необходимости, обязательно поможем. Не сомневайся. — «Да-да, я уже это понял. Не стоит распинаться. » — мне кажется или у меня разгорелись щёки? Фигурально, конечно же. — А уж твоя... Ну, ладно, не совсем твоя идея заполучить яйцо Великого Смутьяна действительно очень продуктивна и, я бы даже сказал, необычна. Я прекрасно знаю, на что способен будущий Белый Вожак. Гипноз, заставляющий тысячи драконов терять волю. Ими можно повелевать как марионетками. А что же сам Смутьян, то его броня крепче любой стали. А дыханием своим он способен как создать драконам дом, убежище, защиту, так и уничтожить любого, кто попадёт под удар... — «Да-да, я знаю, знаю о его преимуществах и том, что он гигантский, практически неубиваемый и владеет мощнейшим гипнозом, — поспешно заговорил я, не желая слушать о том, что мне и так известно. — Мой двойник поэтому-то его и взял, желая укрепить своё положение в иерархии над другими драконами. Да и в битве с некоторыми психами, что захотят не убить, а поработить всех драконов, он может помочь. » Шторморез как-то очень странно прищурился, продолжая тянуть свою миролюбивую улыбку и такими действиями вновь пугая меня, пробуждая чувство холода на кончиках пальцев, крыльев и хвоста. — Ты и «он» уже встречались со Смутьяном? — и вновь, стоило только этому дракону моргнуть, внутри меня что-то ёкнуло. — «Нет, но я прост... » — моя пасть захлопнулась, когда до меня дошло осознание, что я сейчас сказал. Я же только что прямо в лицо Асмаэлю сказал, что не встречался со Смутьяном, но знаю о нём предостаточно общей информации! Чёрт, неужели так глупо спалился? Чёрт. Чёрт. Чёрт! Шторморез с любопытным видом склонил голову набок, мило и вместе с тем загадочно улыбаясь, явно о чём-то активно думая и расставляя многие детали по полочкам. — Дитя, а могу ли я поинтересоваться и узнать, что из себя представляет самозванец? — неожиданный вопрос сошёл с уст дракона так резко, что я на секунду растерялся. — Да, конечно, ты говорил мне о своей странности в виде второй твоей личности, которая является воплощением всего тёмного, что есть в тебе, но твоё отношение к этому... Скажем просто, возникает ощущение, что скорее в твоём теле поселилась некая потусторонняя сущность. Столько отчуждения, неприязни, не желания мириться, а твоё стремление избавиться от него при помощи моих сил — это глупость. Насколько бы сильно я ни мог влиять на разум, моих сил недостаточно, чтобы стереть половину чужой сущности. К тому же, это не только разум и эмоции. Это часть твоей истинной сути, выстроенной во время формирования целостной личности, что вот-вот укрепится. Говоря проще и твоими словами — душа. Я, откровенно говоря, застыл. Сейчас моя персона, наверное, больше напоминала лежачую железную статую, чем полноценного живого дракона. Меня охватил лёгкий шок: мало того что Асмаэль легко читает мою сущность по глазам, мало того что он наверняка очень чётко видит во мне человека, мало того что он явно спалил моё необычное происхождение на том, что я знаю довольно много о Смутьянах, но вживую практически с ними не сталкивался, не считая только случая на Острове Берсерков, так теперь ещё и оказывается, что Шторморез способен прекрасно разглядеть мою душу, мою тьму, говоря, что душу каким-то гипнозом невозможно изменить. До чего же пронзительно. — «Я... он... мы... В общем, это трудно объяснить, но я не... я... я... Я просто не хочу... То есть... не радоваться же мне своей тёмной стороне. Ну, я имею ввиду... что... — сбивчиво и криво мямлил я, пытаясь объяснить свою ситуацию хоть как-то, но нормальные слова так и не хотели лезть на язык. — Это просто неправильно. Моя личность... она разделилась. Практически поровну. Я вижу всё зло, что живёт во мне, слишком хорошо и отчётливо. Но я не хочу. Это слишком тяжело. Это неправильно. Неестественно. Мы как два разных существа, но при этом мы — это Овер. Мы оба. Неправильно. Безумно. Отвратительно. И всё из-за дурацкой, слабой, неспособной пережить удар об камень головы хрупкого, способного умереть от самой смехотворной мелочи, наислабейшей болезни чел... тела... » — Овер, что ты такое говоришь? — с неверием и осуждением очень тихо воскликнула Дариен. Кажется, мои слова шокировали её, задели до глубины души. Я не знал, что ей ответить. Этот вопрос слишком неоднозначный, чтобы мне представилась возможность точно на него ответить. Многие драконы в пещере, кстати, тоже смотрели в мою сторону с непониманием. Похоже, их задели мои слова о своей слабости, в то время как часть фразы «человеческого» я вовремя проглотил, так, что никто на это даже не обратил внимания. Лишь один Асмаэль, как и всегда, выглядел расслабленным и спокойным. Дракон с неким сожалением кивнул мне, после чего отошёл от нас ближе к выходу. Господи, да с чего вдруг мой язык так резко начал меня подводить!? — Ты... Это же глупо! — продолжила откровенно и нагло возмущаться Дариен, игнорируя моё лёгкое раздражение. — Как ты можешь утверждать о том, что являешься слабым?! Это ведь неправда. Ты гораздо сильнее, чем можешь себе представить! Ты — наш Вожак. Король. Лидер. Неважно! Ты собрал вокруг себя верных последователей, создал стаю, увеличил её мощь, подарил сотням драконов надежду на будущее, надежду на то, что скоро больше им не придётся бояться оказаться в плену у охотников. Я это вижу, Асмаэль это видит, Огненная Королева это видит, Ян это видит, моя сестра — все видят, что ты ведёшь нас к светлому будущему, к свободе от тирании охотников, к свободе от оков ужаса. Так что не смей называть себя слабым! Не при мне хотя бы! Ты сильный, ты всё выдержишь и преодолеешь! Сколько уверенности в этой речи, сколько пафоса и поддержки. А главное, меня упрекают за свою же неуверенность. Как же это смешно. О Дариен. Моя милая, умная, способная, боевая Дариен, знала бы ты, сколь много эти слова значат для меня. Я просто смотрел на красную драконицу и понимал, до чего же всё-таки хорошо быть разумным драконом в окружении других разумных драконов и иметь такое влияние. Меня хвалят, меня ценят, мне преданы, обо мне заботятся те, о ком готов позаботиться и я, у меня есть любовь в лице не одной красивой и обольстительной драконицы. Это ведь так приятно, так греет сердце, что хочется просто с головой окунуться в эти ощущения, забыв обо всех трудностях жизни. Но помимо ласкового блаженства меня, похоже, ещё и распирает гордость, развитое самолюбие и стремление достичь всех смертных удобств. А вместе с этими чувствами мои щёки начало жжечь. На этот раз почти буквально. Та щека, где остался шрам от Скрилла, и другая, оставшаяся целой. Почему она тоже вдруг начала гореть? Да так, словно это всё — фальшивое чувство, но на деле как будто только что некой невидимой силой на мне оставили ещё один порез... Но по голосу ощущений порез скорее был получен не сейчас, а ещё очень давно. Вместе с этим во мне проснулись новые чувства и эмоции, которые звенели словно за толщью воды: обида, непонимание, злость, ненависть, ярость, одержимость. Что это? Почему во мне проснулись эти чувства? Почему сейчас, когда я полностью спокоен и просто-напросто устал? Это ведь даже не эмоции из человеческой жизни, такой смеси негатива у меня никогда не было! А затем... их сменили теплота, привязанность, понимание, благодарность и какая-то странная надежда. Хоть я откровенно не понимал, что сейчас в моей голове происходит, но от нового отклика эмоций мне стало легче. А взгляд тем временем крепко привязался к Дариен, которая, кажется, вновь начала беспокоиться. Либо по поводу своих слов и моей реакции на них, либо из-за моего странного зависания в одном положении, будто монумент. Я начал с лёгкой и одобрительной усмешки: — «Надо же, Дари, ты всё-таки не подвела меня и наконец-то без всяческих опасений заговорила со мной на «ты». Я тебя обожаю. » Похоже, мои слова подействовали на Красную как гром среди ясного неба. Она несколько растерянно оглядела меня, но в конечном итоге всё-таки улыбнулась мне в ответ, а уже через секунду подошла поближе, позволяя себя обнять. — Овер, прости, если я совсем не вовремя помешала тебе и Дариен, — с очень странной опаской произнесла Королева Огнеедов, стоявшая вместе с Асмаэлем возле входа в пещеру, — но к тебе тут так и рвётся другая из твоих самок, готовая вскрыть мне череп и перерезать горло, если я её сейчас же не пропущу к тебе. — Филина? — несколько обеспокоенно повернула Дариен голову в сторону прохода и поспешила чуть отдалиться от меня. На моём лице застыло недоумение: если Филина прибыла ко мне только сейчас, то где она пропадала всё это время и... почему Огненная Королева говорит об одной из моих любимиц с таким опасением? Что произошло? — «Впустите её, живо. » — велел я, с подозрением глянув на Асмаэля, Огневицу и Громовержца. Среди них только драконица из класса Кочегаров отступила назад, кажется, испугавшись моей реакции на что-то... Неужели моя физиономия сейчас выглядит не очень дружелюбно? Подчиняясь моему приказу, Королева Огнеедов отошла чуть в сторону, смотря на выход, кивая на меня и говоря: «Он разрешил, можешь проходить». Через секунду на пороге уже стояла взбешённая беловатая самка. Скаля клыки и злобно прожигая взглядом Огневицу, Филина сейчас совсем не была похожа на ту добрую, миролюбивую драконицу с детским характером, а скорее больше напоминала злого зверя, готового убить при первой возможности. Казалось, любое лишнее движение, и Белая тут же на кого-нибудь набросится, раздерёт на куски, а потом эти самые куски размажет по стенкам, наплевав на всё. Пройдя чуть глубже в пещеру, названная сестрица Дари прошлась убийственным, ещё более злым взглядом по Асмаэлю и Громовержцу, на что те вообще никак не отреагировали, хотя под таким злобным взором, наверное, даже бывалый воин упал бы в обморок. Наконец, когда свирепые глаза Филины встретились со мной, вся злоба в них моментально испарилась, уступая место привычной детской радости. Драконица с счастьем на физиономии кинулась ко мне в объятия, сжимая моё тело всеми лапами, крыльями, хвостом переплетаясь с моим и кладя голову мне на грудь. От столь резкой выходки я чуть не лишился воздуха. — Овер! — радостно пискнула Филина, перемещая голову с груди ближе к моему лицу, пытаясь о него потереться. — Я так счастлива узнать, что с тобой всё хорошо, что ты жив и что мне больше не придётся мучиться в неведении вопросом о том, как же ты там! Я так рада! Ты жив и цел! Я... — тут же ослепительная улыбка сошла с мордочки драконицы, уступая место гневу, а её взгляд стал блуждать по окружающим драконам. — Я пыталась их остановить! Честно, я очень хотела это предотвратить, хотела помочь тебе! Но мне помешали, меня никто не послушал! К моим словам никто не прислушался! А я ведь просто хотела, чтобы с тобой было всё хорошо, хотела найти другой способ помочь тебе вернуться! Я знала, другой путь есть, обязан быть! Но меня не слушали! Меня предали! — при этих словах глаза Белой впились в Дариен. — Они не стали долго думать! Они решили действовать в спешке! Даже не дали мне высказаться! Они же могли убить тебя! Они...! Ну-ну, хватит, не нужно их винить. Они же как-никак помогли мне вернуть контроль над телом, защитили от собственного же безумия. И, к тому же, как ни жаль, но их способ по всей видимости оказался самым эффективным. Так что всё хорошо, Филина, не стоит так беситься из-за их поступка. Они сделали всё, что могли. Вот ход моих раздумий, именно так выглядели мои мысли, но вслух я ничего не сказал и лишь положил ладонь на шею белой драконицы, притягивая её к себе и сливаясь с ней в человеческом поцелуе. Податливый рот самки без возражений впустил мой язык внутрь, однако мне хватило лишь простого соединения с ней губами. Филина мгновенно проглотила слова возмущения и быстро расслабилась. Я не закрывал глаза и ясно видел, как обмякла драконица. А ещё мне представилась забавная картина, как Шторморез спокойно стоит и следит за нами, а Скрилл в это время устало и с долей скепсиса качает головой из стороны в сторону. Когда наши с Филиной губы разомкнулись, на её физиономии застыла улыбка радости и облегчения. Я же, придерживая самку за подбородок пальцами правой лапы, поднёс ко рту указательный палец другой лапы и издал тихое шипение, прося белую самку успокоиться. Это подействовало. Хоть Филина и продолжала злобно зыркать на Асмаэля и Громовержца, но хотя бы позволила Дариен подойти ко мне и оказаться в общих объятиях. Спустя некоторое время тишины мне надоело лежать на одном месте и ждать, пока у меня затекут какие-нибудь конечности. Моё терпение истекло. Попросив обеих дракониц временно отступить от себя, я осторожно и медленно перевернулся набок, а затем опустился на живот. Лапы, соприкасаясь с каменным полом, наконец-то приняли обратно на себя роли опор. В них проскользнула лёгкая дрожь. Держаться на своих четверых оказалось несколько трудней, чем мне казалось ранее. Видя мою не прошедшую слабость, Филина и Дариен опустились под мои крылья, подпирая меня по бокам и помогая встать. Мне вообще-то эта помощь не требуется, но на первые минуты без неё мне явно будет очень трудно передвигаться, поэтому возражать не стал. — Как ты себя чувствуешь, дитя? — на этот раз даже не скрывая своего лёгкого беспокойства, обратился ко мне Асмаэль. — «Так, как будто меня били молотом и тыкали иголками. » — негромко ответил я, делая свои первые шаги и стараясь выше поднимать лапы при передвижении, чтобы не запнуться обо что-нибудь. Мои слова по поводу своих ощущений были чистой правдой. Мышцы по-прежнему ныли, каждый мелкий мускул казался натянутой пружиной. К счастью, уже легче, передвигаться смогу даже в воздухе при сильном желании. Каждое нервное окончание гудело, грозясь в любой момент содрогнуться в конвульсии. Удар молнией, даже лёгкий, не прошёл бесследно. При хождении многие конечности, в особенности пальцы, дрожали. Прихрамывая, с небольшим трудом, но всё же приближаюсь к выходу из пещеры, в которой почти свободно могло поместиться семь драконов моего размера. В нос поспешил ударить сладкий запах мяса, рыбы и чего-то сочного, ещё какие-то фрукты. Их было очень много, словно всё это сейчас собралось в одну кучу, ароматы смешались и были крайне сильными, отчего у меня возникли некоторые подозрения. Приближаясь к выходу, откуда в пещеру лился зеленоватый с оттенками жёлтого свет, покрывающий большую часть растительности на стенах, особенно цветочные лозы, блеском, я сначала застываю в неуверенности, но тут же глубоко вздыхаю и выхожу во внешний мир, прикрыв глаза под лучами солнца. А когда мои глаза раскрылись, я застыл с изумлением на лице. Это ещё мягко сказано. Я пребывал в конкретном шоке! Передо мной, стоило только мне покинуть пещеру, выйдя за её порог, опустили головы к земле множества драконов моей стаи. Змеевики, Ужасные Чудовища, Пристеголовы, Громмели, Шипорезы, Скорожалы, Разнокрылы, Шёпоты Смерти, Нюхогорбы, Криволапы, Песни Смерти, Громобои, Тайфумеранги, всевозможные Жути... Кого тут только не было. Так много драконов... Они что, ждали моего пробуждения? Серьёзно? Они всё это время стояли тут, охраняя мой покой и ожидая появления своего лидера? Такая честь... Аж гордость берёт! Меня ждали! И склонили головы, хотя я просто покинул пещеру! А этот запах... Ясно, так вот откуда он был. Между мной и приклонившимися драконами лежала добыча: вепри, овцы, яки, домашние и дикие птицы, всякие виды рыб, фрукты. Похоже, кто-то разболтал многим драконам в округе, что я практически всеядный и мне нравится много чего из еды. Ах, вот это запах, какой божественный аромат. Во мне аж появились силы передвигаться самостоятельно, без дополнительной помощи. Филина и Дариен отпустили меня неохотно, но спорить со мной не решились. Рядом со мной также расположились все остальные, кто находился со мной в пещере. Я же шёл впереди всех. Сердце начало биться быстрее. Во мне пробудилось волнение. Приближаясь к принесённым дарам, я неожиданно почувствовал себя растерянным. Разве после всего я заслужил такой подарок? Разве этого не будет много? Ладно ещё немного рыбки или дичи, но чтобы столько всего и сразу! — «Это... это... это...? » — заикался я, не веря своим глазам и вопросительно глядя на вставшего по левое крыло Асмаэля. — Да, Вожак, это всё принесли тебе, — кивнул Шторморез, говоря об этом так, словно ничего удивительного здесь вовсе нет. — Ты же не станешь расстраивать своих верных слуг и возьмёшь их подарки? Они очень старались найти всё, что тебе может понравиться. Я не стал отвечать, потому что от удивления не мог даже толком нормально пошевелить ртом. Невероятно! Восхитительно! Бесподобное чувство! Переведя взгляд с Асмаэля и других близких драконов на принесённую и поданную мне добычу, я на некоторое время остолбенел: с ума можно сойти! Уже примерно два года торчу в этом мире, познавая его, изучая, а всё никак не могу привыкнуть ко многим вещам, до сих пор дивлюсь тому, насколько иногда со мной бывают щедрыми. Это... так здорово. Мило. Прекрасно. Потрясающе. — «Я попал в сказку, ё-моё. » — с непередаваемыми эмоциями выдыхаю и направляюсь к дарам. Многие драконы, как мне удалось заметить, изредка поднимали свои мордочки с земли и обращали взор ко мне, поглядывая на мою персону с некой опаской. В основном, это были новички, не привыкшие ко мне в полной мере и ещё очень хорошо помнящие, что случилось с их бывшими вожаками, когда те отказались подчиняться Нарциссу. Да, это жутко, безусловно, но я не такой. Я не буду никого убивать. Из своих ни чья душа не покинет тело от моих когтей. Ни за что. Нарцисс тоже знал меру и не потрошил кого попало направо и налево, а я тем более ничего подобного не устрою. Плавной, частично скованной от волнения походкой приближаюсь к добытым для меня вкусностям, по-прежнему смотря на всё это как на нечто инородное и неестественное. Внутри так и бурлит смесь эмоций, которые так и просятся выйти наружу. Но мне удаётся их сдержать. На моей физиономии не проявилось каких-либо сильных впечатлений или тем более лёгкого страха. Страха расстраивать своих подчинённых, что всеми силами попытались угодить мне, и у них ведь это получилось. Поэтому на моём лице играла лишь одна скромная, но, думаю, очень красноречивая улыбка. Пальцы с когтями опустились сначала на тушу пойманного кабана. По кончикам чувствительных нервов прошёл сигнал, и я ощутил тепло, ещё не успевшее покинуть мёртвое тело. А как же приятно будет, когда это мясо окажется у меня на языке, между зубов, в глотке, пищеводе! Объедение! Слюнки так и текут, намереваясь вырваться наружу. Во рту их становится слишком много. В глазах встаёт тоненькая плёнка, знаменующая подступивший голод. Сперва я жадно глотаю переполнившую ротовую полость влагу, а затем хищнически облизываю губы. Да! Мне нужно набраться сил! И в особенности мне необходимо наполнить себя дополнительной кровью. Пить её у людей — жестоко; только если у негодяев, то тогда ладно. У драконов — то же самое. А вот у дикой живности — идеальный выбор. Кровь... Мне срочно нужно выпить кровь. Как же хорошо, что мои верные драконы принесли мне так много добычи, ранее живой. Их кровь наполнит меня силами. Эти силы мне очень необходимы. А мясо... тоже будет полезно, и его я тоже съем. Ну а фрукты — не откажусь от них. Несколько дополнительных яблок и груш мне не повредят. Я же всё-таки дракон, причём не маленький, мне надо больше питаться. А моим подданным обязательно надо будет сказать слова благодарности... но без лишних эмоций, а это как-то не подобает Вожаку. Ещё пару лишних минут скользя пальцами по мёртвой туше, я наслаждаюсь моментом, оттягиваю время, желая как можно дольше насладиться пьянящим меня ароматом чистого мяса. Сырого, но абсолютно безвредного для моего желудка. Сделав такие же незамысловатые движения над телами, я вскоре срываюсь и начинаю жадно поедать предназначенные для меня дары. Всё далее происходившее было для моего разума как в тумане. Я даже не сразу заметил, как съел больше восьми различных тушек, предварительно опустошая их от крови и вожделенно поглощая её. Мой голод в конце концов был утолён. Внутри чувствовалась блаженная и такая приятная полнота. Рыба, кабаны, куры, овцы, як, практически все фрукты — мне этого хватило сполна для того, чтобы наесться. Осталось всего несколько пар груш, чуть больше — рыбы и всего две туши яка из трёх. Теперь живот начинает потихоньку распирать, но особого дискомфорта от явного переедания у меня не возникало. Всё, что осталось, я предложил собравшимся вокруг драконам, попросив оставить мне лишь немного рыбки на потом. В знак благодарности я почесал каждого дракона по шее, отчего чуть ли не каждый под конец процессии остался лежать на траве с улыбкой кайфа на морде. Думаю, этого им хватит, чтобы они случайно не обиделись на меня за то, что во мне не поместились все их дары, но при этом и для них самих мало осталось. А ещё я только сейчас заметил, что значительно исхудал, по сравнению с Овером из Драконьего Края. Ах да, Драконий Край... Чёрт, я уже почти успел забыть о нём, пока наслаждался своим выживанием, близостью с верными драконами и теплом свежепойманной добычи. А ведь Нарциссу было наплевать на него, у моего двойника в планах имелся пункт с уничтожением империи Гримборнов и устранением возможных и опасных партнёров для Крогана. То же касается и Йохана — Нарцисс всё прекрасно о нём знал, как и я, поэтому мог запросто отыскать его, пока тот притворяется торговцем и не пытается сражаться, а после убить. В мыслях двойника это была крайне жестокая смерть, от которой аж блевать охота. Таким образом, по плану Нарцисса оставалось только разделаться с Кроганом, а имея при себе разрушительный луч, это было не так-то и сложно сделать. План вполне хорош, если посмотреть под нужным углом, но с другой стороны — слишком жестоко, слишком радикально. Это не по мне! Это неправильно... по крайней мере, пока мне видится другой вариант разрешения ситуации. После сытного обеда я решил немного прогуляться по окрестностям Райского острова и собраться с мыслями. Драконам же приказал за мной не следовать. Единственные, кому было дозволено следовать позади меня, — это Асмаэль, Филина, Дариен и Ян. И то только из-за того, что с ними оказалось бесполезно спорить. К счастью, они догадались держаться чуть подальше, чтобы не действовать на мои нестабильные нервы. Шторморез уж точно видел, как моё настроение колбасит из стороны в сторону, словно я какой-то невменяемый псих с расстройством личности. Хотя почему же «словно», если у меня действительно расстройство личности. Мне сейчас достаточно было подумать о Крае, о наездниках, об их драконах, о лучшей подруге Осе, о первой возлюбленной Жасмин и самом близком из друзей Фане, и всё, моё поднятое после вкусного пиршества настроение моментально рухнуло. А внутри же разгорелась злоба на самого себя: я оставил лучших друзей в одиночку сражаться с охотниками, бросил их на произвол судьбы, которая теперь может поступить как угодно, ведь канон уже изменился после нашего пленения. Фан, Жасмин, Оса, Иккинг, Беззубик и все остальные — в порядке ли они? Не погибли ли из-за меня?.. После заданного самому себе вопроса стало дурно вдвойне, а настроение упало ниже плинтуса. Я поник. Кажется, мой дух уже почти сломлен. Лапы перестали шевелиться, потеряв эту способность, а тело немного опустилось, приседая. Крылья безжизненно повисли. При одной только мысли о том, что кто-то из близких драконов или людей погиб по моей вине, во мне просыпается дичайшее желание разорвать кому-нибудь глотку. Но не себе, хотя виноват именно я... От этого беспорядка в голове становится тошно, а вся поглощённая мною пища так и начинает проситься наружу. А вслед за обвинениями самого себя внутри вспыхивают злобные выкрики моей души, требующие прекращения бесполезного и непозволительного нытья. «Нужно действовать, а не раскисать! Они все могут быть ещё живы, а ты пока не растерял способности к полёту!» — твердил внутренний голос совести, заряжая меня решительностью. Нужно действовать! Я вернусь на Драконий Край и помогу своим друзьям в борьбе с охотниками! Они живы, я уверен в этом! Они не могут умереть, они же ключевые персоны всей этой истории, а Фан, Жасмин и Оса находятся под их защитой! К тому же, мой друг ведь знает сюжет наперёд. Основные события точно должны остаться неизменными! Поэтому они живы! И я помогу им! И мне плевать, каким способом я это сделаю, даже если мне придётся убить всех драконоборцев до единого... Чёрт. Чёрт. Нет, это неправильно. Почему я так легко принимаю данное решение? Разве я — убийца? Разве мне хочется этого? Нет! Это всё эмоции! Надо взять себя в когти! Нельзя лететь помогать друзьям, вскипая от гнева, ведь в таком случае очень возможна новая резня! Надо срочно, очень срочно приходить в себя... От моих тёмных и тревожных мыслей меня отвлёк возглас Яна, всё это время следующего за мной вместе с Асмаэлем, Филиной и Дариен. По крайней мере, мне так сначала показалось, что он следил за мной беспрерывно. — Мастер, он явился! Я исполнил вашу волю! Хоть и с опозданием, но он явился! Спасибо, что предупредили о его знании маршрута до нашего острова, иначе мне пришлось бы тащиться с этим Громмелем долгое время! А так я успел лицезреть пробуждение нашего Великого Лидера! Резкий, звонкий и громкий голос чёрно-белой Жуткой Жути больно ударил меня по ушам, из-за чего на моей физиономии отчётливо нарисовалось недовольство в крайней его степени. Но я сдержал себя, не позволяя эмоциям брать над собой верх. Не хватало ещё разорвать одного из приближённых на куски. Но всё же лёгкое раздражение на моём лице осталось, поэтому когда я обернулся к следующим за мной драконам, все, кроме Асмаэля, естественно, вздрогнули и чуть-чуть отступили. — «Во-первых, мне бы хотелось знать, почему «Мастер»? Во-вторых, попрошу впредь больше не повышать голос, когда я нахожусь не в настроении. Понятно? И в-третьих, о ком ты сейчас, Ян, говорил? Громмель? Какое нам дело до одного Громмеля, чтобы поднимать такой шум? » — монотонно прошептал я, сдерживая новый поток негатива, значительно превышающий тот, что поначалу был в пещере. Сейчас мне хотелось кого-нибудь удушить... — Нет, Вожак, вы меня неправильно поняли... — с испугом Ян забрался на голову Штормореза, но видя, что я всё ещё прожигаю его взглядом, поспешил скрыться у него под крыльями. Обе драконицы насторожились при виде моих внезапных изменений в настроении, а вот Асмаэль продолжал сидеть в расслабленной позе. — Вам обеим не о чем беспокоиться. Наш Вожак в норме. Теперь я отчётливо вижу разницу, — успокоил четырёхкрылый дракон Филину и Дариен, после обращаясь ко мне. — Не злись на маленького Яна. Он же хотел как лучше, следуя моему важному поручению. Мастером он меня называет уже довольно давно, удивительно, что при тебе это произошло впервые. Я выше него по уровню в иерархии, поэтому логично, что и он обращается ко мне подобающе. Что касается самого поручения, — Шторморез издал смешок, в котором мне послышалась ирония, — то это касалось тебя. Признаться честно, после твоего пробуждения я думал, что он больше не понадобится, но, похоже, тебе всё ещё нужна поддержка. И я предположил, что он сможет помочь... Отвлёкшись на Жуткую Жуть и поставив меня в тупик своим ответом, Асмаэль что-то прошептал Яну — к сожалению, я не услышал, что именно, — а тот в ответ так же тихо дал неизвестный ответ Шторморезу, шепча на ухо. Улыбнувшись чуточку шире, дракон обратился ко мне: — Та поляна возле утёса, где мы тебя излечили, — лети туда, дитя. Не имея ни возможности из-за проницательных и глубоких глаз Асмаэля, ни желания спорить с кем-либо, особенно с таким умным драконом, я устало фыркнул и поднялся в воздух, направляясь в указанном направлении. Добравшись, обнаруживаю у границы леса и поляны густое скопление разных драконов, а до моих ушей доносится разного рода шипение, будто кто-то с кем-то ругается. Чувствуя раздражение и одновременно желая не давать волю эмоциям, я приземлился неподалёку от толпы в окружение деревьев. Встряхнув крыльями, направляюсь к источнику шума, параллельно размышляя над вопросом, кого же сюда привели Ян и Асмаэль. Кто по их мнению способен помочь мне прийти в себя после всего, что моей бедной голове пришлось пережить? Есть, конечно, такие личности, но они сейчас далеко и практически никак не связаны с Асмаэлем или Яном. Если только речь не идёт о... Нет, разве это возможно! Ударившая в голову догадка заставляет меня двигаться быстрее, практически переходя на бег. Петляя меж деревьев и приближаясь к шумным драконам, я всего за несколько секунд добираюсь до цели. И тут же останавливаюсь, глядя на открывшуюся мне картину с неверием. Моя догадка подтвердилась: под длинными ветвями и густой, ярко-зелёной листвой нескольких деревьев, образующих собой нечто вроде арки у прохода с поляны в лес, после которой идёт тропа, стоял с максимальным раздражением и резкими нотками страха на лице рыжеволосый и довольно высокий берсерк. Фан! Никто иной, его я всегда узнаю! А рядом с Дагуром крутился песчаный Громмель, боязно оглядываясь по сторонам. Его пугали собравшиеся вокруг драконы. Среди них были как новички, так и те, кто уже успел познакомиться с человеком поближе. Из-за этого, собственно, и поднялся шум: недавно вступившие в мою стаю Громокогти, Криволапы, Нюхогорбы, Хладоброны, Шлемоносы, новые Громороги и несколько Змеевиков пялились на моего лучшего друга с открытой враждебностью, так и горя желанием истерзать человека в клочья. А вставший у них на пути Громмель теперь тоже активно гнобился, ощущая на себе кучу ненавистных взглядов. Он боялся, но продолжал стоять рядом с Фаном, закрывая его. Помимо песчаного дракона, за человека ещё вступились и другие драконы, уже из моей стаи, знающие этого берсерка лучше новичков. Между ними возник конфликт. Пока злобные ящеры подступали к Фану, пытаясь его схватить, другие драконы закрывали его и гнали агрессивных идиотов прочь. Похоже, те даже не верили словам защитников о том, что этот человек находится ещё и под моей защитой. Защитой самого Вожака! Я не мог этого терпеть больше пятнадцати секунд. Подойдя к толпе спорящих и решительно настроенных драконов, я издаю грозный, оглушительный и полный гнева рёв, заставляя каждого из присутствующих драконов сжаться в страхе. Правильно, бойтесь меня! Когда я в гневе, со мной лучше не связываться! Агрессоры и защитники все как один опустили голову к земле, скрывая часть своих мордочек под травой. Их янтарные глаза испуганно взирали на меня, а тела дрожали. Особенно у тех, кто пару секунд назад пытался сожрать МОЕГО ДРУГА. На них я смотрел с особой неприязнью, как бы говоря, что они ещё ответят за свой проступок. Убирая взгляд от них, смотрю на сжавшегося в комок и дрожащего Громмеля, всё ещё продолжающего закрывать берсерка. После короткого приказа от меня: «Прочь с дороги!» камнеед отступает и прячется за фигурой человека. Тот же, раскрывая уши после моего рёва, внимательно смотрит в мою сторону. Прямо в глаза. Кажется, я успел на какое-то время потерять связь с реальностью. Глаза моего друга со всей своей внимательностью изучали мои собственные очи, пытаясь понять, тот ли я Овер или же нет... Мне было больно. Больно от воспоминаний о том, как Нарцисс бросил моего друга и покинул всех наездников. Больно от мыслей, осознания того, что было сотворено. Больно от того, что теперь мой лучший друг смотрит на меня с сомнением. И я его понимал. Я заслуживаю худшего. Мне не искупить свою вину одними лишь словами. Я смотрел в глаза своего друга так же, как и он в мои, и всеми силами старался не заплакать. Фан же, крайне медленно шагая в мою сторону и изучая меня, кажется, наконец увидел, что я прежний вернулся, и тогда неспешный шаг перешёл в бег. Один раз запнувшись о папоротник и обматерив его, Дагур никак не сбавил скорости, подбегая всё ближе и ближе. Кто-то из агрессивно настроенных драконов расценил это как стремление напасть на Вожака и предпринял попытку наброситься на человека. Но мой острый глаз уловил это мелкое, опасное движение, и тогда я выразительно и очень недовольно посмотрел на наглого Дождереза. Дракон мигом пал обратно к земле, содрогнувшись. Препятствий больше нет, все сидят смирно и не смеют мешать моему воссоединению с другом. Ватные лапы сперва подкосились, но вскоре по ним растеклась нужная мне сила. Я побежал навстречу Дагуру, стараясь не набирать слишком высокую скорость, боясь, что таким образом собью человека с ног и даже нанесу вред. Мы с Фаном бежали друг к другу. И вот он, тот самый момент, которого я ждал все эти последние дни больше всего на свете: достигнув друг друга, мы с Дагуром сцепились в крепких объятиях. Обе руки берсерка обхватили мою шею, с особой силой сжимая, казалось, до хруста позвонков. Пальцы соединились в замке, и Фан едва ли не повис на мне. Я же укрыл друга огромными крыльями, осторожно кладя когтистые пальцы на изгибах перепончатых конечностей человеку на плечи. Ладонь правой лапы легла Фану на спину, прижимая его к моей груди, а голова же почти опустилась на правое плечо берсерка, прилегая к огненным волосам. Так близко, такой родной и приятный запах... Наши объятия будто длились целую вечность. Честно, я бы предпочёл, чтобы так и было. Не хочу отпускать своего друга, не хочу вновь с ним расставаться, чувствовать себя виноватым во всём и быть в душевном одиночестве, не хочу даже думать о том, насколько Фану было плохо без меня. Я знаю, он страдал в моё отсутствие, но он выдержал. Чувствую, очень хорошо чувствую, он всё ещё остаётся жизнерадостным, он держится молодцом... А вот я почти сломался. Моё настроение уже не постоянное, везде видится что-то плохое, каждая вспышка не самых приятных эмоций пугает меня, заставляет закрыться в себе и стать камнем: боюсь, что могу не выдержать и свихнуться. Фан, он, конечно, видел во мне жестокость, взять хотя бы первые дни своего нахождения в этом мире, он простил меня, видел, что со мной уже тогда что-то было не так. Но я не хочу, чтобы он знал о том, что же было совершено мною в эти дни. Слишком много крови! Нарцисс — это я, а я — это Нарцисс. Мы — стороны одной сущности. Вина за все жертвы полностью лежит на мне. Фану незачем знать обо всём. Хотя бы не сейчас. Не в эти мгновения, когда я хочу лишь подольше продержать лучшего друга в объятиях. К сожалению, в какой-то момент мне всё равно пришлось его отпустить, когда почувствовал, что могу случайно перекрыть берсерку кислород. Фан разомкнул пальцы и отпустил мою шею, а я убрал крылья за спину и поставил лапу обратно на землю. Дагур отошёл на пару шагов, вновь заглядывая в мои глаза. Я делал то же самое. В моих глазах точно должна была читаться радость, как и в очах друга. Мне даже показалось, что они у него снова наполнились жизнью, до этого будучи чуть темнее. Мы улыбались. Мы снова вместе и оба живы и здоровы (я лишь немного пострадал). — Так, Овер, а теперь признавайся, какого фака это было! Возмущённый возглас, слетевший с уст моего друга, выбил меня из колеи и изрядно поразил. Я уставился на Фана Дагура с недоумением. — Ты, блядь, хоть понимаешь, как я переживал за тебя, из-за твоего побега?! Ты бросил нас! Бросил меня, во всех смыслах, между прочим! Улетел хер знает куда, а я стой и гадай: ты на своём островке со стаей, убиваешь остатки охотников, прохлаждаешься в каких-то ебенях или, может, вообще опустился до такого, что полетел тайком служить Драго! Конечно, последнее звучит чересчур абсурдно, но кто тебя, пришибленного, знает! Ну ладно, Бог с твоим бегством… Но ты мог бы хоть какой-то знак подать, что ещё жив! Или на крайняк меня с собой захватить! Мы все измучились из-за тебя! Жасмин пострадала и продолжает страдать! Оса там у нас с ума сходит, мне даже страшно к ней подходить было! Драконы в унынии, всадники в унынии! Хотя я прекрасно знаю о твоём раздвоении личности, но ты мог бы хотя бы предупредить других об этом! Они теперь не знают, что о тебе думать! Или мне бы рассказал чуть больше деталей о своём втором, тёмном характере, вдруг я бы придумал какой-нибудь психологический приём или защиту! Овер, ты бы…! — словесный поток Фана прервался. Он с силой проглотил последние слова, сжал руки перед собой в кулаки и затрещал зубами. А уже через пару секунд опустил голову, грузно вздыхая. — Овер, прости, пожалуйста, за мои слова. Я просто очень переживал и не знал, что делать. Ты не виноват, забудь, это всё другой… К сожалению, Фан ошибается. В произошедшем есть и моя вина. Не из-за того, что я умолчал о многом, нет. Просто… увидев, на что готов пойти Нарцисс ради достижения своих целей, я полностью осознал, сколь много зла живёт внутри меня. Эта тьма необузданная, необъёмная, не имеющая границ. Я чётко чувствовал, что всё содеянное Нарциссом — далеко не предел. Могло быть ещё хуже. Сколько же тьмы и прочей убогости есть во мне? Неужели я такой плохой? От собственных мыслей и распускания соплей хотелось повеситься. Мне вновь стало очень больно внутренне. Голова пристыженно и грустно опустилась, а глаза прикрылись. В этот момент только одна мысль смогла хоть чуть-чуть облегчить моё состояние: я представляю, в каком же шоке сейчас находятся мои верные драконы. Они все боятся лишний раз посмотреть в мою сторону, когда у меня плохое расположение духа, как, например, сейчас, но зато какой-то жалкий двуногий с голыми руками сумел остудить мой пыл. А я ещё и голову перед ним опустил… класс. — Овер, прости, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, — ещё раз извинился Фан, подойдя ближе. — «Успокойся, — скорее потребовал, чем попросил я, тут же попытавшись исправиться. — Фан, ты не виноват. Ты был прав. Моя вина. Это всё случилось из-за меня. Вся ответственность только на моей голове. » — Овер, не неси чепухи. Как ты можешь быть виноватым, если действовал не ты, а твой злой двойник? Вы же совершенно разные... Фан пытался меня переубедить, но я твёрдо был уверен в своих словах и не собирался менять взглядов. Как бы мне этого не хотелось, но я не мог сейчас думать иначе. Слишком тяжело, сложно, слишком больно... Чтобы хоть немного успокоиться, я вновь заключил друга в объятия, отвлекая и себя, и его от этой темы, а после с самой милой и миролюбивой улыбкой предложил ему поесть. Он ведь проголодался. Да, верно, он проголодался, сам так и сказал. Обрадовавшись, что Фан не отказался от моего предложения, я уже с более живым видом приказал собравшимся неподалёку Жутям принести мою рыбу, а также мелкие ветки и палки для костра. Когда всё было выполнено, приготовлено, а пара лососей оказалась насажена на прямую веточку и теперь жарилась над огнём, готовясь в конце сего процесса после остывания попасть в желудок берсерка, я решил временно оставить его и побыть в одиночестве. Снова. Асмаэля же вместе с другими знакомыми Дагура оставил рядом с другом, чтобы те защитили его от возможной агрессии со стороны недоброжелателей. Мне же хотелось побыть наедине с собой ещё немного времени. К счастью, на этот раз Асмаэль, мои драконицы, Ян и Фан в том числе отпустили меня, за что я был им очень благодарен. Вокруг остался лишь богатый всевозможной растительностью лес, укрывающий меня древесной листвой от редких лучей солнца, которое уже начинало потихоньку стремиться к горизонту. Скоро закат. Помимо лишнего света, на моём пути также отсутствовали и все мешающие думать звуки. Только шелест листьев и дыхание ветра. Идеальные условия для тяжёлых размышлений. Так хотя бы будет легче думаться. А мне было о чём поразмышлять. Бесцельно блуждая по пустым лесным тропинкам, я чувствовал, как внутри с каждым ударом сердца становилось тяжелее. Но почему и из-за чего — не ясно в полной мере. Мне просто было плохо. Словно... Не знаю, как точно определить это состояние. Словно во мне чего-то больше нет. Что-то утеряно, но я даже не знаю, что именно. Какая-то важная частичка, кусочек пазла. Ощущаю себя неполноценным, нецелостным. Неужели это так на меня повлияли зверские деяния Нарцисса? Возможно. Может, я просто утратил часть души после этого, вот и страдаю, продолжая без конца ныть и упрекать себя во всех смертных грехах. Может, мне просто пора бы успокоиться и продолжать жить дальше. В случае чего у меня есть шансы победить тьму внутри себя. Я смог победить самого себя и оставил Асмаэля в живых, вернув прежнего Овера, которого все знают. А Фан, Жасмин и Оса тем более дороги мне, уж их я и пальцем не трону. Только чтобы спасти, если что вдруг. Нарцисс же выкинул Фана за борт, спасая того от луча смерти и убийственного пламени. Нет. Определённо, причина моего ощущения нецелостности в чём-то другом. Как бы я себя не успокаивал, говоря, что своё зло возможно сдержать, чувство беспокойства никуда не уходило. Возможно, это что-то другое. Но вот только что именно?! Отчего вдруг при мыслях о плохом внутри себя ко мне вновь вернулось проклятое жжение?! Причём, уже во второй раз, горела снова не левая щека, где остался порез от когтя Громовержца, а правая. Она же целая, так почему в ней тоже чувствуется жгучая острота, будто после удара когтями, но такая, словно фальшь? Фантомная боль. Она есть и одновременно её нет. А при мыслях о ней внутри прокручиваются странные эмоции и чувства, которые я не могу испытывать в данный момент: непонимание, страх, печаль, обида, зависть, злость, гнев, одержимость... а на их место тут же приходят умиротворение, облегчение, признательность, благодарность, чувство уюта и заботы, симпатия, привязанность и даже некая неловкость. Но в самом конце этого круговорота вспыхивает очередная плохая эмоция. Самая яркая и необъяснимая. Ужас. Почему я испытываю ужас? Такой, который не испытывал даже во время жестоких деяний Нарцисса... Вдруг все мысли и эмоции затихают. Свет перестал иметь для меня значение, а звука ветра и вовсе как не бывало. Тьмы тоже нет. Перед моими глазами только странные очертания. А вскоре всё становится как прежде. Всё вернулось. Но вместе с этим усилилось чувство боли в правой щеке, словно теперь там присутствовала настоящая рана. Казалось, я бы мог до неё дотронуться... но меня отвлёк странный силуэт, выбравшийся из густых зарослей и остановившийся напротив меня. Так, будто он не ожидал увидеть здесь мою персону. Точнее... Как такое возможно?! Это был не «он», а «она». Самка Вампира с синими полосами по всему телу и горящими фиолетовыми глазами, в которых чёрными впадинами красовались почти овальные зрачки. И в них читалось много всяких эмоций, а определить хоть одну из них точно не представлялось возможным: любопытство, неверие, удивление, неуверенность... — Король? — неожиданно с уст Вампирессы сошло первое слово, а на физиономии продолжали оставаться смешанные эмоции. Боже мой. А разве такое возможно? Впервые она заговорила. Со мной. Впервые это чёртово видение, преследующее меня всю мою новую жизнь, заговорило со мной. В это даже как-то сложно поверить. Чёрт возьми, а до чего был прекрасен её голос. Словно смесь самых лучших нот идеальной, гармоничной мелодии, которые так и льются в уши, успокаивая сознание. Чистейшее звучание. Безупречное. Ну же, давай, скажи ещё что-нибудь. Просто поговори со мной, мне плевать, объяснишь ты мне что к чему или нет, я просто хочу ещё раз услышать этот голос. — Эй, Овер, ты чего там застыл? — к сожалению, это не тот голос. Просто со мной заговорил Фан, подкравшийся сзади. Будучи полностью сосредоточенным на разглядывании уже хорошо знакомой мне самки Вампира, которая наконец-таки оказалось столь близко, что, кажется, до неё уже можно дотянуться, дотронуться, я вздрагиваю от внезапности вопроса друга. Повернувшись к нему, наблюдаю, как Фан Дагур присутствует неподалёку, медленными, практически ленивыми шагами приближаясь ко мне, а после мой взгляд возвращается туда, где стоит Вампиресса. Ну, то есть стояла... Теперь на том месте, где она находилась, осталась лишь пустота. Только кустарники, заросли, деревья и прочая растительность. И никакого дракона. Сущий бред, конечно, но почему-то я не удивлён таким исходом событий. Ага, как будто сильные мира сего раскроют мне все карты в один день. Вернул себе тело, так вот и наслаждайся этим, а всё остальное потом, если не сдохнешь. На моей физиономии явно вырисовалось выражение обиды. — «Фан, признайся честно, ты сейчас ничего такого не видел? Я здесь находился один до твоего прихода? » — глухо поинтересовался я, по-прежнему смотря на место, где несколько секунд назад стояла прекрасная Вампирша. Фанатик, встав по боку возле меня, расположил руки по верхам бёдер в деловом жесте и с любопытством глянул мне в лицо, наклонившись чуть вперёд. Затем посмотрел туда же, куда смотрел я, а после пожал плечами, взирая на меня с долей недоумения. — Нет. А разве там кто-то должен быть? Или там кто-то мелкий и опасный, из-за чего ты обеспокоился? Змея? — чуть нахмурился берсерк. — «Так и знал, — с удручённым видом выдохнул я, опуская голову. — Всего лишь очередная галлюцинация. Ничего нового. » Да что ж это такое-то в самом деле?! Почему она всегда неожиданно и непонятно зачем появляется, а затем просто исчезает в никуда, будто и не было её никогда и вообще всё это мои бредни?! Мало того, так теперь этот глюк ещё и не во сне, что было бы привычнее и логичнее, а в реальном мире образовался, преследуя меня даже во время бодрствования! А что ещё страннее... я, кажется, испытываю к ней привязанность. Да! Да, чёрт побери, к какой-то незнакомой мне драконице, что преследует меня в кошмарах, вечно пытаясь что-то сообщить, я испытываю привязанность! Необычайно сильную и крепкую, словно она для меня значит куда больше, чем могло бы быть! Но почему?.. Неужели это из-за того, что она тоже Вампир? Может ли быть так, что у нас с ней какая-то особая связь? Настолько особая, что эта незнакомка запросто проникает в мои сны и творит непонятную хрень, в то время как я не могу сделать то же самое с ней! Что за несправедливость?! Почему ей можно, а мне — нет?! Или, быть может, она вовсе и не настоящий дракон, а какой-нибудь призрак? Это было бы логично... Но тогда странным становится другое: только что она назвала меня королём, спустя всего-ничего времени после того, как меня так же назвали и драконы в пещере, но она сделала это так... неуверенно. Она даже не назвала, а спросила. Разве призрак, имеющий силы контролировать мои видения, стал бы так неуверенно переспрашивать о моём титуле? Да и какое ей дело до этого? Ничего понять не могу... — Эй, Овер, твою мать, ты там что, оглох, что ли?! Я вообще-то к тебе обращаюсь! — взревел прямо возле моего уха Фан Дагур, выбивая меня из равновесия и заставляя в приступе дрожи запнуться на месте. Я чуть не упал, но выстоял на ногах. Мои глаза вопросительно вцепились в лицо лучшего друга, что стоял уже напротив меня, сверля раздражённым взглядом. И только спустя некоторое время до меня доходит, что я все эти секунды размышлений просто стоял и не обращал внимание ни на что вокруг, также игнорируя слова лучшего друга. Он ведь что-то говорил... — «Прости меня, Фан, пожалуйста, я просто задумался. » — мои слова были полны искренности и раскаяния. — Да? Интересно, и о чём же таком ты задумался, что уже минут пять просто сидишь, смотришь чёрт знает куда и никак не реагируешь на мои слова? — уже более спокойно спросил Дагур, впрочем, не избавившись от нот недовольства. — «О своём видении, — честно признался я, не желая после всего случившегося скрывать от друга правду. О некоторых деталях пока придётся умолчать, потому что они и мне непонятны до конца. — Я видел перед собой другого Вампира. Самку. До того, как ты настиг меня здесь. Она привлекла моё внимание, так как я вижу её уже очень долгое время. Ещё с первых дней появления здесь. Но она обычно приходит ко мне во снах. » — Хм, — Дагур странно поджал губы, продолжая держать руки стоять по бокам. — А я-то думал, что она привлекла твоё внимание сейчас, потому что у тебя из-за стресса встало и помокрело. — «ФАН! » — практически выкрикнул я в порыве гнева, тут же забыв о какой-либо вине перед другом. Его идиотские шуточки как всегда неуместны! Друг как стоял гордо и неподвижно, так и продолжал стоять подобным образом, своим видом говоря, что это его месть за невнимание с моей стороны, полностью игнорируя мой приступ злобы. Прекрасно знает, что я не посмею его и пальцем тронуть с плохими намерениями. Отойдя от Фана на пару шагов, падаю на задницу и устало вздыхаю. — Слушай, Овер, — заговорил берсерк более серьёзно, подняв согнутые руки перед собой, — я очень хорошо понимаю твои переживания. Тебе тяжело. Мы обязательно обсудим это чуть попозже, а сейчас у нас есть очень важное дело. Нам надо спешить, медлить нельзя. Овер... — «Фан, прошу, ближе к сути. » — Нам срочно нужно вернуться на Драконий Край. Слова друга прозвучали для меня как удар по колоколу рядом со мной. Этого-то я и боялся. Возвращения к тем, кого бросил. Непонимания. И непринятия. Я ведь совершил чудовищный поступок. — Поможем наездникам, а заодно и спасём Вигго, как собирались уже давно. Сейчас более удобный и благоприятный момент для этого. Дальше может быть только хуже. Я же застыл, не зная, что теперь и думать. Вскоре лапы стали казаться мятными, но всё же они смогли удержать меня. Я опустил взгляд и отстранённо уставился на траву под собой, принявшись неспешно её рвать и придавливать. В ушах неожиданно зашумели первые потоки ветра. Мысли же продолжали путаться. Как мне поступить? Стоит ли отказаться или нельзя так поступать? Безопасно ли это будет? Да и не лишено ли это смысла? Может, в канон вообще больше не стоит вмешиваться, а то он и так уже трещит по швам, рушится, держится на соплях, изо всех сил пытаясь оставаться целостным, но в конечном итоге уводя события и судьбы героев всё дальше и дальше в неизвестность. Как же всё стало сложно. С чего вдруг я вообще стал так переживать из-за канона?! Почему? Почему всё стало так тяжело? С каких пор я вновь сделался плаксой, которому всё не нравится, как в прошлой жизни? Прежде чем для успокоения нервов закрыть глаза и сделать глубокий вздох, успеваю заметить тяжёлый взгляд друга, которому не нравилось моё состояние. А ещё его, кажется, злило, что он не знает, как мне сейчас помочь. — «Правильно ли я поступлю, Фан? — с уст сошёл слабый шелест. — Правильно ли будет, если я спасу этого чёртового Вигго? Может, и его, и брата, и всех остальных стоит оставить на произвол судьбы? Так ведь будет проще. Оставить их для наездников. У них же есть Беззубик. Ему хватит сил для того, чтобы одолеть Злобного Смутьяна. Так что ему стоит разобраться с остальными? А Вигго... Фан, я запутался. Я хочу исправить его. Он, как персонаж, один из лучших для меня, но не исключено, что только как персонаж. В жизни же всё куда сложнее. Поначалу я был на седьмом небе от счастья, что могу находиться вблизи самого лучшего антагониста для Иккинга. Он был таким же, как в сериале, всё было прекрасно. Казалось, ещё немного подождать, и вот — он стоит и смотрит на меня поражённо, потому что я его спас. По собственной воле. Он скажет: «Я всю жизнь охотился на драконов. Убивал их. Но стал принимать их как равных и уважать», и всё, на этом возложенный самим мною путь закончен. Но чем дальше, тем труднее. Это не тот Вигго, к которому я привязался. Которого я уважал. Он причинил слишком много боли: из-за него особенно сильно страдали разделённые Иккинг и Беззубик; он чуть не убил Жасмин, изначально целясь в меня, но потом специально меняя направление; он пленил Судноглота, из-за чего сильно пострадал Олух; у меня на глазах плакали дети, а взрослые очень сильно исхудали, отдавая все последние запасы сыновьям и дочкам; он пленил нас, а для того, чтобы мы при побеге далеко не ушли, использовал против нас других пленников. Он навредил моей Жасмин, прекрасно зная о моей слабости. Из-за него... я показал свою натуру под другим углом. От моих лап умерли сотни невинных, и это не только охотники. Я поступил чудовищно, я был одержим яростью и страхом. А как я сейчас выгляжу в глазах наездников и их драконов? Кто я для них теперь: всё тот же Овер или безжалостный монстр, который очень даже может насладиться страданиями других, их болью, агонией, воплями, бесполезными мольбами? Я... Если я теперь вернусь, смогут ли меня принять снова? Хотя бы Оса или Жасмин? » Не выдержав и что-то прорычав себе под нос, Фан подходит ко мне вплотную, насильно поднимает голову, отрывая взгляд от земли и возвращая к себе, а после со звонким шлепком бьёт по лицу. Возле целой щеки начинает расходиться слабоватое жжение, несравнимое с огнём в ране от когтя Громовержца, но всё равно очень неприятное. Это было неожиданно. В моих мыслях происходит кульбит, а эмоции делают сальто. Я оказался в полной растерянности, смотря на друга с примесью шока и непонимания. Фан, ощупав и протерев явно очень сильно зудящую после удара ладонь, попытался успокоиться, протяжно вздыхая. — А теперь успокойся, возьми волю с яйцами в кулак и прекрати ныть. Для начала. Я уже приготовился к очередному словесному потоку ругательств и нехороших выражений от Фана, наблюдая за его лицом. Ждал новый выговор и череду нотаций. Ожидал, что вновь будут моральные дилеммы. Голова вновь начала опускаться, а где-то в глубинах моей внутренней пустоты уже зародился огонёк вины. Но всё прошло. Фан, скрипя зубами и стараясь держать себя в руках, очень-очень долго вдыхает и выдыхает воздух, успокаивая своё очередное негодование. К моему счастью, сейчас мне повезло больше, чем в момент воссоединения с другом. — Прости, чуть не вспылил вновь, — прошептал друг, примирительно поднимая руки. Вскоре Фан Дагур, отдышавшись, решился приблизиться ко мне и положить руки на щёки, прося меня таким образом смотреть на него. Неохотно, но я подчинился. От собственных слов стал чувствовать себя хуже, не зная теперь, как правильно поступить. — Слушай, Овер, я понимаю, тебе больно. Такой кошмар трудно пережить, а нормальному человеку... и дракону сложно не сойти с ума. Ты ещё хорошо держишься, зная, что у тебя есть опора. Никогда не забывай, что бы не случилось, я готов помочь. В любую минуту, в любой непонятной ситуации. Так что... пожалуйста, Овер, молю тебя, перестань винить себя. Да, не буду спорить, убийство охотников и других, про кого я лучше спрашивать не решусь, — это очень плохо. Но то ведь был другой. Не ты. Ещё раз говорю, не ты! У всех есть зло в душе. Абсолютно у каждого. У кого-то в большей степени, у кого-то в меньшей. Не забывай, в тебе также есть очень много хорошего. Разве ты забыл, как защищал Жасмин, меня, других? Забыл, как общался с нами? Ты не был злым. И сейчас не злой. Скажу по секрету, я бы тоже, обладая такой силой, в порыве ярости от того, что кто-то невредил дорогим мне людям или драконам — опустим эти детали, — принялся бы рвать и метать. Понимаешь, Овер? Перестань уже наконец себя винить! Или, может, тебя успокоит такая новость, что наездники и их драконы — сюрприз! — переживают за тебя? Думают, можно ли тебе помочь каким-нибудь образом. Они прекрасно знают, каков ты, за столько времени это неудивительно, и они знают, что в нормальном состоянии ты бы так не поступил. Так что с ними всё будет хорошо! Надо же, а ведь уже в который раз Фан находит слова для того, чтобы подбодрить меня. Просто поразительно! Его поддержка практически в любой ситуации способна поднять мой почти павший замертво дух. Как у моего друга получается постоянно правильно подбирать слова? Да и сколько необходимо нервов для того, чтобы не свихнуться рядом со мной, постоянно выслушивая все мои жалобы на жизнь? Определённо, из Фана вышел бы очень хороший психолог и психотерапевт — в зависимости от того, куда будет легче пойти. Но с другими он точно разговаривать умеет, в этом нет сомнений. Мне бы иметь хотя бы примерное красноречие, чтобы уметь убеждать других, а то боюсь, грубой силой не получится всё решить, а общаться мне до сих пор чуть труднее, чем многим другим. Везёт только с подчинёнными... Хотя я уже ушёл совсем не в ту тему, так что неважно. В общем, умеет Фан помогать словами. Очень хороший друг, уже в который раз убеждаюсь в этом. Но свои чувства я выразил лишь слабым кивком, не имея моральных сил на что-то большее. Но даже этого хватило, чтобы Фан наконец избавился от хмурого выражения на лице и ласково улыбнулся. — Овер, пойми, ты всё равно продолжаешь оставаться самим собой. Ты способен совершить очень много хороших поступков. Ты — герой, — тише, значительно тише продолжил Фан Дагур. — Для меня. Для Жасмин — тем более. И для наездников. Для Беззубика тоже, если тебе от этого станет легче, — берсерк усмехнулся. — Но идеальных не бывает. Бывают только те, у кого зло и добро распределены между собой так, как это зависит от их жизни и их окружения. В общем, хочу лишь сказать, что ты — очень хороший друг. Ты понимающий, прощающий достойных, да и на некоторых других не способный долго держать зло, в меру справедливый, пускай часто и лицемерный, но в мелочах. Самое главное — ты умеешь любить и сострадать. А раз у тебя есть такие качества, то и много других хороших наберётся. А что же касается Вигго... — Фанатик ненадолго впал в задумчивость. — Скажем так, что он — человек непростой. Что в сериале, что в жизни. Что ему важно в первую очередь? Скорее всего выгода, это логично, но он ведь способен и на уважение. Я видел его недавно: решил помочь нам победить Райкера, отдав Драконий Глаз. Опять же, вспоминая его деятельность, он потом всех предаст, когда выгоды в сотрудничестве не будет. Но он же ещё и любитель стратегических игр. А хороший соперник для него — эталон уважения. Хоть и не исключается, что даже такого он готов будет убить. Но, когда надо, способен и спасти, рискуя собой. Я понаблюдал за ним и скажу так: он тот ещё негодяй, но определённый шарм есть. В общем, ничего другого от него и нельзя было ожидать, исходя из сериала. Просто это — жизнь, а не мультик. Здесь всё куда серьёзнее. Несмотря на сохранившихся шутников для детей, например Задираки и Забияки, тут нет сценарных правил, за исключением уже готовых судьбоносных моментов, логического развития событий и доли удачи. Довольно большой доли. Сделав ещё пару глубоких вдохов, Фан наконец решил завершить речь: — В общем, я всё это говорил к тому, что нельзя отступать от намеченной цели, Овер. Ты ведь ещё в первые недели своего пребывания здесь решился свернуть шею истории, спасти Вигго от смерти и исправить его. Прошло больше года, ты как никогда близок к цели, но готов отступить уже у самого подступа. Разве это правильно? Я скажу — нет! Нельзя отступать от намеченной цели, иначе всё будет зря. Все вложенные труды уйдут к чёрту. И зачем тогда всё это было? Бессмысленно. Можно и нужно признать свои ошибки, если вдруг результат не оправдает ожиданий. Но пока что результата ещё нет. Осталось сделать всего один шаг, и тогда-то мы и узнаем, напрасно ли всё это было. Будь решительным, Овер, закончи начатое. Иначе какой из тебя Вожак, если ты готов бежать от трудностей. Даже когда вместе с тобой есть такой, как я. Просто... дай Вигго шанс. Пусть живёт, а мы узнаем, чего стоили наши труды. Всего один шанс! Если он им не воспользуется, то нам тогда останется только одно — играть по-грязному. Будем использовать охотника против других охотников. Против Крогана и Йохана. Сказки закончились, ты это понял уже раньше всех, пришло время серьёзных игр. Так давай сыграем по их правилам и переиграем их переигрывания. И для начала — никаких жертвоприношений! Выслушивая речь своего друга, я поймал себя на мысли, что абсолютно во всём согласен с Фаном. Возможно, мне банально больше не хочется принимать серьёзных решений — сейчас уж точно, — но слова берсерка смогли поднять во мне дух. Конечно, осадок ещё остался и довольно жирный, но всё же мне хватит для начала и этого. Мне остаётся только идти вперёд, следовать за своим другом, который наверняка сейчас знает, чего я хочу, больше, чем моя собственная персона. И раз Фан так заряжен на решительные действия, то мне остаётся только поддержать его, другого варианта нет. Поддержать так же, как и он сейчас поддерживает меня. Вместе у нас точно больше шансов. Воспряв духом и почувствовав долгожданную уверенность, которой мне так не хватало, я мысленно плюнул в лицо своим неудаче, страху и внутреннему расстройству, говоря, что им не удастся остановить меня, когда цель действительно так близка. Я почти всю свою новую жизнь грезил о том, как спасу Вигго и сделаю его другим. Даже если это мечта идеалиста и романтика, мне стоит попытаться. Единственный и последний шанс. Никаких жертвоприношений! — «Ладно, — тяжело выдыхаю я, уже чувствуя неимоверную усталость в теле. — Нужно лететь именно сейчас? » — Да, именно сейчас! Как я уже говорил, нам стоит рассчитывать только на основные события построенного канона, логику происходящего и на удачу. Сейчас удача вот-вот может отвернуться от нас: сегодня утром состоялась битва с «Канонадой». Уже близок вечер. Есть шанс, что мы можем успеть. Собравшись с силами и решив положиться на удачу, мол «что будет, то и будет», я вместе с Фанатиком на шее вновь поднимаюсь в небо, вновь вместе с ним несусь на встречу приключениям и безумию. Возвышаюсь над лесами, скалами и всем Райским островом, направляясь к Драконьему Краю. Но на пути внезапно встаёт обогнавший меня Асмаэль с Яном на голове. Чёрт, вот неужели он теперь не отстанет?.. — И куда это ты собрался, дитя? — подозрительно сощурился Шторморез, широко размахивая четырьмя крыльями и не давая мне пройти. Что за наглость?! Я же Вожак! — «У меня есть очень важное и незавершённое дело. Дай пройти, немедленно! » — Ты собрался к охотникам? Да, вижу, что к ним, но не с целью уничтожить. Не знаю, почему так, но это неважно. В общем, если хочешь пролететь дальше, то тогда не в одиночку, — Асмаэль говорил с улыбкой, но в его словах чувствовалась стальная серьёзность. — «О Господи... Я надеюсь, ты хотя бы не подслушивал мои рассуждения? » — во мне загорелось беспокойство. Как бы Шторморез не увидел, что я способен общаться со своим всадником. — Возможно. Смотря о чём речь, дитя, — при данном ответе в глазах Асмаэля мелькнул подозрительный блеск. Кажется, он всё слышал... А-А-А, чёрт, потом об этом подумаю! Нужно торопиться! — «Ладно, хрен с тобой! Но только с тем условием, что ты будешь делать как я тебе велю. Вперёд! »***
Я старался лететь настолько быстро, насколько позволяло мне моё физическое состояние. Несмотря на всю выносливость тела Вампира, даже оно не бессмертное, имеющее бесконечный запас сил, и ему тоже необходим покой и перезарядка энергии. Но каким-то чудом, превозмогая терзающую усталость и желание просто сдаться и упасть, я продолжал лететь к цели на возможных скоростях, выжимая весь свой максимум. К нынешнему времени небо уже окрасилось в розоватый цвет, сочетая в себе оттенки золотого, серого и алого. Воздух наполнился прохладой, стал сильнее бить по крыльям, обдувая туловище и морду сбоку. А я остервенело его глотал, охлаждая вновь просохшее горло. Лишь одним только Фану, Асмаэлю и Яну было нормально сейчас передвигаться по воздуху на далёкие расстояние. Ой чувствую, что, когда всё с Гримборнами закончится, я сразу же упаду на мягкую подстилку из ветвей, листьев или травы и больше не встану. Пролежу в беспамятстве больше одного дня. Но вот, наконец-то моим страданиям пришёл конец. К сожалению, лишь одному виду этих самых страданий. Теперь же придётся страдать головой. Когда перед нашей группой показался крупный остров с заснеженными вершинами гор, я сразу узнал в нём Драконий Край. Возле его берегов, в основном со стороны форпоста и главной базы, уже подходило к концу сражение: множество охотничьих кораблей шло ко дну, флагманы отступали, а наездники выцеливали тех, кто продолжал попытки сражаться. Но самая главная битва развернулась вдали от основного места сражения, дальше от острова и наездников. Судноглот и Огнеброн вели ожесточённый бой, тараня друг друга и нанося тяжелейшие и сильнейшие удары хвостом. Разумеется, как и следовало ожидать, на спине рогатого морского чудища крепился огромный стальной корабль, практически полноценный крейсер. Мне казалось, что, несмотря на видимое завершение битвы, два морских гиганта, среди которых был именно мой Судноглот, не собирались останавливать сражение. Они продолжали яростно бить друг друга, злобно скалясь. Но в какой-то момент я заметил одну странность: ни тот, ни другой из исполинов не атаковал противника в полной мере. Они лишь толкались и бились хвостами, но никак не использовали довольно острые, огромные, смертельно опасные клыки, почти не прибегали к помощи залпов, не пытались атаковать слабые места, например крылья. Выглядело скорее так, будто злейшие природные враги желали нанести больший вред охотникам, а не противнику. Похоже, все драконы не так просты, как могло бы показаться, и даже извечные гигантские враги готовы были уступить друг другу. Тут же вырисовывается логика их борьбы: пока Судноглот бьёт «Канонаду», он наносит ущерб судну и его креплениям на спине пурпурного чудовища с желтоватым верхом тела, а Огнеброн же идёт на таран, промахивается, но зато сбивает оставшиеся суда охотников, а при выстрелах голубого огня опять же попадает исключительно в корабли драконоборцев. Теперь мне также становится ясно, почему в сериале оба чудовища после потопления средневекового крейсера разошлись в разные стороны, решив не продолжать бой. Судноглот так вообще первым делом принялся затягивать в водоворот корабль с Райкером, вместо того, чтобы просто плюнуть на него и дальше бить Огнеброна. Теперь я точно уверен, что гиганты в первую очередь хотят отомстить охотникам за своё пленение, а природная вражда отошла на второй план. Уже почти не оставалось боеспособных драконьих ловцов. Многие предпочли убежать, а оставшиеся тонули. Хоть их участь и печальна, но, скрепя сердце, я принимал смерти многих охотников, поскольку они являлись смертельными врагами. Но в битву мы не вмешивались: победа уже за наездниками. Вместо этого мы остались и затаились в облаках, наблюдая за всем издалека. А моё сердце, вопреки продолжающейся борьбе с болью, успело знатно так подпрыгнуть от восторга. Не каждый день увидишь дуэль между столь огромными и воистину великолепными драконами. Я вновь начал чувствовать себя лишь человечком в другом, более фэнтезийном мире. — Чуть-чуть не успели, — вздохнул Фан, но в его голосе слышалось облегчение, ведь все всадники и драконы живы. — Хм, так вот значит где ты пропадаешь большую часть времени, дитя. Не находясь со стаей, ты проводишь время с этой странной компанией, воюющей с охотниками, — глаза Асмаэля слегка прищурились, а взгляд устремился прямо в мою сторону, но быстро вернулся обратно к любованию битвой. — «М-да... » — только и смог выдавить я. А между тем битва достигла своего апогея. Точка кипения пройдена. Судноглот едва не утащил Огнеброна под воду, но тот смог успешно выбраться из захвата челюстей за хвост и вернуться на поверхность. Но вот почти всех охотников на стальном судне смыло в море. Остался только беснующийся и неистово ругающийся Райкер. — НУ ДАВАЙ, ЛЕНИВАЯ ТВАРЬ, АТАКУЙ! — яростно гремел старший из Гримборнов, указывая на Судноглота. Удивительно, как у этого человека не порвались голосовые связки после такого возгласа, от которого даже у нас в облаках чуть уши не заложило? Или это просто я преувеличиваю... В ответ на рёв охотника Судноглот издал грозный рык, от которого мои внутренности содрогнулись и завибрировали. Наблюдая за схваткой, мы не вмешивались и лишь наблюдали за итогом, который уже был достаточно хорошо известен мне. Этим итогом стало то, что Судноглот из моей стаи скрылся под водой, а спустя чуть меньше минуты вырвался из-под морской толщи, со всей силы ударяя Огнеброна в грудь. Этой силы хватило на то, чтобы Райкер Гримборн не удержался на палубе и слетел с неё, поднявшись высоко над водой и с жутким криком ненависти и страха упал чуть поодаль от основного места сражения. Тут случились первые несоответствия итога битвы с Гримборнами: Райкер не отправился на дно вместе с кораблём, а угодил в пучину сам, в одиночку; а стальное судно не сорвалось после мощнейшего удара с туловища Огнеброна, продолжая сковывать того. Цепи выдержали подобную нагрузку, однако пара штук всё же порвалась. К сожалению, это только пошло во вред рогатому морскому: часть цепей разорвало лишь с одной стороны, отчего судно под собственным весом ушло в противоположном направлении. Корабль завалился набок, утягивая исполина вниз, ко дну. Наблюдая за всем происходящим, я пропустил пару ударов сердца, но вскоре решил действовать. Первым делом решил освободить Огнеброна из хватки корабельных цепей, а затем — спасти Райкера. С драконом всё было понятно, а вот первого из Гримборнов я решил попытаться спасти по той причине, что когда-то дал обещание сохранить и его жизнь. В голове сразу всплывают воспоминания о том, с каким гневом брат вождя реагировал на провокации с Венерой. Было отчётливо видно, что он ценит её и, кажется, даже любит. Как собственную дочурку. А уж сколько заботы было от него, когда она заболела. К счастью, она потом поправилась. В глаза бросается человечность Райкера, которой, как мне раньше казалось, он был обделён. Да и он менее коварный, чем его брат. В случае чего изменить мнение о драконах должно быть легче. С подобными мыслями я повернулся к Шторморезу и после пары слабых взмахов крыльями приблизился к нему, смотря на дракона решительно. Нужно действовать быстро, пока первый Гримборн навеки не ушёл на дно! — «Возьми моего всадника и подержи в лапах. Только не поцарапай, — требовательно велел я, не намереваясь принимать никаких возражений. — Не смей спорить, исполняй прямой приказ своего Короля! » Асмаэль, явно не ждавший от моей персоны такого напора, о чём-то подумав и в мгновение ока проанализировав ситуацию, кивнул и, поднимаясь надо мной, осторожно хватает устало свистящего носом человека в свои лапы с острыми когтями ястреба. Завершив с этим, я ускоряюсь, чуть-чуть отдаляясь от группы, и тут же пикирую вниз, прямиком в воду. Нужно торопиться, на счету каждая секунда! Я ныряю под поверхность воды на достаточном расстоянии, чтобы ни наездники, ни драконы не успели обнаружить меня и не услышали всплеск от резкого погружения в воду. Набрав максимально возможную для себя в нынешнем состоянии скорость, очень скоро приближаюсь к своей первой цели. Тяжёлое, попавшее под наклон судно, сделанное из сплошной противодраконьей стали, стремилось ко дну, намереваясь забрать вместе с собой и бедного морского гиганта, всеми силами старающегося удержаться на плаву. Но из-за нарушенного баланса во весе у Огнеброна это выходило с большим трудом. Ему было неудобно, крылья с силой били о воду, но удержать его не могли. Участь этого дракона была незавидной. Рядом же плавал Судноглот с явным намерением закончить начатое и избавиться от судна. К счастью для пурпурного исполина, я успел сообразить, что нужно делать, довольно быстро. Игнорируя противодействие воды моим сильным крыльям, приближаюсь к идущему на дно гиганту и быстренько осматриваю его оковы. Огнеброн же, увидев ещё одного дракона в непосредственной близости к себе, немного затих и, похоже, со всем вниманием уставился на меня. Да и Судноглот прекратил круговые движения рядом с противником. Я не сильно обращаю на это внимание, высматривая, куда лучше стрелять, под каким углом, и пытаясь прицелиться. Наконец, собравшись с силами и как следует сосредоточившись, я выпускаю из пасти разрушительный луч, перерезав с его помощью часть цепей с одной стороны «Канонады». Затем, шустро нырнув под гиганта, уничтожаю вторую часть оков, избавляя Огнеброна от лишнего веса. Крейсер, так называемый проект «Канонада» ушёл в морскую тьму, скрываясь на дне. Я с чувством выполненного долга (точнее, первой его части) уже собирался было отправиться на поимку тела Райкера Гримборна, но внезапно всё моё естество сжалось, а тело застыло на месте, не посмев как-либо пошевелиться. Прямо передо мной оказался выбравшийся из цепей Огнеброн, преграждая мне путь ко второй цели. Несмотря на этот весьма раздражающий фактор, я не мог издать и звука, чтобы выразить своё недовольство. Вместо этого я застыл в трепете и волнении, внимательно смотря на подплывшего гиганта. Огнеброн изучал меня, всматривался так же внимательно, как и я к нему. Его маленькие, по сравнению с широченной головой, бледные глаза смотрели мне прямиком в душу, словно проверяя на стойкость и пытаясь понять мою суть. Столько осмысленности, интереса, благодарности и лёгкой радости читалось в очах исполина. Я же застыл с чувством восхищения таким гигантом, что находился так близко, прямо передо мной, а мои глаза пялились на чудовище с таким восторгом, что у меня даже не получилось отвести взгляд в сторону, хотя под присмотром этого дракона становилось как-то не по себе. Но вскоре Огнеброн сделал то, отчего у меня отвисла нижняя челюсть. Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле — не более двадцати секунд. Спустя столько драгоценного времени гигант закрыл глаза и слегка опустил передо мной голову, в знак признательности и уважения. А я же не знал, что и думать. Ведь... Ведь, если так посмотреть, у меня теперь, выходит, в стае находится сразу два морских исполина, способных сокрушить целую армию, потопить огромный флот. Это... так восхитительно! Волнующе. Невероятное чувство. Даже не верится, что у меня в запасе есть такая мощь. Мои достижения просто ломают мне мой мозг! Рядом раздался более спокойный и дружелюбный рык Судноглота, чей громовой голос жёстким эхом отражался в воде. Огнеброн, а за ним и я перевели взгляды на зеленоватого гиганта, уставившись с лёгким недоумением. Следующий рык морского чудища стал для меня более различным и понятным: Судноглот напрямую предложил Огнеброну отправиться с нами в мою стаю. От такого заявления моя голова закружилась сильнее, но внешне я старался держаться непоколебимым. В маленьких глазах пурпурного исполина образовалась неуверенность, после чего взор перешёл на меня. Будучи на нервах и стремясь скорее закончить все дела, я издаю уверенный громкий рокот, как бы приглашая ещё одного морского гиганта к себе в стаю. А о том, почему два злейших природных врага так быстро примирились, подумаю потом. Сейчас же надо спешить и спасать невезучего на травмы Гримборна. Повелев Судноглоту отвести Огнеброна на мою территорию и приказав обойтись без конфликтов, после чего оба чудища согласно сощурили глазки, я на всех доступных мне скоростях плыву в сторону Райкера. Тот всё ещё продолжал медленно идти на дно и уже почти никак не шевелился. Крылья работали с тройным усердием, хвост активно ходил из стороны в сторону, лапы отталкивались от морских потоков, а цель становилась всё ближе. И вот, я в конце концов достиг своего: захватывая Райкера Гримборна в передние лапы, несусь на полной скорости обратно, подальше от места сражения, не желая того, чтобы наездники и их драконы увидели меня, спасающего одного из охотников. Достигнув достаточной отдалённости, мои крылья поднимают меня вверх, выносят из воды и помогают добраться до облаков. Там уже ожидали моего возвращения два дракона и один человек, висящий в когтях. — Ты рисковал собой ради спасения охотника. Почему, дитя? — сразу же решил выяснить что к чему Асмаэль, аккуратно удерживая берсерка в лапах. — «Это пока исключительно моё дело. Я понятно выражаюсь? Когда настанет подходящее время, я отвечу на все твои вопросы. » — Хорошо. Как тебе будет угодно, юный Король, — кивнул Шторморез, не выражая никакого раздражения, недовольства или любой подобной эмоции. Физиономия Асмаэля вообще продолжала оставаться неприступной для чтения. Впрочем, меня в данный момент больше заботило не лицо четырёхкрылого, а состояние драконоборца в моих лапах. Я не слышал его дыхания и даже стука сердца. Но не успела меня охватить паника и неверие, как Райкер внезапно зашёлся в приступах сильного, резкого кашля, выталкивая из своих лёгких солёную воду и пытаясь поймать как можно больше кислорода. Наблюдая за охотником и не имея возможности как-то помочь справиться с приступом, я в определённый момент ужаснулся, когда Гримборн начал кашлять кровью. Наверное, это было ожидаемо — человеку упасть с такой силой в воду и ничего не повредить после удара невозможно. А может, Райкер действительно доорался, и у него лопнули голосовые связки. Надеюсь, это не будет истиной, а то это слишком ужасная травма. Когда старший Гримборн наконец откашлялся, он тут же затих. Я не слышал под собой ничего больше, кроме хриплого, слабого дыхания. Что ж, лучше уж так, чем если бы этот драконоборец умер у меня на руках. Как гора с плеч. — «Асмаэль, вот мой приказ: возьми с собой этого охотника и неси его на Райский остров, — начал я, но как только Шторморез решил возразить, не собираясь оставлять меня, мне пришлось взять всю свою уверенность в когти. — Никаких возражений и отговорок! Я — твой Король, ты же — мой подчинённый. Ты обязан исполнять прямые приказы Вожака. Повторю ещё раз — неси охотника на Райский остров. Это моё первое распоряжение. Второе: пусть Жуткие Жути отберут у него всё острое оружие, даже если оно будет спрятано в сапогах. Я хочу быть уверен, что этот охотник не сможет причинить кому-либо из драконов вред. И вот моё третье распоряжение: никто не смеет трогать его. Никто! Передай всем недовольным, что это прямой приказ Вожака! Никто не смеет в моё отсутствие причинять вред охотнику! Его нельзя ни убивать, ни калечить! А если по возвращении домой я обнаружу у него хоть одну свежую царапину... » — Дитя, — с подозрительной улыбкой прервал меня Асмаэль. — Неужто в случае неповиновения ты снова будешь нести смерть или страдание? Я полагал, что такое по вкусу лишь самозванцу и твоей злой натуре, которую ты желаешь подавить. — «О-о-оу-хо-хо, поверь мне, Асмаэль, я не так прост, как может показаться. В случае гнева я могу и выйти из себя. Да и, к тому же, мне необязательно калечить или убивать. У меня в запасе найдётся много унизительных и позорных наказаний, после которых у любого адекватного дракона пропадёт желание ослушаться моего приказа ещё раз. Я более многослоен, так что не недооценивай меня. » — Я даже и не сомневался в этом, — Шторморез подмигнул мне. Я решил его проигнорировать. Вновь поднявшись выше надо мной, Асмаэль осторожно посадил моего друга мне на шею, отчего тот облегчённо вздохнул, а затем, принимая моё распоряжение, четырёхкрылый дракон принял из моих лап тушку охотника, хватая его также довольно аккуратно и в том же положении, что и Фана, — за предплечья. Чуть отдалившись от меня с Фанатиком, Шторморез обратил взгляд на зависшего рядышком Яна, смотря более твёрдо, чем обычно. Дракончик даже несколько сжался, втянув шею в плечи. — Следи за Вожаком в оба глаза. Ежесекундно! — голос был тихим, но Асмаэль приказывал настолько серьёзно, что у меня в один миг пропало всякое желание ещё как-либо с ним спорить. — Д-да... Конечно, мастер, — сглотнул маленький дракон. Бросив в мою сторону последний взгляд, полный поддержки и говорящий, чтобы я был осторожен, Шторморез развернулся и, удобно удерживая в лапах Райкера, направился обратно на Райский остров. Решив первые две задачи и избавившись от важной проблемы, я поспешил приступить к исполнению ещё двух оставшихся задач: спасти Вигго от смерти и одновременно обезопасить наездников от угрозы с его стороны. По крайней мере, Крогану и Йохану он помогать с поимкой Короля Драконов не будет. Проследив ещё пару минут за окончанием битвы наездников и драконов против охотников, где победу, конечно же, одержали мои товарищи, я заметил, что среди них нет четырёх драконов: Жасмин, Беззубика, Осы и Громгильды. И если в случае с Жасмин ещё можно было хоть немного оставаться спокойным, так как Фан предупредил, что она ослабла и укрыта в безопасном месте, то вот отсутствие последних трёх вызывало опасения... Глядя в сторону вулкана и видя поднимающийся к небу дым с редкими брызгами огня, я сразу же нашёл единственный верный вариант: трое отсутствующих должны быть там. Надеюсь, с Осой не ошибся, ведь в противном случае... Лучше не думать о плохом. Собрав остатки сил и набрав побольше скорости, переплываю расстояние в облаках, обходя завершающих бой товарищей по полукругу, добираюсь до противоположного конца Драконьего Края, стремительно опускаюсь вниз, не перебарщивая со скоростью, боясь, что мой друг под таким давлением получит травму, лечу горизонтально над кронами деревьев и приближаюсь к подножию вулкана. Достигая цели в считанные минуты, поднимаясь вдоль поверхности горы, вздымаюсь над несколькими пиками и наконец приземляюсь на один из десятков горячих валунов. Ян, конечно же, всё это время следовал за мной и не отставал, что удивительно. Пройдя вдоль открытого участка чуть меньше минуты, в какой-то момент улавливаю доносящиеся из-за широкого выступа знакомые голоса и, взобравшись на этот выступ, прижимаясь плотнее к камню, подкрадываюсь к краю. Подо мной раскинулся довольно широкий каменный участок, на котором с одной стороны расположились Иккинг, Беззубик, Оса (слава Богу, с ней всё хорошо) и Громгильда; а с другой стороны — Вигго Гримборн, держащий Астрид в плену. Рядом со мной к камню припадает Фан Дагур, не желая так резко светиться, а ему на плечо опускается Ян, глядящий на представление с любопытством. Обоих я накрываю широким крылом, так, чтобы никто из них не издал лишнего звука. Сам же пристально наблюдаю за происходящим внизу, не спеша вмешиваться. Было бы неплохо, конечно, прямо сейчас выскочить из-за угла и внезапно для всех придавить вождя охотников к камню, и ему сильно не навредив, и защитив друзей от врага. Но, к сожалению, проклятый страх лишний раз показываться перед глазами товарищей берёт надо мной верх, заставляя лишь наблюдать и ждать более подходящего момента. Будь этот страх трижды проклят! За собственными мыслями с трудом улавливаю суть переговоров между наездником и охотником, и только тогда, когда начинают звучать знакомые из сериала слова, мои уши навострились, а взгляд стал осмысленным. — Иккинг, я весьма благодарен тебе за то, что ты помог мне поставить моего зарвавшегося брата на место. Ты отправил глупца туда, где ему самое место, — с каждым новым произнесённым словом мне слышалась нарастающая ненависть в словах Вигго по отношению к старшему брату. — Попрошу без глупостей! Стоило только Громгильде предпринять попытку спасти свою наездницу, высвободить из рук охотника, как тот лишь крепче прижал её к себе и плотнее поднёс к горлу всадницы остриё её же секиры. Змеевице пришлось отступить — она боялась, что её действия только навредят Астрид. Воительница, сколь бы сильной и натренированной ни была, никак не могла вытащить обе руки из захвата. Они оказались в перекрестье прижаты к груди Хофферсон, удерживаемые левой рукой драконоборца. На её лице читались лишь страх и одновременно презрение. Впрочем, такие же эмоции показывали и все остальные находящиеся здесь, кроме Осы. Увидев её лицо, я сначала не узнал свою подругу: злобный оскал, узкие зрачки, взгляд ненависти и ярости, почти никакого открытого страха. На некогда миролюбивую Осу невозможно было смотреть без боли — что же ей пришлось испытать, чтобы сейчас смотреть пускай и на врага, но с такой жаждой убийства, отчего моё сердце начало сжиматься? Кажется, внутри меня только что проснулся страх. Страх перед собственной, практически безобидной подругой. Вигго, что ты сделал с ней!? Откуда у неё такая злоба!? — Вигго, ты же понимаешь, что не сможешь далеко уйти, как только получишь Драконий Глаз. А если посмеешь навредить Астрид, то сильно пожалеешь, — едва сдерживая гнев, ровно проговорил Иккинг. Его кулаки сжались так, что послышался хруст костяшек. — Иккинг, а я ведь тебе говорил, что любовь к женщине может стать проклятием. Она открывает множество потайных слабостей, делает более уязвимым, — с улыбкой отвечал младший Гримборн, изредка сильнее прижимая лезвие к горлу Астрид, стоило только хоть кому-нибудь сделать шаг в их сторону. Внутри меня также начала закипать злоба. — Любовь ослепляет. Чувства всё выдают. Становится легко читать своего противника. Можешь считать это от меня ценным уроком на будущее. Сжимая челюсти и прикрывая глаза, всадник Ночной Фурии пытается взять себя в руки, поднимая перед собой сумку и доставая оттуда реликвию Драконьих Охотников. Беззубик громче зашипел. Оса держалась из последних сил, чтобы не наброситься на Гримборна. Громгильда с беспокойством смотрела на свою всадницу. Я же вновь начал ощущать сомнения касательно своей цели по спасению Вигго. — Кстати, мне вдруг стало любопытно, а чувства драконов схожи настолько же, насколько и у людей? — задумчиво произнёс драконоборец, не отводя взгляда от Иккинга какое-то время. А со следующими словами его глаза без опаски впились в Осу. — Мне всегда казалось, что среди всех ваших драконов Дневная Фурия менее грозная, хотя она почти во всём, кроме пола и цвета, схожа с Ночной Фурией. А сейчас я вижу сплошную жажду своей крови. Интересно, это и есть их любовь? Тогда к кому? Ведь её половинка Беззубик здесь, но ярости хоть отбавляй. Неужели Фурия могла привязаться к дракону другого вида? Воскресший? А как же будет вести себя твой дракон, Иккинг, если вдруг его подружка умрёт? Насколько сильна любовь Фурий в сравнении с другими драконами? — К чему ты клонишь, Вигго?! — процедил Иккинг. Оса же, выслушивая слова охотника на драконов, кажется, всё больше и больше теряла над собой контроль. Её когти пронзили камень под драконицей, а глаза как будто стремились налиться кровью, как у нас с Нарциссом. Меня же слова Вигго больше насторожили, чем разозлили... Не собирается ли он использовать свои знания про любовь двух Фурий в дальнейшем, если всё же, несмотря на все усилия с нашей стороны, останется охотником?.. Или какая ещё логика в его словах? Он же не сможет в одиночку повалить Осу — как-никак она полноценная драконица — и после шантажировать Иккинга вместе с Беззубиком... — А к тому, что чувства всех делают слабыми. Даже драконов, — хмыкнул охотник. — Но я их не презираю. А теперь довольно слов! Отдай мне Драконий Глаз! — Иккинг, нет, даже не вздумай! — с трудом прохрипела Хофферсон. Лезвие её же секиры ещё сильнее надавило на горло, выпустив наружу тонкую струйку крови. Знакомый запах сразу же сладко обжог мои ноздри. — Давай, Иккинг, отдай мне Драконий Глаз! — повторил Вигго, продолжая уверенно улыбаться. — Или ты готов пожертвовать своим будущим? У вас впереди долгая и счастливая жизнь! Вы сможете построить идеальную семью! Ненадолго воцарилось молчание. Астрид с мольбой в глазах просила Иккинга не отдавать охотнику реликвию. Вигго же стоял в ожидании, продолжая уверенно глядеть в глаза всаднику. Хэддок в раздумьях переводил взгляд то с Драконьего Глаза на будущую жену, то обратно. Беззубик и Громгильда застыли в нерешительности. Даже Оса временно перестала рычать и зубоскалить, впрочем, ненависть в глазах никуда не ушла. — Знаешь, я обдумал твои слова, Вигго... — проговорил Иккинг, смотря на Драконий Глаз перед собой, держа его в вытянутой руке. — ...и мой ответ отрицательный! Как и в конце сезона, Хэддок не стал поддаваться словам охотника и вместо того, чтобы отдать реликвию драконоборцу, швырнул её в сторону огненной ямы. Но тут случились уже вторые несоответствия итога битвы с Гримборнами: Вигго, в отличие от сериального, даже не находясь верхом на Змеевике, смог в сильном прыжке поймать летящий в сторону пропасти Драконий Глаз, но для того ему пришлось отпустить Астрид. Быстро среагировав на это, Иккинг зажёг огненный меч и бросил его в руку охотника. Пылающий клинок проскользнул по ладони драконоборца, выбивая из захвата пальцев реликвию. А уже следом за мечом пошёл плазменный залп от Беззубика, направленный на Драконий Глаз. Попав, сгусток энергии подбросил реликвию вверх. От ударной волны Гримборн пошатнулся, а Драконий Глаз всё же упал в огненную яму. Сжимая правую руку, получившую удар огненным мечом, в кулак, Вигго с неверием смотрел в ту сторону, куда только что угодил охотничий артефакт. А когда Гримборн уставился на Иккинга, в глазах охотника зажглась... Растерянность? Не гнев или опасение перед драконами, а именно растерянность. Причём, видно, его больше поразило не то, что всё произошло так быстро, а нечто иное. Вместе с растерянностью на лице ловца драконов отобразилась и задумчивость. Но понять, в чём же дело, я не успеваю: видя, как Громгильда собирается кинуться на Вигго, чтобы отомстить за Астрид, уже намеревался показаться перед всеми, закрыв собой охотника, но меня, как и Змеевицу остановила бросившаяся в атаку Оса, получившая наконец шанс разорвать драконоборца на части. — Оса, стой! — будучи проигнорированным, Беззубик бросился вслед за Дневной Фурией. Поражённый столь решительным настроем своей подруги, я во всплеске непонимания и лёгкого испуга застыл на месте, не рискнув вмешиваться за чью-либо сторону. А Оса же, ни о чём другом не думая, кроме как об убийстве Вигго, неслась к нему со всех лап, даже не думая для безопасности разжигать во рту плазму. Охотник, вовремя придя в себя, выйдя из странного ступора, успел среагировать на атаку моей подруги. Протянув руку во внутренний карман, Вигго достал оттуда бурого угря и швырнул прямо в физиономию Дневной Фурии. Как только опасная для драконов рыба соприкоснулась с лицом Осы, инстинкты взяли верх над слепой яростью. Белоснежная драконица в панике отступила, злобно и грубо рыча. Защищая свою вторую половинку, Беззубик без привычного страха отбросил угря в сторону и сразу же налетел на Гримборна в прыжке. Вигго при помощи целой руки достал из-за спины меч и нанёс им режущий удар по Ночной Фурии. На левой стороне головы Беззубика остался порез. Бросившись в атаку второй раз, чёрный дракон на этот раз для начала отпихнул охотника крылом, а следом нанёс удар когтями, попав по лицу Гримборна, которому на этот раз не хватило резкости для защиты и ответной атаки. После данного выпада Вигго не устоял на ногах и полетел назад, сорвался и отправился вниз, упав с края. Для меня в этот самый момент время остановилось. Все имеющиеся эмоции образовали водоворот противоречащих друг другу мыслей, а голова отказывалась всё это переваривать. Прошла всего одна секунда, но для моего восприятия прошла целая вечность. Собственная растерянность, отвращение ко многим поступкам Вигго и желание его спасти вступили в конфронтацию, помешав мне вмешаться в короткий поединок и остановить его. Я бы мог помочь и тем, и другим, если бы просто самостоятельно захватил вождя охотников, не убивая его, но и не давая ему навредить другим. Но, увы, из-за собственной внутренней борьбы я слишком долго медлил. И наконец принял окончательное решение: Вигго получит от меня последний шанс. Обдумав всё это менее чем за секунду, я оставляю Фана с Яном, направляюсь назад, оббегаю выступ, на котором мы укрылись от посторонних глаз, и без лишних раздумий прыгаю в пропасть. Помогая себе крыльями, в момент падения пересекаюсь с охотником, ловлю его и, получив удар о горячую стену, практически без последних сил падаю на каменистую площадку возле лавы. Моё приземление оказалось прямо впритык к стене, поэтому даже если вниз кто-то и посмотрит, то из-за угла обзора ничего не увидит. Оказавшись в укрытии от посторонних глаз, я просто лежу и жду. Жду, пока появится вероятность, что сверху больше нет наездников и их драконов, жду, пока во мне найдутся силы для того, чтобы подняться на лапы. И когда для всего этого приходит время, я встаю. Вигго Гримборн, будучи до этого закутанным в мои лапы и крылья, вываливается на горячий камень. Реакция последовала незамедлительно. С уст охотника сошли шипение и тихий вскрик. Он схватился за своё исполосованное ранами от когтей Беззубика лицо, а сами порезы под действием крайне высокой температуры начинает дико жжечь. Да уж, не мне жаловаться на свою щеку. Я-то хоть вполне неплохо выдерживаю жар возле лавы, практически не испытывая дискомфорта (но в саму лаву лучше вообще ни за что не лезть). Зато Вигго, который даже нормально посмотреть в мою сторону не может, очень громко шипел от нестерпимой боли. Но в какой-то момент охотник находит в себе силы задержать взгляд на мне. В нём промелькнуло узнавание и неверие. Казалось, сейчас Вигго может испугаться, но не успел он хоть как-то полноценно отреагировать на своего спасителя, как охотника начало разрывать от приступов кашля. Воздух здесь был раскалённым, дышать человеку практически невозможно. Пришлось снова действовать быстро: я аккуратно беру Вигго в передние лапы и прижимаю к себе, а на горячий пол ставлю крылья; взглядом случайно зацепившись за лежащий неподалёку Драконий Глаз, без раздумий хватаю его при помощи хвоста — усложню-ка задачу Йохану и Крогану, пускай без реликвии как-нибудь иначе ищут своего Короля Драконов. Взяв необходимого охотника и необходимый предмет, спешу поскорее выбежать подальше от убийственного для человека жара. Было сложно отыскать безопасный путь обратно наверх без рискованного использования крыльев, но всё же его удалось найти. Лава позади меня кипела, бурлила, грозилась в любую секунду выброситься на поверхность. Поэтому надо было спешить. К сожалению, из-за этого не было времени налюбоваться раскалёнными потоками в непосредственной близости и проверить, как хорошо моя чешуя выносит жар. Единственное, что можно было сказать точно, — прямиком в самой лаве мне точно наступит конец. Поэтому ноги в руки и вперёд! Как же хорошо, что найти тропу наверх удалось достаточно быстро. Она оказалась довольно узкой для меня, но пройти можно, дорога состояла в основном из чёрного, рыхлого, сухого песка, чуть в глубине становившегося твёрдым камнем, а по бокам — ещё более чёрные, как смоль, если не хуже, высокие стены. Чем выше подъём, тем они становились меньше в высоту. Блин, внезапно почувствовал себя хоббитом-хранителем... Ладно, не до этого сейчас. Вигго в моих лапах практически не издавал ни единого звука, было слышно лишь слабое дыхание. Чёрт, ну вот почему бы ему, как в сериале, не стать более выносливым?! Там Вигго вообще получил лавой по личику, и ничего — только ожогом отделался! А тут ему даже дышать трудно... Вскоре я наконец-таки добрался до самого верха. Переступая крыльями через различные препятствия и просто шагая вперёд, в конце концов останавливаюсь у малого склона и прячусь за широким камнем. Слух напрягся: было бы рискованно вылетать перед наездниками с охотником в руках, поэтому мне пришлось идти пешком, ища чёртову тропу, а сейчас же необходимо было понять, остался ли кто из посторонних рядом. Ни слух, ни нюх ничего такого не уловили. Но я продолжал оставаться настороже, посматривая наверх в поисках каких-либо наблюдателей, а также и по сторонам, откуда меня можно было открыто увидеть. Никого. Что ж, похоже, мне повезло. Вскоре до моих ушей доносится звук приближающихся человеческих шагов, а рядом на неровность камня приземляется Жуткая Жуть Ян. Можно было свободно выдохнуть. Уже через пару секунд как я расслабился ко мне выбежал Фан Дагур. — Порядок. Можно спокойно валить, — сразу перешёл к делу мой друг, указывая куда-то в сторону горизонта. — Берём Вигго и сматываем удочки. Не став долго мусолить языком, я наклоняю голову вперёд, позволяя другу залезть мне на шею, поудобнее ухватываю Гримборна, чутка приобняв, перемещаю Драконий Глаз из хвоста в пальцы левого крыла и в конце всех действий поднимаюсь в воздух, ближе к облакам, отдаляясь от Края всё дальше и дальше. Когда всё оказывается позади, с облегчением выдыхаю, чувствуя, как на душе значительно полегчало. Всё худшее, что могло бы быть при участии Гримборнов, позади. Моя миссия выполнена, все спасены. К сожалению только то, что из-за необходимости позаботиться об обоих охотниках мне придётся отложить возвращение на Драконий Край, и я не смогу из-за этого встретиться с Жасмин в ближайшие дни. Только это, пожалуй, портит моё приподнятое настроение. Плюс — чёртова усталость всё же берёт верх, отнимая все последние силы, утягивая вниз, и только наличие двух людей и важность их целостности заставляет меня терпеть дальше. Ничего, как только доберёмся до ближайшего острова, даже если он будет не Райским, я сразу же упаду без задних лап и не выйду из грёз, пока не захочу. Блин, а ещё и живот, кажется, начинает тянуться к низу. Блин, зря я сегодня так плотно поел. Ну и удача у меня, однако! В один день успел морально пострадать от мыслей о мультивселенной, вернуть контроль над телом, получить разряд от Скрилла, проснуться в состоянии пустого куска мяса, набить живот, возмещая ущерб, отхватить новых галлюцинаций, встретить друга как раз в день возвращения тела, а потом вместе с ним отправиться на спасение Драконьего Края, где за нас уже всё сделали; надо было только спасти обоих Гримборнов и всё, дело с концом! Определённо, этот насыщенный день кем-то подстроен, клянусь жабрами! Высшие силы, если вы есть, я вас обожаю и ненавижу! Поток моих пессимистических мыслей прерывается внезапно, резко, а всё внимание приковывается к Краю позади нас. Вулкан пылает, а потоки лавы реками стекают вниз. Мои глаза наполняются грустью и чувством вины. Может, стоит вернуться и помочь товарищам? — Расслабься, Овер. Если это возможно. Короче, просто не волнуйся, с ними всё будет хорошо, — проследив за моим взглядом, Фан успокаивающе похлопал меня по шее. — Я позаботился об этом: оставил им записку со всеми необходимыми ингредиентами для затыкания кратеров и гейзеров. Янтарь, железо Громмеля и так далее. Да, они бы, конечно, могли и сами допереть, но почему бы не облегчить работу пацанам? — «Да... Спасибо, друг. За всё. » — Не за что. Я перевожу взгляд с активного вулкана на охотника в передних лапах. Для этого мне пришлось опустить голову под себя. Как удалось заметить, кожа Вигго «горела» красным, с лёгкого доспеха, в котором он ходит перед нами всё время, сходил чёрный дым, волосы драконоборца в полном беспорядке, а шрамы источали запах горелой плоти. Воздух там, у лавы, был настолько раскалён, что уязвимая кожа в ранах буквально пылала. Господи, насколько же это больно! И, причём, что Райкер, что Вигго оба при получении травм разошлись в кашле, только у младшего он был тише, но чувствовалось, что жар готов был порвать горло вождя. Даже не знаю, кому из Гримборнов объективно больше досталось: один попытался утопиться, а другой решил испытать на себе силу земли и гнев раскалённого воздуха. Как по мне, с Вигго судьба явно обошлась более жестоко. — Блин, Овер, у меня из-за тебя теперь ладонь горит! — неожиданно заворчал Фанатик. — Я пытался умолчать, но не смог этого стерпеть, вот и жалуюсь теперь! Ты хули такой жёсткий? — «А не надо было бить меня, тогда бы и ручка не болела. » — флегматично отвечаю я. — Тогда бы мне не удалось вправить тебе мозги. Драконий Край всё отдалялся, был виден только огненный блик, а телу и душе становилось всё тяжелее. Хоть Фан и обнадёжил благодаря своей записке, но всё равно беспокойство продолжало меня грызть. Особенно из-за Жасмин и Осы. А по причине усиления дуновения ветра тело всё сильнее и сильнее отказывалось меня слушаться. Чёрт, нужно срочно найти какой-нибудь остров! — Воскресший... и пророк, — внезапно хрипло выдавил из себя Вигго, практически потеряв голос. Силы из него быстро ушли, и как только я решил посмотреть ему в лицо, охотник уже окончательно потерял сознание. — «Что это значит? «Воскресший и пророк». Я для него — Воскресший. А пророк... Фан, что, як вас побери, успело случиться, пока меня не было?! » — мой голос наполнился долей негодования. Пророки видят будущее, а мы с Фанатиком знаем большую часть сюжета наперёд, так что вывод напрашивается сам собой. — Я всё потом тебе объясню, Овер. Обещаю.Дополнительная сцена
Ветер только усиливался, не намереваясь стихать. Его порывы могли запросто сбить молодого и неопытного дракончика, не привыкшего к трудным перелётам на дальние расстояния. Но Тигровый Шторморез уже имел обширный опыт за спиной и без особых затруднений летел к Райскому острову, помогая себе в полёте хвостом и совершая ритмичные взмахи четырьмя крыльями. Небо к сему моменту сохранило только два цвета: тёмный, почти чёрный и алый. Жёлтое солнце уходило за горизонт, а его отражение ярким блеском сияло на морской поверхности. Асмаэль, не имея другого способа скрасить путь назад, любовался данной красотой природы, улыбаясь внешне, а внутренне переживая за состояние Вожака. Очень уж странное и рискованное дело — спасать охотников. Одного из которых сейчас приходилось нести на Райский остров. — Болван... Кретин... Недоумок... Безмозглый тупица... Идиот. Да, полный идиот! Дал слабину! Почему? Ведь победа была так близка, жизнь охотников могла бы стать прежней! — с трудом выговаривал Райкер каждое слово, настолько тихо, что даже дракон не особо обращал внимание на его бормотание. По правде сказать, Асмаэля даже не особо волновало, что было на уме одного из охотников. Он бы и не стал ему помогать, просто оставил бы на произвол судьбы. Но раз Вожаку драконоборец необходим целым и невредимым, то, значит, этот охотник не так прост, как могло бы показаться. Быть может, у юного лидера на него есть какие-то особые планы. Либо это может объясняться привязанностью молодого дракона к людям как таковым. Не даром же Вожак смотрел на всех не совсем драконьими глазами. Скорее они напоминали ему человечьи. Странно в таком случае лишь то, что в теле дракона не может существовать человеческой сущности. Над этим явно стоит подумать. — Было же ясно, что его какие-то верёвки не остановят... После освобождения он непременно решит заключить союз с этими детьми на драконах, лишая меня шансов на победу, а тем бедолагам затем тут же нанесёт удар в спину... — продолжал через силу шептать Райкер, не открывая глаз и даже не удосуживаясь узнать, где он сейчас находится. Расслышав часть слов охотника, Асмаэль мысленно усмехнулся, понимая, что, судя по всему, человек сейчас ругает себя за свой проигрыш, за то, что не позаботился о всех нюансах ради достижения цели. Интересно, а чего же добивался охотник в самом конце? Победы над теми молодыми драконами с людьми на спинах и шеях? Или те лишь являлись препятствием? Или, может, этот драконоборец намеревался с помощью того гиганта уничтожить стаю Вожака... А это не один из тех охотников, которые, по словам самозванца, пленили Вампира? Может, Вожак приказал его не трогать, потому что хочет сам с ним расквитаться? Не очень похоже на правду. Впрочем, обо всём удастся узнать, когда юный лидер вернётся к стае после очередного временного отбытия. А сейчас же нужно всего лишь донести охотника до Райского острова, который уже вон, показался на горизонте, и сохранить его там, заодно проследив, чтобы убийца драконов чего не натворил. А Райкер же к этому моменту, прежде чем потерять связь с реальностью, выговорил последние слова: — Вигго... лучше бы... я тебя тогда убил. А некоторое время назад за отлётом Тигрового Штормореза со старшим Гримборном в лапах и последующим уходом Пепельного Призрака на безопасном расстоянии через подзорную трубу проследил убийца драконоборцев Рихтер. Убирая устройство для дальнего видения в сумку, всадник Громокогтя некоторое время просто смотрел в небо, туда, где ранее пролетали драконы, о чём-то усердно думая и взвешивая варианты на логику. Его лицо искривилось в хмурой задумчивости. А вот в глазах играл огонь азарта и интереса, хотя ещё там была и долька недовольства. — Как интересно. Это инициатива Дагура? Или просто с драконами что-то не так? Рихтер наблюдал за удаляющимися Шторморезом и Овером до того момента, пока все они не скрылись вдали. Бросив мимолётный взгляд на базу драконьих наездников, убийца охотников развернулся кругом и подошёл к своему Громокогтю, что с любопытством следил за выражением хозяина. Взобравшись в седло, Рихтер несильно похлопал дракона по макушке, прося того взлететь. Поднявшись над землёй вместе с драконом, мужчина вновь задумчиво проговорил: — Если всё же это инициатива пророка, то зачем спасение Гримборнов нужно ему в будущем?