Под красным небом
Ох, какое же странное, необычное, но всё-таки теперь вполне знакомое ощущение. Вновь эта неестественная пустота, внутри которой повсюду, в пределах непроглядной во всех смыслах бесконечности, царила кромешная темень. Всё сплошником покрывает чёрная мантия пустующих мыслей, рискующих при активации своей деятельности обратиться в неописуемый хаос, беспорядок, в полнейшую анархию, питаемые пожирающей усталостью физической оболочки, чья наступившая слабость откликалась в нервных импульсах, разбегающихся по всему телу, поступающих прямиком в мозг и теперь творящих здесь полноценную дичь. Проще говоря, мой сон — а это был именно он — ныне не будет спокойным. И что-то мне подсказывает, что на сновидения так повлияла не только банальная, но раздражающая усталость, а ещё и нечто большее… а также нечто совершенно иное, не связанное с моим телом. По крайней мере, мне так кажется. Что ж, вернёмся к проблемам насущным. Или вернее даже не проблемам (слава Богу, сейчас происходящее пока не вызывает причин для беспокойства), а некоторым странностям. Сон как сон, казалось бы, но уж слишком яркими отчётливыми картинами он пытается блистать. Физически это почти никак не чувствуется, лишь некоторые отголоски подобного наблюдаются внутри моего сознания, вспыхивая лёгкими волнами мысленной дрожи. А перед несуществующими в данный момент глазами проносятся кадры последних и особенно ярких событий в моей новой, драконьей жизни. Именно их картинки мой сонный мозг старался показать поярче, из-за чего, собственно, сон не был спокойным, представляющим собой лишь мимолётную и бесцветную пустоту, после которой наступало пробуждение. Нет, всё куда живее… Вот я вижу и практически чувствую, как в нос проникает тот странный дым, имеющий снотворный эффект, а вот уже спустя мгновение меня везут в клетке, тыкают копьём в бок и откровенно насмехаются, пробуждая во мне неистовую, давно дремлющую ярость: как эти жалкие мешки плоти, коим уготован лишь жалкий век жизни, смеют так непозволительно и грубо обращаться со мной, так безнаказанно упиваться моим положением?! Спустя ощутимую секунду я уже наблюдаю, как охотники сковывают меня цепями, практически полностью обездвиживая, продолжая гоготать над моей беспомощностью и своим доминированием. Непозволительно, унизительно, неправильно, оскорбительно для чувства собственного достоинства! Чтобы меня, дракона, Короля драконов, держали в цепях, как какого-то подопытного, почти как зверушку... Это просто смешно. И грустно одновременно. А далее я вижу и чувствую, как оковы спадают, затем моё тело пронзает ядовитая стрела, разнося по венам жгущую адскую боль, а спустя ещё некоторое время уже новые оковы хрустят под давлением моей силы и разлетаются осколками. Я вижу, ощущаю, вкушаю, слышу каждой клеткой текущую внутри меня чужую... нет, теперь уже мою кровь, добытую и пополненную из тел убитых наглецов, жалких отродий, умеющих быть храбрыми только когда враг бессилен. Кровь, кровь, кровь. Реки крови, свежее мясо... Его вкус до сих пор сладко ощущается на кончиках губ. А после я вижу сплошной хаос, мешанину из чужих слёз и смертей, увеличение могущества и стаи, неумолимую поступь к вершинам иерархии... и очередное падение, за что отдельная благодарность Скриллу Громовержцу. А далее, к моему счастью, метафизическим глазам внутри сознания предстают картины облегчения, продолжения жизни, стабилизации ситуации, улыбок приближённых драконов, мерный голос Асмаэля, тёплые объятия и возгласы радости моих самок, аппетитные дары преданных подчинённых, воссоединение с лучшим другом Фаном, самокопание, преследующая меня по пятам тревога и чувство вины, боль, непринятие своих пороков, а после видение старой знакомой Вампирессы и необходимая пощёчина от Дагура, возвращение на Драконий Край, тайное спасение Райкера, а за ним и Вигго Гримборнов, отход от базы наездников, мучительный час полёта и приземление на небольшом куске суши, сплошь покрытом бедными деревьями, холмами и ручьями... Столько всего произошло за довольно короткий промежуток времени, столько боли и вместе с ней грязного наслаждения... А эта гордость, нездоровое упивание собственным по-прежнему нераскрытым полностью могуществом преследуют меня даже сейчас, даже после возвращения тела, отражаясь в виде слепой ярости в момент воспоминаний не только о пленении Жасмин, но и в момент повторного лицезрения собственного и унизительного пленения. Эти воспоминания действовали словно раскалённая кочерга, приложенная к самой груди, обжигая, давя, не позволяя свободно и расслабленно, даже в такой долгожданный миг покоя, вздохнуть, вытягивая весь воздух, заставляя задыхаться гарью собственной уязвлённой гордости. Не буду скрывать, меня практически разрывает изнутри от каждого повторного мгновения плена. А при видении того, как мою мощь превозмог Громовержец, хотелось как вырвать себе сердце, проклиная свой позор, так и радостно всплеснуть руками. Противоречивые чувства рвали надвое, прорезали грань между злобой и благодарностью, жаждой мести и искренней признательностью. Но уже в следующую секунду всё как будто смешивалось обратно, вновь окуная мою голову в нездоровый хаос противоречий. А что же Жасмин... Жасмин. Бедная моя Жасмин. Моя возлюбленная Жасмин. Я вижу её глаза, полные слёз и боли от держащих её цепей, грустные, хоть и слегка, но потускневшие. И в эту же секунду меня перекошивает от злобы, ярости, чистой ненависти: как эти охотники вообще посмели не просто тронуть мою возлюбленную, а причинить ей боль, связать, использовать против меня!!! Непростительное преступление! Убить их... Убить при первой же возможности, разорвать на части, выпить всю кровь, раскрошить им все кости, раздавить черепа, вырвать внутренности, медленно и мучительно долго, пока одни не умрут в смертной агонии, а другие не лишатся рассудка перед неизбежной смертью!.. Краткая вспышка новых странных мыслей, и меня словно облили ледяной водой, а лапы будто бы подкосились, несмотря на то, что я сейчас находился во временной изоляции внутри собственного разума. Зубы свело, а метафизические глаза уставились куда-то в сторону... И вновь передо мной предстала моя возлюбленная Жасмин. Вновь с влажными от слёз очами. Но... что-то в них изменилось. Взгляд Ночной Охотницы впивался в меня цепким серпом, пронзал самую душу. Хотелось отвернуться, но я не позволил себе этого сделать, продолжая держаться, что только усиливало боль. Это было невыносимо. В глазах Жасмин смешались горе, ужас, осуждение, печаль, непринятие... а после на их место пришло опустошение. Моя любимая драконица смотрела теперь куда-то сквозь меня, а в голове пронеслись картины расправы над охотниками самым жестоким из возможных образов. Возлюбленная, моя милая, хрупкая, красивая и добрая Жасмин... Нет! Она не примет того, что мне хотелось бы всем сердцем сделать с её пленителями. Не знаю почему, но я уверен в этом. Лик, а за ним и силуэт моей возлюбленной исчезли в следующее мгновение, словно растворяясь в тумане. Последними испарились яркие блестящие глаза драконицы, всё ещё пронзающие меня в самое сердце. Когда вокруг вновь воцарилась тёмная пустота, из моей груди вышел тяжелейший вздох. Сразу стало не хватать воздуха. Грудь и всё тело сковала фантомная боль. Цепи необъяснимого страха обвились по лапам, вдоль хвоста, на крыльях, вокруг шеи, сдавливая дыхание. В глазах начало жечь, появилась некая мутная пелена, слёзы горячими потоками лавы коснулись скул. Я ощутил едва ли преодолимое желание укутаться в своих собственных крыльях, лечь в позе эмбриона и больше никогда не вставать... Произошла новая странность: тёмная, но вместе с тем бесцветная пустошь как будто бы содрогнулась, и повсюду завибрировали потусторонние волны. Пространство, окружающее мою нематериальную оболочку грузных мыслей, растянулось, забурлило в беззвучии, пошло ходуном, начало непонятным образом меняться, пока в конце концов мне не далось ощутить первые из этих изменений. Я уже давно привык к тому, что многое, практически всё происходящее во сне, ощущается мною словно вживую, но до сих пор это кажется чем-то странным и... будоражущим воображение, интригой: что же моему нежному сознанию придётся испытать на этот раз? Именно поэтому чёткое ощущение каменного пола под лапами вызвало у меня кратковременную дрожь неожиданности. Опуская взгляд, вижу чёрные плитки, плотно прилегающие друг к другу, образующие надёжную опорную поверхность подо мной. Покрытые бликами неизвестно откуда идущего света, они хорошо видны в доминирующей тьме. Чувствуются как холодный камень. Такие реальные, но такие фальшивые. Впрочем, не могу отрицать, что мой мозг постарался на славу: забываясь в этих образах, запамятовать о том, что это всего лишь сон, можно на приличное время. Шипящий гул заполнил уши, но дискомфорта от этого я не ощутил. Над головой замерцали тусклые огоньки, с каждым своим мигом становясь всё ярче, пока наконец не стали напоминать звёзды. Надо мной сформировалось ночное небо, но всё ещё очень тёмное для соответствия с действительностью, словно полотно, скрывающее за завесой нечто интересное. Финальным штрихом в образующихся художествах разума стали далёкие источники света: прямо передо мной на непонятном расстоянии замаячили зелёные огни, имеющие неописуемый, бесформенный вид, который одновременно с этим контрастировал с непередаваемым идеалом и гармоничными гранями света. Поразительно! Как мой мозг вообще может совмещать несовместимое? Ровную красоту с каким-то хаосом вместо образа... А тем временем огни также начали мерцать, уподобляясь своим менее ярким собратьям в вышине, пока в конце концов даже зелёный цвет не превратился в нечто не поддающееся описанию. Некоторое время я стоял на месте, как изваяние, решаясь совершить рискованный шаг в новые дебри всяких безумных и пока непонятных видений, но в какой-то момент мой внутренний мир совершил кульбит, стоило только мне почувствовать на своём плече чужое крыло. Под горлом что-то стянулось, подкатило комом. Дыхание на секунду спёрло. Повернув голову в сторону неожиданного гостя, я увидел рядом с собой... Жасмин. Не таинственную Вампирессу, которую уже ожидал здесь увидеть, а всё ту же невероятно прекрасную, свою милую Ночную Охотницу, чьи глаза теперь не были заполнены влагой слёз. Нет, в них горела поддержка, уверенность, нотки сочувствия и благодарность. Физиономию драконицы украшала ослепительная улыбка. Искренняя и такая... Даже не подобрать слов для определения. Добрая? Воодушевляющая? Умиротворённая? Весёлая? Может, озорная? Хотя вероятнее всё же спокойная. Прижавшись всем телом вплотную к моему боку и прикрыв глаза, Жасмин издала размеренный рокочущий звук, постепенно переходящий в ласковое для моих ушей мурлыканье, от которого под чешуёй прошлась целая армия мурашек, а на душе сразу стало легче. Мигом забылись злость, жажда охотничьей крови, самобичевание... Всё перестало иметь смысл, лишь бы моя возлюбленная Жасмин была рядом со мной. Хоть до конца света или исчезновения всего сущего. К сожалению, мне не было суждено так простоять с любимой целую вечность: Жасмин бодренько выбралась из-под опустившегося на неё серого крыла и, радостно замахав хвостом, с детской, но крепкой решимостью поманила меня за собой, выйдя чуть вперёд. Она звала к тому неописуемому источнику света. Её глаза оказались полны живого энтузиазма, а мордочку красила ещё более притягательная улыбка. Ну как тут откажешься? Разумеется, я пошёл следом за любимицей. Та же явно спешила, но исправно старалась от меня далеко не отходить, ведя к странным огням и в предвкушении помахивая крыльями. Помимо данного странного энтузиазма, Жасмин горела и некой странноватой решимостью, словно от этого зависело всё. Кажется, драконица целенаправленно шла туда, где я... обрету покой. С каждым последующим шагом уверенность в данном предположении только укреплялась, поскольку чем ближе становились огни, тем легче на душе мне становилось, а воспоминания о кровавой сцене на корабле казались всё менее и менее тяжёлыми, не такими болезненными. Это, конечно, успокаивало, но казалось каким-то... несколько фальшивым. Словно я сам убеждал себя в наименьшей тяжести своего преступления, чем есть на самом деле. Словно всеми силами старался отгородиться от чувства вины, оправдать всё подлостью и коварными деяниями охотников. Они заслужили... Но вот свет начал сильнее бить в глаза, практически ослепляя, а уже через несколько секунд всякий дискомфорт исчез. Кажется, внутри этого хаоса появились странные образы. Я смог различить еле видимые контуры. Они формировались, создавали что-то новое. В нос ударил крайне слабый, ненастоящий аромат. Интуиция подсказала, что это запах фруктов. А спустя ещё несколько секунд разум сам различил среди всего этого амбре не только фрукты, но и свежее мясо — сырое и жареное, — какие-то сладости, а ещё мозг отчётливо воссоздал бьющий в нос аромат специй. Внутри мгновенно пробудился дичайший аппетит. А чувство покоя, кажется, достигло своего апогея. Удовлетворённо улыбаясь, стоящая неподалёку Жасмин несильно пихнула меня передней лапой и прыгнула прямиком в огонь. Я же, недолго думая, последовал за возлюбленной, также погружаясь в немного жутковатый водоворот непонятных цветов. Вспышка. Взрыв тьмы. Вибрация теневых волн, перешедшая в необычную музыку, больше похожую на какофонию. Ветер эмоций. Мимолётное опустошение и последующее ожидание. Множество самых различных чувств смешались внутри меня в безобразный вихрь, и какому из этих чувств сейчас главенствовать — пока неясно. Что-то кричало в моей груди о том, что лучше мне абстрагироваться, пойти назад, пока ещё не стало слишком поздно... пока я сам не зашёл слишком далеко. Но, к счастью или несчастью — никак не пойму, — мне не захотелось отступать. Шествие дальше продолжилось, и вот — я теперь уверенно стою на твёрдой каменной поверхности, не похожей на обычный пол, сдавленно дыша и пытаясь сосредоточиться на образах. Тот самый смешанный аромат всевозможных яств стал сильнее полезать в ноздри, но по-прежнему оставался довольно слабым. Но сейчас, как ни удивительно, у этого запаха появилось чёткое направление, которого ранее мне не довелось почувствовать. Вся эта аппетитная пища находилась где-то поблизости. Но где именно? Да и куда занесло меня? Обведя глазами всё вокруг, я точно смог определить, что мы с Жасмин находимся в обширной, достаточно вместительной пещере, освещённой десятками факелов, висящих на стенах цвета тёмно-жёлтого песка. В принципе, вся пещера внутри имела подобный цвет. Ночная Охотница с непередаваемым выражением следила за мной, неуверенно топчась на месте и явно чего-то ожидая. Моя уверенность в правильности своего действия идти за возлюбленной даже не пошатнулось, но голову стали назойливо мучить два вопроса: зачем же любимая драконица меня сюда привела и чего же мне следует ждать от очередного сна, который может даже таковым не являться? Хотя ясно было одно: это всё ещё в моей голове. Да я сама очевидность! Переведя взгляд на свою возлюбленную, вижу, как та нервно осматривает окружение, словно что-то выискивая. Или, может, находясь в предвкушении... При одной только мысли об этом в районе чуть ниже груди у меня стянуло какую-то мышцу от непонятно какого ощущения, а уже через стремительно прошедший десяток секунд моё лицо стало несколько косить от удивления: из тех участков, куда не пробирался свет, из теней, начали выходить драконы. Удивление вызывало то, что в такой относительно небольшой пещере их поместились целые множества. Все известные мне виды присутствовали здесь: и Ужасные Чудовища, и Змеевики, и Шипорезы, и Громмели, и Громобои, и Пристеголовы, и Песни Смерти, и Шёпоты Смерти, и Криволапы, и Жути, и Древорубы, и Пеплохвосты, и Скорожалы... В общем, данный список можно продолжать ещё продолжительное время. А что поразило меня ещё больше, так это наличие среди образовавшейся толпы ящеров драконов, которых мне не приходилось раньше встречать: многие из них имели насекомоподобный вид, а хотя бы относительно знакомыми были только Шелкопряды (если, конечно, это были именно они); в остальном почти никто из данных драконов не вызывал отголоска в моей памяти. Хотя, возможно, вру сам себе: что-то знакомое присутствовало в каждом из них, но понять, что же это, никак не выходило. Помимо насекомоподобных рептилий на свет вышли ещё несколько разновидностей незнакомых мне особей. Среди них выделялись драконы, чья шкура напоминала драгоценные металлы, поблёскивая слабыми огоньками в несильном потоке пламенного света; драконы с острыми выступами и шипами по всему телу, в сотню раз острее даже тех же шипов Громгильды и Розы Ветров; драконы, которых язык так и тянулся назвать стихийными, потому что в гуще образовавшейся толпы только у них резко и ярко выделялись огненная чешуя, казавшаяся ещё более жаркой, чем у любого Ужасного Чудовища, ледяная белая чешуя, испускающая мороз, от которого пол покрывался инеем, а также чешуя, похожая на каменную броню. Данных драконов мне удалось посчитать в количестве двух десятков особей. Кроме них ещё одним типом незнакомых ящеров стали те, которых хотелось назвать просто классическими: с длинной шеей, рогами, мощным телом, четырьмя конечностями, пятью пальцами на каждой лапе, длинным хвостом, одной парой крыльев; кто-то мог отличиться необычной формой чешуек, кто-то — редким цветом, другой — гребнем на спине или хвостом, подобном хлысту, а кто-то даже мог иметь больше чем одну голову. И даже после такого скопления драконов в одном месте вокруг меня ещё оставались проёмы для пролазания через них ещё нескольких рептилий. Мои глаза разбегались, не зная, на ком концентрироваться, на каком из драконов бы заострить своё внимание... Кто из них того заслужил? Кто, интересно, достоин моего изучающего взора... Стоп. А почему вдруг мои мысли пошли в данном русле? Я же не знаю этих драконов, огромную их часть уж точно, так с какой стати внутри меня вдруг столь неожиданно пробудилось некое подобие злорадства и торжества, мол, отныне все здешние летающие и нелетающие создания подчиняются только мне и никому больше?.. Странные чувства бурлили во мне кипятком. Прорывались сквозь толщу невидимой стены, откуда-то из самых глубин. От их порывов хотелось смеяться. Смеяться внадрыв, как можно громче и страшнее, чтобы вместе с подданными содрогались фундаменты гор и рябил воздух. А между тем, пока я отвлёкся на свои внутренние и явно аномальные чувства, среди присутствующих блеснули силуэты, от видения которых моя кровь на краткие мгновения застыла, словно покрывшись коркой льда. Хотя вроде бы ничего такого особенного в них не было, но всё же... Что-то с ними не так, я уверен в этом, знаю это, но не могу понять сути. Силуэты красовались передо мной чёрной, словно уголь, чешуёй с отливом зелени; яркой синей чешуёй, покрытой мерцающими точками, точно звёздами; пёстрой чешуёй, сочетающей в себе всевозможные красочные и зелёные цвета; ещё более чёрной чешуёй, как будто сама океанская бездна, покрытой россыпью серебристых огоньков; тёмно-серой чешуёй, что на хвосте становится светлой, практически белой. Эти пять силуэтов держались впереди всех, будто возглавляя собравшихся кругом драконов. Наконец, спустя мучительно долгое время ожиданий, надежд и неясных опасений, стоявшие ближе всех ко мне драконы, за исключением моей возлюбленной Жасмин, склонили головы, опуская морды к самому полу, касаясь его. Сердце дрогнуло, пропустив удар, а моему восторгу не было границ. Вслед за главной пятёркой предо мной склонились и все остальные. Пали ниц перед своим единственным Королём. И только Жасмин всё также оставалась стоять в одной позе, с любопытством и обожанием глядя на меня. Внезапно до моих ушей донеслось глухое и пробирающее до костей шипение. Звук исходил откуда-то снизу, кажется... из-под моих лап. Опустив глаза к полу, я лицезрел гладкую обсидиановую чешую, извивающуюся вокруг моих запястий толстыми кольцами. Это существо походило на змею, но не являлось ею — это был дракон. Длиной его туловище, казалось, превосходило меня от носа до кончика вытянутого хвоста, а на голове вдоль передней части тела тянулись довольно широкие крылья, заменяющие собой капюшон. На макушке змееподобного дракона мелькнул кровавый узор в виде двойной петли, чьи концы соединялись между собой такой же двойной спиралью. Сам же дракон, выползая из-под моего тела, нежданно ласково потёрся о мою грудь изогнутой вверх спиной и вскоре свернулся передо мной кольцами, смотря несколько секунд в глаза, а затем склоняя поднятую голову. К сожалению, очей самого змея мне не удалось разглядеть, как, собственно, очей и тех пятерых стоящих впереди драконов. Я лишь наблюдал резкие отблески, что впивались в самую душу... Как будто что-то давно утерянное, а теперь вновь приобретённое, что-то дорогое, но вместе с тем напоминающее о смутно знакомой боли. А при взгляде на змея с языка так и норовило сорваться слово... Урун. Или, может, это имя? Точно, никак иначе! Сотни, нет, тысячи драконьих голов продолжали тянуться к полу в покорнейшем поклоне, не смея подняться без моего одобрения. Стоять смирно, на одном месте и неподвижно, пока не разрешат, пока не позволят или не прикажут. Такая покорность и отдача... Это так восхитительно, прям возбуждающе. Сердце трепыхалось всё сильнее и сильнее, рискуя выбить мне рёбра; голова немного кружилась от переполняющего чувства триумфа, радости и удовлетворения. Хотелось забыться в этом водовороте поклонов и обожания, восхваления и вознесения. Упиваться дарованной властью и делиться ею со своими приближёнными и любимыми драконицами. И почему-то при повторном взгляде на змееподобного дракона это чувство только усилилось. Казалось, в его невидимых, но таких проницательных очах горело полное одобрение. Главное, что я здесь не один. Я стою над всеми драконами, и со мной моя красавица Жасмин. Внезапно позади меня раздался какой-то странный шум. Как будто что-то тяжёлое тащили по каменной дорожке. Развернувшись, я ощутил сильнейшую волну потрясения. Причём, в хорошем смысле. К моим лапам пали головы четырёх связанных длинными гибкими хвостами дракононенавистников: передо мной оказались Кроган, Йохан, Гриммель и Драго Блудвист. Но сейчас, в отличие от множества прошедших сновидений, они не состояли в числе тех, кто убивает меня и моих близких. О нет. Теперь они стояли на коленях, вокруг туловища каждого из них обвивался сильный гибкий хвост, держащий их на месте, а в глазах всех четверых сверкала ненависть и по совместительству первобытный страх. Их взгляды больше не бросали в дрожь, а вызвали лишь сладостное удовольствие. Они беспомощны. Драконы позади схваченных людей оказались одними из так называемых классических: они имели бело-жёлтый песчаный окрас, крепкую вытянутую шею, сильное тело ящера, четыре лапы с острющими когтями, идущий от затылка до основания хвоста гребень и, собственно, сам хвост, напоминающий хлыст. Эти драконы держали пленённых как раз при помощи своих хвостов, положив по передней лапе каждому на бок, чтобы удобнее фиксировать их на месте. Возвышаясь над каждым из людей, охранники смотрели на них пристально, злостно скалясь и держа довольно крупные крылья распахнутыми. На физиономиях драконов читались ненависть и ожидание. Они покорно ждали, пока я приму решение, сделаю что-нибудь, а когти ящеров дрожали в желании разодрать злодеев на куски. Что ж, это очень подходящий момент для свершения моей маленькой мести за бесконечные кошмары. Ещё некоторое время удивлённо взирая на неожиданных гостей, я в конце концов беру себя в лапы и с вальяжным самодовольным видом делаю пару шагов к пленникам, становясь едва ли не вплотную к ним и ещё раз пробегаясь по их лицам. Бледные, измазанные в копоти, исполосованные шрамами и свежими царапинами, дёргающиеся от страха. Как ни удивительно, но тёмная и смуглая кожа Крогана и Драго казались наиболее выцветившей и создавала впечатление болезненной. Такое зрелище мне было вполне по душе. Жаль только, что это всё не реальность. Слегка искажая свою физиономию злобной, можно даже сказать, мстительной улыбкой, я обнажил острейшие клыки, чувствуя, как по ним бежит выделяющаяся кровь, падая на каменный пол. Когти зарылись в трещины, нетерпеливо ожидая скорейшей расправы над дракононенавистниками. Мой вид стал максимально зловещим и угрожающим, что подтверждает трепещущий вид песчаных драконов, опустивших головы, но продолжая их держать над людьми. А лица самих же пленников не представлялось возможным описать словами. Их надо было видеть. Именно такого ужаса во всём теле от них я и жаждал. Первой жертвой стал Йохан, чьё горло мои когти перерезали с небывалой лёгкостью. Сила удара оказалась таковой, что у человечка обломались позвонки, после чего его голова с глухим стуком падает на пол, укатываясь в тёмный угол. В груди заклокотал тихий смех, удерживаемый внутри нежеланием выплёскивать наружу эмоции так быстро. Ещё остались трое. Их жалкие и бесполезные попытки вырваться из захвата откровенно смешили меня, а о жалости не могло быть и речи. Вторым на очереди оказался помощник Блудвиста Кроган. Дождавшись, пока охранник уберёт конвульсивно бьющееся тело торговца подальше, я, вспоминая один недавний опыт с каким-то берсерком, поудобнее хватаю темнокожего за голову, плотнее прижимая пальцы к черепу, когти — к шее, и с силой сжимаю. Спустя совсем немного времени голова пленника лопается. Кровавые ошмётки разлетаются во все стороны, физиономии всех близ стоящих покрывает брызгами крови. С удовлетворением слизав багровую жидкость со своего лица, я киваю второму охраннику, позволяя тому убрать труп. Следующим на очереди оказывается Драго Блудвист: без промедления, подходя к нему и приказывая держащему его дракону отпустить однорукого и отойти, вонзаю когти в грудь человека, без всяких затруднений пробивая его защиту и вырывая вместе с куском плоти. Далее срываю с Блудвиста его протез вместо левой руки, а после впиваю когти в бока человека, отрезая по кусочку. Крики агонии жертвы доносятся до меня как будто издалека, мне нет до них дела. Я с ярым рвением, нетерпением, без которого мог бы подольше насладиться болью пленника, разрываю его на клочки; сначала вся кожа с груди, затем рёбра и сердце, дальше изрезаю лицо Драго, а под конец вырываю ему все кости, пока опустевший мешок плоти не опадёт на полу. Последним стал Гриммель. Особо не медля, кладу переднюю лапу ему на грудь, придавливая к полу. Вытащив из его кармана так удачно попавшийся дротик, всё ещё полный тёмно-фиолетового яда Смертохватов, я с маниакальным удовольствием вгоняю его в левую глазницу охотника, вертя и надавливая иглой, пока не слышу специфический чавкающий звук в черепной коробке человека. Ручейки крови активными потоками стекали по лицу Гриммеля на пол, а крики боли уже давно стихли. Так неинтересно, даже пропало желание дальше кромсать охотника. Из-за досады всё-таки испещрив живот и грудь драконоборца порезами от когтей, я наотмашь швыряю его в сторону остальных трёх трупов. Получая от меня разрешение в виде слабого покачивания головой, бывшие охранники пленённых людей моментально слетают с катушек, звереют и всем скопом набрасываются на мёртвые, но по-прежнему довольно свежие тела, поедая их. И именно в этот самый момент что-то внутри меня содрогается при виде данной картины: мои верные, покорные воле Альфы драконы пожирают тела умерщвлённых мною охотников. А я... только сейчас ощутил на себе жестокую тяжесть, которая так и старалась утянуть меня всего на дно. Мне стало больно. Хотелось отвернуться, хотелось заплакать. Именно сейчас, когда мои жертвы больше не метились под ужасающе острые когти, когда довелось посмотреть на всё чуть более трезво, без лишних эмоций, я вновь почувствовал себя жестоким убийцей... Монстром. И даже факт того, что это всего лишь чёртов сон, ни капельки не согревал душу. Внутри всё покрылось жёстким льдом. Мои глаза уже было закрылись в бессилии и желании уйти из этого кошмара, так ярко напоминающего о бойне с Охотниками на Драконов, но тут... что-то очень мягко коснулось моего крыла. Переведя взор на того, кому принадлежало прикосновение, я встретился взглядом с Жасмин. Её яркие, блестящие в свете факелов глаза пылали жизнью, решимостью, в потоке которых отчётливо выделилась поддержка и... И что-то ещё. Что-то, что в одно мгновение заставило меня забыть о произошедшем и подарило спокойствие. Моя любимая здесь, со мной, значит, всё хорошо, не нужно ни о чём более беспокоиться. К чёрту все невзгоды, когда возлюбленная возле меня. Даже немного смешно стало: это насколько окрепла между нами двумя особая, любовная связь, раз мне достаточно лишь одного миленького взгляда от Жасмин для обретения внутреннего покоя... Мой вид смягчился и перестал излучать потерянность. Благодарно улыбнувшись и кивнув Ночной Охотнице, я в особом демонстративном виде подал любимой крыло, чутка наклонив его книзу. Жасмин сразу всё поняла и положила собственное крыло поверх моего, кладя изгиб на изгиб, будто леди, которой протянул руку светлый юноша, приглашая её куда-то (например, прогуляться). Драконица почему-то не улыбалась, но глаза её горели счастьем — мне хватало и этого. Поспешно указывая на выход из пещеры, откуда вовнутрь лился яркий белый цвет, возлюбленная нетерпеливо потопталась на месте. От такой картины чувство отвращения к собственному деянию погасло окончательно. Я тихо усмехнулся и повёл Жасмин к выходу, поспешно проходя мимо пирующей четвёрки драконов. Было очень хорошо слышно, как все собравшиеся внутри пещеры драконы поспешили за нами. От их мерных шагов исходил глухой шум, отражаясь от каменных стен, создавая жутковатый ритм хода сотен опаснейших рептилий. Да ещё и скрежет когтей добавлял изюминки. Но, конечно же, это не могло меня напугать, ведь я среди них всех — самый сильный и опасный дракон. Среди моих слуг нет равных мне... Это же естественно. Хотя странно, что при данной мысли моё сердце болезненно сжимается и прямиком в душе возгорается какая-то давняя обида... или скорее даже ненависть. Упорно прогоняя не самые приятные мысли из головы, я в такт шага Жасмин наконец покинул темноватую и несколько мрачноватую пещеру. Наши с Ночной Охотницей лапы ступили на гладкий серый камень небольшого утёса. В нос ударил свежий ветер. Точно такой, как мне и нужно. Внизу под утёсом мои глаза высмотрели широкую гладь чисто зелёного леса, расстилающуюся на многие километры вокруг. По бокам обнаружились скалы-колонны, гигантами возвышающиеся над деревьями, словно их защитники. А небо над головой оказалось рубинового и по совместительству пурпурного цветов. На западе линия горизонта светилась жёлтым огнём. Когти вгрызались в края каменного утёса от переполняющего восторга: повсюду виднелись силуэты драконов, которые, словно стервятники, кружили над пещерой и всем лесным массивом, приветствуя своих Короля и Королеву. Воздух содрогался от шквала громогласного общего рычания, излучающего радость. А для моих ушей, несмотря на их поразительную чувствительность и остроту, это была настоящая музыка. Дышать становилось всё легче. Создавалось впечатление, будто кто-то свыше сжалился надо мной за все мои страшные грехи и решил даровать мне наиболее уютную и умиротворённую атмосферу, дабы позволить моему сердцу прийти в спокойный ритм. Хотя, конечно, понятие об умиротворении довольно тягучее и своеобразное: ведь поставь любого на моё место, и каждый захотел бы всей душой избавиться от людей, только и думающих о том, как бы тебя прикончить, а если надо — убить или использовать всех, кто тебе дорог. Тут у каждого будет кипеть по отношению к таким злодеям ненависть. Следовательно, моя жажда избавиться от кое-каких драконоборцев вполне уместна и не должна мучить меня... Если бы только я не наслаждался их собственными страданиями и выходящей из жил кровью. Мои мысли вновь пошли не в том русле. А Жасмин, словно бы услышав всё, о чём я думал, нежно прижалась щекой к моему плечу, утешительно заурчав. Это было довольно неожиданно, отчего по телу прошла лёгкая волна дрожи. Уставив на возлюбленную неописуемый взгляд, я устало и вместе с тем мягко выдохнул, аккуратно ложась подбородком на лоб драконицы, и сам заурчал. В голове буйствовал круговорот всевозможных чувств и эмоций, ураган различных мыслей, многие из которых не имели смысла... а может, и имели, но понять их было сложно. Особенно когда в ушах начинал шелестеть двойной низкий шипящий голос, в котором звучали презрение и надменность, — при его звучании моя жажда крови возрастала едва ли не сильнее, чем при виде связанной Жасмин. А в уголках очей скапливались слёзы ярости и отчаяния. И таких мыслей вертелось предостаточно для того, чтобы начинать потихоньку паниковать. Они били в мозг слишком настойчиво и, кажется, несли какой-то смысл, но я не мог понять, какой именно. Кажется, я уверенно схожу с ума. С трудом отмахнувшись от назойливых переживаний по неизвестному поводу, моя персона ещё раз обвела округу изучающим взглядом и чуть расслабленно втянула не настоящий, но крайне приятный воздух. Успокаивающе похлопав Жас крылом по спине, мол, всё хорошо, не надо за меня больше бояться, снова подставляю любимой крыло. Та охотно принимает приглашение и облегчённо кивает. Вместе мы совершаем прыжок с утёса и одновременно расправляем крылья, проносясь в считанных сантиметрах от верхушек встречающих нас внизу деревьев. Теперь мы летим бок о бок, соприкасаясь друг с другом кончиками крыльев. Позади слышится что-то наподобие весёлого улюлюканья, заглушающего даже весьма громкие хлопки. Сразу стало ясно: за нами вылетели все драконы из пещеры. Метнув взгляд назад, я увидел, как некоторые из крылатых ящеров занимают почётные места на верхушках вытянутых, словно реальные колонны, скалах. А когда мы с Жасмин почти приземлились на просторной прогалине, которую уже окружили толпы новых драконов, мне удалось заметить, как на самые ближние к поляне скалы сели шестеро самых выделяющихся ящеров. Нет, конечно, нашлось ещё несколько драконов их вида, но именно эти шестеро — змей; чёрный здоровяк с четырьмя крыльями, двумя хвостами и шестью лапами; пёстрая драконица; тёмный шипастый дракон; ярко-синяя самка и ещё одна особь женского пола, имеющая цвет морской бездны, усыпанная серебристыми звёздочками — привлекали наибольшее внимание. Хотя бы потому, что однозначно имели огромнейший авторитет в стае, уступая только мне и Жасмин. Будучи незнакомыми… Странным, однако, оказалось то, что при виде чёрного дракона с зелёным отливом и множеством конечностей некая часть моей души ядовито шипела. Этот громила вызывал во мне некую неприязнь... или, быть может, весь его вид. Хотя тогда странно: почему этот ящер, будучи не самым желанным для моих глаз существом, находится так высоко в иерархии? Что за биполярный бред?.. Опустившись на шёлковый ковёр травы, я незамедлительно положил крыло на спину Ночной Охотницы, приобнимая, и бросил последний взгляд в сторону шестёрки необычных драконов. Внезапно меня поразила мысль: змей Урун, конечно, представлял особую значимость в моей голове, раз его имя так быстро начало всплывать на поверхность, но всё же он немного не вписывался... Но куда именно не вписывался? О чём, чёрт подери, я думаю?! Я не... Неожиданно новая мысль поразила меня ещё сильнее предыдущей, заглушая её: Мира, Нарзул, Элодея, Талис, Скорпион... Где ещё одна? Почему я не вижу ещё одну драконицу? Где последний член Драконьей Банды?.. И ещё одно... объясните мне на милость, какому придурку пришло в голову такое словосочетание: «Драконья Банда»? Это что, шутка какая-нибудь, анекдот неудачный?.. Голову резко пронзила острая, словно мой собственный клык, боль. И в следующее мгновение бесследно испарилась, как будто и не было её. А вопрос о безумном наборе слов и имён для нескольких драконов скрылся на задворках сознания, уступая место дикому желанию расслабиться. Помотав головой, хотя внутри сна это и не имело смысла, я засеменил вперёд, к центру прогалины. А там обнаружил то, что несколько не вписывалось в общую природную картину: несколько длинных столов, накрытых множеством блюд, от которых-то и исходил тот самый манящий аромат, что был учуян мной ещё за мистическим порогом входа в пещеру. Сверху кто-то довольно громко застрекотал. Повернув голову в правую сторону, я лицезрел, как имеющий голубой окрас на спине и жёлто-зелёный — на животе дракон плавно приземляется чуть поодаль от нас с Жасмин и, щёлкнув крыльями как у стрекозы, бросает к моим ногам болтавшегося в задних лапах ящера человека. Лысый, с плоским лицом, невысокий, одет в рубашку и простые хозяйственные штаны, однако на шее отчётливо блестят золотые украшения. Похоже, он на самом деле был богат, просто его ограбили... Явно мои драконы. Принёсший его насекомоподобный, чьё тело и частично мордочка имели сходства с Песней Смерти, улыбнулся мне, довольный собой, и опустил голову. Человек же пал на колени и склонился до земли, зябко дрожа и нашёптывая какие-то молитвы. Причём, молился он, похоже, именно мне. От данного факта меня внезапно передёрнуло в отвращении. Фыркнув в сторону лысого, выпуская пар из ноздрей, я чуточку плотнее прижал к себе возлюбленную и направился к накрытым столам. Что-то внутри меня вновь щёлкнуло, причиняя дискомфорт, стоило только ещё раз глянуть на молящегося в страхе человека. Отчего-то подобное зрелище заставляло воспоминания о резне охотников сильнее вспыхивать перед глазами. Как бы сильно не манили меня эти несколько столов с кушаниями разного рода и напитками, как бы прекрасно они не выглядели, но мне по-прежнему казалось, что они в подобную картину несколько не вписываются. Нет, сама картина вместе с ними хоть и красивая, но явно немного неправильная. Безусловно, утолить голод и жажду, пускай во сне, пускай и под открытым небом, было бы очень кстати, но всё равно мне кажется, что этим четырём столам больше подойдёт место под крышей замка, чем посреди леса, на поляне. Здесь хватило бы и одного скромного столика, он бы больше подошёл к данной местности. Но да ладно, что-то меня понесло... Приблизившись вместе с любимой Жасмин к накрытым нескольким столам, я повнимательнее прошёлся по ним изучающим взглядом: они стояли в два ряда, были сделаны из хорошего красного дерева, их края оказались покрыты золотой резьбой, а ножки крепко вставлены в землю, да так, что фиг вытащишь (но ко мне это не относится, моих сил запросто хватит). Пройдя ещё немного и присев в центре, окружённый со всех сторон столами, я с особым вниманием осмотрел множества блюд, накрывающих эти столы. И с усмешкой вздохнул. На всех четырёх столах были относительно одинаковые блюда: тарелки с дольками всевозможных яблок, апельсинов, груш, мандаринов, слив, арбузов, ананасов; чаши, наполненные зелёным, пурпурным и даже красным виноградом, земляникой, вишней, малиной, черникой, ежевикой, орешками и особыми съедобными косточками; были и мясные блюда в виде жареных, а также свежих свиней, кур, гусей, уток, попадались также простые куриные и свиные ножки, филей яка, готовые кролики; имелись в том числе и морепродукты, состоящие из различных видов рыб, сушёных крабов, головоногих, некоторые из которых ещё шевелились, в чашах, специальных морских растений. Ещё мне довелось увидеть насаженных на серебряные шампуры чёрных скорпионов, ящериц и змей — и всё приправлено особыми специями, приятно обжигающими нос. Этот запах даже во сне просто непревзойдённый. А из напитков и им подобных были мёд, обычная питьевая вода в блестящих кувшинах, сок, варенья, густая смесь зелёного цвета, которую мне иногда приходилось видеть среди товаров Йохана — чересчур сладкая, — а также... Красное вино? Серьёзно? Нет уж, спасибо, воздержусь даже во сне. Хоть вся эта великолепная картина и была лишь очередной декорацией, притом весьма качественной, в моём дремлющем сознании, чувство голода, тем не менее, подобралось к моему горлу, вынуждая в нетерпении взглотнуть. Жасмин, сидевшая рядом под моим крылом, не налетала на кушанья без меня, но было отчётливо видно, как её лапки слабо пританцовывают, стремясь донести свою хозяйку к чудесным блюдам. Я видел это лишь краем глаза, но даже этого хватило для того, чтобы моё сердце на секунду замерло, а после направило кровь по венам и артериям, наполняя их необычным теплом. Теплом уюта и... счастья. Да, точно, счастья, не иначе. Внутри возник резкий порыв, и я сразу же поддался ему: моя щека соприкоснулась со щекой Жасмин, нежась, выражая без всяких слов мои чувства. Для того пришлось изогнуть и наклонить шею, ибо во сне пропорции наших с любимой тел остались такими же, как и в реальности. В конце концов Ночная Охотница, даже будучи заметно удовлетворённой моими действиями, больше не смогла сидеть на месте и под наш общий радостный смех схватила обеими лапами меня за кисть и потянула за собой, устремляясь к одному из столов. Конечно же, я никакого сопротивления не оказывал. Усевшись перед одним из четверых столов, Жасмин положила передние лапы на твёрдую поверхность и весело забарабанила ими по ней, силясь выбрать из огромного разнообразия блюд хоть что-нибудь. Не слишком уж долго размышляя, любимица взяла тушку кролика и жадно вцепилась в неё зубами. Должен признать, что драконица хоть и продолжала оставаться драконицей, но всё-таки сейчас старалась есть помедленнее, так, словно соблюдая какие-то правила приличия. Смешно, однако, но факт. Я же некоторое время просто наблюдал за трапезой возлюбленной хищницы с благоговейным спокойствием. Все эти минуты не сводил с неё глаз, смотрел на радостное выражение её физиономии, любовался телом возлюбленной (куда же без этого), глотал слюну... и заодно поражался тому, насколько многие ощущения во сне мозг сделал крайне близкими к реальности и одновременно очень далёкими от неё. Восторг от якобы физической близости, радость на душе от вида полностью целой и счастливой Жасмин, но во всём этом что-то казалось неправильным. Оно не было фальшью, но создавало впечатление нереалистичного идеала. Идеала, соседствующего с хаосом. Но, впрочем, а почему бы не воспользоваться услугой разума, раз она используется мной и в данный момент дарует счастье... Жасмин уже успела разделаться с кроликом и теперь активно принималась за мясные крылышки неизвестной мне крупной птицы, которые я иногда видел на столе у всадников, правда всего лишь пару раз. И никогда не пробовал. Но должен признать, запах у них был отменным, поэтому у меня нет никаких сомнений, что они очень вкусные и что они понравятся Жасмин. И пока моя любимая безостановочно уплетала мясо крылышек за обе щеки, я медленно, довольно лениво протянул лапу к мясным ножкам, взял за кость и, поднеся ко рту, принялся неторопливо утолять наигранный голод. А вслед за ножками в ход пошли туши свиней, уток, тех же кроликов и яков. К напиткам и фруктам я пока решил не протягиваться. Вскоре к нашему с Жасмин тихому пиру присоединились ещё две драконицы, что стало для меня некоторой неожиданностью. Филина и Дариен. Обе самки по-лисьи подкрались к нам сбоку и, будто после репетиции, почтительно склонили головы перед своими Королём и Королевой. Моментально получив от меня разрешение встать, драконицы с аппетитом осмотрели столы и уже в следующую секунду принялись поедать всё мясо. При этом Филина и Дариен так же, как и Жасмин, трапезничали без лишней спешки, будто соблюдая некоторые правила приличия. Забавно. Ночная Охотница сидела по правое крыло от меня, а Филина с Дариен — по левое; из двух названных сестёр ближе ко мне находилась белая самка. Содержимое различных сосудов на столе быстро пустело, отправляясь в жадный драконий желудок. После очищения пяти блюд с мясными продуктами я принялся за поедание фруктов. Аккуратно подцепив дольку яблока двумя когтями, быстренько отправляю её в рот. Вкус такой же, как и у настоящего яблока. Следом пошли более экзотические фрукты, названия большинства из которых мне не были известны, хотя внешность довольно чётко сохранилась в ящике памяти. Дольки дынек (не самый любимый продукт, но всё-таки к гадким не относится), пускай и не являются частями фрукта, хотя я почти всё, что не мясо, окрестил здесь фруктами, довольно быстро оказались все внутри моего брюха, а чаши с ними, соответственно, сразу опустели. Далее пошли дольки более любимых мною продуктов. Интересная картина: пока три драконицы поедают в основном мясо, изредка запивая водой из кувшинов — и им наверняка за ручку было не очень удобно браться, — я тем временем, будучи, наверное, самым кровожадным на этой поляне, беззаботно уплетал грозди винограда, груши, игриво кладя их доли на вытянутый язык, а потом пряча во рту и глотая, яблоки, манго, очищенные от кожуры апельсины и бананы. Также в мой рацион вошли овощи: уже названные выше дыни, огурцы, морковь. Где-то на противоположном краю стола даже обнаружилось блюдо с жареной картошкой. За поеданием всякой всячины время, если во сне оно вообще имеет значение, пролетало незаметно. К данному моменту почти весь длинный стол опустел. Жасмин, особо много на себя не беря, уже как несколько минут сидела в сторонке и с заботливо-довольным видом следила за нашим продолжающимся пиром. Я же, запивая только что проглоченного кролика яблочным соком, украдкой и с едва сдерживаемой улыбкой умиления наблюдал за тем, как Дариен упростила себе задачу и пила воду из кувшина держа его обеими лапами за бока, а Филина же не искала лёгких путей и управляла серебристым сосудом при помощи оплетённого вокруг ручки хвоста. Кстати, до этого Филина была ответственна за полное очищение чаш от мёда. Наконец наш голод был полноценно удовлетворён. Как следует напившись, Дариен подозвала к себе уже было принявшуюся умываться сестрёнку и, как подобает более старшей в семье, приступила к приведению Белой в порядок: красная драконица вылизала молодой самке физиономию. Я же в этот момент, с улыбкой следя за двумя девчонками, напоследок захватил со стола тройку копчёных сосисок и забросил их себе в пасть, пережевав ради ощущения вкуса. Как только две названные сестры закончили со своим гигиеническим делом, они сели передо мной одним рядом, с нескрываемым интересом чего-то от меня ожидая. Ну а я, не особо долго думая, в пригласительном жесте вытянул в стороны оба крыла, ожидающе глянув на всех троих дракониц. Те же, не заставляя себя долго ждать, приняли моё приглашение сию же секунду: Жасмин удобно устроилась под правым крылом, а Филина с Дариен — под левым. Прекрасное зрелище. На секунду отвлёкшись, я коротко свистнул, привлекая внимание своих драконов, что окружили поляну, и кивком указал им на оставшуюся треть яств на нашем столе, а также на все остальные три стола, приглашая поесть. К счастью, мы с Жасмин, Филиной и Дариен выбрали не самый богатый стол, так что на жадность наше опустошение двух третьих одного из четырёх столов не тянет. Драконы же приняли приглашение и приступили к наполнению желудков. А я с тремя драконицами отошёл чуть подальше. Под лапами хрустела чёрно-рубиновая в свете лучей уходящего солнца трава, а вокруг зашелестели мягким шёпотом от дуновения ветра древесные кроны и листва, ещё более тёмная в цвете, чем трава. Отдалившись от огромного скопления драконов, мы вчетвером остановились у края прогалины, еле-еле прячась под тенью широких древесных ветвей. Теперь мой взгляд был прикован только к трём драконицам, что нежно жались к моему более крупному телу и как-то жадно впивались в меня глазами, что под чешуёй вполне ощутимо прошёлся табун мурашек. Лишь на секунду преодолев себя и разорвав зрительный контакт, я увидел, как всё кругом резко заволокло странным туманом, будто закрывая нашу четвёрку от лишних глаз. И тут я поддался новому порыву, а моя фантазия пошла вразнос, принуждая подсознание рисовать нечто одновременно странное и очевидное. Атмосфера стала очень жаркой, из-за чего было просто невозможно спокойно постоять в стороне и полюбоваться друг другом — хотелось большего. И это привело к следующему: я, поддаваясь зову собственных желаний и позывов, сливаюсь сперва с Жасмин, а затем с Филиной и Дариен в страстном поцелуе. На этот раз все три драконицы принимают это очень умело, впуская мой язык внутрь ротовой полости и отвечая мне тем же самым. А стоило губам разомкнуться, как наши языки сплетались в воздухе, после чего мы вновь соприкасались друг друга губами. Чуть плотнее прижимая возлюбленную Жасмин крылом к своему телу, я медленно прохожусь по её щекам, скулам, носику, лбу, снова целую её щёки, а затем более страстно перехожу на уши, подбородок и шею, слабо покусывая чешуйки любимицы, оставляя прозрачные дорожки слюны на ней. Слышу такие желанные томные вздохи, настолько мягкие рокот и рычание, что их запросто можно принять за классические стоны. А мои пальцы на левой лапе тем временем тянутся к животу Ночной Охотницы, нежно щекоча и поглаживая чувствительные участки. Всё происходит и развивается идеально. К сожалению, дальше сон становится менее чётким, а кое-какие мелочи делаются размытыми. Всё начинает проноситься с неадекватной скоростью: вот я вижу, как моя любимая Жасмин подобострастно улыбается и изгибается под моими ласками, стараясь сильнее запрокинуть голову, как только когтистые пальцы умело добираются до её заветной зоны, делая мне приятно; а вот уже меня будто обливает горячей водой, ощущения мечутся со скоростью ветра, а разум искусно создаёт чувствительные образы того, как мой половой орган пробирается через складки (похоже, данный процесс плотно засел в памяти); а вот теперь происходящее принимает интересный оборот, когда названные сёстры также подключаются к процессу. Причём, очень дерзко подключаются. Образы творящегося сейчас страстного безобразия проносятся молниеносно, но настолько ярко, что кажется, будто проходит вечность, в которую хочется окунуться с головой. Опираясь на телесную память, сон создаёт момент, когда красная драконица мастерски пристраивается ртом и языком к моему агрегату, облизывая по всей длине, обвиваясь вокруг ствола, слегка надавливая шероховатой поверхностью на головку и вскоре заглатывая чуть меньше половины члена. А я же в этой сцене проявляю большую выдержку, в сравнении с реальностью, и реагирую на данные ласки куда терпеливее, ограничиваясь лишь закрытием глаз и глубокими вздохами. А Филина же в это самое время, не желая оставаться без должного внимания, осторожно вытягивается туловищем над Дариен, опираясь передними лапами на мою грудь, и проникает длинным острым язычком мне в рот, прикрывая глаза. На спину ей осторожно ложится моё левое крыло. В таком положении мы застываем на достаточно долгий отрезок времени: Жасмин я ублажаю свободной правой лапой и хвостом, стараясь лишний раз не касаться драконицы чёрными шипами; с Филиной мы то соединяемся, то разоединяемся в поцелуях; а Дариен с тем же рвением, что и тогда в пещере, доставляет мне удовольствие ласками мужского достоинства. Настолько интересная позиция, что мне даже хватает сил отвлечься от разворачивающегося группового соития и прокомментировать это. Время летит стремительно, но вокруг по-прежнему продолжает стоять туман, а над головой ярко сияет рубином небо, да настолько ярко, что даже трава под нами сквозь плотную завесу приобрела соответствующий цвет. Вскоре действо наконец сменяется чем-то большим: мягко отстранив от себя Жасмин и Филину, я приподнимаю мордочку Дари ближе к своей физиономии, смотря в глаза несколько секунд, а после ухватываю самку за бока, опрокидывая спиной на траву и неспешно вхожу, продолжая цепляться очами за очи драконицы, следя за выражением её лица, за растягивающейся улыбкой, за блеснувшими клыками, за каждым изгибом Дариен. Осторожно, чтобы не навредить когтями, хватаю её за плечи, совершая размеренные фрикционные движения. Решившая не стоять в стороне Филина ныряет под меня, прижимая спину к моей груди, и ласково приступает к вылизывнию моськи своей названной сестры, уделяя особое внимание носу Красной. А Жасмин же, беря пример с недавних действий белой драконицы, отвлекает меня от зрительного контакта с Дари и вновь соединяется со мной в так понравившемся ей человеческом поцелуе. От столь плотной близости сразу с тремя драконессами мои действия были крайне неторопливыми и медленными, из-за чего блаженный процесс сильно растянулся, даже несмотря на некоторую скоротечность сцены сна. Можно сказать, что Дари держалась достойно. Нас с ней накрыло волной оргазма одновременно, отчего красная самка изогнулась подо мной дугой, а я в этот же момент излился в её жаркое нутро обильными струями семени. А Жасмин и Филина в ту секунду временно отступились. И снова, в отличие от действительности, наслаждение сие процессом на моей физиономии выразилось лишь блаженной улыбкой и резким выдохом пара, хотя на самом деле таких вздохов было бы гораздо больше. Бережно уклав тяжело дышащую Дариен в сторонку и напоследок поцеловав её в кончик носа, я переключил своё внимание на снова приблизившихся вплотную Филину и Жасмин. Второй на очереди оказалась белая драконица: пока мой хвост обмотался вокруг торса и шеи Жасмин, поглаживая её, я тем временем, наградив младшую из сестёр засосами возле плеч, развернул Белую кругом, слегка прижимая к земле, и аккуратно ступил вперёд, пристраиваясь сверху. Опираясь крыльями о земную поверхность, сгибаю правую переднюю лапу, поднимая её к груди драконицы, и нежно прижимаю Филину спиной к себе, как она до этого делала сама. Вновь проникаю вовнутрь и вновь начинаю медленные фрикции, на этот раз охотно наращивая темп. Мягкий, пускай и прерывистый рокот самки звучит как сладостная музыка для моих ушей, заставляя с каждым новым толчком совершать более уверенные движения, проникая практически на всю длину. Память тела опять подкидывает мне те самые отголоски испытываемых наслаждений, заставляя чувствовать будто в жизни, как стенки влагалища ещё совсем молодой драконицы плотно сжимают нежную плоть, словно затягивая ещё глубже в себя, отчего желание выходить из обильно текущей самки совершенно не хочется. Полностью наплевав на биологические особенности тела (хотя недавний опыт с Дариен в пещере говорит об обратном, о том, что я довольно сильно отличаюсь от человека и других смертных существ по чересчур многочисленным параметрам), сцена любовного совокупления с Филиной заканчивается вторым моим оргазмом, сопровождающимся очередным потоком спермы в матку драконицы. Привычной усталости до сих пор не наблюдается — если, конечно, во сне вообще какая-либо усталость присутствует. Обмякшая Филина, протяжно вздыхая и по-драконьи мурлыча, лениво ложится возле Дариен, подталкиваемая к ней моим крылом. И наконец всё оставшееся внимание я переключаю на свою Королеву, первую любовь в своей жизни. По крайней мере, любовь как пара. Вдоволь понежившись с ней, заключая её в объятия крыльев, я ложу Ночную Охотницу мордочкой вверх, продолжая со спины закрывать дракониху перепончатыми конечностями, и в очередной раз вхожу в заветное лоно любимой самки. Чешуйки наших лобковых зон разгорячённо тёрлись между собой, приятно щекоча, животы практически не соприкасались друг с другом, передние лапы драконицы колоннами упёрлись в мою грудь, почти не задевая её растопыренными в стороны когтями, а мои же передние лапы придерживали возлюбленную за плечи, как неопределённое время назад лежали на плечах Филины. А наши с Жасмин взгляды были намертво прикованы между собой. Я мог развидеть в зрачках любимой своё собственное и довольно отчётливое отражение. Несмотря ни на что, вопреки моим опасениям после всего сделанного моими лапами, Жас продолжала меня любить так же, как я люблю её. В очах никакого осуждения, боли, страха или неприязни — лишь безграничная радость, что мы наконец снова вместе. Собственно, как и у меня, я уверен в этом. Душевная и физическая близость... большего для счастья и умиротворения не надо. Мне главное только чтобы возлюбленная была цела и рядом со мной. Последнее, впрочем, совсем скоро станет реальностью, нужно будет лишь ещё денёк-другой подождать. От данных мыслей радость начала бить ключом, а тело содрогается под рокот наслаждения лежащей подо мной Жасмин после пришедшей разрядки: семя вновь напористо проникло глубоко внутрь драконицы, прямиком туда, где вскоре зародится новая жизнь... Которая наверняка уже зародилась в действительности и ожидает возвращения своего отца. Ничего, ничего, подождите совсем недолго, я скоро вернусь, обязательно вернусь... и наконец-то увижу созданную собой семью. Некая тяжесть жёстким грузом ложится на сердце, но её облегчает глубинная надежда. Устало улыбаясь, я переворачиваюсь на спину, захватывая с собой Жасмин и обнимая её лапами, крыльями и даже хвостом. Поудобнее расположившись на моей груди, Ночная Охотница с глухим выдохом кладёт голову впритирку к серой шее. Сбоку же у меня легли Филина и Дариен, поплотнее прижимаясь к моей тёплой чешуе. И сразу же от сердца как будто отлегло, стало значительно легче и комфортнее. Лишние страхи и опасения отошли на второй план — хотелось растянуть этот счастливый момент на как можно более длительное время, насладиться данной близостью и безмятежностью. Как же порой бывает мало хорошего... Неожиданно туман резко рассеялся, возвращая нас четверых на уже хорошо знакомую поляну. Мы очутились там же, где ранее и остановились. Небо до сих пор сохраняло рубиновые тона, ярко отображаясь в глазах. Вокруг сновали туда-сюда мои драконы, то пешком, то по воздуху. Каким-то образом сумев повернуть голову в нужном направлении, я увидел, что те самые столы уже были пусты — их уже массово очистили. Хмыкнув, через несколько минут нахождения в одном положении осторожно переворачиваюсь набок, намереваясь принять сидячее или хотя бы полусидячее положение. Жасмин, чуть недовольно зевнув, лениво отходит в сторону, давая мне присесть, после чего прижимается обратно к моему телу. То же делают и две некровные сестры, располагаясь под моим в этот раз уже правым крылом, а Ночную Охотницу я обнимаю левым крылом, практически закрывая от всего мира. Внезапно из-за деревьев показываются три драконьи фигуры, стремительно направляясь в мою сторону. Очень скоро я различаю в них Асмаэля — посередине, Громовержца — слева от моего лица, а также Королеву Огнеедов — справа. Все трое, прежде чем приземлиться в нескольких метрах от меня, бросают к моим ногам человеческие головы. Головы охотников, заклятых врагов. Без понятия, с чего вдруг такой вывод, на основе каких фактов, я просто это знаю, пускай лица умерщвлённых людей мне и незнакомы. Подняв взгляд с «подарков» на троицу драконов, наблюдаю, как все трое синхронно, точно отрепетировав свои движения, склоняются перед своим Владыкой. Приглядевшись к каждому из них основательно, я внезапно делаю для себя новый вывод: те шестеро незнакомых мне драконов, но тем не менее занимающих высокое положение в иерархии моей стаи, стоят на одном уровне с Асмаэлем, Громовержцем и Огненной Королевой. Возможно, что Тигровый Шторморез даже превосходит их, уступая опять же только мне и Жасмин. Вдруг появляется новая нежданная «напасть»: где-то сбоку и над головой раздаётся высокий рык, больше похожий на писк... или даже на кряканье. И вслед за ним сразу появляются маленькие дракончики. Чуть больше десятка в количестве и примерно вдвое крупнее Жутких Жутей. Появившиеся из ниоткуда драконята имели всего два окраса: немного темноватый травянистый и серый. Причём, крохи по отдельности могли иметь как один из названных цветов, так и оба сразу. А ещё у них несколько разнились размеры. Только спустя минуту до меня дошло, что данные дракончики являются моими детьми. Сердце уже было переполнилось чистой радостью, но резкое осознание того, что это всего лишь сон, моментально спускает меня с небес на землю. Но даже так мне было крайне приятно увидеть перед своими глазами собственных детёнышей. Как же это мило, как же восхитительно... К сожалению, настоящих детей мне ещё придётся подождать, но я потерплю. Непременно. Раз уж даже порождения сна так эмоционально на меня повлияли, то что же будет, когда мне удастся увидеть этих малышей в реальной жизни... Кстати, столь радостный момент немного испортило ещё и то, что детёнышей не получилось рассмотреть более подробно, многие детали были либо сильно размыты, либо отсутствовали вовсе. Впрочем, оно, наверное, и неудивительно, ведь у нас с Жасмин много различных черт во внешности, отчего результаты могли оказаться очень разными: например, у Жас хвост достаточно простой, а у меня он с жалами на конце; или, например, крылья у Ночной Охотницы особо ничем не выделяются, за исключением блёстков на изнанке, а у меня в районе изгиба присутствует по три пальца (хотя ранее было по два); у возлюбленной на голове расположены рога, а у меня — корона. Да взять хотя бы наши размеры или цвет глаз... От потока не особо полезных мыслей меня отвлёк один из моих дракончиков, который нагло забрался мне на голову, что-то громко и явно гордо пропищав своим братьям и сёстрам, после чего спустился на плечо отца и весело скатился вниз по наклонённому чуть набок крылу, как с горки. Трое из детёнышей снизу встретили своего братика (я уверен, что это именно братик) смешным свистом и радостным топотом. Чуть поодаль мимо нас едва не пробежали двое дракончиков, но остановились прямо напротив моей персоны, вцепившись с обеих сторон в жареную тушу курицы, пытаясь каждый перетянуть добычу на свою сторону и забрать себе. Тот, что был слева, несильно, но ощутимо шлёпнул хвостом противника по щеке, отчего челюсти последнего разжались, и понёсся прочь со своей добычей. Второй драконёнок, не желая мириться с поражением, тотчас же кинулся за оппонентом. Кажется, назревала небольшая драка, в поединок за курочку вступили ещё трое сорванцов. Жасмин тут же поспешила выйти из-под моего крыла и, неловко улыбнувшись мне на прощание, зашагала в сторону драчунов, о чём-то ворчливо порыкивая и озабоченно смотря на драконят. Я же проводил любимую и своих детей тёплым взглядом, не имея сил скрыть радостную улыбку. А Филина и Дариен, с той же радостью посматривая на шумных детёнышей и заботливую мать, вскоре опустили головы на землю и уснули в обнимку. Напоследок ласково проведя по их телам лапой, я чуть отошёл от них, присел и сложил крылья за спиной: они сегодня выполняли слишком много функций, пусть отдохнут — и плевать, что это сон. Ещё раз обведя любящим взглядом своих дракониц и детёнышей, я повернулся в сторону четырёх столов... И сию же секунду обомлел. Всего в десяти метрах от меня сидела со слегка скептичным видом Золотая Дьяволица Вивьет. На её физиономии отсутствовали привычное недовольство и раздражение. Драконица смотрела прямо на меня, в глаза, любопытно склоняя голову чуть набок и не переставая хмуриться. Я же конкретно завис, а моя нижняя челюсть едва не отсоединилась от верхней, грозясь отвиснуть. Меня одолело непонимание: что здесь делает эта золотая драконица? Вивьет, пройдясь изучающим взглядом по окружающей местности, наконец сосредоточилась на мне и несколько устало кивнула. — О-о-о да, — невесело протянула Дьяволица, — я прекрасно представляю, о чём ты сейчас думаешь. Наверняка удивлён тем, что я вообще решила сюда явиться, за тобой, пройдя такое расстояние. Конечно, я ведь не должна знать, где ты живёшь, да и вообще, по твоей логике, лучше бы предпочла свалить куда подальше, ведь крылья мои восстановлены, самочувствие в норме, а ты как бы не сдержал слова: я вполне вежливо попросила явиться через пять дней и отвести нас с Ариолом на остров спасителя драконов, а прошло уже, наверное, больше недели. О да! Конечно, я недовольна. Но, как видишь, никуда не сбежала: безопасность мне дороже. А ещё тебе точно кажется, что я как-то не вписываюсь во всё это, — Вивьет красноречиво указала крыльями на всю округу. — Естественно, ведь все тут кругом твои подпевалы и воздыхатели, а про тех, кто в тебя тут втюрился, даже говорить не стоит. Просто так уж вышло, что я всегда говорю то, что сейчас думаю. Мне незачем стесняться. Ну так что... Ответишь хоть что-нибудь? А что я? А я просто застыл и вперился в драконицу немигающим взглядом, стараясь подобрать хоть какие-то слова. Вышло крайне удручающе. Потому что появление здесь Золотой Дьяволицы вообще выглядит крайне неожиданно, так она ещё и почти никак не грубит. — «Да я не... Я вообще не думал об этом... то есть не думал о том, что ты... Что ты явишься, да, не думал, но... но... Я всё равно рад, несмотря на все наши некоторые разногласия, что явилась. Да и вообще ты... То есть я вовсе не считаю тебя в этом всём лишней... То есть вообще не считаю лишней, ты не подумай. Просто это как-то неожиданно... Да и ты, кажется, ведёшь себя несколько странно... иначе. Поэтому я и удивлён... Ну, не прям-таки удивлён, просто... просто это неожиданно, вот и всё. » — криво произнёс я, мысленно благим матом ругая свои запинки. — А я-то думала, что у Вожаков характер потвёрже, — издевательски проговорила Вивьет. Драконица направилась в мою сторону, отчего внутри меня что-то сотворило кульбит. — «Я... » Не успело хоть ещё одно слово сойти с моих уст, как Золотая Дьяволица, удивительно быстро достигнув меня, вдруг соприкоснулась со мной в драконьем... поцелуе. Длинный змеиный язык Вивьет поспешно пробежал по моим губам и остановился на носу, быстро спрятавшись во рту хозяйки. От внезапности произошедшего я даже не успел высказать удивления по этому поводу: меня сразу же поразил резкий чих, который больше походил на громковатое и смешное фырканье. Драконица же, чему-то неохотно ухмыляясь, просто села напротив меня. А я же на какое-то время просто выпал из мира сновидений, всей душой силясь понять, что это, чёрт возьми, было... И вот тут снова образовалось что-то постороннее, привлекшее моё внимание к себе и вынувшее из пучины ярких эмоций только для того, чтобы окунуть уже в другую пучину. Повернувшись влево всем корпусом, я увидел ещё одну неожиданную, но уже вполне хорошо знакомую персону: также примерно в десяти метрах от меня находилась Вампиресса. Её яркие фиолетовые глаза светились какой-то необъяснимой грустью, но на физиономии виднелась сдержанная улыбка. Новая драконица смотрела с данным выражением то на меня, то на тех, кто окружал мою персону, в особенности на наших с Жасмин детёнышей. А я при её виде моментально забыл обо всём на свете, сейчас желая лишь вновь услышать её чудесный голос и заодно узнать, что же она хотела мне сказать. Страшно хотелось узнать наконец хоть что-нибудь. Хотя бы имя Вампирессы. Узнать хотя бы, что ей от меня всё это время нужно, в конце концов! Драконица с синими полосами каким-то странным образом отвела взгляд, обеспокоенно опустив глаза и нервно забегав зрачками по траве. К этому времени рубиновое небо неожиданно приобрело более светлые тона, окрасившись из красного в оранжевый цвет. Солнце нигде не наблюдалась, а линия горизонта слилась с еле проглядываемой сквозь деревья водной гладью, также ставшей оранжевой. Вампиресса неторопливо подняла голову обратно и с наибольшей грустью и внезапно появившейся тревогой посмотрела куда-то влево от меня. Проследив за её взором, я увидел неподалёку очищенный от деревьев участок и невысокую скалу, как будто тянущуюся к небу, на краю которой стоял знакомый драконий силуэт. Он походил на того здоровяка, что встретился мне в пещере и остался на верхушке каменной колонны — те же четыре крыла, шесть лап и два хвоста, — но только у данной особи отсутствовал зелёный отлив. Этот дракон казался абсолютно чёрным, а его жёлтые глаза, впиваясь в мою душу, горели злобой и завистью. Не знаю почему, но при виде такого зрелища я испытывал чувство мрачного удовольствия и вместе с тем нотки паники. Возвращаясь взглядом к Вампирессе, вижу, как та тяжело вздыхает и качает головой. Разумеется, мне это показалось очень странным и хотелось бы узнать у фиолетовоглазой, что тут вообще происходит, но разве она ответит! То единственное слово «Король» и то наверняка она выговорила с трудом, так что надеяться на простое словесное объяснение от неё было глупо. Драконица, будто только что получив электрический разряд, вдруг резко поднимает голову и, широко раскрыв очи, поворачивает её уже направо и глазами умоляет меня взглянуть туда же. Это было крайне странно и необъяснимо. Слишком отчаянно. Для простого видения или чего-то в этом духе драконица и так вела себя очень живо, но только что явно превзошла себя. Но от этого интерес к данной персоне только усилился... Хотя я по-прежнему, вообще-то, не могу понять, что происходит! Глаза Вампирессы наполнились смертельным ужасом. Спина её выгнулась, а одна из лап поднялась в воздух, как будто самка вот-вот собиралась броситься в бегство. Движимый мучительным интересом, я поспешил исполнить немую просьбу драконицы и повернул голову направо. Посреди вновь выросшего тумана стоял человек. Старик с бледным лицом и седыми короткими волосами, в серой мантии, в капюшоне, держит в правой руке не то копьё, не то посох. Выражение лица холодное, а глаза больно обжигают, пожирая собой Вампирессу, пугая нас двоих едва ли не до приступа. Кроме того, хоть старик и имел среднестатистическое телосложение, как у обычного человека, но если сравнивать его с недавно убитым Драго, то выходит, что в высоту они были одинаковы. Разумеется, Блудвист в плечах будет шире, но всё равно незнакомец в капюшоне внушал серьёзные опасения. И огромную роль в этом сыграли всё-таки его глаза. Он был мне знаком, я его уже видел в одном из своих сновидений, когда гнался вместе с Нарциссом за Вампирессой и другим Вампиром. Только в тот раз его борода была немного длиннее. А ещё почему-то тогда он не пугал меня так сильно, как сейчас. А фиолетовоглазая так вообще, кажется, с трудом держалась на лапах, глядя на старика. А как только за его спиной появились ещё три силуэта, Вампиресса начала поспешно отступать назад. Я же, пытаясь повнимательнее рассмотреть жутких незнакомцев, успел сделать это только с одним из них: высокий, даже выше старика, сопоставимый с Брандом (то есть примерно семь футов), также имел обычное телосложение, но в нём присутствовала некоторая худоба, с длинными белыми волосами. Носит кожаную одежду, на спине виднеется меховая накидка, а в руках сверкает окровавленный двуручный меч. Больших подробностей мне не удалось развидеть: Вампиресса, продолжая пятиться назад, внезапно сотрясает округу оглушительным рёвом. Образовавшаяся от звука волна бьёт меня в лицо и вдруг кидает назад, выталкивая в чёрную пустоту. Кратчайший миг, и вот, я уже лежу на сырой земле, к моим чешуйкам снизу — к животу, груди и подбородку — прилипли редкие песчинки, морду обдувает прохладный ветер, а где-то сбоку под моим крылом слышится сдавленный кашель. Неохотно пройдясь глазами по округе, я вижу тусклый небогатый лес, а со стороны правого крыла наблюдаю неспокойное море и восходящее солнце. Крик Вампирессы ещё стоит в ушах, но как-то отдалённо и глухо, будто под толщью воды. До меня не сразу доходит, что я уже не во сне, проснулся и встречаю наступление утра. А с осознанием этого мою голову мимолётно начинают посещать отрывки воспоминаний сновидения, и при лицезрении кое-какой пары из таких отрывков мне вдруг захотелось провалиться сквозь землю. — «Какой стыд... Какой кошмар... » — тяжело вздохнул я, осторожно протирая лапами глаза. А пока моя и ещё одна из присутствующих здесь персона отходили ото сна, мне вдруг искренне стало любопытно, насколько низко можно пасть. Неужто до того уровня, когда захочется переебать всех драконов в стае и выжечь лазером все попадающиеся на пути острова охотников, так прямиком до ледяной базы этого чёртова Блудвиста?Дополнительная сцена
Горло распирало от кашля, царапая стенки и как будто намереваясь вывернуть охотника наизнанку. Все внутренности скрутило, создавалось впечатление, словно его выжимали, как какую-то тряпку от воды, но при этом вода всё равно осталась. Одежда промокла, а в лёгких по-прежнему чувствовалась лишняя солёная влага, буквально обжигающая. Голова гудела, в ушах свистел непонятный шум. Кожу холодило от самого слабого дуновения. С превеликим трудом пристав на локтях, Райкер Гримборн поморщился от острой боли во всех участках туловища. Его явно кололи в эти места раскалёнными иголками, как минимум. А ещё точно напоили кислотой Разнокрыла. Хватаясь одной рукой за голову, а другой удерживаясь на земле, охотник с трудом разлепил глаза и первым делом попытался выяснить своё местоположение. На лазарет совсем непохоже, иначе бы он почувствовал под собой деревянную койку, а не мягкую, но холодную траву. Вокруг слишком много зелени. Проморгавшись, Райкер разглядел под пеленой на очах сплошные деревья и огромные кустарники. А в тенях между ними ярко блестели янтарные точки неизвестного происхождения. Ещё раз проморгавшись, Гримборн ощутил на сердце тревогу, а когда зрение наконец приобрело ясность, он понял, что увидел перед собой не какие-то точки, а глаза... Драконьи глаза. Правда, не только янтарные, но это уже не имело смысла. Райкера охватил новый приступ кашля, на этот раз ещё более сильный, чем раньше. Он находился в окружении драконов! Десятки, сотни различных ящеров всяких размеров и видов внимательно смотрели на охотника, тихо шипя и излучая открытую враждебность. Но никто из них так и не напал! Прошла минута, две, три... Возможно, значительно больше, а драконы всё продолжали лишь злобно пожирать ловца взглядами, но никто так и не сдвинулся с места. Райкера это настораживало и немало удивляло. Он не понимал, почему всё ещё жив. Драконоборца даже толком не волновало, как его сюда занесло, если ранее, будучи в сознании, он находился на борту «Канонады». Двигаясь с максимальной осторожностью, Гримборн поднялся с колен на ноги и уже было потянул руку за мечом, но вовремя осёкся, прекрасно понимая, что эти действия наверняка могут воспринять крайне недовольно и наконец решатся напасть. Впрочем, похоже, охотник и так зря поторопился — не успел он убрать руку, как автоматически сжал пальцы, но схватил за спиной лишь воздух. Мечей не было! Внутренности скрутило сильнее. Райкер принялся судорожно обыскивать свою одежду на наличие хотя бы простых ножей, но их тоже не было. Ни в сапогах, ни на поясе. В их местах остались только мелкие разрывы. Не успел охотник хоть что-то сообразить, как где-то неподалёку словно по сигналу раздалось слабое рычание. Взглянув в сторону источника звука, Райкер Гримборн опешил: всё его оружие сложила в одну кучку стайка Жутких Жутей, а после ещё и закрыли от глаз ловца несколько Скорожалов. Они... охраняли оружие. Как натуральные сторожа. От панического потока мыслей Райкера отвлёк внезапный шум крыльев, а через секунду на поляну изящно приземлился Тигровый Шторморез. Гримборн узнал его: этого дракона когда-то удалось поймать при помощи Воскресшего; Вигго ещё собирался продать его на аукционе как жемчужину вместе с Ночным Охотником. А теперь этот четырёхкрылый дракон пребывал в абсолютной свободе, а Райкер Гримборн оказался пойманным в ловушку. И, похоже, Шторморез тоже узнал охотника. Дракон неторопливой походкой надвигался на ловца, а тому оставалось только пятиться назад и нервно думать, искать пути отступления. И спустя пару мгновений его спина уже упёрлась в высокий камень. Что же делать? Куда бежать, если каждый метр в округе перекрыт драконом? Рептилий слишком много, бросаться на них с боем при оружии-то — чистой воды самоубийство, а голыми руками — и подавно. Может, попытаться вырубить четырёхкрылого, сжав ему артерию на шее?.. Нет! Это сразу примут за агрессию и проявят ответную агрессию, только для Гримборна она будет смертельной. Больше никаких вариантов не было. Райкеру просто оставалось только готовиться к отчаянной драке, если вдруг его всё-таки сейчас решат убивать. Но Шторморез ничего подобного и не собирался делать. Он лишь с особым вниманием осмотрел охотника с ног до головы, заострив взгляд на лице человека. От взора дракона Райкеру стало не по себе. Ему впервые приходилось наблюдать у крылатого ящера настолько осмысленный взгляд. От этого становилось как-то более жутко. В голове невольно возник образ Воскресшего, убивающего охотников с безумной улыбкой на физиономии, получающего от данного процесса отчётливое садистское удовольствие. Липкий страх сковал охотника. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько беспомощным. А что если среди всего этого чешуйчатого сборища окажется и сам Пепельный Призрак, как его при Гримборне уже успели назвать наездники?.. Четырёхкрылый дракон, наблюдая за выражением лица охотника, внезапно отстранился от него и издал глухой звук, похожий на... усмешку. А после поляну накрыл грозный рёв Штормореза, от звучания которого внутри Райкера всё похолодело. Он морально уже приготовился к бесполезной защите от яростных когтей, но это оказалось лишним. К удивлению человека, до сих пор на него никто не напал. Большинство драконов, напоследок наградив Райкера презрительными рыками, поднялись в небо либо скрылись в зарослях; но многие остались и продолжали внимательно следить за каждым вздохом бескрылого. Пусть врагов и стало меньше, а путей для побега всё ещё не было видно. Гримборн, грузно дыша, невольно покосился на Тигрового Штормореза и в миг ощутил мороз по спине. Кажется, Райкер уже сходит с ума... Иначе как объяснить, что у какого-то дракона он так точно развидел в глазах иронию?