Если бы я или кто-то похожий на меня попал в мир КПД в теле нового дракона

Оставшаяся доля откровения. Часть 1. Возможно, последний свободный вздох

      Так-с, ладно, Ови, будь спокоен... Успокойся, Ови, успокойся, будь спокоен, сохраняй спокойствие... Спокойно, спокойно... Держись увереннее, приятель, не падай духом и не падай в грязь физиономией, просто держись. Крепись. Наберись терпения, чуточку храбрости и хотя бы грамма оптимизма. Ничего особо страшного ведь всё равно не произойдёт, не будет никакой вражды, никакого возгорания ненависти... в конце концов, ебить твою башню, наш с Фанатиком проступок не настолько ужасный и преступный в отношении к наездникам, чтобы наши с ними товарищеские взаимоотношения вдруг так кардинально перевернулись бы, превратившись во враждебные!.. Хватит ныть и жаловаться на свою вторую жизнь! Ты могучий дракон или трусливый ягнëнок, а!? Я испустил тяжёлый страдальческий вздох, закрыв глаза. Попытка переубедить самого себя, подбодрить, вселить хоть кроху уверенности, увенчалась провалом, а далеко не успехом, несмотря ни на какие аргументы от меня самого и от Нарцисса, озвученные сегодня. Мысленно сказать-то всё по делу оказалось просто, а вот уверовать в свои слова — очень трудно; легче, наверное, фальшиво признаться Барсу с Вепрем в любви или ДАЖЕ провести целый день с Вивьет, чем решиться пойти вместе с другом на это собрание наездников... Какой стыд, какая проблема... В дополнение к тяжкому вздоху я поднял с земли правую переднюю лапу и положил её себе на морду сбоку, слегка покачал головой, а после помассировал висок. Наконец вновь открыв глаза и вернув лапу на землю, моя персона дала себе ментального пендаля под зад и двинулась следом за Фаном, что уже секунды две от меня отдалялся, идя по направлению к кузнице. Шаги давались не так хорошо, как хотелось бы, пускай внешне разница между моей обычной ходьбой и нынешней не была видна. Мне хотелось ударить себя за продолжающую терзать моё тело и разум слабость, я внутренне кипел от злости. Соберись уже наконец, тряпка! Возьми себя в лапы, в когти, утихомирь эту излишнюю грëбаную нервозность, что граничит с позорной трусостью и откровенной паникой, и просто иди дальше по течению, перестань играть роль сопляка! Я мысленно дал себе пощёчину, настолько смачную, что в жизни, наверное, легко выбил бы себе челюсть. А внутренняя самокритика продолжалась. Уже ничего нельзя изменить, Ови, хватит думать об этом... Раньше надо было думать, а сейчас же принимай последствия своего решения, принимай достойно, по-драконьи, смирись с возникшей дилеммой! К тому же, ещё учти, что непозволительно противоречить данному наездникам слову: мы с Фаном обязаны отчитаться перед ними за совершëнное действо — спасение жизней Гримборнов. Фан Дагур должен рассказать о произошедшем с ними, а я в свою очередь должен стать для друга опорой, тем, кто хотя бы своим присутствием обеспечит приятелю моральную поддержку. Но, опять же, проще сказать, чем сделать... Парусекундный всплеск уверенности и злобы на самого себя быстро стих, и на его место опять пришла некоторая боязнь. Этот день определённо будет одним из самых трудных в моей жизни. Практически на ватных, неохотно несущих моё туловище ногах я плëлся за Фанатиком, подопустив голову и толком не обращая внимания на окружающую обстановку. Размышления цепляются за возможные варианты будущего, подпитывая сдавливающие тисками мозг вопросы: что же будет, когда всадники и их драконы узнают правду (пускай немного и переработанную)? Возненавидят ли меня и Фана? Обозлятся, и если так, то позволят ли хоть как-то исправиться, загладить весомую вину? Охладеют ли? Вынесут ли какой-нибудь условный приговор, который я, конечно же, вполне могу проигнорировать, учитывая мои возможности, но который всё равно, по сути, ставит точку в наших с защитниками Драконьего Края взаимоотношениях?.. Время покажет, ведь уже этим днём сие вопросы найдут ответ. И чем ближе с каждой секундой наступление этого момента, тем меньше мне хочется присутствовать на этом острове. — Так, ладно, Оливер, гот... — заговорил шёпотом Фан, оборачиваясь ко мне, и резко прервался на слове, едва не хлопнув себя ладонью по лицу. — Ой! То есть Овер. Извини, это не специально, у меня язык сработал раньше, чем я обмозговал мысль... В общем, неважно, я лишь хотел сказать, что ещё чуть-чуть, и всё решится, ты только потерпи пару часиков и всё станет нормально. На секунду я остановился, смотря в спину продолжающему идти дальше по направлению к Иккингу с Беззубиком Фанатику, ненадолго и не особо глубоко задумавшись. Сперва мне хотелось дать другу по башке за то, что он пускай и шёпотом, но открыто заговорил со мной при свидетелях (хотя, вообще-то, людям вполне можно просто разговаривать с драконами, не понимая их), однако быстро вспомнилось, как вчерашним днём всадникам и их драконам открылась наша с приятелем тайна — Дагур способен понимать мои речи, поэтому данный негативный всплеск эмоций быстро прошёл. Следом я собирался было возмутиться из-за того, что Фан перековеркал моё имя, хоть и случайно, явно по причине волнения, а спустя пару мгновений... нашёл подобный вариант даже по-своему милым. Наверное, потому, что знаю одного персонажа-котëнка с таким же именем, Оливер... Встряхнув голову, я зашагал далее вслед за Фаном Дагуром, принимая отстранённый от реальности вид и опустошая голову, чувствуя, что даже от столь мимолëтных и малозначимых дум голова словно начинает перегреваться. Несмотря на сей неприятный момент, следующая мысль почему-то не утяжелила голову, будучи более сложной: интересно, как Фану это удаётся? Как он умудряется внешне оставаться таким спокойным? Ему предстоит быть главным рассказчиком на собрании, предстоит раскрыть нашу с ним тайну касательно Гримборнов, беря бóльшую часть ответственности на себя и приковывая к себе всё основное внимание собравшихся... И с учётом всего вышесказанного Фанатик лишь имя моё немного неправильно произнёс, а в остальном выглядел так, будто всего-то направлялся на пацанские разборки или ещё что-нибудь для него полегче... В то время как я борюсь сам с собой, пытаясь успокоиться и проклиная себя за излишне резкую слабость!.. Так, всë, стоп! Хватит! Ну правда, сбавь хоть немного обороты пессимизма, Ови, сосредоточься на происходящем и действуй по ситуации, не зацикливайся на туманном будущем!.. Дыши свободнее, делай вид, что тебе всё равно... Аргх, опять же, легче об этом мысленно сказать, чем воплотить в реальность. Кузница становилась всё ближе и ближе, точно так же, как и Иккинг с Беззубиком. Каждый новый шаг Фана и мой собственный шаг всё отчëтливее отдавались в ушах, доходя до того, что шорох и бульканье влажной после дождя земли начали напрочь заглушать все прочие звуки мира и даже стали громче собственных мыслей... и это жутко раздражало, но я старался держаться, делая вид, будто всё нормально. Ночной дракон, когда нам с другом оставалось пройти всего-ничего, оживлëнно взрыкнул и приблизился к Иккингу. Тот же, быстренько вытирая руки о чёрный кузнечный фартук, поспешил его снять и повесить на крючок, после чего вышел из помещения, идя к нам с Фаном навстречу. — Ещё раз привет и с добрым утром, Дагур, — улыбнулся Хэддок моему другу, затем направив взгляд на меня, — и Овер тоже. — Да-да, и тебе с Беззубиком того же самого, Иккинг, — с едва-едва заметным трудом (и то на это явно только я обратил внимание) ответил Фанатик всаднику Ночной Фурии, добавляя в голос как можно больше наигранного веселья... Видимо, моя персона поторопилась с выводами, когда подметила, что Фан слишком хорошо держится для того, кто этим днём будет много морально трудиться. — Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь... А то до этого ты выглядел гораздо менее уверенно, — в следующую секунду Иккинг Хэддок слегка помрачнел, с некоторым беспокойством вглядываясь в лицо берсерка. — Оу... Ну, да... Всё более-менее и менее-более в порядке, — неловко хихикнул Фанатик, нервно заламывая себе руки и чуть косясь в сторону, как мне удалось заметить, расположившись немного позади рыжеволосого человека по правую руку. — Сейчас я в лучшей форме и... готов возвращаться в коллектив. Фан Дагур сделал небольшую паузу, задумчиво почесав затылок, и в конце концов, глубоко вздохнув, смог надеть на себя маску обыкновенности, то есть изобразить свой вид более расслабленным, похожим на обычное состояние, в котором мой наездник пребывает бóльшую часть времени. Очевидно, собравшись с мыслями и вознамерившись на несколько минут расслабиться, отвлечься от своей обязанности перед всадниками Драконьего Края раскрыть им последний кусок правды, поговорив с шатеном на пару левых тем, Фанатик произносит: — Да, пока ты не занят и Рихтера нет, чтобы подгонять меня с признанием, хотелось бы отметить: я аж издалека вижу настоящего мастера в своём деле. Отличная работа с мечом, Иккинг! Ты его, кстати, как посмотрю, точил... Или улучшал? — Хм, решил за счёт этого вопроса ненадолго отвлечься от предстоящей беседы, — Иккинг сложил руки на груди, одновременно с дружеской усмешкой и долей сострадания в голосе обращаясь к Фану, отчего и он, и я ощутили некоторый дискомфорт. — Ладно, я могу тебя понять, так что... Да, как видишь, я работал со своим мечом, точил и улучшал его. — Точил и улучшал? Всё сразу? — Ну да, всë одновременно. Очень рад, что ты спросил, буду честен, — с энтузиазмом кивнул Иккинг, ненадолго вернувшись в кузницу, а затем, выходя из неё, подошёл к нам со своим знаменитым огненным мечом «Инферно» в руках. — Всë одновременно, потому как предстояло проделать немало работы с ним. Во-первых, я решил последовать тобою сказанному некоторое время назад... — А-ага, кажется, я понял, — после произнесëнного Хэддоком в Фанатике вдруг также неожиданно вспыхнул энтузиазм, и он деловито расставил руки по бокам. А я же стоял и недоумевал, о чём таком Дагур мог поведать Иккингу касательно его меча, чтобы сын Стоика так этим увлëкся... И, похоже, моё непонимание отразилось на моей мордахе слишком отчётливо, поскольку краем глаза и уха я заметил, как Беззубик тихо и красноречиво посмеивается... Блин. — Что ж, это очень приятная неожиданность, Иккинг. Неожиданность потому, что я не думал, что ты так быстро возьмëшься за дело. Скажи честно, тебе больше делать нечего?.. — Да брось ты, Дагур, — весело закатил глаза Иккинг, выглядящий сейчас так расслабленно, будто сегодня и не ожидается никакого серьёзного диалога с моим всадником... Такая умиротворëнная обстановка, которой однозначно предстоит перемениться, перейдя в напряжëнную. — Ты же явно уже слишком хорошо знаешь меня, а значит, понимаешь, что мне помимо изучения и помощи драконам нравится открывать неизведанное и работать с железом и некоторыми другими материалами, когда эта работа приносит пользу. — Да-да-да, — чуть менее, но всё равно заметно весело закатил глаза Фан Дагур в ответ. — Протез Беззубику, крутой и многофункциональный щит, искусственные крылья, сам огненный меч... Прогрессивный ты человек, Иккинг. — Спасибо, я очень польщëн, — с улыбкой сказал Хэддок, закрыв глаза и покачав головой... Серьёзно! Этот разговор звучит слишком спокойно и хорошо, как будто эти два человека забыли, что ещё чуть-чуть, и им будет не до веселья! Я не понимаю! Как им удаётся так легко расслабиться, особенно Фану, когда именно он находится под условным прицелом... — Ну, ладно, а теперь позволь мне продолжить, — заговорил тем временем, пока моя персона внутренне сокрушалась, Иккинг, приподняв перед собой «Инферно», — говоря сегодня о будущем, ты рассказал про дополнительную боевую функцию для меча, которая появится у меня в будущем: капсулы с газом Пристеголова. Услышав о сие объекте, я в голове буквально пропел: «Так вот оно что-о-о!», при этом в физиономии сохраняя теперь уже поддельную заинтересованность. Судя по тому, как проходит диалог об этом, Фанатик точно не сболтнул ничего лишнего при повествовании о данных колбах, ведь скажи Дагур, что их первоизобретателем является Вигго Гримборн, и, мне кажется, тогда недавний разговор между моим другом и Хэддоком случайно мог зайти не в то русло. — Я решил прислушаться к тобою сказанному и заняться улучшением меча поскорее, — продолжал Иккинг, переводя взор на своё оружие. — А именно: внедрить в рукоять «Инферно» капсулу с газом Пристеголова. Вернее, сперва я намереваюсь лишь поработать с самой рукоятью, а капсулами заняться позже. Необходимо улучшить рукоять, сотворив в ней специальный отсек для данных капсул, при этом сохраняя удобство самой рукояти. Мне проще сперва разобраться с этим наиболее непростым делом, а следом заняться созданием капсул. — Как много рукояти и капсул, — тихо дал комментарий Фан Дагур. — И, кстати... работа с рукоятью самая сложная для тебя, говоришь... А я думал, что для тебя самым сложным будет сбор газа. — Я имел ввиду чисто техническую часть, но поверь, я найду решение довольно быстро. Как дойдёт до дела, тогда и можно будет говорить однозначно, а сейчас мне создание отсека видится наиболее трудной задачкой. — А не упростит ли тебе дело то, если ты сперва займëшься созданием капсул? — спросил Фанатик. — Сделаешь наиболее подходящую по размеру колбу, а уже потом займëшься её внедрением в рукоять, смотря на то, какая вышла колба. Раз капсулу тебе легче сделать, то и возьмись за неё в первую очередь. — Мне проще сперва отмучиться и разобраться с отсеком, а затем создавать подходящую для него колбу, — просто ответил Иккинг. — Хм... То ли это со мной сейчас (или уже) что-то не так, то ли это просто дело индивидуальности, — почесал голову Дагур, приглушëнно обращаясь ко мне. Я же в ответ лишь пожал плечами и крыльями, не имея никакого желания вникать во все эти инженерные вопросы, пускай Фан с Иккингом и говорили об этом максимально доступным и простым языком. У меня нет сейчас подходящего настроения. — «Или здесь другие законы мироздания. » — на всякий случай дал я абстрактный ответ, дабы не быть отстранëнным от лучшего друга. — В общем, с улучшением мы разобрались, — заключил Иккинг. — Это было во-первых. Во-вторых, да, я также точил клинок меча, чтобы вернуть ему прежнюю остроту и работоспособность. — Износился он у тебя слегка, да?.. — М-да, и этому весомо поспособствовала работа с янтарëм Песни Смерти. С остротой возникли некоторые проблемы после того, как я разрезал данный янтарь, освобождая пленëнных данной субстанцией драконов. После этих слов я на пару секунд впал в ступор, обдумывая, правильно ли расслышал каждое сказанное Хэддоком слово. То есть он сегодня или ещё вчера — что, впрочем, неважно, ведь в любом случае временной промежуток слишком небольшой — занимался освобождением драконов из янтаря Песни Смерти... Не слишком ли это скоротечно? Прошло очень мало времени, а Иккинг уже успел вляпаться в свои собственные приключения, столкнувшись с драконом-певцом... Хотя, если так подумать, то будет очень логично предположить, что сей ящер сейчас находится здесь, на Драконьем Крае, ведь иначе не объяснить, для чего Иккингу вдруг понадобилось в эти два дня мотаться на остров, где обитает Песня Смерти. Только вот вопрос: а откуда названный дракон взялся на этом острове?.. Неожиданно ответ пришёл довольно быстро, буквально через несколько секунд: в том видении, где я видел Крогана и Эрика, первый из них ведь что-то говорил про разборки с Песней Смерти. А если вспомнить события мультсериала «Гонки по Краю», то всё становится на свои места: некоторая каноничность сюжета сохраняется, Иккинг вместе с Астрид явились на остров Песни Смерти, чтобы добыть немного янтаря для особой смеси, которой можно заделать лавовые дыры, и там они обнаружили раненого, уже подросшего Гарффа, после чего взяли его с собой и излечили. По-видимому, Фан Дагур об этой мелочи в данный момент запамятовал, поскольку на его лице я обнаружил не то же осознание, что и у меня, а приоткрытый в непонимании рот. — Подожди-ка секунду, — помотал головой Фанатик, выставив перед собой руки. — Ты где это успел столкнуться так быстро с Пе...? А-а! Ну точно! — после данных слов Дагур стукнул себя по голове, ненадолго и раздражëнно возводя очи к небу. — Кажется, я понял... В видениях же было нечто похожее. Правда, у меня есть некоторые сомнения по поводу их схожести с реальностью, поскольку, как я позже заметил, произошли некоторые изменения... — Изменения? — вскинул бровь Хэддок. — Ну да... — Фан Дагур слегка помялся, затеребив свою бороду. — Как бы попроще объяснить... Скажи-ка для начала, Иккинг, пока мы с Овером пребывали на стороне охотников, у вас не случалось такого, что вы спасали от драконоборцев яйцо Песни Смерти, после чего оттуда вылуплялся маленький и довольно доставучий своими далеко не мелодичными воплями дракончик, которого вы позже отдали на воспитание взрослой особи Песни Смерти с Острова Мелодий? — Не-ет, — вдумчиво протянул Иккинг, — единственный раз, когда мы сталкивались с подобной ситуацией, которая связывала нас именно с Песней Смерти, произошёл тогда, когда вы перехватили Рихтера, он же Призрак. — Ну вот, значит, заданные изначально Небесами события пошли под откос... — Но Песню Смерти, о которой я тебе говорил, мы с Астрид нашли всё на том же Острове Мелодий, — добавил Хэддок, внимательно вглядевшись в лицо берсерка. — Оу... Ну, это уже практически по сценарию, — промолвил Фан. — Если эта Песня Смерти ещё и того самого возраста, который нужен, и получила от вас то же самое имя, что я услышал при ознакомлении с будущим, то тогда да, некоторая целостность в установленной временной линии всё же ещё сохранилась. — Ну... Мы сошлись во мнении, что этого дракона можно назвать Гарффом... — с некоторым неудобством сказал Иккинг, покосившись куда-то в сторону. Я на этот раз точно не помню, как было в каноне, но судя по поведению всадника Ночной Фурии, близнецы явно активно поучаствовали в подборе имени для Гарффа. — Полное имя можешь не называть, — поспешно дал слово Фанатик. — Мне и этого хватит, чтобы абсолютно точно сказать: имя одно и то же. Сошлось. — Хорошо. Гарфф — юный, но уже достаточно крупный самец. Мы с Астрид нашли его всего израненного и измученного, лишëнного сил, — при этих словах руки Иккинга, одна из которых удерживала меч, сильнее сжались в кулаки. Беззубик также, услышав это, однозначно выразил своё отношение к произошедшему с Гарффом, тихо зарычав. — Мы, как ты нам и посоветовал в той записке, создали особую смесь из железа Громмеля и янтаря Песни Смерти, чтобы заделать гейзеры вулкана, но потому как янтаря было мало, мы направились на Остров Мелодий и нашли там Гарффа, что чудом спасся от охотников. — Сошлось, — констатировал Фан Дагур. — И да, если что, то были люди Крогана. Они поймали другую Песню Смерти, чтобы использовать её для поимки других драконов. — Это уже верх жестокости по отношению к драконам, — со злостью проговорил Иккинг, приопустив голову и смотря в землю. — Я бы на твоём месте не был так категоричен, — серьёзно произнёс Фанатик, привлекая внимание Хэддока обратно к себе. — По той простой причине, что человеческой жестокости нет предела. По крайней мере, ни один адекватный из людей этот предел не сможет разглядеть. Данную, если можно так сказать, мудрость я усвоил быстро. Так что даю тебе совет: будь готов к любой жести и ужасу... На всякий случай. — Непременно, — твёрдо ответил Иккинг. — Во что бы то ни стало, мы победим. Раз победили в той линии будущего, которое ты видел изначально, то с полученной от тебя информацией точно победим. — Будем надеяться, — очень тихо, практически неслышно сказал Фанатик. Только я его услышал. — Ладно, давай отвлечëмся от некоторой мрачности и вернëмся к Гарффу, — Иккинг вернул своему лицу бóльшую часть прежнего позитива и выдернул из неприятных дум моего друга. — Мы, как только разобрались с вулканом, забрали находившегося под присмотром Астрид Гарффа и вылечили его. Множество шрамов, конечно, останется на всю жизнь, но это всяко лучше, чем то, что было до лечения. И теперь Гарфф живёт у нас на Драконьем Крае. Возвращаться на Остров Мелодий, мы считаем, ему в ближайшее время будет небезопасно, да и его крылья ещё не восстановились полностью, поэтому мы пока не задумывались о том, чтобы отпустить его... На радость диким драконам, которые живут вместе с нами... И Цыпе Задираки. — Ага. Ну, теперь мне всё стало ясно. — Вот мне и пришлось задействовать свой воспламеняющийся меч, потому что он очень эффективен при избавлении от малых кусков янтаря, а на более крупные, что запечатывают в себе всего дракона, приходится тратить гель Ужасного Чудовища. Сделав небольшую паузу, Иккинг вдруг улыбнулся, поглядев на поднятый перед собой клинок меча. — Но несомненный плюс «Инферно» в том, что он сделан из железа Громмеля. Его края после последнего воспламенения и разрезания янтаря немного деформировались, потому и пришлось его точить. В противном случае, будь это привычный для раннего Олуха металл, лезвие подпортилось бы гораздо быстрее. — Кстати о железе Громмеля, — внезапно по-настоящему оживился Фанатик, заставив меня, Иккинга и Беззубика слегка вздрогнуть своим слегка резким тоном. — У меня тут возник один вопрос касательно него... Он может показаться весьма странным, но всё же... эм... Откуда у вас его формула, как вы его получили снова? В ответ Фан Дагур был награждён недоумëнным взглядом от Иккинга и предостерегающим от меня — пускай наездники теперь и в курсе особых возможностей берсерка, но моему другу всё же стоит поаккуратнее подбирать выражения при высказывании чего-либо или при озвучивании каких-то подобных вышеуказанному вопросов. Хотя, должен признать, мне тоже стал интересен названный момент, на который я как-то раньше вообще не обращал внимания... — Ой... Ну то есть я... э-э... — встрепенулся Дагур. — Дело в том, что помимо какой-то чёткой линии будущего и её ответвлений, у меня есть ещё есть видения альтернативных событий, которые уже не произойдут, поскольку давно изменены прошлым... Ой, бля, короче, просто знай, что у меня были видения альтернативного развития событий, их всего парочка и эти видения уже как бы не имеют смысла, но зато они отразились у меня в голове. В одном из этих видений упоминалось, что вы нашли формулу железа Громмеля после того, как Рыбьеног, Астрид и близнецы побывали в плену у Райкера, когда вы впервые столкнулись с его охотниками. Рыбьеног смог подсмотреть процесс создания железа Громмеля и запомнил формулу. Но в нашей реальности никто из вас же в плену надолго не задерживался, кроме тебя, но у тебя, по-моему, не было возможности узнать формулу... В общем, вот... Не знаю, зачем мне такие видения, но они подстëгивают моё любопытство иногда. — Ну... — Иккинг вновь приобрёл такой вид, будто ему неудобно об этом думать... Я очень сомневаюсь, что в создании железа Громмеля могли помочь близнецы, но Тиамат их знает... — Частично благодаря удаче и частично благодаря методу проб и ошибок мы смогли получить нужную формулу... спасибо Рыбьеногу за то, что он подробно изучил реакцию Громмелей на разные камни, и Драконьему Глазу за то, что предостерëг от тех камней, которые могли бы привести к неприятным последствиям; например, по типу магнетизма... и лучше не спрашивай, о чём я. — И не буду. — Ну, как ты понял, из-за необходимости и ради хотя бы частичной защиты от ядовитых стрел нам пришлось немного поломать голову... И, благо, ни один Громмель не пострадал. — Вы неплохо прокачались, если судить по альтернативным видениям, — хмыкнул Фан. Да и я с трудом удержался, чтобы не сделать так же. То ли здешние наездники действительно оказались напористее, то ли в этой ветке реальности немного другая формула получения железа Громмеля, более лёгкая... Либо информации оказалось больше, судя по некоторым словам. Впрочем, это неважно, главное, что у наездников есть дополнительное преимущество. — О, я ещё кое о чём захотел спросить, — продолжал разговор Фанатик, походу, специально оттягивая момент признания наездникам в спасении их злейших в нынешнее время врагов. — Вопрос снова такой... технический. Железо Громмеля ведь очень прочное, как я помню, и явно должно быть жароустойчивым. И клинок твоего «Инферно» сделан из этого самого железа. Вопрос: ты каким огнём его покрывал, раз он у тебя немножко подпортился? Не, я, конечно, понимаю, что ты им уже достаточно долгое время пользуешься, но всё же... — Огнём от плазменного залпа Беззубика. Янтарь Песни Смерти довольно плотный и частенько с трудом поддаётся, потому приходится добавлять побольше жара. — Ясненько... От разговора Фана с Иккингом меня отвлëк странный звук со стороны Беззубика. Обратив на него своё внимание, я увидел, что ночной дракон со скучающим видом качает головой, вздыхая, а после он направляется в мою сторону. Садясь напротив, Ночная Фурия приветливо улыбается, втягивая зубы. — Их разговор с каждой новой фразой всë скучнее и скучнее. Уже не особо интересно слушать об их человеческих делах, — сразу объяснил Беззубик. — Да, кстати, Овер, с добрым утром! Я также принял сидячее положение, заметно возвышаясь над Ночной Фурией, что, однако, нисколько не внушало мне подобного энтузиазма, как у дракона-собеседника, в диалоге. Внутреннее сморщившись, я криво улыбаюсь и вымученно отвечаю: — «Да, Беззубик... С добрым утром. » Сие фраза далась мне гораздо труднее, чем думалось изначально. Похоже, всё ещё хуже, чем я думал ранее. Моё беспокойство бьёт ключом, едва-едва не вырываясь наружу отборной руганью и дëрганными движениями. Слова идут неохотно, через силу, от всего скопившегося внутри возникает нежелание говорить что-либо, как будто при попытке сказать хоть что-то выйдет лишь нечто плохое. Нутро скручивается, сдавливается, в горле потихоньку нарастает ком. Беззубик, замечая моё состояние, непонимающе склоняет по-птичьи голову набок, пристально всматриваясь в мою физиономию, при том не имея возможности глядеть в глаза, поскольку я их немного опустил и отвёл чуть в сторону. И неожиданно ночной дракон грузно вздыхает, с понимающим видом кивая, что немного сбило меня с толку; благодаря данной маленькой перемене в настрое скапливающийся в глотке ком слегка уменьшился, а внутренности точно освободились от давящего пресса. — Ну да, тебе же сегодня вместе с Дагуром участвовать в раскрытии некой тайны, которая является достаточно мрачной, чтобы вызвать у нас и наших человеческих друзей негативное отношение к вам двоим. Поэтому ты такой хмурый. Опасаешься нашей реакции, Овер, — с урчащими нотками в голосе сказал Беззубик, подопустив уши. — Знаешь, хоть я и не понимаю всей твоей и твоего друга ситуации до конца, однако я с абсолютной уверенностью могу сообщить тебе, что представляю, насколько тебе сейчас тяжело. Дослушав Ночную Фурию, я с любопытством вгляделся дракону в его физиономию в ответ, а ком в моём горле стал ещё меньше. Мордочка Беззубика наполнилась странной, можно своеобразно сказать, староватой печалью; судя по тому, что я увидел, чёрный дракон погрузился в воспоминания. К счастью, ненадолго, чешуйчатый друг Иккинга пребывал в лучшем состоянии, по сравнению со мной, и не уходил из мира сего, ясно видя моё внимание к его хвостатой персоне. Снова грузно вздохнув, дракон на секунду опускает взгляд, а после, подняв его, обращается ко мне несколько тише, чем до этого: — Учитывая, насколько сейчас ты выглядишь замкнуто и неуверенно, осмелюсь сравнить твоё положение с моим в тот момент, когда большинство жителей стаи Олуха объявило меня главным источником бед, ошибочно свалив на меня вину за то, что остров накрыли плотные тучи, извергающие из себя кучу молний. Пускай тогда моей вины в бедах викингов не было, я всё равно ощущал себя будто отделившимся от родной стаи, даже несмотря на оставшегося со мной Иккинга... Уверен, ты ощущаешь сейчас что-то похожее, возможно, тебе вообще ещё хуже, ведь за тобой и Дагуром есть какая-то общая вина. И ты внутренне мечешься, как попавший в драконьи когти барашек. — «Большое спасибо за сравнение, — раздражëнно фыркнул я, к облегчению, умудрившись будучи в резко ухудшемся настроении не повысить голос. — Ты прям зришь в корень, подбирая своеобразные, но верные словосочетания, правильно рассуждая, что мне сейчас хуже, чем тебе тогда на Олухе, ведь по итогу всё сложилось в твою пользу, возвращаясь к норме. И благодарить тебе за это надо не тупоголового, разбалованного шалопая Тора за его милость божию и не Асгардских бородатых остолопов-пьяниц, которые могли бы попросить громорукого угомониться, и которые все вместе взятые являются не более чем вымыслом, а всего-навсего банальные законы физики, согласно которым железо притягивает электрические заряды, а у вас там наверняка было дохера железных насестов, вместе с Иккингом! » — Я и не благодарил так называемых богов, я вообще сомневаюсь в их существовании, — хмуро отозвался Беззубик, насупившись. — Мне помог только мой брат, едва не пожертвовавший собой ради меня, а ты говоришь о нём... практически с пренебрежением. После прозвучавших слов со стороны Беззубика я испытал резкий порыв стыда, только сейчас полноценно осознав, сколь груб и глуп я был. Очевидно, у меня нету веры в скандинавских богов, но то, как я это выразил, в какой момент, по какой причине... это было неправильно. Внезапный и непонятный всплеск отрицательных эмоций, подпитываемый внутренними переживаниями, заставил меня сорваться, когда в голове возникли воспоминания о той серии, в которой суеверие деревенских жителей-викингов заставило их пойти на крайность в попытке отделаться от «божьей немилости»... Возможно, тот факт, что вера жителей Олуха чуть было не привела их к глупому самосуду над ни в чём не повинным драконом, был воспринят мною так негативно из-за ныне повышенного уровня нервозности и нестабильности в душе в ожидании итога приближающегося диалога Фана с наездниками... Возможно... Как бы то ни было, мне очень стыдно, и я обязан извиниться. Ведь, к тому же, я не думаю плохо ни о ком из своих товарищей. — «Беззубик, это... — мои слова резко оборвались, и я опустил глаза, в мыслях ругая себя ещё сильнее, чем до этого, до приближения к Иккингу с его драконом. Ощущение вины разъедало изнутри, царапало лёгкие, тянуло за ниточки, которые были привязаны к той части головного мозга, что требовала немедленно удалиться отсюда. После того, как я некрасиво отозвался об Иккинге (пускай и не специально), мне захотелось раствориться прямо в воздухе и появиться где-нибудь в другом месте. На душе становилось всё тяжелее, а ещё даже ведь до диалога в главном зале не дошло! Чем дальше, тем хуже, не представляю, как моя нервная система будет справляться со всей той тревогой, что накатила на меня. Стараясь собраться, восстановить остатки самообладания, всё ради того, чтобы не позориться перед всеми (и перед самим собой в том числе), беру себя в когти и спустя пару секунд после того, как опустил глаза, поднимаю их, увереннее глядя на Ночную Фурию, хоть и всё ещё виновато. — Прости меня, пожалуйста, я не хотел говорить о твоём брате по духу ничего плохого. У меня не было злых мыслей насчёт него, я не принижал его достижений и смелых поступков. Просто я... эхх... Слишком неспокоен, как ты сам заметил, и не контролирую форму своих изречений. Прости ещё раз. » Физиономия Беззубика смягчилась, он перестал хмуриться и еле видно для человеческого глаза скалиться. Слабо, но удовлетворëнно кивнув, дракон вернул на мордочку свою приятельскую улыбку. — Я прощаю тебя. И понимаю... — неожиданно для меня Фурия снова нахмурилась после произнесения последних двух слов и тоже опустила голову, неопределëнно уставившись в землю. — На самом деле, я сам-то был не лучше, когда переживал отсутствие Иккинга, зная, что он находится в плену охотников. Конечно, мне было очень тяжело, поскольку близкий мне человек находился от меня очень далеко, окружëнный опасностями; если сравнивать, то мне должно быть гораздо хуже, но я не знаю, отчего теряешь равновесие ты, поэтому твой дискомфорт мне всё равно понятен. Добившись от Беззубика положительного ответа, я с облегчением выдохнул, вместе с тем испытав очередной приступ раздражения, когда в то же мгновение кое-какая половина моих мыслей, видя реакцию чешуйчатого собеседника, не порадовалась быстрому примирению с Беззубиком, а внезапно задумалась над тем, можно ли подобными красивыми речами, как моё искреннее извинение, в какой-то степени манипулировать драконами наездников... допустим, через некоторое время после раскрытия ситуации с Гримборнами, когда эта история чуточку подутихнет... Как цинично, Нарцисс! — Овер, я всего-навсего хотел тебя поддержать, ведь я говорил правду, когда утверждал, что понимаю тебя, пускай наши проблемы несколько отличаются... Зато их объединяют чувство вины и самопоедание, которое у людей вроде ещё называется самобичеванием, — продолжал чёрный дракон, изгибая шею и отрывая взгляд от земли, возвращая его ко мне. Блестящие выразительные глаза Фурии сверкали непоколебимостью. — Я не стану тебе врать, Овер, не буду напрасно утешать, но скажу кое-что, что должно тебе помочь: я очень, очень сомневаюсь, что ты и твой близкий по духу человек могли совершить нечто такое, что навсегда разрушит нашу дружбу. Ты не мог сделать что-то настолько плохое, что принесло бы нам непоправимый вред. Даже твоё возгорание ярости и уход от нас на целые сутки не является чем-то таким, что невозможно простить. Конечно, то всё равно вызывает много вопросов, но если тот инцидент тебя беспокоит так же сильно, как и ваша с Дагуром тайна, то я не стану настаивать и подожду с ответом. Я верю, что ты в любом случае заслуживаешь ещё одного шанса исправиться, если этот шанс тебе необходим, Овер. Конечно, при том раскладе, при котором выяснится, что ваша тайна на самом деле и правда ужасна (при том я даже не могу представить, что бы это могло быть), пощады можешь не ждать — вы с Дагуром станете нашими врагами или в чуть более благоприятном случае сильно упадёте в наших глазах... скорее всего, навсегда. Но подобный расклад маловероятен, я не верю, что вы можете совершить против нас настоящее преступление. В случае же, если вы не совершали ничего подобного, но всë-таки сильно виноваты перед нами, то знай, Овер: ни я, ни остальные драконы, ни наши друзья-люди не отвернутся от вас. Мы прекрасно помним, сколько всего вы для нас сделали, особенно ты, Овер. Вы стали полноценной частью нашей команды. Однако... должен опять же честно предупредить, что в случае вашей виновности в каком-то серьёзном деле, пускай и не преступном, мы, очевидно, будем справедливо недовольны. Степень недовольства зависит от степени вашего проступка. Действительно, справедливо. Только поймёте ли вы, зачем мы с Фанатиком так рисковали и трудились ради спасения Вигго и Райкера от смерти?.. Учтëте, что наши помыслы были чисты и мы действовали из лучших побуждений?.. Не взыграет ли в вас остаток тех ярких, негативных эмоций, которые явно сохранились после недавнего поражения Гримборнов?.. Не посчитаете ли нас лжецами, пускай и лжецами без корыстных целей?.. Оцените ли наш поступок с хорошей стороны или сосредоточитесь исключительно на его недостатках, посчитав их более существенными, чем преимущества?.. Судя по всему, без неприятностей, без некоторых особых претензий со стороны драконов по отношению ко мне не обойдётся. А Фану достанется ещё сильнее, ибо он свалит бóльшую часть ответственности лишь на себя. Но, если верить словам Беззубика, самые жуткие из моих опасений не воплотятся в жизнь. Это хоть и немного, но всё же успокаивает. Спасибо тебе за это, Беззубик... Вдруг со стороны ночного дракона послышался странный звук. Ящер шумно втянул воздух, принюхиваясь, для чего-то изучая мой запах. Я непонимающе отступил на шаг, а Беззубик, прекратив меня нюхать, ни с того ни с сего хитро улыбнулся. — Аромат твоей избранницы Жасмин, — пророкотал дракон, по-доброму усмехнувшись. — Я так понимаю, ты прекрасно провёл вчера время. Я не чувствую запаха нового спаривания, но вы наконец-таки восстановили свою близость. Ну, Беззубик угадал лишь наполовину, сказав про прекрасное времяпрепровождение, поскольку сама встреча поначалу вышла менее тёплой, чем хотелось бы, да и много неприятных мыслей сегодня поутру встретило меня... Но в остальном да, я безмерно счастлив снова увидеть свою возлюбленную, так что приятного было также предостаточно. — «Решил закрыть неприятную тему и дождаться итога после разговора в зале, перейдя на мою личную жизнь?.. » — усмехнулся я в ответ, заговорив на манер Иккинга, когда он некоторое время также говорил про переход с мрачной темы на более светлую. — Я же по-дружески. В отличие от людей, как я заметил, наблюдая за ними, наши границы приличия шире, так что в моём вопросе нет ничего такого, — пояснил Беззубик. — Я просто очень рад за вас... Ну и да, с вашей тёмной тайной захотелось покончить, поскольку пока ещё Дагур ничего не раскрыл, и мы можем порадоваться жизни. — «Что ж, это было логично, — кивнул я, с удовлетворением ощущая, как мой мрачный настрой понемногу отодвигается на второй план, позволяя НАКОНЕЦ-ТО насладиться обычными радостями жизни и нормально поболтать с драконом. — Можешь не переживать насчёт приличий, я всего лишь хотел прояснить сие крохотный момент... К тому же, открою тебе один интересный факт, близкие люди также имеют более широкие границы приличия, и они также могут свободно говорить о чём-то личном... или делать что-то эдакое... Хотя это, на самом деле, очевидно, признаю, однако есть и такие люди, которые могут вести себя более открыто и при незнакомцах или просто недостаточно близких людях. Так что чётких границ всё же нет, как ты мог подумать. » — Тем не менее, большинство прямоходящих всё равно сковано глупыми, по большей части, правилами поведения. — «Предлагаю не углубляться в данную тему, — я подсел поближе к Беззубику, обвивая свой длинный хвост вокруг передних лап. — Во-первых, в этом сейчас нет смысла, ведь мы можем уйти от первоначальной линии разговора слишком далеко, при том многое не раскрыв до конца (что будет не очень приятно, согласись), а во-вторых, у меня в принципе сейчас нет желания говорить о людях, так как... кое-какие из них связаны с нашей с Дагуром тайной. » На самом деле причина скорее не в этом, а в том, что сегодняшний диалог с Нарциссом оставил особый отпечаток в моём мозгу, и как минимум банальная моральная усталость не позволит мне долго задерживаться на той теме, что имеет некоторую остроту... которая отчëтливее проявляется при думах о «скованности» в разных формах. Можно привести в пример скованность внутри коллектива. Учитывая наши с Фаном обязанности перед командой, оно неудивительно. М-да уж, общаться хоть и стало легче, но кое-какой осадок всё же до сих пор остаëтся. — Вот как? Ну хорошо, будь по-твоему, приятель, — Беззубик глянул в сторону по-прежнему налегке беседующих Фана и Иккинга, прежде чем продолжить начатую им новую тему разговора. — Возвращаясь к твоей Жасмин, хочу ещё раз сообщить, что весьма рад за вас, рад, что вы воссоединились спустя много дней, которые и для нас-то растянулись чуть ли не на годы, страшно представить, каково было ей. — «Эт да... Спасибо за поддержку... Мне жутко стыдно перед ней и перед вами всеми, и очень хорошо, что всё более-менее нормализовалось во взаимодействии между нами всеми... По крайней мере, сейчас мы остаëмся в тёплых отношениях, что не может не радовать и не вселять надежду на то, что и далее всё останется так же. » — Тоже буду надеяться на данный исход. И могу с уверенностью тебе сказать, что Жасмин всяко-разно будет верна тебе, покуда ваша связь остаётся крепкой. Она пойдёт за тебя до конца, её жизнь скреплена с тобой, а не с нами, так что ты не останешься один с Дагуром даже тогда, когда отделишься от нас в случае преступления. — «Приятно это слышать, — устало улыбнулся я, почесав когтем левой лапы себе висок и скулу. — Давай-ка больше не будем возвращаться к нашей с Дагуром тайне до тех пор, пока мой друг её не раскроет. Ты ж сам первый переключился с неё на более светлую часть моей жизни, а теперь вновь затрагиваешь её... хоть и к месту. » — Прости, — уши Ночной Фурии чуть приопустились, но весь общий вид, к счастью, оставался достаточно бодрым. — Ты прав, неприятно снова и снова погружаться мыслями в то, что тебя сжигает... Я лишь в очередной раз хотел на всякий случай тебя поддержать, ведь в любом случае ты ни при каком раскладе не останешься один. Тем более с тем учётом, что Жасмин пару недель назад снесла яйца! — к моей полной неожиданности, при последних словах Беззубик весь воссиял, едва не буквально. — И эта новость позволяет нам ступить обратно на вторую линию разговора. Я хочу поздравить тебя, Овер, от всей души! Ты вот-вот станешь настоящим отцом, и твоя семья станет значительно больше! — «Оу как... Мне... очень... приятно слышать это, Беззубик, спас... » Я не успел договорить слово «спасибо», поскольку Ночная Фурия не позволила мне это сделать, на энтузиазме даже толком не слыша мой стихший голос. — Совсем скоро твои детёныши вылупятся! И пускай они, естественно, окажутся гибридами, ведь их родители настолько разные, но я уверен, они будут прекрасными, чудесными, такими милыми и полными жизненного огня! Овер, как же тебе повезло!.. — «Беззубик, я тебе готов сказать больше: мои дети уже вылупились, выбрались на свет, в этот бренный мир. » — более уверенно и радушно ответил я, а моё сердце в этот момент явно забилось быстрее. — Правда?! — наполовину восторженно, наполовину неверяще воскликнул чёрный дракон, привлекая внимание двух болтающих рядом людей. Лишь на пару секунд, к моему облегчению, благодаря Фанатику, который доложил Иккингу: «У них там что-то личное, поэтому я тебе не скажу, о чём они базарят. Просто проигнорируй их, наши драконы частенько что-то с жаром обсуждают». Избавившись от внимания двух наездников, мы возобновили диалог, и Беззубик заговорил вновь, по-дружески ухмыляясь ещё шире, чем ранее. — Тогда я хочу ещё раз тебя поздравить, Овер, на сей раз с тем, что ты обрёл детёнышей, несущих в себе твой с Жасмин огонь и жизнь, плоть и кровь, новое начало. Ваша семья выросла. А вспоминая, что мы ни разу не встречались с другой Ночной Охотницей или Серым Призраков, вы лишились последнего элемента одиночества — как представители своих видов вы больше не одни в этом мире. Слова Беззубика оказались невероятно трогательны для меня лично, задевая за струны души, отвечающие за счастье. Я счастлив. И пускай есть некоторая недосказанность касательно других Ночных Охотников и Охотниц, ведь неизвестно, остались ли ещё в ближайших водах и землях такие драконы, а также стоит вспомнить, что помимо меня явно существует ещё как минимум один Вампир (а точнее Вампиресса), из чего следует, что тот самый «последний элемент одиночества», который подразумевает под собой единственных оставшихся представителей своего вида в доступных пределах мира, не является достоверным и точным фактом, но даже так фраза Ночной Фурии зацепила мою душу. Разве что Нарцисс остался холоден, и непонятно — то ли ему пофиг на слова Беззубика, то ли он просто-напросто прочно закрылся от меня... Спустя секунду раздумий я направил осознанный взгляд обратно на дракона... и застыл в недоумении. Беззубик вдруг поник. Сразу после того, как закончил говорить. Очень похоже, что... Неужели? Его тоже тронули собственные слова про одиночество, про последнего представителя своего вида. Тут нет необходимости строить предположения, потому что грусть Ночной Фурии и так ясна. Хотя также стоит вспомнить лучик света в этой непроглядной тьме печали — у Беззубика же появилась Оса. Однако при том учитывая, что Оса явно отвергает ночного дракона (а в последнее время это отвержение, похоже, ещё и обострились, судя по настроению Дневной Фурии), то грусть дракона Иккинга становится более очевидной, и белую драконицу уже не получается назвать лучиком света надежды. Совсем нехорошо. Несмотря на осознание сие нюанса, ради приличия я всё же решил прямо поинтересоваться у Беззубика, в чём дело, не игнорируя его состояние и не переходя сразу к болезненному. — «Беззубик, ты как-то... Всё хорошо? Ты как-то слишком резко поменялся в настроении, мне это не нравится. » — Я бы не сказал, что всё хорошо, Овер, — тихо ответил дракон, неохотно встречаясь со мной зрительно. — Но всё и не так уж и плохо, честно. Тебе не о чем беспокоиться, — к моему лëгкому удивлению, стал заверять меня Беззубик, неловко беззубо улыбаясь и пятясь назад на метр. — «Беззубик. » — настойчиво протянул я, прищурившись. Я знал, по сути, ответ заранее, я понимал, каково Ночной Фурии, ведь есть множество вещей, о которых и моя персона навряд ли захочет говорить, потому как они достаточно личные и неприятные в такой степени, что о них не хочется говорить даже близкому... Может, по причине того, что об этом неприятно вести разговор вслух, а может, всё дело в неуверенности, что тебя поймут правильно. Но, как бы то ни было, я не собираюсь так просто оставлять Беззубика, к тому же, нам с ним уже приходилось обсуждать неприступность Дневной Фурии, и для меня очевидно, что всё дело сейчас явно опять же в ней. Проиграв несерьёзную битву в гляделки, чёрный дракон раздосадованно фыркнул и слегка сухим голосом произносит: — Тебе повезло, Овер. Причём, очень сильно повезло. В ответ Беззубик удостоился от меня вопросительного хлопанья глазами. Я желал, чтобы он закончил свою мысль. Ночная Фурия уже более демонстративно выпустила с недовольством из ноздрей пар. — Тебе удалось обрести своё счастье там, где никто не мог ожидать. До сей поры мне никогда не приходилось слышать о драконах, которые, являясь представителями разных видов, смогли создать пару, целостную, правильную и способную сотворить новую жизнь, формируя в конечном итоге настоящую семью. И духовную, и кровную. Не обнаружено ни одного дракона того же вида, что и ты, Овер, но у тебя зато есть Жасмин. Твоя избранная, что стала идеальной половинкой, вместе с которой ты породил здоровых драконят... Извини за уход от основной цепочки разговора и столь резкий вопрос, но твои детёныши ведь здоровые, без видимых проблем с самочувствием? — «Ну, да... Так и есть, Беззубик. » — Это прекрасно и вместе с тем это подтверждает все мои слова, — взяв кратковременный перерыв, ночной дракон на несколько секунд закрыл очи, прежде чем заговорить далее. — Ваша пара идеальна. Но мне не может так повести... Возможно, это Ночные Охотницы настолько хороши, возможно, Серые Призраки, а быть может, и оба сразу, раз у вас всё получилось, но я не смогу создать жизненную пару с кем-то из другого вида, даже если и найду в ней что-то притягательное. Моей парой может стать только другая Фурия. И, похоже, я её выбрал. Я выбрал Осу. И чувствую, что больше вариантов у меня нет, мне никто не нужен, кроме неё. — «Как мне известно, Фурии (Ночные, во всяком случае) влюбляются раз и навсегда. » — честно сказал я, с соболезнованием потупив взор. — Если это так, то тогда однозначно ясно: кроме Осы, мне больше не найти избранной, жизненной пары. Мой внутренний огонь горит ярче только рядом с ней, моя душа связана с ней. А в ответ... мною чувствуется лишь холод, периодически растапливаемый её собственным внутренним огнём... Но он горит тускло, слабо, согревая с трудом. Отчётливо было видно, что Беззубик говорит об этом без желания, словно разделение с другом своих жизненных проблем не облегчает ношу дракона, а на пару килограмм увеличивает её. Он не особо хотел говорить об этом лично со мной, будто дружеской связи здесь не хватает для того, чтобы полноценно... довериться мне. Может, Беззубик думает, что его слова будут восприняты мною как жалобы, а может, есть ещё какие-то внутренние преграды для того, чтобы беспрепятственно и легко поделиться со мной всем тем, что явно так и хочет сорваться с языка... Но мне ли судить (хоть я и не сужу) и задаваться вопросом, в чём проблема, если Беззубик по итогу вообще-то и так сказал достаточно! Н-да, как же у этих двух Фурий всё сложно. После данной мысли перед глазами явились образы из прошлого, и я увидел ту самую сцену, разыгравшуюся у жерла вулкана. В ушах зазвенели слова Вигго, когда тот предположил и вместе с тем как будто бы намекнул, что Осе ближе я, чем Ночная Фурия, удивляясь её злобной реакции, намекающей на то, что белая драконица потеряла кого-то очень близкого, хотя Беззубик в то же время находился поблизости. Вдоль хребта прошёл необъяснимый холодок. С одной стороны вроде и приятно знать, что Оса беспокоилась за меня, да настолько сильно, что не смогла сдержать эмоции при моём возвращении (пусть это и не были радостные скачки). Но с другой стороны, если воспринимать слова Гримборна всерьёз, то становится неловко, чутка горько, возникает ощущение неправильности. В конце концов, мы же лучшие друзья, не считая Фана, разумеется, Оса будет за меня переживать, нету тут никакого двойного дна! Так что слова Вигго лишены смысла (наверное, впервые). Встряхнув голову, я избавился от лишних, не имеющих веса образов в мозгу, на пару мгновений столкнувшись при этом с некоторым сопротивлением, как при сильном ветре, на которое я решил не обращать внимания, поскольку мне удалось быстро с ним справиться, и отодвинул подальше мысли об Осе и её отношении к моей персоне, посчитав это на данный момент неуместным. И тут же меня унесло в другом направлении, стоило только второй раз припомнить тот самый случай возле обрыва, ведущего в огненную пропасть. И на сей раз пробежавший по шее и спине холодок оказался наиболее неприятным... Вспоминая ту сцену, происходящую на вершине вулкана, и её события, когда Вигго Гримборн, удерживая в заложниках Астрид, разъяснял Иккингу своё видение любви и вместе с тем рассуждал о некоторой возможной схожести любви у людей и любви у драконов, я подобрался к развязке происходящего там тогда, в которой Беззубик, заступаясь за Осу, напуганную брошенным и опасным для обычных драконов угрëм, в нападении оцарапал лицо охотника и скинул того в жерло, после того как сам получил лезвием меча по морде. И вот это самое главное... Только сейчас воспоминание и осознание того, что дракон Иккинга получил удар острым клинком по голове, всплыл на поверхность разума, поднимаясь из-под толщи темноты и игнорирования. Сей факт перестал быть очередной мыслью в моей громаднейшей копилке мозга, тонко врезаясь в думательную корку. И теперь я обращаю внимание, пока Ночная Фурия уныло смотрит вниз, на образовавшийся шрам. Оный шрам до этого не вызывал никакой реакции, в основном потому, что мне было как-то не до разглядывания мелких деталей на драконах по прибытии, кроме их настроя, поскольку на меня с Фаном давило требование Рихтера рассказать правду, а также по причине наличия у Беззубика ещё нескольких характерных шрамов на шее и груди, среди которых новоприобретëнный порез немножко затерялся... Стыдновато. А он, так-то, на самом деле запросто выделяется на фоне прочих: сразу видно, свежий; похож на сильно вытянутую и неглубокую впадинку в чешуе, что достаёт от середины носа до самой макушки, идя чуть по дуге вдоль верхней челюсти, еле-еле не задевая линию рта. А самое примечательное и одновременно ужасное в данном порезе то, что он, у макушки спускаясь ближе к нижней челюсти, задевает не только кожу на физиономию дракона... У Беззубика, как оказалось, отсутствует кусок одного из ушных отростков. К счастью, самые крупные ушные сенсоры Фурии целы, отчего резкого контраста во внешней привлекательности не возникает, но повреждëнный отросток и не самый маленький. Я непроизвольно поморщился от такого зрелища. Меня охватила жалость к Беззубику и несуществующая, фантомная боль, моментально вспомнился тот эпизод из моей жизни, когда Громовержец, сражаясь с Нарциссом, нанёс мне удар по щеке когтем на крыле. Полученная царапина довольно долго зудела и раздражала. Но что значит какая-то там царапинка, по сравнению с полученным ударом меча, в результате коего дракон лишается части своего уха!? Раз мне было до одури неприятно терпеть жжение в щеке (а терпеть приходилось), то что переживал Беззубик, таким образом раненный в голову?.. Не сомневаюсь, что Иккинг непременно оказал медицинскую помощь своему дракону, но неприятные ощущения явно никто не отменял, с викинговской-то медициной (впрочем, не уверен, что стоит гнать на ту же Готти, которая из викингов... быть может, и Иккинг не так уж и плох оказался...). Но да Бог с этими временными болезненными ощущениями, а как насчёт самого слухового аппарата? Не пострадал ли он после удара? Нет, конечно, у Беззубика отсутсвует только кусочек и только лишь у одного из ушей, да и ведёт чёрный дракон себя вполне как обычно, никакого серьёзного дискомфорта он сейчас точно не испытывает... Но всё же! Прошло несколько дней, и пусть рана хорошо затянулась, но вдруг какие-то последствия всё же будут, в будущем?.. Вот проклятие, хоть бы сие опасения оказались напрасными. И всë же, как бы я не волновался за Беззубика (по крайней мере, за его нынешнее и тогдашнее ощущение в ухе), но заговорить об этом с ним я не пожелал и не осмелился. В первую очередь по той простой причине, что Ночная Фурия сейчас пребывает в далеко не лучшем расположении духа, мучаясь по поводу невозможности нормально выстроить отношения с Осой, и заводить в данное время разговор о том болезненном эпизоде, пока Беззубик пребывает в столь не радостном состоянии, мне не хочется, это кажется неправильным. И помимо вышеуказанной есть ещё кое-какая причина: учитывая, сколько злодеяний совершили Вигго и Райкер против наездников и особенно против драконов, упоминание самого последнего из данных злодеяний, совершëнного младшим Гримборном, прямо перед ожидаемым диалогом, в процессе которого Фан признается в том, что я и он спасли жизни двум главарям охотников, потому что рассмотрели в них что-то светлое, перед Ночной Фурией — несомненно глупая идея, способная усугубить и без того наше с Дагуром ненадёжное положение, как минимум, из-за вмешательства разъярëнного дракона Иккинга. Поэтому лучше пока не говорить о шраме на физиономии Беззубика. Как же хорошо, что я успел вовремя отвести взгляд от упомянутого шрама, как раз перед тем, как ночной дракон неловко уркнул, поднимая голову и смотря на меня с выражением, в котором явственно читалось всего три слова: «Прости, я задумался!» — «Эм... Слушай, Беззубик, я тут подумал, — сорвалось с моих губ до того, как мозг проанализировал сказанное, из-за чего произошла короткая заминка. — Быть может... мне есть чем тебе помочь с Осой... Как-никак, я знаю её достаточно долгое время, знаком с ней уже давно, а значит, вполне в состоянии дать полезный совет по-дружески. Возможно, это поможет тебе наладить с ней контакт, хотя бы частично. » В конце концов, душенька моя не выдерживает исходящего от Фурии, непозволительного для такого дракона уныния и решает оказать товарищу небольшую услугу... По крайней мере, та её, душеньки, часть, от лица которой сейчас идёт мысленное повествование с анализом происходящего вокруг меня (по поводу повествования: ну а что, мне не удаётся отключать свои мозги никаким образом, только если во время сна, и то не всегда, о чём-то думать всегда приходится, вот и описываю фактически сам для себя ситуации вокруг, так ещё и оправдываюсь сам перед собой за их описание... ну, ладно, не только перед самим собой, зачастую за какие-то нелепости или за что-то подобное я оправдываюсь перед кем-то невидимым, как будто кто-то наблюдает за мной с того света; так продолжается ещё со времён, когда мне в человеческом облике было около десяти лет, от этой привычки не удавалось избавиться, даже в одиночестве я за что-то мог мысленно оправдаться перед кем-то, кого рядом нет... Интересно, только у меня такие странности в душе?.. Так, ладно, мой разум что-то случайно занесло не туда!). Так, о чём шла речь... Ах да, решая оказать Беззубику услугу и облегчить его проблемы с Осой, я предложил дракону выслушать от меня немного дополнительной информации про характер белой драконессы, что должно в будущем хоть как-то помочь ему. Беззубик, помявшись и потоптавшись на месте, всё же соглашается выслушать меня и принять мою помощь в, так сказать, повышении положительного внимания Дневной Фурии к его скромной черночешуйчатой персоне. — «Хорошо. Тогда для начала скажу тебе, приятель, одну важнейшую вещь, затрагивающую личность Осы. Как я заметил, и что для тебя является на данный момент более очевидным, наша белоснежная подружка сейчас пребывает в неблагоприятном расположении духа; я видел, как она грубо послала тебя, когда ты попытался хотя бы немножко её успокоить после того, как она выпустила пар на мне, отхлестав хвостом по роже. Сразу говорю, я прекрасно понимаю, в каком сейчас состоянии пребывает Оса, и вот та самая вещь, о которой мне хотелось сказать: у Осы стресс, причём, находящийся на стадии бурления. » — Да уж, я осведомлëн о её нынешнем состоянии... Она уже пару дней так. И всё же... что это за «состояние бурления» у неё? — при описанном вопросе Беззубик наклонил голову чуть вбок. — «Говоря посложнее, Оса сейчас пытается отойти от всего того, что тяготит её душу, пытается успокоиться, и сей процесс сопровождается повышенным уровнем агрессии. Так что... не советую больше пытаться её успокоить, пока она в таком состоянии. И, судя по твоему лицу, ты всё же до этого ещё пытался и столкнулся с тем, о чём я сказал только что, — видя слегка искривившуюся морду дракона, добавляет моя персона под конец объяснения. В ответ Беззубик кивнул, подтверждая озвученное мною предположение. — Ну, значит, ты понимаешь, почему не стоит пытаться. Оса не примет никакого ласкового и успокаивающего отношения к себе в таком состоянии... Не знаю до конца, почему так, я не слишком силён в психологии... возможно, сильнейший стресс просто заставляет Осу воспринимать всё как что-то плохое. И на этой удручающей ноте я перехожу к чему-то позитивному, а точнее, к парочке советов, которые ты мог бы использовать, чтобы сблизиться с Осой или, как минимум, вывести её из нынешнего состояния. » По окончании последнего предложения уши Беззубика навострились (невольно снова привлёк внимание обрубок одного из ушных отростков, но, к счастью, мимолëтное внимание с моей стороны к этой травме осталось незамеченным), а вид дракона стал более сосредоточенным, сгоняя с физиономии остатки угрюмости. — «У тебя есть два варианта, Беззубик. Первый — довольно-таки радикальный и неприятный. Ты либо можешь специально довести Осу до такого состояния, что она не выдержит твоего приставания и выплеснет на тебя весь свой негатив, после чего наконец остынет (а тебе нужно будет быть морально готовым к такому, чтобы затем в более безопасной обстановке успокоить свою избранную (и да, поверь, весь её негатив ты ещё не видел, иначе бы вообще боялся подходить к ней)), либо можешь сам перестать сдерживаться и выплеснуть уже на неё именно свой негатив, высказав недовольство, вызванное грубым отказом Осы от искренней заботы о ней. » Видя вытянувшееся от ужаса при рассмотрении названного варианта с высвобождением негатива лицо Беззубика, я тихо усмехнулся. — «Но, конечно же, ты можешь отказаться от этого варианта и использовать второй, который как раз больше направлен на сближение с Осой, — успокаивающе прошелестел я, позволяя дракону спокойно выдохнуть. — Второй вариант требует больше времени, но зато он более приятный и менее рискованный. Сей вариант таков: дождись, когда Оса немного отойдëт от стресса, станет общительнее, но при этом всё ещё будет чувствовать определённую долю дискомфорта на душе (ведь иначе смысла в этом варианте не будет, коль Оса окончательно придёт в норму, то тогда и успокаивать её не надо), и устрой ей... Романтический вечер. Желательно с творческим подходом и желательно тогда, когда она не будет проявлять явное нежелание бодрствовать вечером. » При озвучивании данного варианта в глазах чёрного дракона пробежали искры, показывающие, насколько поднялось настроение Беззубика за столь короткий промежуток времени. — «Касательно творческого подхода: сразу говорю, можешь даже не пытаться красоваться перед Осой своими навыками рисования, которые ты совершенствуешь. Я не знаю, умеет ли она сама рисовать, — под этими адресованными собеседнику словами моя персона имела ввиду, что в человеческом облике Оса умела это делать, а сейчас из-за смены тела ситуация неоднозначная, — но, как ни странно, точно знаю, что подобным её не удивить. Так что я предлагаю тебе вместо рисования... ну, например, сплести Осе венок. » — Сплести венок? — надглазные линии Беззубика в непонимании выгнулись. — «Ну да, просто сплести венок... Хотя как тут «просто»... На самом деле это будет далеко не просто, если учесть, что венок — крупное, скажем так, кольцо, которое можно положить на голову в качестве украшения, и данное кольцо нужно делать из веточек, цветков, трав, хвои, подходящих для этого занятия листьев и прочей растительности, с помощью которой можно сплести венок и украсить им голову Осы. » — сказал я, показательно жестикулируя и параллельно с тем наблюдая, чтобы не привлекать своими яркими действиями внимание Иккинга. — Звучит заманчиво и со вкусом, мне нравится твоя идея с венком... Только вот у меня есть некоторые сомнения, что мне вообще удастся создать что-то настолько, судя по всему, сложное, ведь, дабы это украшение не распалось на кусочки, мне придëтся... Даже не знаю, как это назвать... — договорив, Беззубик с неуверенностью поглядел на свою поднятую правую лапу, а вернее, на когтистые короткие пальцы на ней, пару раз согнув и разогнув их. — «О-о-о, — протянул я, — можешь не переживать по этому поводу, друг мой. Хотя бы потому, что для столь тонкой работы даже мои универсальные пять пальцев не сильно приспособлены, — произнеся это, я также пару раз согнул и разогнул уже свои пальцы, тоже на правой лапе, следом шустро пошевелив ими, а в конце при помощи пальцев левой лапы отогнув указательный на правой чуть назад, после чего вернул лапы на землю. — Ведь любая ветвь, что понадобится для венка, в моём захвате будет настолько хрупкой, словно ничто, и я запросто могу её сломать, случайно сдвинув пальчик на миллиметр не туда. Тебе в этом деле могут помочь твои менее габаритные размеры, хотя, увы, слишком крупные когти тоже могут доставить хлопот. Однако, если учесть наше лапостроение, то шансы у нас есть, причём, неплохие. А то, что мы потратим не менее миллиарда попыток, чтобы сделать нормальный венок, — пф! Это вообще не страшно. Учитывая, через что мы прошли, наши задницы точно не сгорят от того, что мы занимаемся каким-то уникальным для любого дракона делом. » — Ну, твои слова вселяют надежду, и я готов попытаться... Только я одного не понял: разве наши задницы могут испускать огонь? Услышав вопрос, я, кажется, на миг покраснел, но, к счастью, чешуя всё скрыла. — «Э-э-эм-м... Нет. Давай забудем об этом. Лучше не обращай внимания на подобные словечки с моей стороны, это просто выражения, олицетворяющие то или иное эмоциональное состояние. Например, сгорание задницы означает то состояние, в котором мы, скажем так, пребываем, когда злимся. Сильно злимся. От неудач или того, что нас что-то неимоверно раздражает. Не более. Всё, этого тебе хватит пока что. Если будет интересно, потом ознакомлю тебя со своим уникальным лексиконом, чтобы твоя жизнь стала заметно ярче, а пока что давай вернëмся к делу. » По-человечески прочистив горло, я продолжил говорить об Осе, а Беззубик вновь старательно навосторил уши. — «Итак, значит, мы решили, что стоит сплести венок в качестве подарка и сюрприза для нашей труднохарактерной подружки, и опустить его аккуратно ей на голову в ваш с ней романтический вечер. Что ж, с творческим подходом мы разобрались, — я почесал висок, обдумывая следующую часть сего, с позволения сказать, плана. — Теперь стоит задеть ещё кое-какую мелочь и прояснить её. Беззубик. Я НАСТОЯТЕЛЬНО не рекомендую тебе называть ваш с Осой романтический вечер романтическим вечером. » — Погоди, что? Но почему? — «Тут всё довольно просто: Оса, как ни странно и как одновременно с тем ни очевидно, не готова к близости с тобой. Я повторю один момент, который уже говорил: этот вечер предназначен не для того, чтобы Оса тут же тебя захотела и подпустила слишком близко к своему сердцу; нет, этот вечер предназначен для того, чтобы Оса просто стала к тебе ближе, но не слишком, не всё сразу. Она не готова к столь серьëзным отношениям с тобой, она для этого... очень... волевая. Она так просто тебя не подпустит к себе, как избранного. Вечер, который мы сейчас с тобой обсуждаем, лишь должен укрепить вашу связь. И чтобы это укрепление прошло удачно, ты НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не должен говорить, что приглашаешь Осу на свидание или романтический вечер, или романтический ужин, это всё лишнее. Лучше скажи ей, например, что хочешь с ней просто немного прогуляться, хочешь сделать небольшой сюрприз, просто так, хочешь показать ей что-то необычное, можешь вообще сообщить, что хотел бы вместе с ней полюбоваться звëздным небом и луной при возможности. В таком случае придëтся дожидаться подходящей для романтики ночи. От тебя не должно быть ни единого намëка на желание сблизиться с ней. И никаких признаний в любви и ТЕМ БОЛЕЕ никаких прямых и косвенных предложений заняться сексом, то есть спариванием, иначе в таком случае она и тебе зарядит хвостом по морде, и всё будет зря! Тебе понятно? » Беззубик, наполовину офигевший от таких ограничений, наполовину напуганный вероятностью оттолкнуть от себя Осу всего одним неаккуратным словом, утвердительно покачал головой. — «Очень хорошо. Ни одного рокота про романтику, про любовь, про спаривание или даже желание помочь Осе справиться со стрессом, максимум ограничься фразой, что просто хочешь поднять Осе настроение, сделать приятно, но только в том смысле, что желаешь помочь взбодриться, не более. Ни при приглашении на вечер, ни во время вечернего совместного времяпрепровождения, ни по его завершении ты не должен ничего говорить о любви, спаривании, романтике, свидании, желании помочь утихомирить внутреннюю боль, ничего столь откровенного. Веди себя так, как будто ты для Осы — близкий друг, и всё. Близкий друг, уделивший близкой подруге немного внимания. И поверь, это вскоре принесёт свои плоды. Нужно будет только запастись терпением. » Делаю паузу, слежу за реакцией Беззубика, дожидаюсь от него нужного ответа и продолжаю: — «По сути, самое главное я тебе уже сказал, приятель. Пригласишь Осу прогуляться с тобой (к примеру), приведëшь её в какое-нибудь особое, красивое местечко... Ну, необязательно прям особое, если хочешь, можешь применить творческий подход и в обустройстве места для романтического вечера, можешь найти подходящее для романтики место, а можешь вообще сильно не заморачиваться, чтобы Оса не подумала чего ненужного, главное лишь бы ваше место совместного времяпрепровождения было уединëнным, и за вами никто не смог бы нагло наблюдать. Приведя Осу туда, бережно оденешь ей на голову венок. Если реакция Осы будет положительной, и она ничего плохого тебе не скажет, значит, всё идёт как надо. После этого советую тебе, если захочешь, максимум обнять Осу крылом, нежно и несильно прижать её к себе, а после... Ну, не знаю, полюбуйтесь звëздами, как и обещал, прогуляйтесь по острову, можете поговорить на какие-нибудь весёлые темы, главное, держи слова признания в любви и всё остальное, что я тебе назвал, глубоко в себе. А ещё старайся поддерживать только весёлые или более-менее нейтральные темы для разговоров, ни о чём плохом не говори. Если же Оса сама решит об этом заговорить, переводи разговор в другое русло, честно говоря о чëм-то хорошем в качестве контраргумента. Например, если Осу будет беспокоить война с охотниками, скажи ей, что всё будет хорошо и у нас всех всё получится, мы все справимся. Ты в это веришь, Беззубик, я знаю, поэтому твои слова должны возыметь эффект. По окончании совместного времяпрепровождения советую вам либо вернуться домой, либо разойтись, если Оса захочет побыть в одиночестве, либо можете в лучшем случае уснуть вместе в обнимку, но только в случае инициативы Осы, ты сам ни в коем случае не должен ей предлагать этого. » — Хорошо, Овер. Как бы оно ни было неприятно, но я постараюсь быть сдержанным и частично закрытым настолько, насколько позволяет ситуация. Ради Осы. — «Великолепно. Хочу ещё добавить, что Оса, на самом деле, хоть и с прибабахом, — под этими словами я подразумевал то, что моя подруга из двадцать первого века, её классической романтикой в кино, сериалах и книгах не зацепить, однако в жизни дело может обстоять иначе, — но всё же сможет оценить по достоинству твою заботу о ней. Ей понравится, я тебе это гарантирую. Главное, опять же, будь сдержан... О, и, кстати, я только сейчас вспомнил одну из своих мыслей: максимум, помимо объятий, ты мог бы ещё и спеть Осе какую-нибудь гортанную мелодию, если, конечно, ты умеешь петь и петь не только для брачных игр, а ещё и для обыкновенной, но не менее ценной красоты. » — Хм, как говорят мои инстинкты, такое я могу устроить, — сообщил Беззубик. — «Славно. И напоследок хочу сказать: уверен, Оса почти наверняка, даже несмотря на своё состояние, абсолютно верно определит, что всё тобою сделанное будет направлено специально на привлечения её внимания к тебе, и ты влюблён в неё, потому и делаешь всё это. Однако твоё умолчание об этом поднимет тебя в её глазах, ведь ты стараешься ради Осы, потому что любишь, и не хвастаешься этим. Такова психология, друг мой. Потому дерзай, следуй всему, что я тебе сказал, и, естественно, ни за что не говори Осе, что это благодаря мне ты устроил ей именно такой вечер. И тогда ваша связь станет чуть крепче, и ваши шансы стать хорошей парой возрастут. » — Теперь, когда ты всё это мне рассказал, решение кажется... таким очевидным. Спасибо тебе, Овер. Большое спасибо за твою доброту. Из всех драконов я никогда не встречал кого-то настолько умного и понимающего самую суть проблемы, — с мягкой и благодарной улыбкой проурчал Беззубик. — «Да ладно тебе, не смущай меня, к тому же, есть драконы и поумнее моей персоны, такие мне тоже встречались. » — например, Асмаэль, о чём вслух я не сказал. Ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая шумом лёгкого ветерка и продолжающимся диалогом между Фаном и Иккингом. Я наслаждался этой тишиной, смакуя результат своих слов, благодаря которым Ночная Фурия заметно приободрилась, с некоторой иронией подмечая, как ситуация перевернулась с ног на голову: в начале нашей беседы Беззубик был навеселе, а заметив моё состояние замкнутости, решил меня поддержать; а сейчас уже я поддерживал Беззубика, выводя его из печали. Забавно, если честно. В один момент дракон Иккинга вдруг принял отстранëнный вид, а спустя несколько секунд заговорил со мной, сразу раскрывая причину своего резкого перехода из одного настроения в другое. К счастью, ничего особо ужасного. — Овер, понимаешь, я... всего лишь хочу, чтобы у меня была более полная семья. Братьев и сестёр у меня нет, родителей тоже, я их даже толком и не знаю вовсе. От этого тепло уюта внутри меня всегда отсутствовало, а сейчас согревает не достаточно сильно, — с грустью промолвил Беззубик. Выдохнув облачко пара, дракон посмотрел на своего всадника. — Иккинг, конечно же, заменил мне семью в своё время, а дополнили её Громгильда, Сарделька, Кривоклык и Барс с Вепрем. Я очень дорожу своим наездником и никогда не оставлю его, не брошу в одиночестве, чью пустоту его избранница Астрид и остальные навряд ли смогут восполнить полностью, я это вижу. Мы — как одно целое. Мы неразделимы. Но при том это... не всё, что мне нужно. Мне нужна избранная, и тогда наша общая семья станет полной. Оса... Мне не нужна более никакая другая Фурия. Но её отстранëнность и холод режут больнее любого когтя и меча. А стань она более открытой, преодолей свои внутренние распри, что мешают ей свободно взмахнуть крыльями, и тогда раззожëнный в моей душе Иккингом огонь вспыхнет с новой силой. А естественное спаривание... Тогда у меня тоже появятся детёныши... А детёныши... они... — «Нужны тебе, как минимум, потому, что того требуют инстинкты. » — Как минимум, Овер. А ещё детёныши для меня как что-то такое, что прогоняет наиболее... далёкое, но также достаточно мощное чувство одиночества, пускай сам по себе я уже давно не одинок. Поскольку я и Оса станем не единственными Фуриями, что остались в мире. Кроме того, обретя детёнышей, я обрету самое ценнейшее из сокровищ в своей жизни, их обретение подарит мне все самые тёплые эмоции, все, что существуют. Это... это... — «Я понимаю, Беззубик, я и сам испытываю нечто подобное, ведь у меня детёныши уже есть. И пускай заботу, ответственность за них никто не отменял, и это нельзя назвать приятным, особенно когда драконятам угрожает опасность, однако всё то с лихвой компенсируется истинным семейным счастьем. » — Да. А представь ещё, как наши семьи очень крепко сдружились, — мечтательно мурлыкнул Беззубик. — Наши пары ведут совместную охоту. Мы вместе защищаем своих близких и друг друга. Наши подросшие дракончики летают в небе и играют друг с другом. Их связь крепнет, и чем больше они становятся, тем безопаснее становится мир кругом, тем меньше враждебно настроенные драконы и люди угрожают их жизням. О большем и мечтать нельзя. — «И я очень надеюсь... что так и будет. » — мне удалось ответить лишь шёпотом. Моё дыхание слегка перехватило от мысли, что всё сказанное Беззубиком может сбыться... если только мы действительно останемся настоящими друзьями. И вот они, мысли о предстоящем разговоре с наездниками вернулись, и настроение резко пошло на спад. И как раз сейчас Фан и Иккинг заканчивали очередную левую тему для обсуждения, возвращаясь к главному. — Ладно, Дагур, думаю, уже всë, хватит. Ты, конечно, очень хороший и многосторонний собеседник, что делает общение с тобой весьма увлекательным, но сегодня непростой день, и ты прекрасно осознаёшь это. Я не знаю, о чём таком тревожном ты хотел нам рассказать — вернее, в чём таком хотел признаться, — но мне думается, что нам стоит поскорее разобраться с темой, будоражущей наши умы, чтобы более она назойливо не лезла к нам в головы, а мы наконец приняли решение на твой счёт, — изрëк Иккинг Хэддок, под словом «мы» несомненно подразумевая исключительно всех всадников и драконов, кроме нас с Фанатиком. Услышав напрямую желание Иккинга поспешить с началом общего разговора, на котором моему другу предстоит признаться в спасении Гримборнов, в одном зале со всеми защитниками Края, Фан Дагур резко приобрёл прежний неуверенный вид... Хотя нет, не прежний, а даже ещё более неуверенный. Фанатика как будто бы окатили холодной водой. Он вздрогнул после произнесения Иккингом последних слов, кожа друга, кажется, даже слегка побледнела, а после ещё и еле-еле покраснела, как от поднявшегося жара. Лицо Фана скривилось, создавалось впечатление, словно ему свело все зубы. Он неуверенно поднял указательный палец и попытался что-то выговорить, но вместо слов было лишь что-то нечленораздельное, походящее на мычание, а поднятый палец судорожно стал сокращаться, сгибаясь и разгибаясь. От такого зрелища Иккинг, что оказалось ожидаемо, вопросительно поднял брови, смотря на Дагура как на человека, который только что у Хэддока на глазах буквально наполовину превратился из одной персоны в другую. Будь я на месте Иккинга, явно смотрел бы на Фана так же, особенно если учесть, каким Дагур являлся ранее и каким стал сейчас. В прошлом самоуверенный, эгоцентричный, боевой и готовый идти напролом сквозь любые преграды берсерк теперь выглядел, как более крутая, но всë-таки версия Рыбьенога из-за своей неуверенности и зажатости. Впрочем, меня посетила похожая стадия морального падения в тот момент, когда я, хмуро наблюдая за двумя людьми, вдруг заметил краем глаза пронëсшуюся по земле тень. Проследив за ней, замечаю приближающегося к нашей группе по воздуху верхом на своём Громокогте охотника на охотников, он же Призрак, он же Рихтер. Стоило взглянуть в его сторону, и сердце совершает резкий скачок. Я нервно сглатываю, а в мыслях обречëнно произношу: «Ну всë, нам конец!» Внутренности чутка сжались от ожидания, что может случиться после того, как Фан расскажет в разговоре с наездниками по инициативе убийцы драконоборцев о спасении Вигго и Райкера. А спустя секунду пришло некоторое... опустошение. Часть эмоций погасла, на их место пришло что-то вроде безразличия и холода, остались только некоторые из стандартных чувств, недостаточно ярких, чтобы вызвать панику, радость, печаль, удовлетворение или облегчение. Меня будто в секундном поцелуе навестил дементор, высосав малюсенький кусочек света. Оставалось поддаться смирению, наиболее яркому из оставшихся ощущений. — Слушай, Иккинг, а может, стоит ещё чуток подождать, а? — со слабой надеждой в голосе предложил Фанатик. — Ну, где-нибудь ещё часик, а лучше полтора... или вообще два. Давай перенесëм разговор. В конце концов, у меня ведь есть целый день в запасе... Не, конечно, я сам сказал, что не хочу медлить и поскорее отделаться от этого бремени, но!.. Но а вдруг некоторые из наших ещё не до конца проснулись, сейчас довольно-таки раннее утро, между прочим. Или кто-то просто пока не готов. А вдруг кто-то ещё и занят чем-то, и его не стоит в данный момент отвлекать... Не, разумеется, если никто ничем особо не занят, все готовы и все проснулись, то тогда мне, увы, придëтся раскалываться, спору нет... Кстати, а как там, реально, идут дела у других наездников? Кто что делает? — Ох, Дагур, — покачал головой Иккинг. — Ну, Астрид и Хедер устроили совместную раннюю тренировку, упражняясь с боевыми топорами... ты их сам знаешь. Сморкала просто дрыхнет. Рыбьеног ведёт записи в своих дневниках и учебниках, внося новую информацию про Овера, которую он подцепил вчера, особенно его тронула мысль о невиданных ранее возможностях при умении говорить с драконами напрямую, и он их всячески анализирует. Задирака после того, как его драгоценную Цыпу чуть не съел Гарфф, теперь пытается её успокаивать... а Забияка выдаёт разные безумные идеи для того, как можно обезопасить Цыпу. И, надо признать, даже Задирака был в шоке от них, так что мою мысленную реакцию ты можешь себе представить. Если ещё учитывать Рихтера... Сегодня он, сколько я его видел, только и делает, что метает клинки и точит их, а также о чëм-то постоянно размышляет. Должен добавить, раз представилась такая возможность, мы с ним вчера заключили новую сделку: Рихтер предложил нам свою помощь в борьбе с людьми Крогана и Драго, утверждая, что его знания нам очень пригодятся, а взамен лишь попросил не смотреть на него осуждающе, если он будет слишком агрессивно настроен по отношению к врагам... Пусть я и против убийств или чего-то ещё настолько же противного, но, как я понял, наши следующие неприятели будут хуже Вигго и Райкера, а о полноценном перемирии даже с ними не могло быть и речи, так что между старыми методами и новыми я выбираю новые, насколько бы резкими они ни были, и не стану препятствовать Рихтеру... Разве что я не готов рисковать жизнями драконов, подчинëнных охотниками, так что здесь ещё следует подумать, — взор Иккинга секундно потускнел и опустился, но Хэддок быстро взял себя в руки. — К счастью, наш союзник разделяет моё мнение. И снова же Рихтер обещал покинуть нас, как только наши с ним общие враги будут повержены, исчезнуть из нашей жизни и «не смущать своим присутствием», как он выразился. Из всего вышеперечисленного следует, что никаких трудностей быть не должно с организацией собрания, Дагур, — при этих словах Иккинг Хэддок деловито сложил руки на груди. — Так что я могу хоть прямо сейчас собраться и идти созывать всех в главный зал, никто особо сильно не занят, все готовы, а у того же Сморкалы спящий режим в некоторой степени является нормой, поэтому ничего страшного, если я его растолкаю. Руки Фанатика безнадёжно опустились от осознания, что выкручиваться больше не выйдет, и ему придëтся в конце концов говорить неприятную и слегка переделанную правду... Мне на «радость». И как раз вовремя рядом оказывается Рихтер. Я поворачиваю голову в его сторону, и Беззубик также обращает на него внимание, смотря с прищуром. В моих глазах все окружающие образы будто немного потеряли цвет, и один только Призрак сохранил в себе естественную цветовую насыщенность. Отношение к этому человеку у меня складывается неоднозначное. Рихтер неторопливо и бесшумно подходил к нам четверым, его лицо оставалось непроницаемым, в то время как Громокоготь глядел на нас всех с детским любопытством. — Ну так что, Дагур, ты всë-таки готов наконец к беседе? — воспользовавшись взволнованной молчаливостью Фана, поинтересовался Иккинг. — Ну... я... э-э... ну... Может, стоит лучше... ну, не знаю... действительно стоит отложить на пару этих... часиков... — кое-как выговорил Фанатик. Наконец-то его и Иккинга очи заметили подошедшую к нам достаточно близко фигуру Рихтера, и оба человека уставились на Призрака, остановившегося после того, как на него обратили внимание, так же деловито, как и Хэддок, сложив руки на груди, в молчаливом ожидании всмотревшись в лицо моего друга. — Бля, — коротко, лаконично и безэмоционально выпалил Фан Дагур при виде Рихтера, смотря на него в ответ отстранëнно. — Ну ладно, ладно! — в следующую секунду вскипел берсерк, заставив всех нас, кроме Призрака, от неожиданности вздрогнуть своим вскриком. — Так уж и быть! Раз я обещал, да и сам возжелал сегодня утром поскорее разобраться с этим дерьмом, то я с этим дерьмом поскорее и разберусь. Я готов, Иккинг, так и запиши. — Отлично, — кивнул Иккинг, с улыбкой покачав головой, наверняка думая «Ох уж этот Дагур и его темперамент вместе со всевозможными ругательными выражениями». Взобравшись на своего верного дракона и дождавшись ухода Рихтера, направившегося в главный зал, Хэддок напоследок ещё раз обратился к Фану, прежде чем направиться за остальными всадниками и драконами: — Кстати, Дагур, когда у нас всë наладится, не мог бы ты как-нибудь уделить мне несколько минут своего свободного времени и поделиться какими-нибудь темами, на которые вы с Овером общались? Естественно, ничего слишком личного не надо... Просто интересно узнать, хотя бы отдалëнно, как обычно выглядит речь дракона и о чëм он любит поговорить. Судя по всему, Овер может много чего интересного рассказать, помимо описания тех драконьих будней, которые мы все видим. Это ж сколько всего можно узнать и стать с драконами ещё ближе. — Я подумаю. «Если выживу после этого собрания», — тихо добавил Фан уже тогда, когда Беззубик и Иккинг оказались высоко в небе. — «Ну-с, полагаю, и нам пора отправляться в зал, куда направился Рихтер. Уверен, и десяти минут не пройдёт, как Иккинг уже всех соберёт. » — устало сказал я другу, подставляя ему свою шею для того, чтобы он сел на меня. — М-да, и меньше чем через десять минут нас ожидает тотальный Гейм-Овер, спасибо тебе за твоё существование, чтобы так эпично звучать, — проговорил Фанатик, взбираясь на меня. — «У тебя вновь язык вместе с мыслями запутался, или ты специально коверкаешь моё имя? » — слабо ухмыльнулся я. — Во-первых, на этот раз я не трогал твоё имя, а просто удачно использовал его в этом словосочетании, хотя... должен признать, тебе такой вариант имени тоже подходит, как и нашей ситуации в целом. Во-вторых, мне просто необходимо было ради хоть какого-то юмора и преодоления тревожности сказануть что-нибудь эдакое, — ответил Фан. — «Ладно. Полетели. » После этих слов мы направились в главный зал. Продолжение следует