Среди миров

Аваллак’х никогда не отличался изрядной эмоциональностью. Чаще всего Цири доводилось слышать усмешки и холодные замечания Знающего. Общаться с ним было тяжело с самого первого дня их вынужденного знакомства. Но в то же время это знакомство не преследовало Цири в кошмарах. И до недавних пор ведьмачка не задумывалась, могло ли то, что не оставило в её душе глубокого следа пережитого ужаса, считаться за благополучную встречу. В прошлом у неё хватало конфликтов со Знающим, но они никогда не перерастали в ненависть либо вражду и вспыхивали так же быстро, как и затухали. А теперь у Цири было время, чтобы обдумать, как она действительно относится к народу Aen Elle. Цири помнила, как жутко ей становилось от одного брошенного на Эредина взгляда, но во время пребывания в Tir na Lia ей никак не удавалось скрыть неподдельного интереса к эльфу. Она хорошо понимала, что безрассудное желание опасности в любом доступном виде застилает ей глаза, но ничего не предпринимала. Иногда даже специально искала стычки с Эредином, а то, что предводитель Красных Всадников посвятил её в свои будущие планы, и вовсе было верхом в её жажде опасности. Цири крупно повезло, что она не вляпалась в худшее ещё тогда. Был ещё Ауберон, ради которого её заперли в мире эльфов. И если изначально Цири не хотела даже допускать мысли о союзе с Королем Ольх, то через некоторое время ведьмачка обнаружила, что эльф не так уж неприятен ей. Невыносимым было только то, что Ауберон всегда был непредсказуем, отрешён, холоден и злораден больше, чем известный Знающий. Цири не находила себе места, если действия или слова Короля Ольх задевали её, и была по-настоящему довольна, когда могла что-то перенять у него. Сейчас Цири было стыдно вспоминать о своём пребывании в Tir na Lia. И хотя прошло совсем немного времени, она чувствовала себя так, словно минула тот этап в жизни уже очень давно. Ей больше не хотелось быть глупой девчонкой, которой жажда азарта, опасности и впечатлений застилала бы взор. Ведьмачке следовало идти по жизни с хорошо видимым впереди горизонтом. Пусть дорогу к нему нельзя предупредить, всегда стоит держаться заданного направления. Однако появление Аваллак’ха несколько месяцев назад пошатнуло её новообретённую уверенность. Всё началось с того, что Знающий спас ведьмачку, и вдвоём они переместились в мир, к которому Эредин надолго терял след. Но как только всё улеглось, Цири начала вспоминать и свои конфликты с эльфом, и свой побег из Tir na Lia. Она постоянно ждала, что Знающий упрекнёт её в произошедшем тогда, но он молчал. И выглядел так, словно не собирался никогда в жизни заводить разговора об этом. Тогда Цири не хватило смелости заговорить с Аваллак’хом самой. Но, застряв в Виграх, она стала видеть Знающего всё время. В других мирах он часто оставлял её надолго одну, пропадал, уходил в места, о которых ведьмачка не помышляла, но с их прибытием в Вигры всё изменилось. Казалось, что даже тяжёлый душный воздух толкает к этому неприятному разговору. Цири поднялась на второй этаж особняка. Дверь в комнату Знающего была распахнута, из-за чего по всему помещению разгуливал ветер, а сам он сидел на перилах маленького балкончика и неохотно поигрывал на флейте. Цири удивилась. Обычно игра помогала Аваллак’ху отвлечься от всего вокруг. Она замерла в дверях, не решаясь войти. Знающий поднял голову, устало посмотрел на неё и кивнул. — Чем я могу быть полезен, Zireael? — эльф покрутил флейту в руках. Пока Цири собиралась с силами, Знающий добавил: — Если тебя интересовало, что стало с нашими занятиями, то сейчас, я думаю, нам обоим нужно прийти в форму. Будет лучше отложить их на какое-то время. — Нет, на самом деле я хотела поговорить не об этом, — ответила ведьмачка и почувствовала, как сильно давит на неё вигерский воздух. Аваллак’х легко кивнул, но она не могла найти нужных слов. Цири прошла в комнату, шумно плюхнулась на пуфик и уперлась локтями в колени. Долго смотрела перед собой, рассматривая причудливый орнамент на обшивке соседних пуфиков. Аваллак’х заткнул флейту за пояс и качал одной ногой. Молчание между ними не было чем-то непривычным. — Что ты… — попыталась начать ведьмачка и, посмотрев на Знающего, приложила руку ко лбу: — Что ты вообще делал в день моего побега из Tir na Lia? Аквамариновые глаза Аваллак’ха блеснули. Эльф знакомым образом усмехнулся, кинул взгляд на пространство позади себя, словно оценивая высоту, которую можно пролететь, если быть неосторожным, и снова посмотрел на Цири. — А что ты думаешь, Zireael? — Он сложил руки на груди, продолжая легко улыбаться. — Теряюсь в догадках, — отрезала Цири. — Даже не знаю, с чего начать. Может, с того, что Эредин отравил Ауберона? Ну, знаешь, вашего Короля. Разве тебе не положено было знать об этом? Разве ты не должен был предвидеть грозящую ему опасность? — Разве Ауберон был в опасности? — сразу же ответил Аваллак’х, Цири едва охнула. Знающий немного поменял положение и продолжил говорить с балкона: — Ауберон давно желал достичь покоя. Пусть устроенный Эредином переворот нельзя назвать положительным событием в жизни народа Aen Elle, это подарило Ауберону возможность больше не быть Королём Ольх. Цири смолчала, по-прежнему ошарашенная. — Мне стало очевидным, что между вами ничего не выйдет, вскоре после твоего прибытия. Но отступить от первоначального плана означало бы, что я признаю, что совершил грубую ошибку. Если бы всё получилось, жизнь Ауберона вновь обрела бы значение, и тогда… — Ты сейчас оправдываешь убийство своего Короля, Аваллак’х, — холодно сказала Цири, глядя Знающему в глаза. Аваллак’х не успел ответить, ведьмачка опередила его, едва сдерживая возникающий из глубины гнев: — Ничто не мешало тебе поменять Ауберона на Эредина, если бы ты этого захотел, правда ведь? Мой побег, как ни погляди, никак не мог быть частью твоего грандиозного плана. Почему ты не стал вмешиваться? Знаешь, не отвечай! Сначала я скажу, что даже не вспомнила о тебе в тот момент, когда мчалась оттуда со всех ног. Ты мог сыграть на этом, ты мог выступить неожиданно. Но ты не сделал этого. Можно сказать, ты вообще ничего не сделал. Ты позволил Эредину захватить власть, ты позволил Эредину стать тем, кем он является сейчас, ты позволил ему обрести достаточную власть, чтобы не считаться ни с кем, если он захочет предъявить свои права на Старшую Кровь! Всё ты, Аваллак’х. Стоял в стороне и наблюдал, как рушатся жизни. Из-за чего? Из-за какой-то «грубой ошибки», которую ты отказываешься признавать? Что это за ошибка такая? Ты боялся, что Ауберону не понравится, если ты скажешь, что ваш план бесполезен? Так ты, выходит, боялся его? Так ли уж его жизнь перестала иметь значение, если ты отсиживался в стороне, испуганный немилостью своего Короля? Я знаю, что могло напугать тебя в нём. Я знаю, потому что я видела, что он гораздо страшнее тебя. Вы похожи, но он превосходил тебя в чём-то определённом, чего ты боишься, быть может, до сих пор. Когда Цири окончила долгую речь, с трудом справляясь со сбитым дыханием и желанием перевернуть комнату вверх дном, Аваллак’х опустил голову и тихо усмехнулся. — Если ты всё понимаешь, Zireael, тогда к чему этот разговор? Знающий отпрянул от перил, спустился с балкона, и, пройдя неспешно в комнату, подошёл к ней. Цири не вздрогнула, лишь сжала кулаки и приподняла голову. Ничего страшного в Аваллак’хе для неё больше не существовало. — Издеваешься? — Почему ты так думаешь? — Ты всегда издеваешься, когда что-то очень начинает тебя злить. Как раздавленный скорпион сочишься ядом. Аваллак’х сел на стоящий напротив пуфик. Цири не отводила от него взгляда, наблюдала за выражением лица и ждала новой усмешки. — Ты хочешь, чтобы я подтвердил твои слова, я понимаю. Чтобы я сам повторил всё сказанное. Но разве того, что я согласился с тобой, не может быть достаточно? Без усмешки, без притворства, если ты примешь то, что я согласился с тобой. Этого по-прежнему недостаточно? В аквамариновых глазах эльфа впервые за долгое время не было огня затаённого презрения. Цири не могла этого объяснить, но чувствовала, что он не врёт. И не притворяется. А она сказала, что он сочится ядом! — Я не до конца понимаю, что тобой движет, Аваллак’х, — призналась ведьмачка, выпрямившись. — Даже сознаваясь в том, что ты позволил убить Ауберона, ты не выглядишь, как тот, кто сделал бы это из мести или зависти. Для тебя нет никакой личной выгоды. — Её действительно нет. За много сотен лет я научился жить без зависти к тем, кто в чём-то опережает меня. Моё желание соответствует тому, что Ауберон мечтал о покое. Я желаю ему настоящего покоя, ведь он заслужил его. Цири не могла ждать прямого ответа от Знающего, но это не выбило её из равновесия. Она вдохнула поглубже, ведь если она хочет чего-то добиться, то должна научиться вести неприятные разговоры сдержанно. — Для тебя нет никакой личной выгоды в перевороте Эредина. Ты просто допустил это. Почему? — Как тебе известно, достойного кандидата, чтобы занять место Ауберона, на тот момент не было, а мои попытки привести к этому Карантира также оказались бесплотными. Так что да, ты можешь считать, что я допустил это. Но разве я виновен в том, что у Aen Elle не оказалось наследника? — Но ты мог просто дать Ауберону больше времени, — Цири не нашла, что ещё ответить. Аваллак’х тяжело вздохнул. — Рано или поздно до него добрался бы кто-то ещё. Не только Эредин. Давать ему больше времени значило бы оттягивать неизбежное. Изначально в этом и заключался план. Если бы… ты понимаешь, Zireael, если бы между вами всё вышло, то расклад изменился бы. Но положение не перестало бы быть менее шатким. Теперь вздохнула Цири. — Почему ты просто сам не сделался Королём, если ты столько понимаешь в этом? Аваллак’х весело улыбнулся. Впервые с начала их разговора нашлось что-то, что изрядно развеселило его. — Мне нет нужды в том, чтобы иметь такую власть. И никогда не было. Моей целью всегда были магия и тайные знания. И, как ты могла заметить, мои ошибки могут быть фатальными. Никому не пожелаешь такого правителя. Ведьмачка непроизвольно усмехнулась и, сообразив, что произошло, быстро отвернулась в сторону. «Действительно, никому не пожелаешь такого правителя, — подумала она про себя. — И не имеет значения, что в истории было множество правителей, совершающих ошибки гораздо более фатальные». Они долго сидели молча. Цири, задумавшись, бездумно разглядывала стену, Аваллак’х, опершись локтями на ноги и закрыв ладонями лицо, очевидно, стремился вернуть себе привычное самообладание, однако всплывающие перед глазами картины прошлого были достаточно назойливы. — Но ты всё равно отправился за мной только потому, что Старшая Кровь не должна попасть в руки Эредина, верно? — через какое-то время решилась спросить Цири. — А как же ещё я могу исправить то, что допустил? — неохотно и с поразительной тоской в голосе, отняв одну руку от лица, ответил Аваллак’х. Цири смотрела на него через плечо и с ужасом понимала, что по-прежнему не знает, как относиться к Знающему.

☆☆☆

После состоявшегося разговора Цири до самого вечера чувствовала себя выбившейся из сил, её охватило такое сильное беспокойство, что даже глубоко вздохнуть было затруднительно. Она бродила по особняку, совсем не бралась за меч и постоянно думала о словах Аваллак’ха. Знающий заперся в своей комнате и, казалось, решил больше никогда не выходить оттуда. Пару раз до Цири доносились прерывистые звуки инструмента, но игра у эльфа никак не выходила и в конце концов он перестал даже пробовать. Из оцепенения ведьмачку вывел настойчивый стук в дверь. Поначалу она совсем не хотела открывать, но находившийся по ту сторону человек был настолько упрям, что, выждав две-три минуты, принялся колотить с новой силой, словно перед ним была не дверь, а праздничный барабан. Когда Цири открыла дверь, перед ней оказался уже знакомый посланник Андрианы. Зная, что она никак не может выставить его прочь, ведьмачка натянуто улыбнулась. Посланник, который был не рад сложившимся обстоятельствам не меньше Цири, устало пробубнил: — Госпожа Андриана приглашает вас и вашего спутника посетить праздник на Центральной площади. Она передаёт: «Сегодня будут танцы, пожалуйста, приходите». Цири недоумённо моргнула, потом махнула рукой, собираясь отказаться, но её прервал возникший за спиной Знающий. Аваллак’х, бесшумно сойдя с лестницы, взял ведьмачку под руку и, кивнув, дал посланнику ответ: — Передайте, что мы придём посмотреть. — После этого он сразу закрыл за непрошеным гостем дверь. Ведьмачка бросила взгляд на маленького человечка в окно и увидела, с какой поразительной скоростью он удаляется от особняка. — Мы выйдем в город? — наконец, спросила она, посматривая на Знающего, наливающего из графина настойку с терпким ароматом. Бутылку незнакомого напитка они получили после встречи с Адрианой несколько дней тому назад, и это было, пожалуй, единственной вещью, которую Аваллак’х не принялся ругать. — Боюсь, мы не можем отказаться от гостеприимства госпожи Адрианы, — пригубив, ответил Знающий. — Насколько я помню, ты не хотел привлекать к себе излишнее внимание. — Цири подбоченилась, нахмурила брови. — Внимание к нам уже привлечено. Мы ничего не можем сделать. — Аваллак’х продолжал медленно потягивать неприятную Цири настойку. Вид у него был необычно неопрятный, глаза усталые и обычно приглаженные пряди волос свободно свисали до плеч. В дверь снова постучали. От неожиданности ведьмачка почти подпрыгнула. Знающий жестом дал понять, что ни с кем разговаривать он не собирается, и Цири, скрипя зубами, пошла открывать. — Госпожа Зираэль, примите этот подарок от великодушной госпожи Андрианы, — отозвалась высокая стройная девушка в праздничном наряде, отличительной особенностью которого была высоко над талией подвязанная юбка. У Цири от такого причудливого вида глаза сами поползи вверх. Но больше её удивило то, что девушка протягивала похожее изделие ей. — Простите, но… это мне? — неловко спросила ведьмачка. — Я не совсем понимаю, в честь чего такая щедрость и… Скажите, а как это носить? — О, госпожа, я могу помочь вам, если желаете, — продолжила девушка, широко улыбаясь. — Нет, нет, не стоит, — Цири замахала руками, не сильно заботясь, может ли она этим кого-то задеть. — Скажите только, можно ли повязать юбку… не так высоко? Девушка сначала недоуменно моргнула, затем собралась с силами и снова начала улыбаться. — Конечно, как вам заблагорассудится, госпожа. Когда дверь за посланницей закрылась, Цири вновь увидела через окно, как поспешно гостья уходит от их дома. Аваллак’х сдержанно прыснул в кулак. — Не примеришь? Наверное, это тебе. Вы, эльфы, любите странные вещи, — поддела его ведьмачка. Но эффект, который способна была произвести Цири в новом наряде, значительно превзошёл их ожидания. Стоило ведьмачке переодеться, как Аваллак’х одобрительно закачал головой. — Должен признать, тебе удалось приспособить эту вещь более интересным способом. Цири фыркнула, так как, по её мнению, она не сделала ничего выдающегося. Прежде всего, ведьмачка даже не сменила привычные штаны на юбку, а просто повязала её поверх. А так как традиционное подвязывание сильно шокировало её, Цири привычным образом закрепила пояс на талии. В волосы она добавила ленту, которую обнаружила приколотой к юбке. У девушки, что принесла подарки, причёска была собрана похожим способом. Аваллак’х в свою очередь окончательно избавился от эльфской знакомой укладки. Теперь волосы ниспадали на плечи, а от старой причёски остались только тонкие косички. Перевязал Знающий и верхнюю часть своего одеяния. Если бы Цири не знала эльфа лично, то ни за что не посчитала бы его за могущественного мага. Весь его облик выглядел вызывающе, что, скорее, было привычно аристократам, а не хранителям древних знаний. — Не знала, что ты можешь поступиться своим идеалом, — хохотнула Цири. Настроение у неё действительно поменялось, и приглашение потанцевать больше не выглядело утруждающим. Аваллак’х только слабо улыбнулся. На Центральной площади они оказались меньше, чем за полчаса. Шум, исходивший от этого места, должно быть, выходил за пределы города и разносился далеко по безлюдной пустыне. Это был, своего рода, буйный оазис жизни посреди абсолютно мёртвого и бездушного пространства. И если бы не приподнятое настроение, если бы не тягость недавних путешествий и жажда сбросить оковы, Цири бы заметила, что буйные оазисы зачастую выглядят так только из-за их хищнической природы. Чтобы не потерять друг друга в одуревшей толпе, Аваллак’х взял ведьмачку под руку. Вместе они протолкались до сцены, где готовились к выходу новых артистов. Барабаны спешно убирали, опуская их на соседние платформы и освобождая как можно больше места. Толпа ликовала, продолжая выкрикивать резкие фразы на незнакомом Цири языке. — Ты знаешь, что сейчас будет? — прокричала ведьмачка Знающему на ухо. — Что они говорят? — Они приветствуют танцоров. И госпожу Адриану. Кажется, она тоже будет участвовать, — ответил Аваллак’х, старающийся смиренно сносить постоянные толчки в спину или бок. Цири позади него цокнула на активных зрителей, которые всё больше напирали на них. Она не ожидала, что это поможет, но двое мужчин и женщина рядом вскоре перестали подпрыгивать и принялись поддерживать остальных только криками. Через несколько минут на сцену вышли танцоры, одетые точно так же, как пришедшая передать подарок для Цири девушка. На всех женщинах и мужчинах были длинные юбки с разрезами по бокам, высоко подвязанные и с поддетыми снизу штанами. Лишь несколько девушек собирались выступать в просто одетых юбках. Цири была приятно удивлена, что она практически угадала с тем, как нужно носить эту вещь. Аваллак’х заинтересованно приподнял одну бровь и хмыкнул. Барабаны забили с силой превосходящий раскат грома. Цири, обученная в Каэр Морхенеи и подготовленная к любым неожиданностям, всё равно была застигнута врасплох. Она сильнее стиснула Знающего за локоть, который от неприятного и агрессивного слуху звука качал головой и держался за переносицу. Толпа начала гудеть с новой силой, мужчины принялись топать на месте, а женщины поддерживать их хлопками. Через какое-то время они поменялись, и это повторилось трижды. Наконец, танцоры на сцене поклонились, и, схватившись за края своих юбок, сделали резкий выпад вперёд. К барабанам добавились духовые инструменты, которых в своём мире Цири прежде не видела. Её поражала выносливость местных музыкантов, бравшихся неистово колотить или дуть в свои инструменты, не выбиваясь из ритма ни на йоту. Со стен начали запускать огни. Они пролетали над толпой, словно искры огня, но никого не задевали. Танцоры быстро, слишком быстро принялись отбивать ногами какой-то определенный ритм, не забывая широко размахивать юбками. Сквозь какофонию звуков Цири один раз услышала, как вздыхает Аваллак’х, кинула на него взгляд и на секунду почувствовала, что ей хочется уйти. Всё резко переменилось, как только на сцене показалась Адриана. Танцоры расступились перед ней мелкими шажками, образовав задний ряд. Одетая в подобную прочим юбку, но сшитую из зелёной полупрозрачной ткани и украшенную камнями, Адриана выглядела столь внушительно, что было совсем не странно, что местные почитали её почти как богиню. Звук духовых инструментов стал мягче, барабаны забили умеренней, со стен принялись запускать огни изумрудного цвета — по-видимому, любимого цвета госпожи. Музыка значительно изменилась и стала напоминать уже то, что Цири и Аваллак’х могли слышать в мирах, из которых прибыли, хотя такой музыке было далеко до эльфской лиричности и изобретательности людей. Адриана танцевала лучше всех — это было заметно даже тому, кто никогда не танцевал. Её очевидное превосходство над всеми остальными людьми, собравшимися на Центральной площади, поражало. Цири даже почувствовала укол ревности, когда правительница бросила со сцены Аваллак’ху брошку в виде стрекозы. И хотя эльф поймал подарок, на его лице вместо улыбки появилось скорее недоверие. Но Адриана не обращала на это никакого внимания. Подбадриваемая хлопками подданных, она шла по краю круглой сцены, неустанно отбивая ритм, который задавали барабаны. Ей удивительным образом удавалось медленно и плавно двигать руками, которые женщина почти всё время держала над головой. Затем она отходила к центру сцены и оттуда, быстро двигая бёдрами, привлекала к себе взоры даже самых заскучавших зрителей. — Как красива эта женщина! — бормотала стоявшая возле Цири зрительница. В конце концов, Цири сбилась со счёта, сколько раз Адриана проделывала похожие движения и сколько раз проходила по краю сцены. И когда она уже хотела предложить Аваллак’ху вернуться в занятый ими особняк, все инструменты стихли. Адриана поклонилась четыре раза по всем сторонам света, помахала руками детям и позволила дотронуться до полы своей юбки тем, кто успел дотронуться, когда она проходила уже неспешно по краю сцены. А после внезапно указала рукой на Цири и Аваллак’ха. — Я хочу пригласить вас на эту сцену, — проговорила Адриана. — Окажите мне честь. Цири испуганно глянула на Знающего, но тот ничего не ответил, даже не взглянул на неё. С места он тоже не двигался. — Что нам нужно делать? — наконец, спросил Аваллак’х. — Финальный танец на празднике всегда исполняет пара. Это могут быть как родственники, так и возлюбленные. Чаще, возлюбленные. Так что, окажите нам честь? — стоило Адриане ответить, толпа захлопала и загудела. Цири почувствовала, как люди начали стискивать их со всех сторон, проталкивая к сцене. — Но мы не знаем танца! — запротестовала ведьмачка вновь, пытаясь отпихнуть от себя настойчивых подданных Андрианы. — О, вы видели достаточно. Я права, господин? — на сей раз женщина обратилась к Аваллак’ху. Цири застыла, ожидая, что он откажется. Толпа гудела, и у неё начинало звенеть в ушах. Хотелось как можно скорее найти бесшумное место и отдохнуть. Но Аваллак’х вдруг кивнул и повёл ведьмачку к сцене. — Столь экспрессивные движения сложно не запомнить, когда они притягивают к себе взоры тысяч, — ответил Знающий, Цири протяжно загудела. От желания потанцевать, которое появлялось у неё вначале празднества, не осталось и следа. Они поднялись на сцену, зрители принялись хлопать. Ведьмачка с трудом улыбалась Адриане, пытаясь подсчитать, сколько раз та проходила по сцене, и прикидывая, сколько ей теперь самой придётся это делать. — Танец продолжается до тех пор, пока вы слышите барабанный бой, — весело проговорила Адриана и спустилась со сцены. Цири испуганно глянула на Аваллак’ха. Вспомнила, где и когда она танцевала последний раз. Вспомнила неотразимую Искру, состоявшую вместе с ней в банде Крыс. Вспомнила, что на самом деле эльфы достаточно выносливы и мысленно разругалась на себя, потому как привыкла думать, что эльфы Aen Elle значительно отличаются от своих собратьев из её мира. Взялась за протянутую руку Знающего и обнаружила, что кончики пальцев — в остальном руки Аваллак’ха скрывали перчатки — у него ужасно холодные, как и тогда, когда он показывал ей, как пользоваться мазью для шрама. От одеяний эльфа пахло знакомыми травами, но знала Цири их из-за того, что пробыла достаточно времени в мире Aen Elle. И если тогда запахи местных трав казались ей жутко сладкими и приторными, то сейчас они ощущались, как единственная ниточка, что связывала ведьмачку с её прошлым, с её настоящим домом и со всеми друзьями и врагами, которые остались далеко позади. Она не знала, почему засомневалась в своей выносливости. Когда забили барабаны, ей стало легко двигаться. Аваллак’х, прежде казавшийся недостаточно грациозным для танцев, первым ступил на край сцены и, одну руку заложив за спину, даже не пошатнулся. Со стен вновь начали пускать огни, и потому белые волосы эльфа начали переливаться разными цветами. Цири даже стало обидно за то, что свои она крепко перевязала лентой, и она со всей силы дернула ленту. Толпа встретила это решение оглушительными криками одобрения. Аваллак’х слышно хмыкнул. Он шёл спиной вперёд по краю, одну руку протягивая Цири, потом они менялись в быстром развороте, едва касаясь спинами друг друга. Зрителям, очевидно, нравилось, как они это делают. Адриана стояла ближе всех к сцене и настойчиво хлопала, не прекращая улыбаться рядами белоснежных зубов. Цири даже не замечала, как ноги отбивают тот или иной ритм, она смотрела только на Знающего, у которого нисколько не сбивалось дыхание, и иногда поднимала голову к небу, видя вместо звёзд яркие искры перед собой. Они кружились так стремительно, что мир перед глазами переставал иметь чёткие очертания, в ушах шумела кровь, а всё тело продолжало следовать за ритмом. Ей безумно нравилось, что во всём этом хаосе Аваллак’х продолжал сохранять хладнокровие. Или это было лишь внешним проявлением? Цири не знала и не могла об этом думать. Но, так или иначе, то, каким она видела Знающего в этот момент, нравилось ей больше всего. Ведьмачка не знала, сколько они протанцевали. Всё, что она заметила — это момент, когда танец подошёл к концу. Со всех сторон летели искры, а рёв толпы не прекращался. Цири тяжело дышала, сильно прижавшись спиной к спине Знающего. На неё начинала накатывать сильная тревога, так как она осматривалась вокруг и видела только, как они стоят в самом центре сцены, окружённые выносливыми людьми с буйным нравом. Аваллак’х, ведомый подобным чувством, но не выдававший его, одной рукой стиснул запястье Цири. Прикосновение холодных пальцев она сочла спасительным, потому как её преследовало изнутри стоическое предчувствие, что их со всех сторон окружило пламя. «Я хочу покинуть это место, как можно скорее», — мысленно призналась ведьмачка. «Я знаю, Цири, я знаю», — последовал неожиданный, но безразмерно приятный ответ.