Isolation

Хината, в свою очередь, был в ярости. Он искренне не понимал, как такое ничтожество вообще смогло так долго не принимать таблетки, да и вообще, как он собирался сбежать? На что он рассчитывал? А он ведь может все рассказать, да, он непременно все расскажет, поэтому, Хаджимэ нужно заткнуть его. Любым способом — он готов пойти на все, чтобы заставить его молчать. Шатен прокручивал эти мысли в своей голове, все то время, как они быстро шли по коридору к его палате. Он настолько сильно сжимал и тянул Комаэду за халат, что тот уже начал спадать с него — в этот момент он отпустил его, и схватил беловолосого за кисть, чтобы тот не смог сбежать. Снова погружаясь в свои мысли, Хината настолько отошёл от реальности, что сжал ладонь Нагито чуть ли не до хруста, пока тот пытался придерживать спадающий халат и старался не свалиться с ног от столь сильного напряжения. Так они прошли библиотеку и выход во двор, все ближе и ближе подходя к корпусу с палатами. Вообще, было нормально видеть, как некоторые пациенты ходят друг к другу в палаты, ведь, если в коридоре не было камер, но очень часто проходили санитары и наблюдали за всеми, то каждая палата пациента была оснащена ей. Однако, одному санитару показалось странным, что ХИНАТА повёл кого-то себе в палату, особенно, кого-то такого, как Комаэда. Поэтому, он на всякий случай записал в свой блокнот, как видел этих двоих в 12:23, заходящих в палату Хаджимэ. Она, в свою очередь, ничем не отличалась от палат остальных пациентов в изоляторе. Такая же белая, с холодной кафельной плиткой на полу, неудобной и жесткой кроватью, окном с решетками и камерой в углу. Шатен за руку завел Нагито в свою комнату, все так же сжимая его кисть, хоть уже и не с такой силой. Отбросив парня на кровать, что достаточно смутило Комаэду. Осознавать то, что сам Хината спит на этой постели — немного странно и все в этом духе. Да и сам факт того, что подобный мусор находился с Хаджимэ в одной комнате уже дико смущал. Его, казалось, мягкие и короткие волосы, которые уже успели достаточно отрасти с момента его прибытия в этом месте — Нагито очень хотел дотронуться до них, или же, просто погладить. Это странное и навязчивое желание появилось у него с самого начала, но сейчас они уже достаточно близки, чтобы делать что-то подобное, да?.. Его глаза, что были разного цвета и всегда были полны холода и ненависти к окружающим, он мечтал, что когда-нибудь тот будет смотреть на него с такой же любовью, как на него смотрит беловолосый. В любом случае, отодвинув все свои «развратные» мысли в сторону и сделав небольшой вздох, юноша решил осмотреть помещение. Он, признаться честно, никогда не был в чужих палатах, ибо никогда не контактировал с другими пациентами, и все же, палата Хинаты ничем не отличалась от его собственной: такой же "интерьер" и приятный прохладный воздух, за исключением одной детали. Хаджимэ подошел к камере, и встал в ее слепой зоне, а именно — под ней. Он сел на пол и аккуратно, стараясь издавать минимальное количество шума, поддел плитку, и оттуда показался бетон, но в одном месте он был треснутый. Хината приподнял этот маленький кусочек, и, как можно глубже, спрятал дубликат ключа, после чего так же аккуратно положил кусочек бетона на место, и засыпал щели крошкой от него же. Он положил плитку на место, после чего с облегчением выдохнул — ключ в безопасном месте, и теперь, подготовка к побегу пойдет намного быстрее. Шатен ещё минут пять сидел на месте и думал о мелких деталях его плана и радовался тому, что дубликат ключа так удачно попал ему на руки, пока не понял, что Комаэда ещё здесь. Он поднялся, после чего повернулся к беловолосому и начал медленно подходить к нему. — Так, как тебя зовут? Я надеюсь, что хоть это ты сможешь сказать, — он подходил все ближе и ближе. — Как ты вообще так долго не принимал таблетки? Ведь ты все ещё можешь думать. Как ты вообще планировал сбежать? — И вот, он уже стоял напротив Нагито и шептал это так, чтобы это не было слышно в камерах, однако чётко слышал Комаэда. Он не боялся говорить с ним о таких вещах здесь — данные хранятся максимум пару дней, так как их слишком много, поэтому, если к ним в палату все ещё не ворвались, вряд ли ворвутся вообще, ибо все санитары заняты подготовкой столовой к обеду. — На этот раз, тебе лучше ответить на все вопросы и не испытывать мое терпение вновь. Ведь с каждой секундой, я все сильнее и сильнее хочу врезать по этому милому личику. — Хаджимэ как-то странно улыбнулся. — Я... Нома... — сделав глубокий вздох, тот продолжил. — Комаэда Нагито, — еле заметно произнес парень, но Хаджимэ скорее всего услышал это. В любом случае, он услышал ответ на вопрос, так что теперь к нему нет никаких претензий, наверное. А ещё, Хината. Он дотрагивался до Нагито. Неоднократно притрагивался своими руками к телу парня. Это было максимально странно и непонятно. Каждое прикасание юноши способствовало неким дерганьем по всему телу из-за «неожиданности» и чересчур приятного ощущения. Если чуть углубиться в прошлое, из-за странных разговоров Нагито о надежде и будущем остальных, все просто отворачивались от него и считали за последнего идиота, которым он, в принципе, и являлся. Он был слишком странным для общества, и никто не хотел принимать его. Поэтому, любое взаимодействие с ним Нагито принимал как что-то невозможное и максимально быстро привязывался к этому человеку, даже если и прекрасно осознавал то, что он — сплошная куча мусора, способная еле как мыслить. Но Хаджимэ в этом случае был... особенным? Несмотря на «угрозы», что он произнес, он все ещё не бросил Нагито. Собственно, это значило, что в будущем он еще будет взаимодействовать с ним. Конечно, касания Хинаты были не самыми приятными и его запястье, как и ребра, по которым он бил ранее, все еще ныли, но он просто списал это на то, что сам вывел Хаджимэ из себя — за что и получил. Значит, ему нужно быть куда полезнее, чем сейчас, иначе он будет получать каждый раз — все больше и больше. А он явно этого не хотел, хотя, кому вообще не плевать чего хочет такой мусор как он? Шатен, в свою очередь, сел рядом с беловолосым, и, взяв его за подбородок, повернул и притянул к себе: — Ты же знаешь, что я могу убить тебя. Я даже не посмотрю на то, что уже хожу по краю. — Он нахмурился и впился ногтями в кожу Нагито, царапая его. А Комаэда, медленно потирая рукой место на шее, куда вцепился Хината, продолжал что-то невнятно рассказывать о том, как он вообще начал «сталкерить» Хаджимэ и что он знает об этом месте. Его голос был максимально тихим, хотя всем было плевать на какие-то разговоры двух больных идиотов, но все же, возможно, его информация станет хотя бы чуть-чуть полезной для плана побега. В том числе, он рассказал про дежурство всех врачей, небольшой план здания и кто из медсестер более невнимательная. Информация о других пациентах была не столь значительной, как все остальное — Хината и сам мог заметить поведение остальных и так далее. — Хотя, знаешь, ты... ты будешь не так уж и бесполезен, — шатен заулыбался и посмотрел беловолосому в глаза. Он начал тихо смеяться, после чего положил свою свободную руку на колено Комаэды, и начал поглаживать его. — Ха-ха, да... ты будешь ещё как полезен. И ты все же умеешь нормально говорить, я удивлён. — Хината погладил Нагито по щеке. А ещё, он улыбался, искренне улыбался. Похоже, шатен нашёл того, кого так долго искал, того, кто поможет ему. Было очевидно, что он сам бы не справился. Скорее всего, он бы сошёл с ума быстрее. Скорее всего, его бы поймали, посадили в одиночную камеру и заставили страдать. Он был бы один, всегда. Даже его родители бросили его — они думают, что он странный, ненормальный, опасный. Но Комаэда... Он все ещё здесь. Он ещё не убежал, не сказал Хинате в лицо, что его ненавидит. Он идеален. Да, идеален. — Все будет хорошо если ты будешь меня слушаться, понял? Юноша застыл. «Я... полезн.. ый?» — прокручивалось в голове Нагито, когда Хаджимэ гладил и хвалил его. Это было куда приятнее, чем он мог себе только представлять. Ощущать его мягкую и теплую руку на своей щеке — было самым лучшим прикосновением в его жизни. Даже родная мать никогда не говорила парню что-то вроде того, что она его любит. Чаще всего, они просто всей семьей сидели в разных частях дома и никогда не разговаривали. Но сейчас это было не так важно, ведь они все равно мертвы, а Хината был прямо сейчас здесь — он был живым. Ощущать какую-либо любовь со стороны окружающих никогда не получалось, поэтому, впервые услышать, что Нагито полезен — самое лучшее, что вообще происходило с ним. Сердце билось с бешеной скоростью, было очень приятно... Будто у парня было высокое давление, но он прекрасно себя чувствовал, и был настолько счастлив, что не мог сказать ни слова. В это время, шатен отстранился от Комаэды, и начал медленно расхаживать по своей комнате. — Тебе, наверное интересно, откуда я все это знаю, да? Ну, когда я бываю в подвале, я часто слышу разговоры персонала. Они думают, что я не могу думать, и что успокоительное действует на меня как наркотик. Хотя, со вторым я бы согласился. Если бы мне не было так хуево от него спустя 10 минут, и так на протяжении минимум двух часов, — он говорил это тоже тихо, ведь они явно не в самом безопасном месте для таких разговоров, хотя, опять же, скорее всего, за ними не наблюдали. — Но, — Хаджимэ нахмурился, он осознал, что тот не так прост. Почему Комаэда следил за ним? Зачем? Возможно, чтобы выдать, чтобы предать. Этим мысли никак не покидали его голову, выводя из себя, хотя, он пытался держаться. — Ты следил за мой. Ты, блядь, следил за мной. Ты же знаешь, что это неправильно. Ты хочешь, чтобы я страдал? Да? — ещё чуть чуть и парень начал кричать. Он нахмурился и со всей силы влепил пощёчину Нагито. — Ты хочешь испортить мне жизнь, да ? Ты хочешь выдать меня? Подставить? — Хаджимэ нахмурился ещё сильнее. — Я ненавижу, когда за мной следят без моего разрешения. Ненавижу, когда меня предают, — Хината схватил Нагито за волосы и кинул его на пол. — Знаешь, что я делаю с теми, кто делает то, что мне не нравится? Ты же знаешь, — пинок прямо в живот — он был сильным, наполненным гневом. Хината был в ярости. Он не понимал, как он мог не заметить? Неужели он так невнимателен, раз какое-то ничтожество следило за ним все это время? Так долго. Как Хаджимэ вообще собирается сбежать с такой рассеянностью? Придётся быть внимательней. Намного внимательней. Эти мысли лишь сильнее злили шатена, поэтому, за этим последовал ещё один пинок, сильнее, и ещё. Он снова проиграл своему гневу, но ему уже было плевать — он больше не был человеком, просто машиной для причинения физической боли, и он понимал, что потом пожалеет об этом. Хината сел на торс беловолосого, этим самым прижав его к полу, и продолжил наносить многочисленные удары по рёбрам, а иногда попадая и в шею. Он не видел и не понимал, куда его бьет, но точно знал, что не должен попасть в лицо, иначе, все обнаружат, что Нагито был избит. И не один раз. Комаэде казалось, что его, ещё с прошлого раза не прошедшим рёбрам, пришёл конец. Такая приятная атмосфера и продолжалась бы, если бы Хината не заподозрил Комаэду как соучастника врачей. Это действительно было максимально подозрительно, ведь с виду нельзя было сказать, что он мог додуматься избегать приема таблеток. Гнев Хаджимэ накапливался с каждой минутой все больше и больше, а у Нагито ощущение того, что он снова сделал что-то не так и допустил какую-либо ошибку продолжало возрастать. Приятные поглаживания по щеке переросли в резкую пощечину, которая прилетела мгновенно — сразу после того, как только Хината задумался о том, что Комаэда может выдать его. У него никогда не было таких мыслей, ибо это все равно ничего не дало бы, ведь он останется в этом жалком месте, а врачи лишь причинят боль шатену и тогда у него действительно не будет никаких шансов сбежать. Сделать все в одиночку было вполне реальным, но работая вместе, у тебя появляется некая надежда на то, что ты поможешь остальным выбраться отсюда. Нагито пытался донести до Хинаты хотя бы слово о том, что ему просто нет смысла выдавать всю информацию о побеге, но тот уже был в ярости, и это явно не имело никакого смысла, поэтому, Комаэда просто смирился с гневом его партнера, стараясь не разреветься от невыносимой боли, лежа на полу и тупо терпя все удары в его сторону — стараясь не закричать и не привлечь к ним внимание, но иногда тихие всхлипы все же прорывались, что злило шатена ещё больше. Иногда его передергивало от подобного, но когда удары стали настолько сильными, что парень не мог даже просто дышать, он протянул свою тонкую трясущуюся руку в сторону камеры, указывая на то, что если он не остановится, это может закончиться не самым лучшим образом. Резко, сознание Хинаты пришло в себя, услышав характерный хруст — тот остановился наносить многочисленные удары по телу Нагито, видимо, он был прав, и одно из его рёбер не выдержало. Встав с него, юноша почувствовал дикое облегчение — в его легкие вновь поступил воздух и он больше не чувствовал столь сильного напряжения. Сил встать с пола самостоятельно не было. Голова Хинаты раскалывалась от головной боли. Ему правда повезло, что никто не заметил, что тут происходило. Ему правда, повезло, что Нагито сумел скрыть синяки под халатом. — А ты... ха-ха. А ты, правда, полезен, — Хаджимэ медленно подошел к Комаэде, немного подрагивая. — Действительно полезен, ебучий сталкер, — но удара не последовало, потому что он пытался держаться. Шатен ввел руку в его светлые волосы, делая вид, что поглаживает Нагито, но через секунду, волосы юноши уже были накручены на его кулак, а сам он притянут к Хинате. — Но знай своё место. Ты знаешь, что будет, если ты проболтаешься — если ты ослушаешься, — он все ещё держался. — Я не могу отпустить тебя. Больше нет. Ты знаешь слишком много, и это слишком опасно. Если они узнают, все что я делал — напрасно. Абсолютно все, — он начал тихо смеяться и дрожать. Хината отошёл от беловолосого и отпустил его, как раз в то время, как прозвенело оповещение о том, что пора идти на обед, и, получив очередной удар о кафельный пол, Нагито мгновенно потерял сознание.

Все было в темноте, его тело больше не болело из-за побоев — сердце тихо и приятно стучало, без каких-либо проблем. Было ощущение полного спокойствия, и казалось, в этот момент его ничего не могло потревожить