Touche

Джон. Закрытые записи в блоге. Я успел. Вернее, успел не я, а старуха-нищенка, прооравшая в трубку адрес заброшенной стройки в таком захолустье Лондона, что подвозивший меня кэбмен долго чесал в затылке, вбивал адрес в поисковик GPS-навигатора и во время поездки неоднократно повторял, удивлённо качая головой: - Ну и ну, сколько лет езжу по городу, а о такой заднице даже не слыхал... Я накинул ему пять фунтов сверх счётчика - за интеллектуальный труд. И за то, что тоже успел. Не знаю, что это была за стройка, но остановилась она на уровне пятого этажа. Внутри - сплошные бетонные перекрытия и лестницы без перил. Дверные и оконные проёмы во тьме казались больше, чем были на самом деле, и мерещилось, что оттуда кто-то непрерывно и недобро наблюдает, смотрит в беззащитную спину. Вдруг мучительно захотелось почувствовать на плечах бронежилет, а за поясом - пистолет, но я-то бежал спасать дуру-девчонку от неё же самой, а в таких делах пистолет - штука бессмысленная и порой даже вредная. Я даже не знал, что я ей скажу, когда добегу. Что знаю, каково это - терять близких? Что жизнь на этом не заканчивается? Что есть как минимум один человек, которому она нужна? Я слишком давно был пятнадцатилетним и совсем не уверен, что хоть что-то из этой банальщины её проймёт. Я не детский психолог, в конце концов! Я военный хирург!... Голоса раздавались на самом верху, на пятом этаже, который фактически был и крышей здания - вверх от пола урбанистическим подобием Стоунхенджа торчали опорные столбы, а ещё выше сияли бледные лондонские звёзды - и всё. Идеальное место для самоубийства. Хочешь - стреляйся, хочешь - травись, хочешь - прыгай. Что-то я в последние четыре года разлюбил романтику городских крыш... Голоса раздавались, но не истерично-надрывно, как я ожидал, а спокойно и плавно, будто сказки рассказывали. И, помимо Лизы Хемпсток, там оказались та самая старая нищенка и вторая девчонка - видимо, Лизина подруга и единомышленница. Тоже, значит, начинающая самоубийца. На бетонном полу чадил неумело сложенный костерок, выбрасывая в пустоту рыжие искры, а эта троица мирно сидела вокруг и выглядела осоловелыми ведьмами из "Макбета". Причина осоловелости находилась тут же - внушительная бутыль дорогого коньяка, в которой плескалось еле-еле на два пальца. Взяли, значит, из бара подружкиных родителей, чтобы махнуть для храбрости, и увлеклись. Вот так алкоголь спасает жизнь. Неожиданно... Ведьмы уже не вязали лыка, но старуха, как самая опытная, ещё кое-как держалась и с упоением рассказывала девчонкам, как в молодости любила одного парня, а он ушёл воевать и сгинул. Девчонки сонно моргали, подпирая руками лохматые головы, и по их запылившимся щекам текли беззвучные и безутешные слёзы. Они расхотели умирать. Я сразу почувствовал себя ненужным. Стоял и слушал, не выходя в круг чахнущего света. Ведьмочки-самоубийцы одна за другой улеглись на расстеленные цветастые толстовки, подсунули локти под головы и, сплетясь пальцами, мирно отрубились. Нищенка тоже клевала носом, но обернулась и сунула мне в руку несколько блистеров с таблетками. - Держи, док, - шепнула, косясь на ведьмочек. - Стащила, пока бухали. Оказалось, феназепам. Просроченный. И откуда, спрашивается, достали?... Шерлок. Удалённые файлы. Хуже ночи в камере может быть только скучная ночь в камере. К полуночи я измерил шагами длину стен, перевёл её в ярды, футы, дюймы, метры и локти, вычислил общую и полезную площадь, объём воздуха в помещении и его удельный вес, определил марку краски на стенах и процент содержания силикатных примесей в штукатурке там, где краска облупилась, потребовал у дежурного чай и газету, получил отказ и совет не раздражать младший офицерский состав дурацкими просьбами, открыл констеблю глаза на доселе неизвестные подробности личной жизни его супруги и сочинил небольшую сонату для скрипки - но записать её было негде. В начале первого у меня появился сосед - худосочный, болезненный, не обременённый выдающимися интеллектуальными способностями менеджер среднего звена (задержан за вождение в нетрезвом состоянии, хотя имеется обстоятельство, которое с натяжкой можно назвать смягчающим, - родился долгожданный первенец, а вообще менеджер спиртного не употребляет по причине слабого здоровья, поэтому первый же бокал шампанского его доконал). Соседом он оказался никудышным, поскольку был внесён в камеру в бессознательном виде и помещён на единственную койку, где мгновенно очнулся, сел и сумбурно, брызгая слюной, поделился со мной своими сомнениями в том, что новорождённый - именно его ребёнок. Я сомнения поддержал, поскольку, судя по фенотипу, данный индивид вряд ли мог завоевать внимание подходящей особи женского пола в целях последующей передачи своего генома. Следовательно, на интуитивном уровне жена не воспринимала его как достойного продолжателя рода. О том же свидетельствовали дырявые носки и засаленный воротничок рубашки. К тому же, жена зарабатывала гораздо больше него, намеревалась вернуться на работу, как только перестанет кормить грудью, и подать на развод как можно скорее, чтобы сойтись с биологическим отцом ребёнка. Менеджер выслушал, объявил, что все бабы - дуры, и заплакал. После чего снова уснул. Через час за ним приехала тёща, забрала, обалдевшего спросонья, и я остался один. В участке воцарилось нехарактерное затишье, и от этой тишины и усталости неудержимо тянуло в сон, а спать было нельзя, хотя дежурный, изредка заглядывающий в камеру, в который раз советовал лечь и не маячить. Я не мог. Не позволял себе - по причине, которая выводила меня из равновесия своей очевидной бредовостью. Я боялся, что мне опять приснится мой мёртвый брат. ... По спальне бродят смутные призраки, и один из них непринуждённо садится в изножье кровати, поддёргивает брючины, закидывает ногу на ногу и скрещивает на груди руки, настраиваясь, видимо, на долгий разговор. Я различаю кровоподтёк на лбу - там, где он ударился о стекло, и прореху на плече пиджака, и думаю, что эти вынужденные отступления от привычной внешней идеальности ему очень досаждают. - Так и знал, что явишься, - заявляю с демонстративным неудовольствием. Он склоняет голову набок, вечная его неискренняя ухмылочка выглядит блёклой и вымученной - впрочем, чего ещё ждать от мертвеца? Стряхивает с мятого лацкана осколки и парирует: - Так и знал, что будешь ждать. - Предположение о вероятности события и ожидание события - разные вещи. Исходя из рассказов людей, переживших смерть близких родственников, можно было предполагать, что моя психика будет справляться со стрессом именно таким образом - в виде навязчивых сновидений с твоим участием. - Вот как? Ты считаешь меня навязчивым? - Честно говоря, ты и при жизни был довольно бестактен. А теперь я даже и не представляю, как от тебя избавиться... Я знаю, что это сон и Майкрофт существует только в моей голове, но он выглядит слишком уж настоящим. Я мог бы протянуть руку и дотронуться до него. Край моего матраса слишком убедительно прогибается под его весом. Тусклый свет уличных фонарей слишком ярко отражается в гранях стекляшек, запутавшихся в волосах. Голос непривычно тих, но сарказм никуда не делся. - И являлся всегда без спросу, - кивает он. - Знаешь, я бы посоветовал обратиться к хорошему психотерапевту - если бы ты хоть когда-нибудь прислушивался к моим советам. Впрочем, чужой человек тут не поможет. Не тот случай. Возможно, тебе стоило бы принять предложение доктора Уотсона и поговорить с ним. Я с самого начала заметил между вами некие... эм... флюиды. - Мне не нужна помощь. Разве что небольшое одолжение от тебя. Майкрофт изумлённо-насмешливо задирает бровь, а я буквально источаю яд: - Ты оказал бы мне неоценимую услугу, если бы спокойно лежал на Хайгейтском кладбище, как все нормальные люди, а не шастал ко мне с проверками. Вы когда-нибудь слышали, как смеются покойники? Зыбко и страшно, смехом, выцветающим от собственного звука. - Хорошо, братец. Как скажешь, - он встаёт, выпрямляется, поправляет запонки на переломанных запястьях. - Заходи в гости... Следующую ночь я провожу за химическими опытами и пью кофе галлонами, но на третью ночь глаза закрываются сами, и я вижу Майкрофта - в кромешной темноте он лежит, глядя прямо перед собой, и сосредоточенно-бессмысленно водит пальцем изнутри по крышке гроба.