Touche

Джон. Закрытые записи в блоге. Не говорите мне о жестокости. О ранах, которые можно нанести словом. Не говорите мне об осторожности, и такте, и обо всех этих погребальных условностях, присущих человеческому обществу. Даже не заикайтесь о неловком молчании, о чумном круге лицемерной вежливости и стенах, воздвигаемых вокруг "слишком личного". О границе, отделяющей своих от чужих, и словах, которых следует избегать в случае, если вы вдруг осознали ужасающую краткость и хрупкость своей жизни. Кому об этом знать, как не мне? Не думаю, что Шерлоку раньше приходилось переживать чью-то смерть. Похоже, у него даже домашние питомцы не умирали. Если у него вообще были домашние питомцы. И сейчас он только злится, когда не получает того, что хочет, когда кошмары мешают выспаться и когда одолевает скука, а ненавистный старший брат не появляется на пороге с очередной засекреченной папкой, как фея-крёстная с парой хрустальных башмачков. Если и было хоть что-то, за что он мог бы любить Майкрофта, он пытается об этом забыть. И, как водится, чем больше прилагает усилий, тем меньшего успеха достигает. Возможно, он просто не знает, что делать со своей злостью... В понедельник всё так же тягостно моросило. Во вторник - лило как из ведра. Я дышал дождём и потихоньку отращивал жабры. Шерлок большую часть времени занимался двумя взаимоисключающими делами - лежал на диване и старался не заснуть. Глухая обида и чувство вины витали в воздухе между нами так же привычно и обыденно, как домашняя пыль. В среду неожиданно позвонил Грег. Я сидел в своём кабинете в клинике и торопливо глотал остывший чай в перерыве между одышливой старушонкой с хроническим коксартрозом и импозантной дамой-экстрасенсом, чьё имя гремело в кругах любителей эзотерики, а диагнозы произносились вполголоса только мной и медсестрами. На тот момент Лестрейд был единственным человеком, которому я мог бы искренне обрадоваться. - Привет, Джон... - он запнулся, словно вдруг усомнившись, что позвонил по правильному номеру. Или словно забыл, зачем звонит. - Как живёшь? - Нормально. Если жить с Шерлоком - это вообще нормально. Особенно в свете последних событий. - А... будет ли уместен мой визит в свете последних событий? То есть... я бы заскочил к вам сегодня вечером... У меня полный завал с раскрываемостью. - Хочешь подкинуть Шерлоку пару дел? Он вздохнул с обречённостью вьючного мула: - Если бы пару... Говорю же - завал! - Это же прекрасно! В смысле, он уже на стенку лезет от скуки. И стенке это точно не идёт на пользу. Грег хмыкнул грустно и без воодушевления, а я вдруг вспомнил - он же был в Барнете, когда Майкрофт погиб. Конечно, за свою карьеру автомобилей, разбитых на трассе, и их пассажиров он повидал не меньше, чем я - жертв перестрелок в Афгане, но всё же... И я понизил голос: - Ты как сам-то? В порядке? В трубке воцарилась долгая тишина. У Грега на заднем плане монотонно гудел факс, а у меня за дверью переговаривались медсёстры - обсуждали вчерашний криминально-медицинский сериал. Скучная повседневность текла мимо, как ей, повседневности, и полагалось. - Не совсем, Джон, - наконец вздохнула трубка. Но больше ничего не объяснила и умолкла, забыв попрощаться. Пару секунд я озадаченно смотрел на телефон, и какие-то туманные предположения неуютно шевелились в моей душе. "Не совсем"?... Деликатно приоткрылась дверь кабинета. - Можно? - спросили грудным голосом с придыханием. Импозантная гадалка вплыла облаком и опустилась на предназначенный для пациентов стул. Ожирение, гипертония первой - а может, уже и второй - степени, дать направление на биохимию крови, исключить или подтвердить диабет - мельком пронеслось в голове. У нас, врачей, своя дедукция... Но прежде, чем я успел сказать хоть слово, она прищурилась, улыбнулась мягко и проницательно и накрыла мою лежащую на столе руку своей. - У вас проблемы в семье. Не волнуйтесь, доктор, это скоро пройдёт... Я хотел возразить, что она неправильно истолковала мой удручённый вид, но, подняв ладонь, обнаружил на столе маленький деревянный крестик, потемневший от времени. Промолчал. На Бейкер-стрит мы с Грегом прибыли почти одновременно. Когда я поднялся на второй этаж, инспектор торчал в дверном проёме, переминаясь с ноги на ногу и неловко поправляя под мышкой увесистые жёлтые папки. Шерлок стоял у окна и созерцал теряющуюся в тумане улицу, демонстративно не обращая на гостя ни малейшего внимания. Я подтолкнул Грега к дивану, а сам прошёл на кухню и громогласно осведомился, не желает ли кто-нибудь из присутствующих выпить чаю. - Не откажусь, - ответил инспектор. - А я, пожалуй, выпью яду, - меланхолично произнёс мой сосед. - Первый шкафчик от окна, верхняя полка, в банке с надписью "Специи". Две ложки. Насыпать, но не размешивать. Если тебя не затруднит, Джон. Пришлось выглянуть. На осунувшемся лице Грега ясно читалось отвращение, и я понял, что становлюсь свидетелем какого-то тонкого издевательства над Скотланд Ярдом. - Если вы намекаете на дело с рубиновым колье, которое пресса так увлечённо обсуждает три дня подряд, то оно уже закрыто, - сообщил Лестрейд. - И совершенно напрасно, - сказал Шерлок с вызовом. - Убийца и вор - не садовник, а сын хозяйки дома, игроман, по уши увязший в долгах. Он тоже имел доступ к крысиному яду. Неужели так трудно было догадаться? Грег издал шумный вздох, что, видимо, должно было изображать покорное согласие, и аккуратно положил свои папки на край журнального столика. Шерлок наконец-то соизволил обернуться, быстро оценил толщину папок, степень измятости инспекторского пальто и густоту щетины на щеках Лестрейда. Разоблачительным тоном протянул: - Инспектор, умоляю, скажите, что ваши отношения с моим братом базировались исключительно на его паранойе и вашем корыстолюбии и что ваша затяжная депрессия никак не связана с его безвременной гибелью! В принципе, если вы скажете, что переживаете из-за того, что лишились существенного источника финансирования, такой ответ меня тоже устроит. От неожиданности я чуть не выронил заварочный чайник - к счастью, поймал на лету. А Грег сначала вспыхнул маковым румянцем, затем побледнел, как полотно, и мне на секунду показалось, что сейчас он встанет и набьёт Шерлоку морду. Я не стал бы ему мешать. Но Грег только сжал и разжал кулаки, наглядно демонстрируя, что его терпения хватит и на десятерых Шерлоков. - Пару раз в неделю мы выпивали в пабе по стаканчику пива. Я назвал бы это дружбой. Тут я изумился вторично, поскольку лично мне старший Холмс в интерьерах среднестатистического паба представлялся с трудом, а наличие у него друзей и вовсе выходило за грань моего понимания. Хотя, казалось бы - что тут такого? - И не только в пабе, и не только пиво, - сказал Шерлок тоном государственного обвинителя. - Да и не только выпивали... Знаете, Лестрейд, вы видели меня в Барнете. Мне тогда простительно было поддаться сантиментам - я всё же родственник. Но и я за вами наблюдал после аварии. Скажите, такую искреннюю слезу у вас вышибают все трупы, которые приходится доставать из разбитых машин? Или вас так цепляет само зрелище человека, пробивающего головой лобовое стекло? Вы ведь, кажется, далековато стояли... - Шерлок, заткнись, - предупредил я. Он только ухмыльнулся. А Грег на минуту оцепенел. Выражения его лица менялись неуловимо - от смирения до возмущения и от негодования до какой-то детской обиды, - и в конце концов эта череда эмоций завершилась угрюмой отрешённостью. Он встал, сунул руки в карманы пальто и молча вышел из комнаты, по пути ударившись плечом о дверной косяк. Я догнал его уже на улице. Поймал за рукав. - Слушай, Грег, не сердись. Он в последнее время вообще странно себя ведёт... - Почему же странно? Вполне себе обыкновенно. Психом был - психом и остался. Права была Салли. Он зло стряхнул мою руку, отвернулся и удалился так быстро, что это походило на бегство. Шерлока я, вернувшись, застал за сосредоточенным изучением одной из жёлтых папок. Он по-прежнему улыбался, а услышав мои шаги на пороге, сказал: - Вернётся, куда он денется. В конце концов, он оставил документы... А без него гораздо легче думается.