Победители и побеждённые

      Промозглый осенний ветер принёс очередную порцию вонючего дыма со стороны Люцена, и сержант Агнец скривился, – измученную годами военных тягот спину болезненно прострелило. Старый солдат старался не думать, как отыграется на его пояснице стылая и влажная стирийская зима.       На задымленную долину потихоньку опускались сумерки. Холодало, и Агнец начинал задумываться о том, чтобы перебраться в палатку, но слишком уж редко выпадала возможность вот так вот спокойно посидеть под открытым небом. Когда Апенгейм, забрав утром три полка пехоты, роту танков и прорву кавалерии, отбыл в сиянии славы, солдаты в основном лагере остались предоставлены сами себе. Время коротали по-разному.       – Поднимаю на сорок, – Агнец подвинул невысокий столбик монет вперёд.       – Пас, – Ренетти положил карты на походный стол.       – Пас, бля! – Шанти швырнул свои карты, так что одна из них перевернулась в полете. Двойка. – Что за говно!       – Хм-м-м… – Авраам нехотя отсчитал монеты и выложил их на центр. – Поддерживаю.       Агнец возликовал в душе, но не подал виду. В некотором смысле контролировать эмоции ему было проще, чем многим – почти вся левая сторона лица была парализована из-за старой раны от пули с нейротоксином, полученной ещё при службе отцу Георга. Считай, вдвое меньше усилий. Агнец бросил быстрый взгляд на Авраама. Лицо Астартес – а Авраам был настоящим космодесантником, принёсшим клятву верности роду Хокбергов многие десятки лет назад – оставалось непроницаемо. Однако, Агнец готов был поклясться, что здоровяк повёлся.       – Открывай.       Ренетти перевернул еще одну карту.       Авраам уставился на Агнца, не мигая. Агнец обратился в камень. Авраам уже не единожды доказывал, что сверхчеловеческое зрение лучшего воина человечества годится не только для того, чтобы высматривать врагов – считать мельчайшую эмоцию с человеческого лица оно также поможет. А если этот навык подкрепить лично авраамовским чутьем дельца, то комбинация получалась предельно смертоносной. На карточном столе, разумеется. Но сегодня другое дело – карта шла сержанту как никогда раньше. Сегодня он на все деньги взгреет космодесантника, творение рук Бога-Императора!       – Ну? – Агнец подавил ухмылку.       – Сто, – Авраам пальцем подвинул монеты в общую кучу, не сводя мёртвого взгляда с Агнца.       Агнец хмыкнул, перевёл взгляд на пару карт в лапище космодесантника. Потом взглянул на свои. Что ж, всё или ничего! Бог-Император его сегодня любит, а Авраам уже плотно сидит на крючке. Сержант потянулся к своим деньгам.       – Берегись! – позади раздался топот лошадиных копыт.       Ренетти с круглыми глазами выскочил из-за стола, опрокинув табурет. Шанти поскользнулся, вставая, и упал на спину, перевернув легкий стол. Карты и монеты взмыли в воздух, кружась и блестя. Авраам выпихнул возмущенного Агнца из-за стола. На то место, где наёмники только что сидели, упала взмыленная лошадь, подминая под себя не менее взмыленного седока. Изо рта животного текла розовая пена, ноги сводило судорогой.       Агнец понял, что в падении выпустил из руки карты. Он завертел головой, поискал их взглядом, заметил почти сразу – вот, прямо возле перевёрнутого табурета Авраама. Одна лежала рубашкой вверх, а вот вторая… Агнец почувствовал, как сердце пропустило удар и поднял глаза на Авраама. Десантник посмотрел на карту, на сержанта, пожал плечами:       – Видимо, этот круг не в счёт, – и ушёл.       Магическим образом Авраам даже успел собрать свои деньги.       – Сука! – Агнец ударил кулаком по грязи и, кряхтя, поднялся.       День резко обернулся из удачного в говёный.       Ренетти, Шанти и еще пара подоспевших солдат уже извлекли всадника из-под испустившей дух лошади. Выглядел парень неважно: лихорадочная испарина покрывала лоб и щеки, глубокие тени залегли под глазами, форму пятнала подсохшая кровь. Даже на фоне ароматов лагеря и дерущего горло дыма из Люцена, Агнец явственно ощущал запах страха и стирийского дымного пороха. Дышал всадник глубоко и прерывисто, будто ехал не на лошади, а бежал на своих двоих. На ногах он стоял только потому, что с двух сторон его поддерживали Ренетти и Шанти.       – Ну и чё ты тут устроил, урод? – так и подмывало дать поганцу по шее, но сержант усилием воли подавил этот позыв.       – Вести, срочные… – парень закашлялся. – Для маршала.       – Да ладно, бля?! Может, для самого губернатора Фердинанда? Рация на что?!       – Радиста… убили. Весь разъезд... убили.       – Кто?       – Уния, – парень перевёл дух, облизнул губы. – Армия Унии в полудне марша и идет сюда.       Шанти выругался. Ренетти присвистнул. Агнец сокрушенно вздохнул. Не прошло и пары минут, как день резко обернулся из просто говёного в крайне говёный.       – Проводите его, парни.       Наёмники увели хромающего разведчика, и Агнец опустился на корточки, принялся собирать рассыпанные в грязи монеты и карты. Когда маршал получит такие вести, день совершит еще одно фантастическое превращение и обратится из крайне говёного… в какой? Классификация Агнца для дней на мгновение дала сбой. Пожалуй, в катастрофически говёный.       Возможно, их ждет изнурительный марш в ночи. Неизвестно в какую сторону маршировать хуже: вперёд, на ублюдков Генерала Вьюги, или назад, по разорённым голодным землям. Или, возможно, их ждёт копание траншей по уши в грязи. Ни тот, ни другой вариант не грели сердце Агнца. Мысли о любом из них заставляли сержанта чувствовать себя старым и уставшим. Впрочем, он и правда был уже и старым, и уставшим. Постарел ещё в дни службы отцу Георга, а устал прямо сейчас.       Над лагерем запели трубы, подавая сигнал тревоги, подготовки к бою. Не к маршу. Агнец с кряхтением встал. Хотел было отряхнуться, но одёрнул себя – зачем? Всё равно теперь несколько часов кряду копаться в земле.