ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ КАПИТАНА "ТИТАНИКА".

Она приступила к решительным действиям с раннего утра. Воспользовавшись тем, что капитан Эдвард Смит ещё крепко спит, она осторожно выбралась из постели, и, быстро одевшись в тёмно-синюю форму матроса, покинула просторные капитанские апартаменты и пошла к каюте офицера Лайтоллера, смутно надеясь, застать его там. Солнце уже постепенно занимало законное место на безоблачном небосклоне. Его яркие золотые лучи дерзко проникали во всё большие помещения прекрасного пассажирского лайнера, окрашивая их в оранжевые, розовые, фиолетовые и голубые тона. Не обращая на них никакого внимания, юная девушка тихо, подобно маленькой мышке, шла по ещё сонному белоснежному офицерскому коридору, наслаждаясь приятной мягкостью, имеющей длинный ворс, однотонной ковровой дорожки цвета свежей зелени. К счастью, идти до каюты Лайтоллера ей долго не пришлось. Она находилась не очень далеко. Подойдя к металлической двери, девушка тихонько в неё постучала и терпеливо принялась ждать момента, когда офицер откроет ей и впустит во внутрь. Ей искренне хотелось надеяться на то, что Чарльз Лайтоллер не спит. Только юная девушка ничего не знала о том, что он буквально несколько минут, как вернулся с ночной вахты и готовился ко сну. Девушка убедилась в этом, когда он всё-таки открыл ей дверь, и, взглянув на неё уставшим заспанным взглядом, зевая спросил с оттенком лёгкого неудовольствия: --Ну, и, что вам от меня понадобилось в четыре часа утра, юная барышня? От таких слов молодого офицера юная девушка почувствовала себя крайне неловко перед ним, из-за чего искренне попросила у него прощения за беспокойство. --Мистер Лайтоллер, могу, ли я быть чем-нибудь полезной? Может, мне сейчас взять ведро со шваброй и идти драить палубу?!—участливо предложила она ему свою помощь. Офицер посмотрел на неё, как на ненормальную, но понимая то, что Великая княжна от него не отстанет, легкомысленно отмахнулся, сказав лишь одно: --Ладно, иди! Только начни с офицерского коридора и со штурманской рубки! Офицер Лайтоллер, хотя и считал затею британской принцессы забавной, но его мучило глубокое сомнение в его правильности. Ведь он хорошо знал и то, что подобное её занятие приведёт капитана в сильное неудовольствие. Да и, кому хочется, получать «по шапке» от Его Королевского Величества? Понимая то, какая опасность может им всем грозить из-за неё, молодой офицер, уже искреннее и глубоко жалея о том, что поддался безумному предложению девушки, вознамерился образумить и убедить в том, чтобы она немедленно отказалась от столь безумной затеи, но Великая княжна покинула пределы офицерского коридора, уйдя за ведром со шваброй. Лайтоллер с, нескрываемым душевным беспокойством принялся смотреть в ту сторону, куда пошла избранница капитана. Он тяжело вздохнул, и, смутно надеясь на то, что она не натворит дел, от которых, потом, всему офицерскому составу мощно не поздоровится, вернулся в свою каюту и лёг спать. Позднее, когда юная девушка уже завершала мыть пол в рулевой рубке, в ней появился капитан Смит, крайне удивлённый тем, что застал княжну за столь странным для неё занятием. Он испытал огромное душевное негодование. Теперь ему стало понятна истинная причина, по которой Ольга внезапно и без всяких объяснений оставила его спать в гордом одиночестве. Он иронично усмехнулся, но желая во всём разобраться, заговорил со старшим помощником: --Что всё это значит, мистер Уайлд? Почему Её Королевское и Императорское Высочество трудится в «поте лица» так, словно она обычный матрос?—не в силах скрыть, переполнявшее всю его трепетную душу, глубокое неудовольствие, спросил он офицера, при этом не сводя с него пристального взгляда льдисто-серых глаз. В них отражалось, уже полностью проснувшееся и занявшее законное место на ярком голубом безоблачном небосклоне, солнце. От столь несправедливых обвинений капитана молодой и весьма привлекательной внешности старший офицер, аж весь покраснел от негодования. Он захотел было уже высказаться себе в защиту, но за него это сделала сама виновница их общего переполоха, юная Великая княжна Ольга Фёдоровна, ненадолго отвлёкшаяся от своего занятия: --Офицер Уайлд не виноват, сэр! Он просто не смог устоять перед моей настойчивостью.—робко вмешалась она в их разговор, при этом одарив их обоих застенчивой, но такой очаровательной улыбкой. Капитан Смит оказался добровольно пленён юной девушкой, а лёгкая измождённость, раскрасневшееся от усталости, красивое лицо и, непослушно выбившиеся из толстой косы, вьющиеся золотистые волосы, лишь только делали её в его глазах ещё более желанной. Он даже не мог отвести от неё заворожённого взгляда, искренне жалея о том, что прошлой ночью не смог завершить то, чего от него с трепетным ожиданием в хрупкой, как хрусталь, душе ждала. Только у почтенного капитана были благородные побуждения, из-за чего он тяжело вздохнул. Это ни укрылось от музыкального слуха старшего офицера, мгновенно отправившего девушку, куда-подальше лишь для того, чтобы она не мешала. --Ну, а теперь рассказывайте мне, что у вас с этой девушкой возникли за проблемы, раз её чуть свет потянуло на матросские обязанности вместо того, чтобы тихо и мирно спать в ваших заботливых объятиях, сэр?—участливо осведомился у своего наставника старший офицер, терпеливо дождавшись момента, когда они остались одни, конечно, не считая вахтенного матроса, стоявшего за штурвалом. Капитану было крайне неудобно говорить об этом. Он даже смутился и залился румянцем, но понимая, что всё равно ему с кем-то из своих офицеров необходимо посоветоваться, наконец, решился и робко выдохнул: --Ночью, я не смог лишить Её Императорское Высочество невинности. Между мужчинами воцарилось длительное молчание, во время которого старший офицер не знал того, как ему отреагировать на столь откровенное признание капитана: либо дать совет сделать это сегодня ночью, либо рассмеяться, что стало бы крайне не вежливо с его стороны, ведь наставник открыл ему душу, признавшись в самом сокровенном. Понимая это, он, наконец, сдержано вздохнул и спокойно посоветовал: --И всего-то! Возьмите, да лишите её непорочности этой ночью! Может, благодаря вам, она перестанет заниматься не своими делами. От столь прорицательных слов помощника, капитан еле сдерживал, подступивший к нему, смех. Он просто распирал его. Только отрицать разумность совета старшего помощника капитан не мог. --Ладно, приглашу её к себе поздно вечером!—легкомысленно и после недолгих раздумий, решил Смит, но оставаясь в глубокой задумчивости, закурил любимую трубку, что послужило Уайлду сигналом для действий. Он всё понял, и, ненадолго отойдя от капитана, подозвал к себе, появившегося в рулевой рубке, другого матроса, приказал ему немедленно найти британскую принцессу и передать ей то, чтобы она готовилась, сегодня провести ночь в жарких объятиях капитана. Матрос всё понял, и, почтительно откланявшись, весь раскрасневшийся от смущения, убежал выполнять поручение офицера, который уже снова находился возле своего начальника и тихо с ним беседовал на корабельно-деловые темы. Ближе к вечеру, измождённая отдраиванием шлюпочной палубы, юная девушка находилась в просторной капитанской каюте и принимала ванну из розового мрамора с приятной тёплой водой, в которой был налит раствор с, восстанавливающими силы, душистыми травами. Их приятный аромат успокаивал и помогал девушке отрешиться от всего внешнего мира. Её красивые большие бирюзовые глаза с густыми шелковистыми ресницами плотно закрыты. Благодаря, включенным медным настенным бра, создающим имитацию канделябров с горящими в них свечами, роль их играли лампы, которые плавно обволакивали просторное помещение, придавая ему спокойное, даже романтическое освещение. Юная девушка была совершенно одна, ведь хозяин каюты находился на торжественном ужине, организованном пассажирами первого класса в одном из роскошных ресторанов. По крайней мере она так думала, даже не подозревая ничего о том, что он уже, закончив его несколько минут тому назад, бесшумно вернулся в каюту и мягко, так словно ступая по мху, прошёл в ванную-комнату, намереваясь немного в ней понежится перед сном. Только юная непорочная красавица нарушила его планы, из-за чего он, заворожённый её необычайной и первозданной красотой, с восхищением вздохнув, наконец, подошёл к ней и заботливо обнял за изящные плечи сильными руками. --Капитан!—вздрогнув от неожиданности, испуганно воскликнула юная девушка. По её изящному стройному телу пробежала приятная дрожь. Она вся затрепетала и залилась румянцем смущения. --Простите меня, Ольга! Я совсем не хотел Вас пугать.—немного хрипловатым от, переполнявших его всего, бурных чувств искренне извинился он перед девушкой, при этом удобно сидя на полу возле неё, самозабвенно блуждал мягкими губами по её шелковистому затылку, лебединой шее, изящным плечам и с упоением вдыхал, исходящий от чистой светлой атласной кожи, ягодный аромат любимой туалетной воды девушки. Он кружил капитану голову, заставляя отзывчивое доброе сердце биться чаще. Сидящая в ванной, прекрасная юная девушка испытывала аналогичные чувства от осторожных прикосновений его сильных рук, настойчиво ласкающих под приятной тёплой водой, её упругую грудь, от чего у неё даже замирала душа, и перехватывало дыхание. Ольга судорожно сглотнула, и, легонько потеревшись бархатистой, словно персик, щекой о его сильные руки, застенчиво произнесла: --Вам незачем извиняться, сэр! Вы ни в чём не виноваты! Из мужественной груди почтенного капитана вырвался вздох огромного душевного умиления. Он, ненадолго прервав приятное занятие, ласково ей улыбнулся и разумно предложил: --Думаю, для того, чтобы наше с вами приятное общение развивалось и вышло на романтическое, лучше перейти на «ты». Ведь мы наедине, а не на великосветском приёме в Королевском дворце. Девушка согласилась не сразу. Она, для вида, призадумалась, как бы взвешивая в голове все «за» и «против», затем кокетливо ему улыбнулась и медленно, чуть слышно протянула: --Эдвард! Он весь затрепетал от, переполнявших его нежную душу, бурных чувств, из-за чего его бархатистые щёки залились румянцем смущения. Только, собравшись с мыслями, капитан Смит доброжелательно улыбнулся, терпеливо ожидающей от него дальнейших действий, юной девушке, и, плавно поднявшись с мозаичного пола, ушёл в спальню для того, чтобы дать ей время собраться с мыслями и примириться с их близостью. Капитан Смит отчётливо ощущал невыносимый страх юной девушки, хотя она и тщательно скрывала его под маской искренней любезности. Он всё увидел по её бездонным бирюзовым омутам. Девушка мысленно благодарила его за взаимопонимание. Продолжая сидеть в мраморной ванне с приятной тёплой водой, девушка была глубоко погружена в мрачные размышления. Она, конечно, осознавала то, что рано или поздно ей всё равно предстоит расстаться с девичеством. Сделав для себя столь неутешительный вывод, девушка тяжело вздохнула, и, грациозно выбравшись из ванной, завернулась в широкое махровое однотонное полотенце и прошла в спальню. При этом она заметно нервничала, что ни укрылось от внимательного добросердечного взгляда капитана Смита. Он уже переоделся в однотонную светлую пижаму и полулежал на мягкой перине просторной постели, скрытый в плотных изумрудных вуалях газового балдахина. --С Вами всё хорошо, Ольга?—встревожено спросил он юную девушку, придавая своему голосу душевную мягкость и искреннюю доброжелательность. Девушка робко подошла к его широкой постели, и, бесшумно сев на край, через силу улыбнулась и честно ответила, даже не смея, поднять на него бездонные омуты бирюзовых глаз: --Я просто немного нервничаю. Она произнесла это, стараясь из последних сил, надёжно скрыть от него внутреннюю дрожь, из-за чего, уже сидящий рядом с ней, капитан Смит сдержано вздохнул, и, ласково гладя её по бархатистым щекам и добровольно утопая в бирюзовых омутах, мягко успокоил: --Не бойся! Я не причиню тебе боль. Лучше попытайся расслабиться. Девушка, ещё продолжая, дрожать от, переполнявшего нежную душу, волнения и страха перед предстоящей болью, судорожно вздохнула, и, закрыв глаза, попыталась успокоиться. Это позволило капитану плавно склониться к её сладким, как спелая земляника, алым губам, и, осторожно завладевая ими, целовать их очень нежно, благодаря чему, девушка перестала дрожать, но замерла в ожидании, когда заботливый избранник решительно снял с неё полотенце, из-за чего её изящное стройное тело открылось его заворожённому взору во всей своей первозданной красоте. Он был восхищён им, что не находил слов для выражения чувств. Капитан, лишь крайне бережно уложил девушку на мягкие подушки, продолжая очень нежно обнимать её. --Эдвард, пожалуйста, не мучай меня! Давай воссоединимся прямо сейчас!—дрожащим от, испытываемого ею, волнения и с лёгкой дрожью в приятном тихом голосе, попросила она избранника. Он, хотя и был потрясён до глубины души, оказанным ему полным доверием, понял её, и, не желая больше мучить ни себя, ни девушку, поцеловал её пламенно и решительно, во время чего осторожно, медленно и нежно принялся лишать любимую невинности. Только Ольга, как бы капитан Эдвард Смит всеми силами ни старался облегчить её страдания, всё равно испытала лёгкий дискомфорт при потере девичества. Она тихо ахнула и сильнее вцепилась в его мужественные плечи изящными руками, из-за чего, испытывающие обоюдное смущение и неловкость, Ольга с Эдвардом встретились пристальными взглядами. --Прости. Я не хотел причинить тебе боль, Ольга! Это вышло случайно.—виновато выдохнул капитан, нежно целуя её шелковистый златокудрый лоб, глаза, тем-самым плавно и медленно спускаясь к алым губам, пока ни завладел ими в длительном, полном обжигающей страсти, поцелуе. Капитан отчётливо ощущал то, как, лежащая под ним, прекрасная юная девушка продолжала быть скованной и напряжённой, из-за чего, не желая её больше беспокоить, почтенный капитан из заботливых благородных побуждений, отстранился от прекрасной юной возлюбленной, и, повернувшись на бок, понимающе вздохнул и закрыл глаза, но спать не собирался. Ему захотелось узнать то, как девушка отреагирует на его действия. Ждать пришлось не долго. Почувствовав себя одинокой, юная девушка с тихим вздохом прильнула к его мужественной груди, давая ему понять, что ей стало лучше, и боль от потери непорочности постепенно прошла. --Нет. Это ты меня прости, Эдвард, за то, что повела себя так, как глупая испуганная девчонка вместо того, чтобы делать каждую нашу ночь приятной и фееричной для нас обоих!—с лёгким укором в свой адрес и загадочно улыбнувшись, припала к его мягким тёплым губам с длительным и жарким, подобно летнему зною, поцелуем, во время которого капитан Смит заботливо накрыл их обоих одеялом с головой, обрушивая на юную девушку беспощадный сокрушительный шквал, состоящий из головокружительных ласк и бесконечных поцелуев, что продолжалось всю ночь, пока возлюбленная пара ни забылась сладостным сном в нежных объятиях друг друга. Так незаметно наступило утро, окрасившее всё вокруг в яркие розовые, оранжевые, фиолетовые и голубые тона, благодаря везде проникающим, ласковым золотистым солнечным лучам. Они были такими тёплыми и бодрящими, что невольно привели к пробуждению почтенного капитана. Он нехотя, открыв доброжелательные льдисто-серые глаза, к своему глубокому разочарованию обнаружил, что юной девушки нет в постели. «Неужели она опять взялась за матросское ремесло? И это после нашей жаркой ночи, проведённой в объятиях друг друга?!»--потрясённо и с не скрываемым разочарованием пронеслось в его, коротко стриженной, седовласой голове, но в эту самую минуту до него донеслось, откуда-то из ванной-комнаты, шум воды, из-за чего он выбрался из постели, и, надев на себя пижаму, прошёл туда. Глубоко погружённая в свою романтическую мечтательность, прекрасная юная девушка стояла, склонившись над ванной с приятной тёплой водой и увлечённо отстировала с белоснежной шёлковой простыни следы от своей, утраченной этой ночью, невинности. Она так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила того, как в эту самую минуту, к ней сзади мягко и бесшумно подошёл капитан Смит, и, заключив её стройный стан сильными руками в крепкие объятия, пылко поцеловал шелковистый затылок, лебединую шею и изящные плечи, ощущая под руками приятную гладкость и прохладность сиреневой комбинации, выполненной из тончайшего, почти прозрачного китайского шёлка. --Эдвард, что ты здесь делаешь?—млея от нежности, тихо спросила заботливого избранника юная девушка, чувствуя то, как её снова начинает пробивать приятная дрожь, из-за чего бархатистые щёки залились румянцем лёгкого смущения, нежная душа замерла, а трепетное сердце учащённо забилось в соблазнительной груди. Алые губы расплылись в ласковой улыбке. -- Я соскучился по тебе, моя сладкая девочка!—с жаром выдохнул ей на ухо капитан, легонько щекоча атласную кожу избранницы своим горячим дыханием, вызвав в ней очередную сладостную дрожь. Златокудрая шелковистая голова юной девушки пошла кругом. Она даже оставила своё занятие, и, грациозно обернувшись к почтенному избраннику, раскрасневшимся от смущения, красивым лицом, что позволило тому, самозабвенно завладеть её сладкими, как дикий мёд, алыми губами, и, взяв в ласковый плен мягких губ, начать целовать их пламенно, требовательно и очень решительно. Позднее, когда капитан Смит уже находился в рулевой рубке и крепко сжимал лакированные ручки штурвала в сильных руках, его приподнятое настроение не ускользнуло от внимания офицеров Уайлда и Лайтоллера. Они загадочно переглянулись между собой и заулыбались, случайно догадавшись о том, что прошлая ночь для их капитана прошла удачно, иначе, он бы ни светился от, переполнявшего его всего, огромного счастья. --И, что это вы на меня так пристально уставились, господа офицеры?—с глубоким недоумением и оттенком лёгкого добродушного юмора спросил у помощников капитан, не в силах больше игнорировать, прикованные к нему их пристальные взгляды. Офицеры слегка стушевались и растерянно переглянулись между собой, но чувствуя на себе пристальный взгляд капитана, пришли к общему выводу о том, что кому-то из них необходимо выступить перед ним. Это решил сделать офицер Лайтоллер. Он сдержано вздохнул и ответил от лица своего коллеги старшего офицера: --У вас сегодня замечательное настроение, сэр! Молодой офицер отчётливо разглядел то, как его почтенный наставник внезапно оказался смущён столь участливыми словами ученика, прекрасно догадываясь о том, к чему тот ведёт их разговор. Капитан Смит даже почувствовал себя крайне не уютно, а его бархатистые щёки залились румянцем, из-за чего он даже с укором в добрых льдисто-серых глазах посмотрел на двух, стоявших позади него, офицеров и недовольно спросил: --Может, уже вернётесь к своим прямым обязанностям вместо того, чтобы обсуждать мою личную жизнь? Конечно, он пожурил их для приличия, но в душе ощутил то, как от мыслей о прекрасной юной Цесаревне его переполняет приятным теплом и учащённо начинает биться трепетное сердце. Молодые офицеры поняли его, и, смущённо переглянувшись между собой, пожали плечами и вернулись к своим делам в рулевой рубке, что позволило их капитану вздохнуть с огромным облегчением. Теперь ему никто из них не мог помешать, мысленно анализировать прошлую ночь и то, правильно, ли он поступил, поддавшись собственным пылким чувствам с бурными порывами, да и сама юная девушка выглядела такой нежной, ласковой, робкой и соблазнительной, словно самая хрупкая, очень ценная фарфоровая ваза. Как тут ни поддаться на её тихий завораживающий зов, похожий на вздох? Думая об этом, почтенного капитана Эдварда Смита снова бросило в жар, из-за чего он судорожно вздохнул и попытался собраться с мыслями, но ничего не вышло. В них был полный хаос, да и доброе сердце в мужественной груди колотилось так учащённо, что казалось, словно оно сошло с ума. Всему виной была прекрасная юная девушка, пробудившая в его хрупкой душе, давно уже уснувшие запретные, не говоря уже о том, что порочные чувства. вот уж, действительно жаркая гурия! Думая о ней, капитан Смит, к своему стыду заметил, что снова хочет, пылко ласкать, крепко обнимать и жарко целовать юную княжну, из-за чего его добродушное лицо снова залилось румянцем смущения, а из груди вырвался очередной мечтательный вздох. --Как приятно осознавать, что все ваши мысли, чувства и желания заняты мной, хрупкой, скромной девушкой, сэр!—с добрым юмором тихо выдохнула шестнадцатилетняя Великая княжна Ольга, мягко и бесшумно подойдя к почтенному капитану сзади, от чего он весь затрепетал, и, медленно обернувшись, заворожённо посмотрел на неё, восхищённый внешним обликом юной девушки. В бледно-бирюзовом гипюровом платье с воланами, атласной каймой, в ажурной шляпке и в кружевных белоснежных перчатках, не говоря уже о шикарных распущенных золотисто-каштановых волосах, в которых добровольно утопали ласковые солнечные лучи, она напоминала воздушное и почти невесомое пёрышко. На соблазнительных, так и взывающих к головокружительным поцелуям, алых губах, сияла многообещающая улыбка. От неё, почтенный капитан судорожно вздохнул, мысленно молясь о том, чтобы девушка не заметила того, что с ним происходит в данную минуту. --Чем я могу быть вам полезен, очаровательная юная барышня?—поборов, наконец, своё смущение, участливо осведомился у Великой княжны капитан Смит, стараясь, выдавить из себя всю любезность, на какую был способен. Он всеми силами старался придать голосу уверенности, но тот всё равно предательски дрожал от, испытываемого им, сладостного, порочного волнения. Девушка ничего не ответила, а лишь, подойдя ближе, очень нежно обвила мужественную шею морского офицера изящными руками в кружевных перчатках, отчётливо ощущая то, как он весь дрожит от, переполняемого его всего, возбуждения. Её сладкие, как дикий мёд, алые губы плавно и медленно приблизились к уху избранника и, словно нараспев, прошептала: --Эдвард! У капитана Смита голова пошла кругом, а бархатистые щёки залились румянцем ещё большего смущения, из-за чего он, в очередной раз судорожно вздохнул и, наконец, отважился посмотреть в бездонные омуты бирюзовых глаз юной девушки. --Ольга, мы здесь не одни! На нас смотрят мои офицеры!—вразумительно проговорил он, осторожно и деликатно приводя себя и девушку в чувства, хотя это было крайне нелегко. Нью-Йорк. Наконец, наступил день, когда шикарный океанский лайнер «Олимпик» бросил якорь у причала Нью-Йорка, где собрались, встречающие, приехавших из туманной Великобритании, родственников, люди, в число которых входили и простые зеваки, не говоря уже о газетчиках с фото и видеокамерами. Его матросы плавно спустили трап, по которому величаво принялись спускаться пассажиры. Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая всё кругом в яркие оранжевые, розовые и фиолетовые цвета. Ласковые лучи окутывали землю мягким теплом и золотистым светом. С моря дул лёгкий ветер, образовывающий еле заметную, рябь на зеркальной воде. Людей на пристани было так, много, что, казалось их целое море. Они относились к разным национальностям и вероисповеданиям. Наблюдая за ними со смотровой площадки капитанского мостика, юная Великая княжна думала об, отправленной вечером, телеграмме для бабушки вдовствующей герцогине Жасмин Джейсон. Девушка хорошо знала её властный и непоколебимый характер, который вызывал в нежной душе девушки страх и трепет, заставляющий её робеть перед ней. --Уверенна, что вдовствующая герцогиня уже подобрала мне, подходящего на её взгляд, кандидата, за которого она попытается выдать меня замуж.—отрешённо проговорила юная девушка, почувствовав бесшумное появление на смотровой площадке милого её сердцу Эдварда. Он мягко приблизился к девушке, заметив её глубокую задумчивость ещё с управленческой рубки. Ему непреодолимо захотелось узнать причину невыносимого душевного терзания очаровательной юной подопечной. Он заботливо накрыл сильными руками её изящные, внезапно похолодевшие, руки в лайковых кремовых перчатках. Ольга испытала приятный трепет. --Но ведь сейчас не то время, чтобы Вы безропотно подчинялись воле родных. Вас никто не может заставить выйти замуж, если Вы того не хотите!—подбадривая девушку, проговорил капитан Смит, ласково смотря на неё. От его внимательного взгляда ни укрылось то, как колышатся на лёгком ветру её золотистые, выбившиеся из элегантной причёски, спиральные локоны великолепных длинных волос и то, как в них запутались яркие солнечные лучи. --Это верно, но только ни моя вдовствующая бабушка. Она способна легко, подчинить своей воле кого-угодно!—мрачно вздохнула юная девушка, плавно переведя обречённый бирюзовый взгляд на внимательного собеседника, мысленно признаваясь в своём поражении и в том, что их страстная любовь, хотя и была очень нежной, но, к глубочайшему сожалению, закончилась. --Тогда, позвольте мне узнать одно, для чего Вы отправили телеграмму герцогине, раз так сильно боитесь её?—напрямую, спросил девушку капитан. Она печально вздохнула и честно ответила: --Я посчитала, что для нас с вами, так будет лучше. Между ними воцарилось длительное мрачное молчание. Они с огромной нежностью смотрели друг на друга и ничего не говорили. Слова здесь были не нужны. Всё было и так видно по их глазам. Так незаметно пришло время и им покинуть корабль. Понимая это и видя то, как тяжело на душе у юной девушки, капитан Эдвард Смит печально вздохнул и, безропотно покоряясь судьбе, галантно взял Великую княжну себе под руку и вместе с ней подошёл к металлическому трапу. Их сопровождали его офицеры и преданная подруга Великой княжны графиня Юлия Соколовская. Они спускались по ступенькам молча, погружённые каждый в свои мысли. Внизу, у причала для пассажиров первого класса, юную княжну, уже терпеливо ждал, присланный вдовствующей герцогиней, шофёр с личным автомобилем. Она узнала о приезде венценосной внучки из телеграммы Российской вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны, отправленной ею двумя днями раньше, где были указаны дата и название парохода, на котором должна прибыть девушка. Великая княжна заметила шофёра своей бабушки. Это был турок среднего возраста и плотного телосложения. Его звали Ибрагим-Рашид. Он преданно служил вдовствующей герцогине уже на протяжении двадцати лет и первое время, был даже влюблён в госпожу. Завидя его, юная девушка вся, внутренне, сжалась и даже не слышала того, что ей тихо и подбадривающее говорил капитан Смит. Она понимала, что стоит ей, сейчас сесть в бабушкин автомобиль, её свобода закончится. Девушка снова попадёт в «золотую клетку», из-за чего её сердце «обливалось кровью», а душа болезненно ныла. Пылкие чувства к почтенному избраннику захлёстывали несчастную юную девушку. Она не могла больше контролировать себя и, внезапно остановившись, решительно прильнула к мужественной груди возлюбленного и, заворожено смотря в его добрые серые глаза, заговорила быстро и так, чтобы её слышал лишь он один: --Эдвард, при первой возможности, я тебя найду для того, чтобы нам никогда больше не расставаться! Я, конечно, понимаю, что это самое настоящее безумие, но мне уже всё равно! После этого, она пылко поцеловала его в тёплые мягкие губы, совершенно не думая о том, что, возможно, на них смотрят много народа. Ей это было безразлично. Для неё важны собственные чувства и порывы. Зато капитан Смит, хотя и с огромной нежностью обнимал стройный стан юной девушки, ощущая под мозолистыми пальцами приятную гладкость её бархатного костюма розовато-персикового цвета, сохранил здравый ум. Он помог ему, пусть даже и нехотя, легонько отстраниться от юной девушки, при этом, его трепетное сердце и открытая душа, неумолимо, рвались к её, израненному бесконечными страданиями, сердцу и душе. Ведь за эту неделю, он привязался к девушке. Она стала ему очень дорога, но всё, же почтенный бывалый «морской волк» сделал над собой усилие. --Ольга, Вам пора ехать!—осторожно выводя её из мира романтических грёз, тихо проговорил он, заметив то, как турок-шофёр вдовствующей герцогини галантно отворил дверцу серебристого «Роллс-Ройса», открыв их взору, обитый ярко-розовым, почти свекольного цвета, бархатом салон. Девушка обречённо вздохнула, и, не говоря больше ни единого слова, покорно подошла к автомобилю и грациозно села на мягкий диван рядом с, уже сидящей на нём, преданной подругой. Шофёр закрыл за ней дверцу, и, сев на своё место, включил мотор, после чего, автомобиль плавно тронулся с места и, постепенно набирая скорость, покинул пристань. Вдовствующая герцогиня уже ждала прибытия своей внучки. Она находилась в просторной гостиной, выполненной в стиле ампир с преобладанием в ней вишнёвых и розовых тоном. Комнату украшала различная лепнина из сусальной меди, не говоря уже о настенных бра. Одетая в платье из баклажанного бархата с кружевным воротником-шалью, герцогиня удобно сидела перед мраморным камином в, обитом рубиновым бархатом кресле из слоновой кости, и задумчиво смотрела на огонь, согревающий её своим приятным теплом. морщинистое лицо пожилой женщины наполняла глубокая задумчивость о жизни пятнадцатилетней венценосной внучки. Разрыв с Российским Государем пришёлся далеко не по душе шестидесятипятилетней герцогине. Она решила приложить все усилия для того, чтобы заставить неразумную девчонку, взяться за ум и, забыв о своей гордыне, вернуться в лоно Российской Императорской семьи, где ей самое место. В эту самую минуту в просторную гостиную грациозной походкой вошла пятнадцатилетняя Великая княжна Ольга Фёдоровна, чем и вывела вдовствующую бабушку из её глубокой и мрачной задумчивости. Девушка присела перед ней в почтительном приветственном реверансе, в который вложила всю свою природную грацию, на какую была способна. --Добрый вечер, дорогая бабушка!—доброжелательно провозгласила юная девушка с искренней улыбкой. Только вдовствующая герцогиня отнеслась с ледяным равнодушием к душевным порывам внучки. Она оградилась от неё эмоциональной сдержанностью. --Что это ещё за ребячество!? Да, кто ты такая, раз осмелилась расстаться с Властелином Российской Империи!? Ты, пока ещё никто! Всего лишь женщина, выбранная для рождения ему, здорового наследника мужского пола!—нарушив и без того, чрезмерно затянувшееся мрачное молчание, с гневными уничижительными высказываниями накинулась на внучку герцогиня. Немного озадаченная несправедливыми обвинениями вдовствующей бабушки, юная девушка поняла, что больше не может молчать. Это стало последней каплей в чаше её терпения. Она отважно посмотрела на герцогиню и высказала ей всё, что у неё накипело на душе за столько времени: --Я всегда для вас, всех, была никем! Именно поэтому вы и решили сделать из меня бесправную наложницу, машину для производства венценосных детей, не спрашивая, что чувствую и хочу я! Вас это никогда не интересовало из-за того, что вы…—девушка не договорила, потому что герцогиня дала ей звонкую пощёчину, не в силах стерпеть неповиновения и дерзости. --Замолчи немедленно, дерзкая девчонка!—приказала внучке вдовствующая герцогиня. Та оказалась глубоко потрясена резкими словами вдовствующей бабушки и не смела, вымолвить ни единого слова. В ясных бирюзовых глазах блестели слёзы. С неё мгновенно спала романтическая пелена. Девушка поняла, что из гостьи превратилась в пленницу. Утром она в этом убедилась, когда у самого выхода из особняка, путь ей преградил дворецкий, одетый во фрак. Он, оценивая, оглядел юную девушку с ног до головы и по её изящному дорожному бархатному одеянию цвета мяты понял, что она собирается идти на прогулку. --Могу, ли я узнать о том, куда вы собираетесь ехать, мисс?—участливо спросил он её. Она с глубоким недоумением переглянулась с преданной компаньонкой, графиней Юлией Соколовской, и, доброжелательно ему улыбнувшись, ответила: --Мы с моей компаньонкой решили поехать в порт, к причалу, где стоит, готовящийся к возвращению в Великобританию, «Олимпик». Лучи яркого летнего солнца, застлавшие просторную прихожую, как и все, просторные комнаты, в особняке, отразились в ясных глазах Великой княжны. Она была полна решительности, а на её соблазнительных пухлых губах сияла приветливая улыбка, которая внезапно исчезла от непреклонных слов дворецкого: --Сожалею, мисс! Только вам запрещено покидать особняк. Таков приказ вдовствующей герцогини. Девушка оказалась, словно громом, поражена внезапным запретом. Ею овладели гнев и возмущение, которые не могли унять никакие просьбы графини Соколовской о благоразумии. --Да, кто вы такой, чтобы запрещать мне покидать особняк, когда я того захочу!? Немедленно открой дверь и скажи шофёру, чтобы подали машину!—грозно приказала дворецкому Великая княжна, при этом, в её глазах горел неистовый огонь, из чего тот понял, что юная хозяйка не из тех молоденьких девиц, которые мгновенно тушуются, и, робко потупив взгляд, покорно удаляются в свою комнату. Она, же, была совсем другая—отважная, неукротимая воительница, которая никогда и никому не сдаётся и не подчиняется. --Ты так сильно рвёшься на этот корабль, что можно легко подумать о том, что у тебя там появился тайный поклонник, Ореола!—раздался за спиной девушки властный голос герцогини, заставивший её невольно вздрогнуть от неожиданности. Не желая, выдавать своих чувств, девушка грациозно обернулась, и, притворно потупив глаза, быстро произнесла, при этом её бархатистые щёки налились румянцем лёгкого смущения: --Что вы, бабушка?! Разве я могу пойти на такое! И не дожидаясь дальнейших расспросов, грациозно покинула прихожую, сопровождаемая компаньонкой. Вдовствующая герцогиня проводила её одобрительным взглядом, думая о том, как ей распорядиться судьбой девушки. Конечно, самым лучшим выходом, стало бы, выдать её замуж. У герцогини даже был для внучки подобран подходящий кандидат, которого она считала достойным. Молодой человек был очень богат и имел многовековой герцогский титул с особняками и поместьями. Только герцогиня не могла, начать подготовку к помолвке и обручению, ни обсудив этот, весьма важный, на её взгляд, вопрос с человеком, которого ввязала в эту историю, заставив, сопровождать на протяжении всей поездки из Великобритании на борту «Олимпика».