***
Однажды поздним вечером, когда они оба давно уже должны были разойтись по домам, Малефисента наклонила монитор так, чтобы глазом веб-камеры поймать Диаваля. Засыпающий на ходу, не вырубившийся только благодаря зверски крепкому кофе, тот не заметил тайной съёмки. И продолжал печатать, не подозревая ни о чём, вполголоса хрипло напевая колыбельную для воронят. Она сохранила файл под именем «Потомство.avi» и перекинула себе же по почте. А когда она вскоре оказалась наедине с телефоном Диаваля — о, ну она понятия не имела, как запись с его скрипучей песенкой стала рингтоном для её номера. У неё было слишком, слишком много работы, чтобы заниматься такой ерундой. А даже если и нет… Несколько дней спустя Малефисента позвонила ему из дома. — Вы поменяли мой рингтон! — зашипел он, наконец взяв трубку. — Что, и видео тоже есть? Умоляю, скажите, что у вас нет видео! Где? Когда? Откуда оно у вас вообще? Разглядывая в холодильнике шеренгу бутылочек с лаком для ногтей, Малефисента мурлыкала колыбельную себе под нос. — О, не знаю, — ответила она. — Наверно, нажала куда-то не туда. И, рассмеявшись, повесила трубку.***
Диаваль лежал, растянувшись на полу, подле увешанной полками стены. Ноутбук он примостил на груди, а двое из троих воронят угнездились у него на животе. — Детям скоро понадобятся имена, — заметил он. Малефисента сидела за столом, поджав под себя босые ноги. В ответ она только плечами повела. Третий воронёнок с недовольным карканьем перепорхнул на её крыло. — Хугин и Мунин? — предложила она. — Ну это даже не обсуждается. А третье? — Это твои птицы. Диаваль уставился на неё, напустив на себя обиженную мину — чуть подпорченную подёргивающимися уголками рта. — Мадам, — ответил он. — Это не просто птицы. Это вороны. Малефисента закатила глаза: — Лучшие из птиц, я помню. И вернулась к разбору почты, под завязку забитой заявками. Диаваль листал babynames.com, имитируя бурную рабочую деятельность. — Почему ты не назовёшь птенца в свою честь? — наконец спросила она. Диаваль нахмурился: — Но это же девочка. Но мигом позже его лицо загорелось идеей: — А ведь можно назвать её в вашу честь! Очевидно же, что вас она любит больше. Малефисента бросила на него взгляд. — Нет. Ну конечно, она опоздала. Несмотря на протесты воронят, Диаваль, ухмыляясь, сел. — Тогда давайте назовём её в честь нас обоих. Что думаете насчёт Диавалефисенты? — Думаю, что ты выговорил это не иначе как чудом. — Может, Валисента? — Нет. — Мадиаваль? Диависента? Малефисента вздохнула. — Малеваль, — сказала она. — Если уж тебе так хочется. Диаваль замер на месте. И медленно расплылся в улыбке, такой искренней и тёплой, что крылья Малефисенты затрепетали от одного её вида. — Малеваль, — прошептал он. — Здорово. — Да, неплохо, — Малефисента сглотнула, прочищая горло. Некоторым усилием воли заставила себя вернуться к бесчисленным заявкам. — Теперь-то ты готов вернуться к работе? Диаваль по своей привычке лишь осклабился в ответ — невозмутимо и беззастенчиво. — С вами-то? Всегда готов.***
По мере приближения лета — а с ним и поры разгула бесшабашной молодёжи, а значит, и участившихся взломов — они всё чаще брали работу на дом. Так, сегодня это был дом Диаваля — потому что он находился ближе к их любимой пиццерии. С немым одобрением оглядываясь по сторонам, Малефисента повесила плащ в шкаф. Несмотря ни на что, она так и не убедила Диаваля выбрать квартиру побольше. Но после прошлого её визита он хотя бы прикупил мебели: диван с чересчур мягкой обивкой, старый журнальный столик — и квартира сразу приобрела обжитой вид. — Просто стряхните ту хрень со столика, — сказал он, снимая обувь, и отправился на кухню. — Я пока позвоню. С оливками, да? — Да, пожалуйста. Загадочная «хрень» оказалась паззлом. Но вместо того, чтобы стряхнуть его, Малефисента аккуратно перенесла на пол множество уже готовых фрагментов и присела на диван к верещащему вороньему выводку. К моменту, когда Диаваль вернулся с кухни, она соединила между собой три куска, сверяясь с картинкой на коробке — угол маленького коттеджа и чуть-чуть сада. Увидев её, Диаваль покачал головой: — Мне стоило подумать получше, прежде чем искушать вас очередным проектом. Малефисента улыбнулась, оторвавшись от своего занятия: — Мне нравятся паззлы. — Почему-то я так и думал, — ответил он; но выглядел при этом как-то… странно, будто бы съёжился, оробел, и смотрел с какой-то пронзительной надеждой, и к дивану он подошёл так, точно подкрадывался к дракону. — Ты так говоришь, будто тебе они не нравятся, — деликатно предположила Малефисента. Диаваль согнал Хугина и Мунина со своего места. И на этот раз он улыбнулся — так, что даже глаза засияли отражённым теплом этой улыбки. — О нет. Я их ненавижу примерно в той же степени, в которой они ненавидят меня. — Но зачем тогда?.. И он замолк на мгновение, кончиком пальца очерчивая контур перьев, вытатуированных на запястье. И в то мгновение Малефисента не могла не вспоминать ночь, когда тащила его домой, всё глубже увязая в том аду, что творился у него внутри. Еле слышно, торопливо стрельнув взглядом в её сторону, Диаваль выдавил: — Спонсор говорит, что мне нужно хобби. Спонсор. И даже крылья опустились расслабленно — точно их отпустило напряжение, о котором она и не подозревала прежде. Значит, ему оказывают помощь. Уже хорошо. — Кроме детей? — спросила она, с удовлетворением отметив, что Диаваль коротко рассмеялся. — Он так себе относится к детям, — признался он. — Зато любит паззлы, так что… — К детям — и так себе? — Малефисента вскинула брови. — Звучит ужасно. Бросай его. И он рассмеялся опять — на сей раз по-настоящему, счастливый, не разбитый на море осколков, по-прежнему весёлый и шальной. — Знаете, а я и впрямь так сделаю, — ответил он, плюхнувшись на диван, вытянувшись привольно и легко, так, что их колени едва не соприкасались. И смотрел на неё, улыбаясь. — Я найду нового. Получше. Малефисента улыбнулась, сглотнув трепетавших в горле бабочек. — Вот и славно, — отметила она, и Малеваль, сунувшись под руку, стащила кусочек-уголок. — Рада слышать. А теперь помоги мне найти сад.