Скажи мне, что это мы

      Крис стояла с широко раскрытыми глазами и в недоумении наблюдала за тем, как Фабио уже на протяжении двадцати минут, это точно, пытается буквально вытолкать Джоану из помещения. Он позвонил ей, как только прибыл на место съемки, которым оказался роскошный дом с огромным бассейном за городом в довольно престижном районе, и Сото даже думать не хочет о том, сколько стоит арендовать его на неделю. Она вообще ни о чем не хочет сейчас думать, наблюдая эту странную картину. Почему Бианчи приехала, если ей сказали, что она должна отлежаться дома после случившегося? Почему она сейчас так активно сопротивляется? Кристина не знала ответов на эти вопросы, точно так же, как и на многие другие, но эта ситуация вызывала у нее легкую улыбку, ведь Джоана БУКВАЛЬНО упирается об дверные косяки руками и ногами, в то время как Фабио пытается вытолкать ее за дверь.       С губ Пены слетает легкий смешок, когда она видит лицо Джоаны: красное от напряжения, искорёженное какой-то непонятной, но очень забавной эмоцией. Бианчи пыхтит себе под нос, издает непонятные звуки, упирается в дверные косяки еще сильнее и снова пыхтит. Она странная. «Очень странная...» - думает Крис. Сото еще никогда не видела ее такой. Это непонятное, слегка детское поведение вызывало искренние и неподдельные эмоции. Хотелось подойти к ней, потискать ее за щеки и дать этому капризному ребенку игрушку.       Спустя мгновение руки и ноги Джоаны не выдерживают, и она буквально вылетает за дверь. Крис лишь видит, как Фабио резко дергается, затем она слышит звук падения и срывается с места. — Джоана! — Сото выглядывает из-за спины Фабио и видит еще более нелепую, но не менее милую картину.       Акоста каким-то образом путается в собственной джинсовке и лямках своего рюкзака, потому что он, видимо, благодаря какому-то волшебству, перекинулся через спину. Она размахивает руками, дергает ногами, сидя на полу, и снова как-то забавно пыхтит.       Кристина уже не скрывает смеха. Садится на корточки перед Бианчи и помогает перекинуть ей вещи обратно за спину. Крис смеется и улыбается, когда видит напуганные янтарные глаза, растрепанные волосы и румяные скулы. Джоана смотрит растерянно, часто дышит, пытается сообразить, что сейчас произошло, и когда до нее доходит, она с протяжным стоном трет свою спину и все, что следует ниже. Пена не знает почему, но не может оторваться, наблюдая за каждым действием Акосты, ведь она никогда не видела ее такой.       Сото смотрит, как она растирает ушибленное место, жмурится, подвывает, кривит губы. Кристине нравится такая Джоана. Нравится настолько, что она забывает, где вообще находится, забывает о той ее тайне, которая до сих пор пугает ее, чувствует, как щеки начинают гореть. И вдруг вся атмосфера мигом рушится. Крис буквально слышит ее треск, и улыбка исчезает с ее лица. — Я же сказал, что у тебя выходные. — Фабио говорит грубо, и Сото видит, как глаза у Бианчи темнеют, лицо становится словно бы каменным, взгляд - холодным, безразличным.       Она опять здесь. Та самая Джоана, которую Пена так ненавидит, снова здесь. — Мне не нужны лишние проблемы. Зачем ты пришла? — Я пришла на съемки. — Голос сдержанный, бездушный, словно бы Акоста лезвием проходилась по Фабио, у Крис мурашки, она…боится? — Я уже нашел тебе замену в этом ролике, уезжай домой.       Кристина видит, как Бианчи сжимает челюсть, как напрягается ее лицо, как сжимаются кулаки, а потом Сото ловит ее взгляд и замирает. В нем не было злости. В нем было что-то другое. И хоть убейте, но Крис никогда в жизни не сможет объяснить, что она видит. Эта непонятная эмоция пугает и завораживает одновременно, а еще от нее становится как-то больно. Больно, потому что Пене показалось, что в этом выражении глаз есть какая-то доля ненависти и жалости к себе, что-то такое, от чего внутри все сжимается в непонятный болезненный комок, что-то такое… Да, черт бы тебя побрал, Сото понятия не имеет, что чувствует Джоана, но не может от неё оторваться. Она смотрит до тех пор, пока Акоста не встает с пола, поправляя лямки рюкзака, и не выходит из помещения. Даже когда раздается хлопок двери, Крис все равно смотрит ей вслед.       Она понятия не имеет, что именно, но что-то изменилось. Что-то со вчерашнего дня поменялось. Поменялось с того момента, когда Сото смыла злосчастные таблетки в унитаз или даже раньше, когда она отдала Акосте направления и услышала ее мягкий, хриплый голос. И хоть Кристина не понимала, что именно изменилось, но она чувствовала это. Чувствовала, что все было каким-то странным, не таким, как раньше, менее напряженным, что ли. И Пена не могла понять: то ли отношение Джоаны к ней изменилось, то ли, наоборот, Крис поменяла к ней свое. Не понятно. Но что-то между ними точно произошло.

***

      Крис сидит в укороченном топе, а ей все равно жарко. Она пьет холодное пиво, а кожа все равно горит и становится неприятно липкой от пота. Она смотрит на Амиру, что сидит напротив, попивая свой безалкогольный коктейль, и понятия не имеет, как она не сварилась в этом чертовом хиджабе. Конечно, Сото понимала, что это вера и все такое, но разве так можно!? Это, должно быть, ужасно жарко. Почему вообще в Мадриде такое пекло, если на улице уже середина октября!? Разве не должно быть градусов пятнадцать, ну или двадцать, но не как сейчас, потому что Кристине кажется, что жарит на все тридцать пять. — Ты чего такая задумчивая, Крис? — Думаю о том, почему ты все еще не умерла от жары. — бубнит Сото, надувая губы, и видит, как Найбет растягивается в широкой, немного ехидной, но не злой улыбке. — Потому что я намного выносливей тебя и отношусь к своему организму более уважительно. — Амира кивает на полупустой стакан пива, все также улыбаясь, а Пена лишь быстро трясет головой, дразнясь, высовывает язык. — Боже, ты все еще такой ребенок, Крис. — Ну, давай-давай, ведь одной мамы мне мало, мне еще нужна мама-Амира. — Кристина закатывает глаза, глубоко вздыхая, а Найбет уже не скрывает своего смеха, прикрывая губы ладонью. — Да ладно тебе, Крис, ты ведь сама знаешь, что это правда. — Амира все же перестает смеяться, отпивает свой коктейль, улыбается по-доброму, по-родному, и Сото становится так комфортно, так спокойно, что она бы отдала все, чтобы чувствовать себя так каждый день. — Сама подумай, ничего же ведь не изменилось. — Как ничего!? У меня теперь вообще-то есть работа! — Крис наигранно возмущается и смеется.       Найбет всегда для нее была лучиком света. Была ее советчиком, который в любое время мог дать блондинке крепкий дружеский подзатыльник и вправить ее все еще ветреный мозг на место. Была ее лучшим и незаменимым другом, ведь они прошли такой путь от самых пеленок до сегодняшнего дня, что Пене даже не верится, что такая дружба вообще существует. Сото вообще мало во что верила, но Амира была одним из тех немногих и живых примеров, который заставлял Кристину смотреть на некоторые вещи под другим углом. — Странно, что тебя еще не уволили. — открыто и громко смеется Найбет, наблюдая за тем, как Крис поднимается с места, в шутку возмущаясь, еще больше округляя свои и без того большие глаза. — Я что в твоих глазах настолько безответственная? — Ты хочешь семью? — вдруг неожиданно спрашивает мусульманка, и Пена сначала теряется, хлопает глазами, медленно садится на место, глядя на невозмутимое лицо подруги, а после неуверенно отвечает. — Нет…то есть… Когда-нибудь, да, я все равно захочу ребенка…мужа…семью, стабильность. Но не сейчас…Типа, это очень сложно. Слишком большая ответственность… Не знаю…Бля, да я даже не влюблялась ни разу…Так что, пока нет. Определенно, нет.       Кристина сидит сложив руки в замочек на своих коленях, пожимая плечами, бегает глазами по интерьеру заведения, совершенно не понимая, почему ее об этом спрашивают, и совершенно не понимая свою такую внезапную искренность. Она находит темно-карие глаза Амиры, и та улыбается как-то загадочно-скептически, и Сото еще сильнее хлопает глазами, чувствуя, что начинает краснеть. — Ну я же говорю, — тихо выдает Найбет, отпивает чуть холодного коктейля, а после добавляет. — ребенок. — Ах, ты! — Амира снова смеется, а Крис, краснея еще больше, снова приподнимается с места и в шутку замахивается на подругу. — О боже… — стоило только прошептать мусульманке, как Пена опускает руку, растерянно бегая глазами по силуэту напротив, замечая широко раскрытые глаза и приоткрытый рот. Найбет замирает, смотрит в одну точку как-то испуганно, едва дышит, а Кристина впадает в непонятную панику, выдвигается еще ближе, громко сглатывая. — Что такое!? Тебе плохо, Ами!? — она буквально вскрикивает, что все люди в ближайших метрах пяти оборачиваются. — Амира!? — Он…толкается… — едва шепчет Найбет, и Сото облегченно выдыхает, вскидывая брови, и расслабленно опускает голову. На губах появляется широкая и нежная улыбка, а тело пробивает волной какой-то приятной дрожи. Крис счастлива. — Бля, подруга, ты меня напугала. — Хочешь потрогать? — Амира вся словно бы расцветает, глаза ее святятся, она сейчас напоминает Пене солнце, такая яркая, такая счастливая. — Да? — неуверенно говорит Кристина, отодвигая стул, приближается к подруге.       Рука слегка трясется, и даже тихое, нежное «Не бойся» не помогает, и длинные пальцы с белым маникюром начинают подрагивать еще сильнее. Крис кажется, будто бы она собирается прикоснуться к чему-то самому сокровенному в этом мире, самому бесценному. Рука медленно тянется, а Сото метается взглядом от счастливого лица Амиры до своих дрожащих пальцев. Когда же ладонь соприкасается с упругим животом, Пена чувствует парочку мелких толчков под ней, и лицо расплывается в нелепой, но совершенной искренней улыбки. Становится так тепло и так хорошо, что Сото просто исчезает из этого мира на какое-то мгновение, и в эти самые секунды она понимает, что действительно все еще ребенок, ведь будь бы она на месте Найбет, она бы просто испугалась. Но Крис не волновалась. Она просто не готова. Придет время, и она обязательно повзрослеет, станет более ответственной, научится отвечать не только за свою, но и за чужую жизнь, за жизнь того, кого по-настоящему полюбит. Когда-нибудь, но не сейчас… — Боже…Это… — Это непередаваемо… — Амира смотрит на нее таким теплым взглядом, так ласково, будто бы Сото и есть ее ребенок, и в этом взгляде столько любви, что у Пены буквально мурашки. — Да, подруга! Я даже не знаю, это ходить и чувствовать, как внутри тебя зарождается…новая жизнь… — Крис заворожённо смотрит на живот Найбет, все еще ощущая менее сильные толчки, все еще улыбается, а потом медленно убирает руку. — Ну… Для начала тебе нужно хотя бы полюбить кого-то. — смеясь, говорит Амира, а Крис снова закатывает глаза, садится на место.       Крис не знает, когда это случится. И случится ли. Крис вообще ничего не знает, да и не хочет знать. Крис просто сидит и смотрит на полностью счастливую Найбет, улыбается искренне, широко. Она слишком расслаблена, чтобы думать о таких сложных вещах сейчас. Слишком расслаблена, чтобы думать о своем будущем. Крис просто живет. Здесь и сейчас. И Крис счастлива…

***

      Окей, когда Крис думала, что что-то поменялось, кажется, она ошиблась. Очень сильно ошиблась. Наверное, это самая большая ошибка после той, когда она лишилась девственности в пятнадцать лет с незнакомым парнем, будучи совершенно пьяной. Неизвестно, почему Сото считает это большой ошибкой. Наверное, потому, что Кристина ничем не отличалась от остальных девочек подростков, мечтающих о чувственном и нежном первом разе, а по итогу она даже не помнила его лица, настолько она была пьяной в тот вечер. Лишь неприятная ломота в теле и некоторые другие нюансы помогли разобраться ей в том, что случилось. Хотя наверняка были и куда более серьезные ошибки, но Крис не хочет особо напрягаться. И вообще, это первое, что пришло ей в голову.       Через неделю Джоана вновь вернулась и показалась еще бледнее чем тогда, когда сидела на стуле в одной лишь накинутой сверху толстовке, придерживая ватную палочку у носа. Глаза Бианчи были какие-то покрасневшие, с полопанными капиллярами, щеки еще более впавшие, сама она словно бы похудела на пару килограмм. Кристина бы сразу сказала, что Джоана под кайфом, но это совсем не было похоже на ту улыбчивую и расслабленную Акосту, какой она была в прошлый раз. Пена, конечно, читала о побочных эффектах резкого отказа от Ксанакса, но не думала, что все настолько серьезно. Но она не могла быть уверена, что причина именно в этом, поэтому лишь помотала головой, отгоняя мысли, и буквально вскрикнула бодрое «Привет!», получив на него лишь равнодушный кивок. Все было понятно за долю секунды: та ненавистная ей Джоана снова здесь.       Кристина понятия не имела, что с ней такое случилось всего за одну неделю, но это ее до жути пугало. Пугал весь внешний вид Акосты. Он был явно нездоровый. Вопросов в голове стало только больше, и Пена не могла не задать хотя бы один. — Все хорошо? — тихо спросила она, внимательно наблюдая за реакцией Бианчи, получая в ответ привычное игнорирование.       Крис больше ничего не спрашивала. Она словно бы села в машину времени и перенеслась назад на полтора месяца, когда Джоана только-только появилась в поле ее зрения. Когда они каждый раз обходились лишь немыми кивками в сторону друг друга и короткими, односложными диалогами, касающимися в основном работы. Словно бы Сото вновь вернулась в то время, когда не знала ее возраста, даже ее имени толком не помнила, потому что слышала его очень редко, когда не знала о ее тайне. Не знала о Джоане ничего. Хотя, если так подумать, то Кристина до сих пор о ней ничего не знает. Абсолютно. И это абсолютно немного пугает. Пугает, но вот только Пена устала. Пора бы уже запомнить, что она не любит трудностей, а Джоана - трудность. Не любит долго возиться с кем-то, привыкла, что все честны с ней с первых секунд, ну или хотя бы стараются показаться честными, а Джоана не такая. Она кубик Рубика. Она закрытая на огромный замок книга, ключ от которого был выброшен в неизвестном направлении, а Крис не умеет пользоваться отмычкой.       Джоана хочет тишины? Она ее получит. Пене не сложно. Всего-то молчать и выполнять свою работу. Это ведь просто, верно? Теоретически да, но практически Сото пришлось постараться. Это так странно молчать, когда так хочется поговорить. Так странно молчать, когда ты видишь, как человек буквально не существует, лишь физически, но эмоционально Акосты никогда не было. Она была где-то там, в непостижимом для Кристины месте, которое она никогда не сможет найти. И местами Сото, действительно, казалось, что та под кайфом, только уже под чем-то другим. Но она не могла быть уверена. Для Крис было странно видеть ее впалые щеки и молчать. Видеть ее пустой взгляд и молчать. Видеть ее красные глаза и молчать. Видеть ее и молчать.       Так прошла неделя, и за все это время Сото не произнесла ни слова, ни звука, как и Джоана. Каждый раз Пена просто наносила на бледную кожу косметические средства, изредка поглядывая в ее тусклые, мутно-карие глаза, в надежде увидеть в них хоть что-то, но ничего не находила, и все это в АБСОЛЮТНОЙ ТИШИНЕ. Крис даже как-то привыкла. Привыкла не обращать внимание на все это. На все эти мелочи, которые, казалось, не замечал никто, кроме нее, и которые ее так волновали. Привыкла закрывать глаза на все, что ее беспокоило.

***

      Новая неделя ничем не отличалась от предыдущей, разве что числом в календаре. Так наступил ноябрь.       Джоана вошла тихо, Сото даже как-то не заметила, листая ленту инстаграма и печатая что-то в общем чате WhatsApp с подругами. Кристина не заметила Бианчи даже тогда, когда она шумно кинула рюкзак на кресло, и обратила на Акосту внимание лишь тогда, когда она подошла к Пене почти вплотную. Они привыкли как-то не замечать друг друга, а еще Крис привыкла, что Джоана резко поменяла график и стала приходить после Сото, а не до.       Кристина молча встала с места, Акоста молча села, Пена молча приготовила нужные средства, Бианчи молча скинула джинсовку, убрала волосы чтобы не мешались, Сото молча принялась за работу, Джоана молча сидела и ждала. МОЛЧА. Целый час в тишине, и никого это не напрягало. Но это лишь на первый взгляд.       Крис не знала, о чем думала Джоана, но вот лично она разрывалась между мыслью «все же окончить эту молчаливую войну или продолжать стоять на своем с гордо поднятой головой?» Почему-то Кристина выбрала второй вариант и также молча наблюдала за тем, как Акоста говорит с Фабио односложными короткими фразами, кивает, отдает какие-то листочки, после присоединяется еще один актер, они вместе что-то обсуждают с серьезными лицами, а после, кивая друг другу, идут на фотосессию.       Фотоссесия перед любым роликом была обязательна, и иногда она занимала больше часа. Кристина никогда не наблюдала за этим процессом: как актеры фотографируются сначала отдельно, потом вместе в различных позах, то на мебели, но на полу, то у хромакея. В последнюю очередь всегда фотографировали фейковый камшот, который обычно делался на лицо, и лишь только после этого брали небольшой перерыв для того, чтобы Крис вновь нанесла макияж после того самого камшота, но уже не такой проработанный, как раньше. Так, для красоты картинки. И уж только после этого снимали вступление, пока актеры выглядят более-менее прилично. Сото знала всю эту последовательность лишь по словам других, да ей и не было особо интересно, а сейчас ей в особенности не хотелось видеть этого. Ей вообще не хотелось видеть ничего, что касалось бы Джоаны в таком плане. Пена понимала это, но почему-то каждый раз думала, что ей просто не любопытно.       И пока где-то там, совсем рядом, происходило все это действо, Крис сидела и думала. Почему? Из-за чего? Как? Как все могло так резко деградировать? Ведь ей казалось, что она вот-вот узнала бы чуточку больше, казалось, что отмычка в ее руках начинала держаться более уверенно, что кубик Рубика потихоньку начинал складываться, а потом снова этот безразличный взгляд, ледяной голос, полное игнорирование и тишина. Пена пыталась найти причину. Она искала ее так упорно, что голова вновь начала болеть, но как это обычно бывает, когда мы не можем найти что-то извне, мы начинаем копаться в себе. И Кристина копалась. Перебирала каждое свое сказанное слово, каждый их разговор, каждый свой взгляд, каждое действие, но и это было безрезультатным. И, как обычно, когда мы не находим причин ни в обстоятельствах, ни в себе, — а в себе мы находим причины, как правило, очень редко — нам ничего не остается, кроме как искать их в другом человеке. И Крис находит.       Конечно же, это Джоана во всем виновата, Крис здесь не причем. Как она вообще может быть причем!? Это Акоста плохая, потому что именно она игнорирует Сото. Акоста плохая, потому что впутала Пену в это дерьмо, она буквально насильно заставила ее в это впутаться. Акоста плохая, потому что не останавливала Крис. Плохая, потому что вообще ввязалась в это, можно подумать, что кроме наркотиков в мире нет ничего интересного! Плохая, потому что именно она пыталась разговорить Пену все это время. И конечно же, Акоста плохая, потому что пришла сюда, внедрилась в их небольшую команду два месяца назад. Акоста само зло, а Крис - нет. Крис вообще самый невинный человек на земле. И нет, она не злится. Ни капельки. Ну разве что чуть-чуть. Ладно, она очень злится. И хотя эта злость не очень-то обоснованная, но Сото плевать, она уже придумала тысячу и одну причину, чтобы обвинить Джоану во всех смертных грехах, чтобы злиться на нее, ведь она — Кристина Сото Пена—НИ В ЧЕМ, НИКОГДА не виновата.       И все эти мысли звучали так убедительно, что Крис действительно начала верить в это. Верить в то, что Джоана являлась виновницей чуть ли не всех ее бед. Даже тогда, когда Сото, еще будучи студенткой, шла домой, а вернее будет сказать, ползла домой после вечеринки, и ее чуть не сбила машина, то за рулем наверняка была Джоана. И вообще это именно Акоста напоила ее тогда. И плевать Крис хотела, что это звучит как полный бред, хотя это и есть бред, ведь Пена вообще тогда не знала о существовании Бианчи, но Крис так нужно было найти виновного. И она это сделала. Ведь сама Кристина, пора бы уже запомнить, никогда не виновата!

***

      Крис не перестает злиться даже тогда, когда рабочий день подходит к концу, и Джоана, уже одетая в свою обычную одежду, почему-то сидит на стуле и не уходит. Сото буквально чувствует, как ее сверлят взглядом в спину, и это злит ее еще сильнее. — Крис. — едва произносит Акоста, и Пена слегка вздрагивает.       Впервые Бианчи обратилась к ней по имени без ведомых на то причин. И Кристине хочется резко повернуться, резко воскликнуть «Да, Джоана!?», улыбнуться, но потом Сото вспоминает, что Акоста - проблема всех ее несчастий, и начинает злиться больше. Молчит. — Крис, поговори со мной. Мне скучно. — еще более жалостливо просит Джоана, отчего Сото передергивает.       Эта девушка определённо самая странная из тех, кого Крис вообще когда-либо встречала в своей жизни. Нет, вы только гляньте на нее! Сначала игнорирует, выглядит так, будто бы убьет тебя, если ты скажешь хоть слово, смотрит на тебя, как на кусок конского дерьма, а потом просто говорит такое!? Да кем она себя возомнила, если думает, что может так спокойно играться людьми!? Богом!? Сверхразумом!? Кем, черт возьми!?       Пена вне себя от злости, но она продолжает игнорировать Бианчи, а та, в свою очередь, не думает останавливаться, произнося имя Крис с разными интонациями, как маленький ребенок. — Почему ты не хочешь разговаривать со мной, Крис? — беззаботно спрашивает Акоста, и Сото взрывается. То есть Бианчи на полном серьезе не понимает ПОЧЕМУ!?       Кристина резко оборачивается, напрягаясь всем телом от злости, и злится еще больше, когда видит, как янтарные глаза Джоаны светятся от детского восторга, потому что на нее, наконец-то, обратили внимание, которого она так усердно добивалась. Но эта искорка в карих глазах исчезает, как только Бианчи видит потемневшие от злости голубые. — Ты, бля, издеваешься надо мной или что!? — Слова звучат натянуто и грубо, но Крис плевать, она ведь никогда не виновата, это все Джоана. — В смысле? — На губах Акосты появляется нервная улыбка, такая неуверенная и странная, что Кристина сразу понимает: Бианчи пытается защититься. — Ну не знаю! Неверное, в том смысле, что это ты меня игнорируешь, разве нет!? — Сото разводит руками и подходит ближе. Она сейчас настолько зла, что может сказать абсолютно любую глупость, она уже так делала: говорила лишнего, а потом бегала и извинялась — но сейчас ей не до этого. Пена слишком занята своими эмоциями, она слишком обижена. — Разве не ты у нас главный игнорщик года, а!? — Ты не можешь злиться на меня, Крис. — спокойно отвечает Джоана, а Сото уже сыта по горло ее спокойствием и безразличием.       Крис - ураган. Крис - вихрь из эмоций. А Акоста стоит спокойная, непоколебимая, как стена, только смотрит как-то странно, с сожалением, что ли. Но Пене все равно, как она смотрит, она лишь задается вопросом: почему Бианчи такая глухая в эмоциях, такая бесчувственная, непробиваемая. Она всегда была такой чёрствой, или это только персонально для Крис!? — Почему не могу!? — Потому что мы совсем незнакомы.       Она говорит это так легко, с какой-то странной спокойной улыбкой, и Кристина буквально взрывается от этой фразы. Она чувствует, как внутри нее все скручивает, тело напрягается, а в голове начинает крутиться столько всего, что это давит на черепную коробку изнутри, и Пена, не думая, выпускает все мысли наружу, одну за одной. Громко, резко, бросая их в бледное лицо напротив, совершенно не отдавая себе в этом отчета. Крис даже не помнит, когда в последний раз была настолько зла. — Я могу злиться на тебя, потому что я человек, если ты еще этого не заметила! Я чертов человек, Джоана! И я, бля, волнуюсь за тебя! — Ты волнуешься за м… — И я также имею полное право обвинять тебя во всем этом, потому что ты виновата в этом дерьме! Потому что если бы не ты, ничего бы этого не было! Потому что ты блядская проблема, которую я так ненавижу! Я ненавижу проблемы, а ты блядская проблема, Джоана! — Крис… — Ты появляешься невесть откуда и приносишь в мою жизнь блядское дерьмо! Ты игнорируешь меня, смотришь на меня так, будто бы я недостойна твоего внимания! Ходишь вся такая холодная, неприкасаемая, загадочная! Всем своим видом показываешь, какая ты возвышенная, а потом спрашиваешь меня в чем проблема! — Крис, пожалуйста, остановись… — Проблема в тебе, Джоана! В том, что это ты сначала идешь на контакт, а потом забиваешь хер! В том, что ты играешь людьми, как куклами! Сегодня я с ней поговорю, а завтра не буду! Я не кукла! Я человек! — Прошу, Крис… — И я впервые в жизни хочу кому-то искренне помочь, а на меня не обращают внимание! Но знаешь что!? Мне не нужно твое блядское внимание! — Прошу… — Не я угробила свою жизнь! — Крис, замолчи. — Не я хороню себя заживо! — Крис. — Это все твоя вина! Это ты угробила себя и гробишь все, что находится рядом! — Заткнись, Крис. — Это ты портишь все и свою… — Я сказала, заткнись!       Твердый кулак с оглушительным шумом соприкасается с поверхностью стола, и Кристина, вздрагивая, замолкает. Парочка тюбиков и баночек падает на пол, и Сото дрожит, когда слышит то, как Акоста тяжело дышит, быстро пропуская в себя воздух и также тяжело выпуская его назад. Крис видит ее напряженное тело, видит ее сжатые кулаки, видит, как твердо стоят ее ноги и слегка подрагивает тело. А потом Крис поднимает взгляд выше и видит страх.       Нечеловеческий страх в широко раскрытых карих глаза. — Джоа… — едва произносит Пена, как Бианчи начинает трястись и дышать еще чаще.       Акоста начитает метаться по комнате, ноги ее заплетаются, она роется в своем рюкзаке, но, видимо, не находит там того, что искала, потому что Крис видит, как она с силой швыряет свой рюкзак в стену. — Забыла! Я не могла его забыть! Не могла! Не могла! — почти в истерике произносит она, и теперь Пена не злится, она просто ходит за Бианчи, не понимая, что происходит, что такого та так отчаянно искала в своем рюкзаке. Ходит за ней и трясется от страха. — Мой скетчбук, я забыла его! — сбивчиво проговаривает Акоста и выбегает из комнаты, чуть ли не вышибая дверь. — Джоана! — Крис выбегает следом, но та так быстро убежала, что Сото даже не поняла куда. Пена бежит, осматривая каждый уголок здания, внутри все сжимается от страха, ладони потеют, ноги становятся ватными.       Кристина не понимает, что только что произошло. Что такое случилось, что Джоана в панике выбежала из комнаты. Крис вообще никогда не видела столько страха и паники в глазах. Это она довела Джоану до такого? Если это так, то Крис большая идиотка! Нужно было держать язык за зубами! Хотя бы раз пропустить слова через мозг, прежде чем выкрикнуть! Хотя бы раз не вести себя как сука!       В голове у Сото было столько всего, когда она, как бешеная, оббегала все комнаты, тяжело дыша и в панике осматривая каждый уголок. Она должна быть здесь! Она не должна была убежать куда-то в непонятном направлении!       Крис выбегает на задний двор к бассейну и замирает, когда слышит тяжелое дыхание за углом.       Она медленно идет на звук, ноги трясутся, глаза почему-то слезятся, и вся она в ужасе замирает, когда видит сидящую на газоне Джоану, что прижалась к стене спиной, дыша настолько быстро, что Сото задается вопросом: можно ли настолько быстро дышать и не задохнуться? Бианчи сидит, с ужасом смотря в одну точку, и совершенно не замечает Пену. Сидит в полном оцепенении, парализованная. — Джоана? — тихо шепчет Кристина, но ее для Акосты словно бы не существует. Бианчи сейчас не здесь, а в каком-то другом мире. «Не самом приятном...» - думает Крис, потому что видит расширенные от страха зрачки, сжатую челюсть и кулаки.       Сото не знает, что с ней, не знает, как ей помочь, и это пугает. Она просто садится рядом, не имея ни малейшего понятия, может ли она хотя бы коснуться ее? Или как-то успокоить? Может быть, обнять? Пена просто сидит и в ужасе ждет, слушая быстрое дыхание, и дожидается.       Дыхание Джоаны потихоньку выравнивается, и тогда она протяжно выдыхает, хватается за голову и начинает говорить что-то непонятное.       У нее истерика, или она все еще в панике? Крис не понимает. Она пытается как-то прекратить это, потому что ей ужасно не по себе - она еще никогда не видела людей в таком диком состоянии. Крис просто не знает, что делать в такой ситуации, а еще она, кажется, тоже начинает впадать в панику. Потому что она пытается хоть как-то обхватить Джоану, но у нее не выходит, то ли потому что руки трясутся, то ли потому что Джоана сильно дрожит. В конце концов, у неё получается, и она прижимает Акосту к себе. И ни для кого не секрет, что Кристина совсем не умеет успокаивать людей или подбадривать их. Поэтому она просто гладит Бианчи по сухим волосам, и все это кажется таким странным, таким неловким, пугающим и непривычным. Пена впервые прикасается к ней, как к человеку, а не как к материалу, с которым нужно работать. Она вообще впервые прикасается к чему-то, кроме лица Джоаны. Впервые видит ее такой беззащитной, потерянной, напуганной. Ладно, Сото признает, что Бианчи не черствая, она в этом только что убедилась и убеждается до сих пор, чувствуя дрожь ее тела. Крис также признает, что эта странная девушка умеет удивлять. Интересно, какой еще Джоана может быть? Какую ее сторону Сото еще не видела и увидит? Это определенно самый странный и загадочный человек, которого Кристина только встречала. Самый интересный. Самый притягательный.       И Крис сидит, все еще гладя Джоану по волосам, слушая ее неразборчивые слова, а потом Акоста вдруг произносит целый ряд предложений так внятно и разборчиво, что Пене показалось, что та уже пришла в себя. — Это все я… Это все моя вина…Я могла отказаться, но я не смогла. Но это только моя вина… Он не был виноват… Элой не был виноват…       И почему-то именно это имя прочно застревает в голове Крис…

***

      Крис лежала в кровати, а это имя все никак не выходило из ее головы.       Элой.       Кто он такой?       И почему он не виноват?       Да и в чем он вообще не должен быть виноват?       Голова Сото снова разрывалась. Джоана не может оставлять после себя столько загадок и вопросов! Это бесчеловечно! Ну почему она такая? Почему как только Пене кажется, что она узнает чуточку больше, то Акоста вываливает на нее еще целую тонну ребусов?       Кто такой Элой? Почему он не виноват? В чем Джоана не хочет его винить? Что он или она сделала? Что за непонятная истерика с ней случилась сегодня? Из-за чего? Из-за Крис? С ней часто происходит такое или это впервые? Почему Джоана снимается в порно? Зачем ей это, если она это ненавидит? Почему Джоана иногда так странно себя ведет? Почему сначала она игнорирует, а потом просит, чтобы с ней поговорили? Что вообще происходит, мать твою!?       Кристина уже не могла выносить это. Она не привыкла думать так много об одном и том же, но не могла. Вот бы хоть что-нибудь узнать. Получить ответ хотя бы на один вопрос. Интересно, а у Джоаны есть социальные сети? Ведь обычно, зайдя к кому-нибудь на страничку, скажем, в инстаграм, можно узнать некоторые вещи и…       Боже!       Инстаграм! Точно!       Если у нее нет инстаграма, то Сото окончательно потеряется.       Кристина тыкает на поисковую строку и вводит имя «Джоана Бианчи». Тут же высвечивается ее аккаунт, и Пена ликует. Ладно, теперь ей осталось молиться, чтобы он оказался открытым. Крис жмурится, открывает профиль, и удача явно на ее стороне. Он открыт! Сото улыбается, а потом читает ее ник и громко сглатывает. «joananoexiste»       Это вполне в ее стиле, наверное, но звучит как-то страшно. Суицидально даже. И Крис мотает головой. Мыслей о суициде ей еще не хватало!       Пена сначала минуту смотрит на шапку, не решаясь просмотреть публикации, которых не так уж и много, и мысленно проклиная разработчиков, что они не добавили возможность увидеть, когда человек был в сети в последний раз. Она еще какое-то время водит пальцем мимо экрана, словно бы собирается порыться в чьем-то грязном белье, сделать что-то плохое, узнать то, чего бы ей не стоило знать. Пару раз сглатывает, а потом любопытство берез верх, и Крис, зажмуриваясь, листает в самый конец.       Она хочет узнать ее историю по порядку. От начала до конца. Если там вообще есть хоть какая-нибудь история.       Открывает глаза и видит самую первую публикацию. Это рисунок. Кристина так и думала, что она рисует. Но это не тот рисунок, который Пена ожидала увидеть. Этот рисунок был каким-то странным, резкими, с непонятными образами, прямиком из психбольницы. Такая ассоциация возникла в ее голове. Следующий не менее странный: снова резкие линии, непонятная штриховка, жуткие образы. Да что это за вид искусства такой!? Поднимается выше. Уже что-то более понятное: девочка, стоящая у зеркала и видящая в его отражении монстра. Крис становится не по себе. На следующем рисунке изображена девушка, обхватившая себя за плечи, в ее спине трещина и в ней то ли глаза, то ли еще что-то, непонятно. После следуют еще два менее напряженных и странных рисунка, а потом Крис округляет свои глаза, видя фотографию Джоаны. Она не одна.       Она лежит на траве с каким-то парнем валетом, одетая в ту же самую джинсовку, в которой Сото ее всегда видит. Расслабленная, а губ касается еле заметная улыбка. Лицо ее не такое худое, как в настоящий момент, живое. Пене даже странно осознавать то, что торчащие, острые скулы это не первое, что бросается в глаза.       Кристина поднимается выше.       И снова она с этим парнем. Снова в джинсовке. Показывает «козу», высунув язык. И снова лицо не такое бледное, живое.       Следующая фотография.       Он сидит напротив в телефоне, а она держит ручку в руке, фотографируя его портретик на салфетке. Мило. Крис улыбается. Поднимается выше.       Все та же джинсовка. Джоана лежит у него на коленях, снова высунув язык. Он улыбается, глядя в камеру.       Выше.       И опять джинсовка, Крис даже хихикает. Видимо, Джоана ее очень любит. Она стоит с бутылкой пива, держа джинсовку правой рукой, корчит непонятную рожицу, а он приобнимает ее за плечо, фотографируя. Они явно в туалете какого-то клуба или бара, судя по изрисованным стенам.       Кристина поднимается выше и замирает.       Все тот же туалет, те же изрисованные стены, та же джинсовка, только вот они стоят и тянут друг к другу языки, едва ли не касаясь ими.       Следующая фотография.       Она целует его в щеку, все в той же незаменимой джинсовке, а он улыбается, слегка нагибаясь, ведь он явно выше ее на целую голову, а то и больше.       И последняя. Почему-то черно-белая.       Она целует его уже в губы, стоя на каком-то возвышении. Все та же джинсовка.       Крис дышит часто, непонятно почему, но у нее весьма странные ощущения. Это и есть Элой? Это он? Последняя фотография выложена двадцатого марта этого года. Чуть больше полугода назад. И почему она черно-белая?       Крис решает просмотреть истории, и сердце ее начинает выламывать грудную клетку, когда она слышит ее смех.       Джоана       Смеется       Искреннее       Не заливисто и звонко, а даже как-то тихо, но этого хватает, чтобы глаза у Сото защипало, а горло сковало в непонятные тиски.       Что случилось?       Смотрит следующую историю. И какая же Джоана на ней живая! Улыбается. Не как обычно, а нежно, искренне. Такое вообще возможно?       Крис сейчас настолько поглощена эмоциями, что не замечает, как по щеке к подбородку скатывается слеза. Она плачет? Но почему? Наверное, для нее просто является огромным шоком видеть такую Джоану. Это словно бы другой человек. Она здесь счастлива. Счастлива, черт возьми! Она улыбается, смеется, кривляется! Она счастлива! И Крис не может не плакать, зная, что сейчас в настоящем она разбита. Сото только сегодня видела, как эти непонятные истерика и паника застали Акосту врасплох. Она несчастна сейчас, а тут, на экране телефона, она настолько другая. Да что случилось, в конце-то концов!?       Кристина хотела найти ответы на вопросы, но их стало только больше.       Это Элой или нет? Что случилось? Почему он не был виноват? Почему последняя фотография сделана так давно? Почему именно «joananoexiste»? Что это за рисунки такие? Почему она говорила об Элое в прошедшем времени? Почему последняя фотография черно-белая?       Черно-белая…       Крис раскрыла глаза еще шире, хотя, казалось бы, куда еще шире. Понимание настигло ее так неожиданно, что Сото почувствовала, как резко побледнела. По ее телу пробежались ледяные мурашки, которые тут же сменились противным покалыванием. Она поняла. Она все поняла в одну секунду. Это было не сложно. Сложить все эти факты было не сложно, как два плюс два. Так и тут. Целая сторона кубика Рубика сложилась воедино, хотя раньше Крис даже половины сложить не могла. Это был он. Элой.       Элой был человеком, которого Джоана любила…       Элой был тем, кто делал ее счастливой…       Элой был тем, кто затащил ее в этот ад…       Элой был тем, кого Джоана не хотела винить и не винила…       И Элой был тем, кого Джоана потеряла чуть больше полугода назад…

Элой был мертв…