Жабка💛: ¿Как ты? ¿Джо? Эй, ну прекрати Я соскучилась Я сейчас приеду Я не шучу Я уже иду к машине Я у твоей двери ¿Может, откроешь? Я замерзла… Джо, пожалуйста Давай спокойно поговорим ¿Ну??? Дашь знать, когда будешь готова к разговору… Привет ¿Ты все еще дуешься? Я ведь не отстану Я серьезно ¿Я опять еду к тебе, ты в курсе? Бля ¡Какой-то мудак заебал мне сигналить! ¡Я что виновата, что впереди непроглядная пробка! Эй, Джо… Ответь… Я хочу знать, как ты Я правда очень волнуюсь И скучаю Честно Я уже у твоей двери Это я стучу, если что ¿Джо????
Пена пролистывает эти сообщения снова и снова. Так нелепо. Она словно школьница, бегающая за предметом своего воздыхания, которому на нее совершенно плевать. Они, вроде бы, уже обе вышли из того возраста, когда хочется идти наперекор всему человечеству, закатывать истерики по типу «Вы меня не понимаете» и устраивать бесполезные бунты, лишь бы заявить о себе всему миру, но сейчас они обе ведут себя как дети. Даже смешно. И Крис еще никогда не ощущала себя так подавленно, так глупо, так беспомощно и… виновато? А в чем она виновата? В том, что испугалась за Джоану? В том, что еще не готова кричать всему миру о том, что они вместе? В том, что хотела ее защитить? Сото устало облокачивается об стену напротив двери. Вновь из чьей-то квартиры слышен шум телевизора, выше - чей-то разговор на достаточно повышенных тонах, по бокам - приглушенный плач ребенка и лай собаки, и все это так давит на Кристину, весь этот посторонний и сумбурный шум, что начинает кружиться голова. И в ней сейчас точно такой же сумбур из мыслей, да и в жизни в последнее время, если честно, тоже. Пена медленными движениями массирует свой левый висок, пытаясь сосредоточиться на своем дыхании, но резко вздрагивает, когда телефон вибрирует в ее руке. Идиотка💜: Уходи, КрисЖабка💛: Боже Я уже думала, что ты потеряла телефон И я не уйду Я все еще жду, когда ты откроешь И я клянусь, что задушу тебя в объятиях В наказание И в знак того, как сильно я соскучилась
Крис крутит телефон в руках, и глупая улыбка расползается по лицу, хотя еще рано праздновать победу. Но она очень рада, что за все это время Джоана хотя бы подала признаки жизни. Отлично, значит, с ней все относительно в порядке, хотя бы она не перерезала себе вены в ванной, что уже не может не радовать. И Сото продолжает вглядываться в экран телефона, но снова ничего. «Как предсказуемо, могла бы придумать что-то новенькое» — думает она, поднимая руку верх, чтобы постучать снова. — Я сказала, уходи, Крис. — Кристина вздрагивает, когда слышит тихий, но одновременно отчетливый голос за дверью. Значит, все это время она стояла там? Поразительно! — Не хочу. — твердо отвечает Пена, слыша, как Акоста громко хмыкает наверняка в своей излюбленной ухмылке. — Но почему? Бианчи понижает звук на пол тона, и Крис вынуждена прислониться к двери вплотную, чтобы услышать все ее слова. Она слышит, как Джоана за ней мнется, как-то копошится, даже слышит ее напряженное дыхание, и это дает Сото понять, что Акоста точно так же плотно прижимается к другой стороне двери. И Кристина невольно начинает улыбаться, когда понимает, что их друг от друга отделяет всего лишь один слой металла со стороны Пены и один слой дерева со стороны Бианчи, между которыми глухое пустое пространство с тонким слоем утеплителя. Прямо как в дешевой мелодраме, честное слово. — Потому что я хочу поговорить с тобой. — Крис на мгновение замолкает, сглатывая и подбирая нужные слова. — Без лишних глаз… На трезвую голову... Спокойно... Как взрослые люди... — Но я не хочу, Крис… — жалостливо протягивает Джоана, и Сото слышит глухой удар об поверхность двери. Не кулак, скорее всего голова, а если быть точнее, затылок. Слишком увесистый звук. — Хорошо… — И вновь пауза, чтобы найти тактичные слова. — Но…могу ли я хотя бы знать…почему ты не хочешь говорить? Напряженное молчание, и Кристина сильнее прижимается к металлической поверхности ухом, потому что ей кажется, будто бы Акоста ушла вглубь квартиры, так и не дав ответа. Слишком тихо. Пена вновь слышит посторонние шумы вокруг, вновь шум телевизора, лай собаки и гомон из квартир, но она не слышит присутствие Бианчи. Ушла. Очень дешевая мелодрама, с очень дешевыми декорациями. — Потому что мне обидно, Крис. — едва доносится в ответ, и Сото бы, наверное, даже не услышала, если бы не прижалась к двери так сильно. — И на что ты обижаешься? Объясни мне, потому что я не совсем понимаю… Прости… Вновь тишина, и как думала Кристина, вовсе не напрасно. Она уже поняла, что Бианчи настоящий Киндер Сюрприз, и в эту секунду от нее можно ждать чего угодно, поэтому Пена не удивляется такой бурной реакции. Лишь вздрагивает от неожиданности голоса, на полшага отскакивая от двери, но через секунду возвращаясь к ней снова. — Конечно, Крис, ты не понимаешь! С чего ты должна понимать меня, да!? Да ты даже не пытаешься! Ты никогда не хотела понимать меня! И я… — Хорошо-хорошо, я поняла, успокойся, пожалуйста… — зажмуриваясь, тараторит Сото в надежде, что Джоана услышит ее сквозь собственные крики. — Не кричи, мне это очень не нравится, Джоана. Акоста резко замолкает, и Кристина снова пытается подобрать нужные слова, слыша тяжелый выдох за дверью. Бианчи услышала ее, значит, все не так уж и плохо, значит, они могут установить хоть какой-нибудь контакт даже через эту проклятую дверь. И она, действительно, мешает, потому что Пена не видит эмоций Джоаны сейчас, не знает, что она чувствует, и это даже хуже, чем наглое игнорирование, потому что тогда ты можешь хотя бы примерно прикинуть, но сейчас Крис чувствует себя недоэкстрасенсом, пытаясь понять состояние Акосты лишь по звукам за дверью, которых не очень-то и много и они не такие уж и громкие. — Ну…эм… — Ладони неприятно липнут к поверхности двери и медленно соскальзывают вниз по холодному металлу, после чего Сото каждый раз возвращает их обратно на уровень своего подбородка. — Ты обижаешься, потому что я не представила тебя своей девушкой? — Еще, Крис. — голос Бианчи едва ломается, и Кристина напрягает губы, немного вытягивая их, смотрит в одну точку на полу, перебирая все события того вечера. — Потому что мои подруги стали говорить про того парня? — Еще… — Потому что влезла в ту ситуацию с тем непонятным типом? — Еще, Крис, самое главное… — Джоана почти скулит последнее слово, и за дверью отчетливо слышен тихий всхлип. Пена хмурит свои брови, буквально прожигая плитку у своих ног. Что может быть еще? Она не знает. Правда, не знает, но слышит, как там, по ту сторону двери, Акоста уже находится на грани истерики, громко и прерывисто дыша, иногда громко вздрагивая в очередном всхлипе. Плохо. Очень плохо. Крис нужно думать быстрее, но она в полном замешательстве и тупике. Вновь прижимается к двери ухом, медленно выдыхая. Она сдается. У нее больше нет вариантов. Она не понимает, что Бианчи хочет от нее, поэтому ей срочно нужна ее помощь, если та, конечно, не откажется ее предоставить. — Прости, Джоана, но я не понимаю… — Внимательно прислушивается к звукам, которые куда-то исчезли, словно пространство резко лишилось воздуха. — Скажи мне, прошу… — В этом-то и дело, Крис. — И вновь голос Джоаны слишком тихий, вновь она почти скулит. — Ты не понимаешь меня… Ты сказала, что это херня, но это не так, потому что для меня это не херня, Крис. — Речь обрывается очередным всхлипом, и Сото буквально скукоживается от этих слов и от этой интонации, ведь она слышит, с каким трудом Акосте дается каждое слово. — Потому что я чувствую все иначе… Потому что все то, что для тебя полная ерунда, для меня настоящая трагедия… Потому что ты даже не думаешь о том, что абсолютно любая мелочь может сделать мне ужасно больно, Крис... Вновь всхлип и тихий вой за дверью, от чего Кристине становится очень тоскливо и даже больно, где-то там под ребрами, будто бы кто-то скребется об них изнутри и просит выпустить наружу. Она бы никогда не подумала, что при виде чужой боли она также будет чувствовать ее, но прекрасно понимает, что даже так никогда не сможет понять Бианчи. Пена думала, что проблема в ее друзьях и в том, как она представила им Джоану, но она оказалась намного глубже. Акоста просто хочет, чтобы ее понимали, но Крис знает, что это невозможно, если та будет всегда молча закрываться в себе. — Я просто хочу, чтобы ты понимала это и не говорила мне, что это ерунда, потому что нет… Это не ерунда, Крис… И ты не знаешь, каково жить с этим изо дня в день, всю свою дальнейшую жизнь... — Ты права, я не знаю… — Сото делает глубокий вдох, и всхлипы медленно угасают. Это не может не радовать ее. — Поэтому я и прошу говорить со мной, Джо. Просто говори со мной, и мы вместе решим, что с этим делать. Хорошо? Бианчи копошится, и Кристина уверена, что она сейчас грызет свой ноготь, нервно озираясь по сторонам. Пена слишком хорошо узнала ее за эти четыре месяца. Она клянется, что может даже представить выражение ее лица сейчас: с покрасневшими глазами, чьи уголки опущены вниз сильнее обычного, с поджатыми губами, немного выгнутыми к подбородку, с сильно нависшим верхним веком из-за нахмуренных или жалостливо выгнутых бровей и с влажными от слез острыми скулами. Такая худая, такая хрупкая и ранимая. И Крис так захотелось обнять Джоану, вжать ее в свою грудь и гладить по спутанным и сухим от краски волосам, когда она услышала слабое «Угу» за все еще закрытой дверью. — Но я не стану извиняться, потому что я не считаю себя виноватой. — осторожно добавляет, потому что знает, что этот вопрос тоже стоит их внимания. — Знаешь почему? — Почему? — все также неуверенно звучит за дверью, и Сото поджимает губы. У нее нет права на ошибку. Она должна хорошо обдумать каждое слово, если не хочет, чтобы Акоста вновь взорвалась. — Потому что мои подруги — это отдельные личности, и я не могу отвечать за их слова. — Замолкает, внимательно вслушиваясь в тишину. Пока все вполне неплохо. Никакой лишней реакции со стороны Бианчи. — Потому что я очень испугалась за тебя, и единственное, что я хотела — это защитить тебя тогда. Будто бы ты поступила иначе на моем месте. — Вновь обрывает свою речь, и руки опять неприятно соскальзывают вниз по металлу. Слишком потные. — Потому что я еще не готова говорить каждому о нас. Понимаешь? Я человек, Джо, я тоже имею право на чувства. И вновь легкое копошение за дверью, но уже более живое, что ли. В горле у Кристины образуется непонятная пленка, которая мешает сделать даже крошечный вдох, потому она старается дышать носом, но его словно бы заложило. Пена сильнее прижимается к двери, и ей уже надоело это общение на расстоянии, но просить открыть ее сейчас будет очень глупо, и Крис с громким выдохом решает продолжить. — Я всю жизнь считала себя гетеросексуальной, но тут появилась ты и перевернула весь мой мир. И мне пока что тяжело это переварить, понимаешь? — И вновь прислушивается к тишине. Это очень важно, чтобы понять, когда стоит остановиться. — Я не думаю, что я должна извиняться за это… — Хорошо… — снова Джоана говорит слишком тихо, но по ее тону все равно понятно, что эти слова не причинили никакого вреда. Наверное. И они обе молчат где-то минуту, прежде чем Сото все же решается набраться смелости. — Ты откроешь мне, м? — Нет. — Почему? — Снова пауза. — Потому что я хочу побыть одна, Крис. — Хорошо. Пухлые губы едва растягиваются в грустной улыбке, ведь Кристина довольна собой. Правда, довольна, потому что она смогла вывести Акосту на разговор спустя два дня. Потому что они поговорили, хоть и через эту проклятую дверь, но все же. И Пена, совершенно не брезгуя, прикасается к металлической поверхности губами, громка чмокая, чтобы Джоана наверняка услышала ее. — Мне было бы куда легче представить, что это ты, если бы дверь не была холодной. — Она закатывает глаза в привычной манере и слышит легкий смешок за дверью. — Ладно, мне написать тебе, когда я приеду? — Нет, Крис, пожалуйста. — Хорошо. — Отстраняется от двери и чувствует, как холодеет ее щека. — Тогда напиши сама, когда захочешь увидеться. — Крис еще пару секунд стоит на месте, осматривая дверь, и, вот уже медленно развернувшись, направляется к лестнице. Джоана сидит на полу, уперевшись об деревянную поверхность затылком, по ее щекам все еще стекают слезы, и она не может их остановить. Она понимает, что не права, но все равно больно, и Джоана не знает, как заставить свои мысли заткнуться. Обхватывает голову руками, сильно зажмуривая глаза; в подъезде стоит абсолютная тишина. — Крис..? — достаточно громко спрашивает Джоана, но не слышит ничего в качестве ответа. Нет. Она не может злиться на нее за это, в конце-то концов, она сама попросила Крис уйти.***
Кристина идет мелкими шагами, и настроение у нее, мягко говоря, не очень, еще и Badi «Desierto» вдруг заиграла в ее наушниках и только накалила тем самым атмосферу, но Сото почему-то так и не решилась переключить ее на что-то более веселое. И Пене совсем не хочется возвращаться домой, хотя она гуляет уже больше часа, это точно. Просто ходит в наушниках и не обращает внимание на проходящих мимо людей, будто бы никого нет в целом мире кроме нее. Крис никогда не имела привычки гулять вот так, потому что она никогда не видела смысла в том, чтобы бесцельно шататься по улицам Мадрида совершенно одной. Но вот сейчас она понимает, насколько это успокаивающее занятие, когда ты ходишь по бесконечным улицам города, слушая музыку, и это, правда, успокаивает и приводит мысли в порядок, немного раскладывая их по полочкам, как когда-то и говорила Джоана. И Сото останавливается на мосту, что тянется над шоссе, упирается руками об перила и просто смотрит, продолжая погружаться в легкое состояние некой грусти и тоски, наверное, из-за музыки, играющей в ее наушниках. Она понимает, что не должна трогать Джоану, потому что та попросила об этом, но руки так и тянутся к телефону, чтобы написать хотя бы «Хей, как ты». Странно, но Кристина никогда не испытывала такой нужды в ком-то. Никогда ни за кого так не волновалась. Эта необычная девушка с кучей скелетов в шкафу, океаном боли в душе, фиолетовыми локонами, спускающимися на лопатки, и завораживающими татуировками на руках обладает какой-то магией, не иначе. Или же Пена просто, действительно, влюбилась? Все это странно и до сих пор не хочет укладываться в голове. И Крис думает о том, сколько еще времени ей нужно, чтобы понять то, что с ней происходит. И кто она, черт возьми!? Она вспомнила слова Лукаса о том, что не стоит вешать на себя ярлык, но черт! Она нуждается в этом блядском ярлыке, чтобы лучше понять себя! Все это очень непонятно, но ясно одно: она очень хотела увидеть Джоану сейчас. Сото смотрит на проезжающие по шоссе машины и на утопающее в городском пейзаже солнце, разбавляя прохладный воздух горячим дыханием, и как только оно — солнце — позволяет последним лучам коснуться рыжих крыш невысоких жилых домов, оставляя Мадрид во власть январской прохладе, Кристина двигается дальше. Ноги сами несут ее в неизвестном направлении, через различные совершенно незнакомые переулки и через неизвестные дворы, и только через час ходьбы Пена понимает, что приближается к дому, где живет Джоана. Удивительно, но, даже не задумываясь о своем пути, мозг все равно привел ее к ней. Или же это не мозг вовсе, а что-то другое. В любом случае не важно, ведь Крис уже здесь — стоит и смотрит на окна ее квартиры, которые, к счастью, выходили прямо во двор. И едва заметная улыбка появляется на губах Сото, когда она видит в них свет. Джоана дома, значит, с ней все в порядке. Кристина тут же достает телефон, печатая короткое «Посмотри в окно», но тут же замирает, стирая написанное сообщение и пихая телефон обратно в карман белой куртки. Они, вроде бы, неплохо поговорили, но Пена до сих пор не понимает: Джоана по-прежнему обижается или, действительно, просто нуждается в уединении? Крис, и правда, ведет себя, как глупая влюбленная школьница, но знаете, ей это отчасти даже нравится. Сото стоит так несколько минут, пытаясь разглядеть в этих окнах хотя бы намек на знакомый силуэт и нелепо улыбаясь, а после убирает наушники в карман, потому что ей, если честно, хочется простой тишины сейчас. Снова осматривает знакомый со всех сторон дом и медленно возобновляет свой путь, который уже окончательно приведет ее домой, ведь на часах телефона уже около восьми вечера. Проходит мимо подъезда, в который она уже не раз заходила, краем глаза замечая, как из-за темного угла за ней начинает следовать непонятная фигура, но Кристина не придает этому значения. Она ведь не одна единственная может идти в эту сторону, верно? Этот район значительно темнее, чем более благоустроенные районы, в одном из которых и живет Пена, и не трудно догадаться, что именно по этой причине он ей совсем не нравится. Тут отовсюду веет какой-то тревогой, словно бы кто-то вот-вот выпрыгнет на тебя из очередного темного закоулка между довольно старыми зданиями. И Крис не понимает, как Джоана вообще может спокойно ходить здесь, не шугаясь каждого шороха за спиной, хотя она, должно быть, просто уже привыкла, но Сото бы никогда не приобрела квартиру в такой местности, даже если бы не располагала большой суммой денег. Хотя от квартиры здесь только одно название, и Кристина до сих пор не может привыкнуть к ее крошечным размерам, несмотря на то, что ночевала у Акосты уже приличное количество раз. И она продолжает идти по этим темным улицам, освещая свой путь фонариком от телефона, и непонятная фигура, все еще идущая за ней след в след от самого двора, где Пена рассматривала окна квартиры Бианчи, начинает не на шутку напрягать. Он идет за ней слишком долго, потому что сразу понятно, что это мужчина, и Крис громко сглатывает, ускоряя шаг. Она чувствует, как сердечный ритм ледяной пульсацией отдает в кончики пальцев, когда слышит точно такие же ускоряющиеся шаги за спиной. Дыхание сбивается, и телефон в ее руке пару раз дергается, заставляя Сото слегка споткнуться от сбившегося света фонаря. Она все еще отчетливо слышит шаги из темноты, будто бы незнакомец ступает по ее следам, ей даже кажется, что она может слышать его дыхание — грубое и резкое, и Кристина надеется поскорее выбраться из этих темных улиц, но они как назло не хотят заканчиваться. Темнота вокруг будто бы сгущается, оставляя легкие без кислорода, когда Пена судорожно подносит телефон к уху в надежде поскорее услышать голос брата. — Дани, Дани! — тараторит Крис, как только слышит неглубокий вдох из динамика телефона. — Крис? Что-то случилось? Ты очень… — Дани, за мной уже минут двадцать идет какой-то мужик! — она не дает своему брату закончить, чувствуя, как горло сжимает накативший страх и дыхание сбивается еще сильнее. — Я ускорила шаг, Дани, и этот ушлепок сделал то же самое! Дани, я…я… — Эй, Крис? — Дани напрягается всем своим телом, что отображается на его голосе, сразу же после того, как голос у Сото срывается, и она больше не в силах собрать свои мысли в кучу. Слишком страшно. — Крис, успокойся, не провоцируй его, не вздумай резко срываться с места, хорошо? Просто скажи, где ты, и попытайся найти людное место, все, что угодно, но главное, чтобы там были люди, слышишь, Крис? — Дани, я… Кровь резко бьет в виски, когда Кристина слышит приближение ускоряющихся шагов. Они словно бы рвут барабанные перепонки, становясь все быстрее и ближе, пока не перерастают в бег, и Пене кажется, будто бы эти шаги давят ей на грудь, потому что она не может больше дышать. Она плохо слышит голос Дани из-за шума крови в ушах, он, словно бы за бетонной стеной, говорит что-то невнятно, неразборчиво, будто бы набор бессвязных слов. Крис останавливается, прерывисто дыша и без конца повторяя имя своего брата, ей кажется, что она вот-вот упадет в обморок, все ее тело сковывает в холодные тиски, когда неизвестный силуэт проносится мимо, исчезая в темноте улицы, словно бы его и не было вовсе. — Крис?! — срывается Дани, и Сото делает резкий вдох, чувствуя, как разрывает ее легкие, которые на мгновение словно бы погрузились в вакуум. — Крис, что случилось?! Крис?! — Он… — голос дергается, а ноги становятся тряпочными, Кристина едва может шагать, и перед глазами все плывет. — …убежал… И когда паника отступает, к Пене возвращается реальность вместе с ее эмоциями, позволяя застывшим в голубых и расширенных глазах слезам скатиться к подбородку, и тогда Крис охватывает дрожь. Сото хватается за область сердца, шатаясь из стороны в сторону и всхлипывая под расспросы Дани. Она буквально не чувствует земли под ногами, словно бы в замедленном действии передвигаясь по непонятному темному и размытому пространству, не в силах остановить плач. — Крис, все хорошо, успокойся. — голос брата возвращается к ней постепенно, словно бы из темноты, куда убежал незнакомец. — Крис, скинь мне свое местоположение, я сейчас заберу тебя, слышишь? — Да-да, я…я сейчас. — Хорошо, жду. Короткие гудки, и телефон буквально скачет в ее руке. Не видя ничего из-за собственных слез, Сото все же скидывает местоположение брату, пару раз промахиваясь мимо нужного приложения, попадая не туда, куда нужно. И она вновь остается одна посередине пустой и темной улицы, пытаясь себя успокоить тем, что Дани не будет ехать слишком долго.***
Часы, висящие на левой стене комнаты, доходят до четырех дня, и время тянется слишком медленно. Прошло уже почти три дня с тех пор, как Крис вышла из подъезда, в котором живет Джоана. Почти три дня, как Крис обещала ей оставить ее в покое и дать время. Почти три дня, как руки Крис каждую секунду тянутся к телефону, но замирают на полпути, и это молчаливое ожидание хуже самой ужасной пытки. Почти три дня. Самых долгих и ужасных в жизни Крис. Почти три дня длиной, казалось бы, в целую вечность. И за все это время Крис еще раз поняла, насколько Джоана стала неотъемлемой частью ее жизни, ведь обычно все свое свободное время они были вместе: дурачились, просто валялись в кровати, смотрели фильмы или гуляли — не важно, но они всегда были вдвоем. А сейчас Крис просто бесцельно смотрит в зеркало, и не только потому, что пребывает в полном неведении о происходящем, но и потому, что она не понимает, чем раньше была забита ее бесполезная и скучная жизнь. А ведь действительно, чем? Хороший вопрос. Очень хороший, потому что Крис не знает, как на него ответить. Она лишь жмет плечами, будто бы отвечая своему отражению в зеркале и самой себе, и медленно крутит подводку пальцами, так и не закончив вторую стрелку на левом глазу и зависнув в своих собственных мыслях. Но ведь раньше она, действительно, как-то жила, совершенно не зная о существовании Джоаны, что-то делала и не жаловалась, верно? Придя с работы, обычно принимала душ, потом ужинала каким-нибудь йогуртом, потому что готовить что-то было очень лень, после лежала на кровати, бесконечно переписываясь с подругами и бесцельно листая ленту инстаграма, иногда заходила в TikTok и тратила на него еще несколько часов своей жизни, и лишь когда время подходило к полуночи, отключалась от всего мира и засыпала. На следующий день все то же самое: завтрак, инстаграм, путь до работы, работа, путь домой, ужин, инстаграм и сон. Лишь выходные отличались от обыденного ритма жизни, потому что обычно она встречалась с Амирой, и они обе где-нибудь сидели и разговаривали обо всем подряд, но чаще всего Крис уходила в отрыв, напиваясь так сильно, что на следующие утро валялась в кровати до вечера, и еще по привычке ли или же из-за простого пьяного любопытства расставляла свои ноги перед каким-нибудь таким же пьяным «кавалером», который оплатил все ее шоты и коктейли. А после уходила, не оставив номера телефона. Да и зачем, если ты не помнишь даже имени того, под кем прогибалась этой ночью? Если ты даже не помнишь ощущений, потому что была слишком пьяна. Никаких чувств, никаких обязательств — просто секс, потому что для Крис он всегда был лишь одним из тех многочисленных способов просто убить свое никчемное время. Никчемное. На пухлых губах расползается ухмылка, когда Крис прокручивает это в своей голове. Ее жизнь и правда была такой никчемной? Но как она не замечала этого? Неужели ей понадобилось пройти через все эти страхи, истерики и слезы, чтобы понять такую простую вещи? Чтобы понять то, что пора бы что-то менять в своем жалком существовании, вставать на ноги, становиться взрослее и лучше. Не тратить свое и без того крошечное человеческое время на беспорядочный секс, алкоголь, тусовки и простое и бесцельное залипание в интернете. У Крис есть способности, но она ими никогда не пользовалась. Есть почва, но она никогда не пыталась оттолкнуться от нее, чтобы взлететь. Да, Крис все еще боится своих чувств, да, она все еще ничего не понимает, но Джоана подарила ей возможность что-то изменить, стать лучшей версией себя, научиться справляться со своей жизнью, а не плыть по течению и ждать, куда тебя занесет на этот раз. И хоть время все еще бесконечно, но Крис благодарна своей судьбе за эти мучительные почти три дня в полном одиночестве, потому что иначе бы это до нее не дошло. Ну или дошло бы, но чуть позже, кто знает? И Сото наконец-то отмирает, вновь открывая подводку и заканчивая небольшую стрелку. Удовлетворительно смотрит на себя в зеркало, перекидывая часть своих волос на плечи и проводя по ним руками. Если бы Джоана была здесь, она бы обязательно сказала: «Блять, какие же у тебя красивые волосы, Жабка». И Кристина грустно и легко улыбнулась этим мыслям. Да, так бы и сказала. Из вновь закружившихся в голове мыслей Пену выловила вибрация телефона, наверное, это Амира или кто-то из девочек в общем чате, ведь сегодня воскресенье, да и к тому же завтра официальный выходной день. Идиотка💜: Я у твоего подъезда ¿Выйдешь? Крис буквально подлетает над полом, даже не отвечая на сообщение, выбегает из квартиры в одной бежевой и тонкой кофточке, забывая закрыть за собой дверь, и плевать, что на улице всего-то одиннадцать градусов тепла. Спускается по ступеням, совсем не ощущая их под ногами, словно летит по воздуху, но отчетливо ощущает, как потеют ее ладони и сбивается пульс с каждым шагом вниз. Она не знает, что скажет ей Джоана, но знает, что вот-вот увидит ее. И это осознание заставляет ее бежать еще быстрее, словно бы толкая сзади, и Сото сильно жмет на кнопку домофона, ожидая в ответ характерный писк, и наконец открывает тяжелую дверь, задерживая дыхание и оглядываясь по сторонам. Джоана стоит на расстоянии нескольких метров, через узкую дорогу, крутит телефон в руке, сверля его взглядом и по привычке кусая ноготь, но уже левой руки, потому что правая занята, а после поднимает взгляд и замирает. Она мнется пару секунд, осматривая Кристину так, будто бы видит ее впервые, опускает телефон в широкий карман штанов карго, снимает капюшон черной и широкой толстовки с головы и открывает вид на волосы, собранные в непонятную и неряшливую гульку. И Пена думает, не замерзла ли она в одной лишь толстовке, ведь прекрасно знает, что Джоана шла сюда пешком. Проходит, наверное, целая минута, прежде чем Акоста осмотрелась по сторонам и стала переходить дорогу по направлению к Крис. И с каждым приближающимся шагом Сото чувствовала нарастающее напряжение, исходящее от Бианчи, пока наконец между ними не остается один крошечный метр. Кристина обхватывает свои плечи, дергаясь от холода, и Джоана начинает раскачивать руки вдоль тела, сильно сжав кулаки. Они молча смотрят друг на друга, и Акоста периодически отводит растерянный взгляд в сторону, поджимая губы, останавливает нелепое движение рук, напоминающее маятник, и тянет правую ко рту, чтобы закусить ноготь. Вновь встречается взглядом с голубыми глазами, когда Пена сначала закусывает, а после сжимает губы, и Бианчи смотрит на нее из-под темных бровей своими впалыми усталыми глазами, медленно убирая руку и сильно сжимая ее в кулак у подбородка, и едва заметная улыбка появляется на ее побледневших губах. Крис улыбается в ответ и в одну секунду преодолевает этот несчастный метр между ними, крепко прижимаясь к Джоане, и та в протяжном и облегченном выдохе обнимает Сото в ответ. Джоана чувствует, как в груди образуется сгусток какой-то непонятной боли, и она прижимает Кристину еще крепче, потому что так, кажется, становится чуточку легче. Ее голос ощутимо срывается, когда она шепчет едва отличимое от выдоха «Прости», и Пена прощает. Прощает, потому что не может иначе, потому что ей кажется, что она готова простить Джо все что угодно. Потому что она не хочет ничего, кроме как найти ее дрожащие губы своими. И она находит. Медленно и аккуратно, словно бы Джоана может исчезнуть и не появиться больше. И этот поцелуй намного отличался от всех остальных, потому что в нем было что-то такое, что вызывало на губах грустную улыбку, в облегченном выдохе, когда они обе стояли, прислонившись друг к другу лбами, не обращая внимания на проходящих мимо людей, некоторые из которых косились в их сторону. Косились в сторону двух девушек, что бодались носами и соединяли свои губы в коротком поцелуе, а на их лицах появлялись улыбки, становясь с каждой секундой все шире и шире. И Крис смотрела в карие глаза и думала о том, что они способны преодолеть любую сложность. Вместе, рука об руку, шаг за шагом, минута за минутой, день за днем. Ведь это кажется таким возможным сейчас, таким близким, когда Джоана легко нагибает голову Сото вниз и мягко прикасается к ее лбу губами. Несомненно, возможным. — Куда это ты так нарядилась, красотка. - смеется Акоста, осматривая Сото с широкой улыбкой. — Я хотела посмотреть подарки родителям и брату на завтра. — Кристина огибает пальцами изгибы шеи Бианчи, слегка царапая ее ногтями, и та прикрывает глаза, чуть ли не мурлыча. — Хочешь поехать со мной? Джоана открывает глаза, издавая странный мычащий звук, который заставляет Пену тихо засмеяться, заглядывает в эти большие и невероятные голубые глаза, не в силах отказать своей жабке. И Крис улыбается еще шире, когда Джоана кивает.***
Они вновь объездили пол-Мадрида в поисках того, что было нужно Крис, и ей все время что-то не нравилось. Она быстро разобралась с подарком для Дани, вспомнив, что совсем недавно у него сломались его наручные часы, а вот с подарком для родителей пришлось постараться и растратить часть своих нервов. Она все не могла определиться: купить им что-то общее или же каждому по-отдельности. Вскоре в машину был загружен небольшой декоративный сервиз, ведь сеньора Сото любила подобные вещи, поэтому Крис была уверена, что не могла прогадать. И вот, когда на улице уже было темно, и на дисплее телефона отчетливо высвечивалось 19:17, Кристина ускоренным шагом шла по огромному торговому центру в поисках подарка для отца. — Может быть, ему купить что-то в машину? — словно бы спрашивая саму себя, бухтит Пена. — Не знаю. — Джоана едва поспевает за ней и очень удивляется этому. Обычно Крис ходит не так быстро. Джо даже не знала, что ее девушка может быть такой резвой. — Крис? Сото резко останавливается, оборачиваясь к сзади идущей Акосте, и она как-то нелепо жмется, заламывает пальцы на уровне своего пупка, осматривается по сторонам, и Кристина переспрашивает, потому что, если честно, у нее сейчас совсем нет времени на то, чтобы вот так медлить. Если они не хотят попасть в огромную пробку, конечно, которая обычно образовывалась в восемь вечера. — Можно взять тебя за руку? Пене хочется смеяться и плакать одновременно. Они и правда иногда словно подростки, которые впервые пытаются создать серьезные отношения. Слишком неловкие. Но это намного лучше, чем если бы Бианчи просто взяла ее за руку, и Крис оттолкнула бы ее от неожиданности. Сото осматривается по сторонам: людей очень много — а потом она переводит взгляд на Джоану, как та стоит, смотря себя под ноги, все еще заламывая пальцы, и Кристине кажется, что она их вот-вот сломает или вывернет. Глубокий вдох и спокойный выдох. — Давай сюда. Джоана резко переводит взгляд чуть вперед, видя раскрытую ладонь перед собой и, не медля ни секунды, крепко переплетает свои прохладные пальцы с пальцами Пены. Она так счастлива. Так счастлива, что Крис видит, как она светится, гордо улыбаясь, когда они продолжают свой путь, уже держась за руки. Иногда Крис чувствует себя совсем глупышкой рядом с Джоаной, иногда совсем не ощущает разницу в возрасте, но иногда она чувствует ее так сильно, будто бы она старше Джоаны не на год с половиной, а на целых десять лет. Особенно в такие моменты, когда Акоста начинает вести себя как ребенок, радуясь каждой мелочи. Может быть, это все из-за ПРЛ, но даже если это так, то это самое безобидное и самое милое его проявление. Иногда Крис думает: какой бы была Джоана, если бы она была здоровой? Она бы выражала свое счастье так ярко, как сейчас? Или же была бы более черствой? Она бы могла так сильно радоваться сладостям, которые Крис иногда привозила, когда приезжала к Джо? Могла бы так нежиться, находясь в объятиях Крис по утрам? Могла бы так светиться от простого соприкосновения рук? Могла бы она быть собой? Несомненно, Джоана чувствует очень много и очень сильно, в отличие от простого человека, несомненно, иногда это становится невыносимым, но иногда Крис думает, что местами именно это расстройство делает Джоану Джоаной. Конечно, может быть, Крис просто романтизирует, конечно, может быть, еще не сталкивалась с его самыми худшими проявлениями, но сейчас, идя по торговому центру, она может думать только о широкой улыбке Джо, которой можно освещать самые темные улицы и закоулки. И все косые взгляды отходят на второй план. Все они просто не имеют значения. Странно, но ведь именно их Крис и боялась. — Смотри, Жабка, кажется, там продают что-то для машины. — Сото смотрит в сторону, куда указывает палец Акосты, и та действительно оказывается права. Бианчи говорит, что подождет Кристину здесь, и та с улыбкой кидает быстрое «Я сейчас». Джоана крутится по сторонам, и людей и правда очень много. Неудивительно, ведь наверняка все здесь точно так же как и Пена ищут подарки родственникам на День Магических королей. И только сейчас Джо замечает, как много вокруг детей, а потом вспоминает, что вот-вот на улицах Мадрида должно начаться детское представление — Кавалькада Волшебных королей. Они бегают и резвятся, смеются, перебегая от магазина к магазину, которые украшены фонарями и мишурой. Так красиво. И она помнит, как обожала это шествие волхвов, будучи таким же ребенком. Это волшебное время, когда в воздухе буквально пахнет магией, и все дарят друг другу подарки и любовь. Джоана будто бы снова окунается в детство, широко улыбаясь. А потом она цепляется взглядом за магазин с музыкальными инструментами и медленно подходит к прилавку, откуда на нее смотрит гитара. Как бы ей хотелось сыграть что-нибудь Крис, сидя на полуторной кровати. Как бы хотелось вновь коснуться натянутых струн пальцами и ощутить их вибрацию, услышать приятный звук «уху». Джо с горем выдыхает, вспоминая свою сломанную гитару. Жаль, что она не осталась цела тогда. Очень жаль. — Джо? — Акоста резко оборачивается на зов и видит, что Кристина идет к ней быстрым шагом, держа в руках пакет с чем-то большим. — Ты чего тут? — Ничего. — Бианчи широко улыбается. — Что купила? — Чехлы на сиденья, его уже износились. — Пена приподнимает пакет, и только сейчас Джоана понимает, что в нем лежит коробка с этими чехлами. — Ну, раз так, то, думаю, ему должно понравиться. — Я тоже так думаю. — И Крис вновь широко улыбается, видя отражение разноцветных огней от витрин в темно-карих глазах Джо. — Идем? Джоана кивает, отходит от магазинчика, протягивая руку Сото, но прежде чем переплести с ней свои пальцы, Кристина бросает быстрый взгляд на витрину, где стоит красивая белая акустическая гитара. «Не так уж и дорого.»- подмечает про себя Крис.***
Крис чувствует себя подростком в разгар своего полового созревания, но ей сейчас откровенно все равно. Она не хочет думать об этих вещах сейчас, потому что единственное чего она сейчас хочет — это бесконечно целовать Джоану. Серьезно! Они уже больше часа просто лежат в кровати, и на протяжении всего этого времени Сото просто целует ее с небольшими перерывами, а Акоста в свою очередь не особо-то и сопротивляется. И Крис знает, что завтра ей снова нужно в Саорехас, чтобы поздравить родителей и брата и отдать им купленные подарки, что сейчас лежат в машине, но уехать от Джоаны после пяти дней разлуки было бы преступлением. И Кристине вновь все кажется таким нереальным, ведь в первые в жизни ее тянет к кому-то настолько сильно, что хочется без конца целоваться, вжимаясь в чужое тело невероятно сильно, переплетая свои ноги с ногами Бианчи. И Пена просто смотрит в ее темно-карие сейчас глаза, в которых отражается ночная темнота, и их губы едва соприкасаются, а потом Крис, томно выдыхая, целует ее снова и снова, вжимаясь еще сильнее. То глубоко, то едва чмокая, проводя кончиком носа о кончик носа Джоаны, и та бодается в ответ, едва улыбаясь, и соприкасается с Сото лбами, выдыхая прерывисто и горячо. Джоана сейчас кажется такой невероятно красивой в полутьме, такой нежной и близкой, что Кристина утыкается ей в шею. Боже, неужели она, действительно, влюбилась? Сото и не знала, что это может быть настолько сильно, настолько ярко, что ты получаешь невероятное удовольствие даже от того, что просто вдыхаешь запах чужого тела. И Пена понимает, что это звучит немного маниакально, но, черт возьми, это правда, хоть это и иногда пугает, но просто Кристина никогда не верила во все эти сказки. А может, это пять дней разлуки так повлияли, кто знает? Крис закидывает на Акосту ногу, и та улыбается, целуя ее в лоб. Слишком чувственно, слишком нереально для Пены. Бианчи чуть поправляет одеяло и приобнимает Сото за талию, едва задирая майку большим пальцем. У Крис мурашки по всему телу от этого горячего холода. Она не может, это слишком интимно, слишком эмоционально, хотя они просто молча лежат в обнимку. Крис никогда не чувствовала ничего подобного. Эмоции настолько сильно переполняют ее, что она не сдерживается и легко целует Джоану в шею, от чего та вздрагивает и на секунду задерживает дыхание. Сото кажется это милым, ведь она знает, что шея у Бианчи максимально чувствительное место. Причем узнала она об этом совершенно случайно. Поэтому Кристина загорается небольшим азартом и едва проводит по шее языком, отчего Акоста вздрагивает сильнее, что вызывает у Пены тихий смех. — Ну и что ты делаешь, Жабка? — Джоана слегка отодвигается, и Крис видит в ее глазах еле заметные огоньки. И, возможно, Сото играет с огнем сейчас, но сейчас ей почему-то плевать. — Ничего. — Она незаметно улыбается, и Акоста целует ее не торопясь, мягко и размеренно. — Ну и что ты делаешь, идиотка? — Ничего. — сипло смеётся Кристина, проходясь пальцами по уже чуть отросшим волосам на затылке, смеется вновь, когда Джоана опять целует ее в лоб, приподнимаясь на локтях. Бианчи тоже заражается этим смехом, когда Сото пытается ногами повалить ее обратно, чуть пиная. И, наверное, у Акосты останутся синяки, но ей все равно. Они продолжают нелепо пинать и пихать друг друга, как глупые, влюбленные подростки, смеясь и возмущаясь, и, наверное, это бы никогда не закончилось, если бы Крис не использовала секретный прием, проходясь ногтями по еще одному слабому месту на теле Джоаны — позвоночнику, от чего Бианчи ослабляет хватку, и Пена вновь целует в шею, окончательно добивая. Акоста не может сопротивляться этому комбо из запрещенных приемов, да и не хочет, если честно, поэтому Кристина с легкостью одерживает победу, седлая ее бедра. —Ладно-ладно, ты выиграла, Красотка. — Джоана выдыхает в легком смешке, вскидывая руки, и черт, как же ей не хватало этих моментов. Когда в последний раз она могла вот так вот дурачиться с кем-то в постели, как глупая школьница? Это было давно, и Джоана даже уже забыла каково это, немного чувствовать себя ребенком, забывая о настоящем и обо всех проблемах. Сейчас есть только она, Крис и ее прекрасные голубые глаза напротив. А еще есть непреодолимое желание обнять свою Жабку. И Джоана обнимает. Вжимается так сильно, что Сото, наверное, уже больно, но процесс уже запущен, его не остановить. Она слишком нуждается в ней. Нуждается в этой девушке, которая за такой короткий промежуток времени стала для нее абсолютно всем. Которая смогла спасти ее, излечить от душевной скребущей ребра боли. Нуждается в девушке, без которой Джоана теперь не может представить свое существование. И вся эта атмосфера такая подходящая, что Бианчи тонет в ней, но в отличие от любого другого утопающего, даже не пытается спастись, отталкивая от себя все спасательные круги мира. Впервые за все это время она не против захлебнуться своими чувствами, перейти черту, позволить демонам внутри властвовать над ее разумом и телом. Она хочет утонуть, медленно утягивая Сото за собой на самое дно. Так глубоко, что уже невозможно выплыть самостоятельно. И на такой глубине ты не чувствуешь никакого давления воды, ты даже начинаешь дышать, словно рыба. На такой глубине ты не слышишь ничего, кроме пульсирующей крови в висках и своего дыхания. И это кажется каким-то сумасшествием, потому что Кристина не захлебывается. Джоана протягивает ей руку, и Крис берет ее неосторожно и чуть нервно, но все же крепко переплетает пальцы и погружается все глубже и глубже. И она лишь судорожно выдыхает, замечая, что всегда бледные скулы Джоаны сейчас горят ярко-ярко. Крис это видит. Крис кажется это необычным. Крис это притягивает. И Кристина обхватывает ее худое лицо руками, все еще седлая бедра и понимая, к чему все идет. Она не настолько глупа, чтобы не чувствовать ее напряжение, да и свое тоже. Чтобы не чувствовать то, как руки Джоаны, слегка подрагивая, спускаются с плеч к лопаткам и ниже на поясницу. Так медленно и осторожно, что Крис начинает ерзать и краснеть, осознавая, что не может контролировать свои движения. Немного нервно и смущенно смеется, едва касаясь губ Акосты своими. И боже, какое же у нее глубокое и неровное дыхание сейчас! Акоста что-то мычит в губы, чуть улыбается и чувствует, как там на глубине уже, наверное, нескольких сотен метров, ее единственным кислородом становится девушка с длинными белокурыми волосами и выразительными голубыми глазами. И она смотрит в эти слегка прикрытые глаза своими томными темно-карими и не может насмотреться. Какие же невероятно красивые глаза! Вопросительно кивает, не прерывая зрительного контакта, и получает легкий, едва заметный одобрительный кивок в ответ. Крис следует за Джоаной осторожно, потому что не знает как. Не знает, что делать. Бианчи что-то тихо шепчет, укладывая ее на спину, и Пена перестает бояться, потому что голос у Джоаны такой томный, с хрипотцой, что мурашками пробегается по спине. Миллионами мурашек даже от едва уловимых прикосновений, и это так необычно. Так необычно чувствовать искренний жар своего тела, свое неподдельное желание. Ощущать то, как эти чувства разгораются еще сильнее, когда одежды становится все меньше и меньше, а смазанных поцелуев все больше. Когда все вокруг медленно отходит на второй план, и единственное что остается — это горящие шоколадные глаза напротив, такие вязкие и липкие. И поцелуи. Они повсюду: на губах и щеках, на лбу и подбородке, на шее и ключицах. Такие небрежные и горячие. Джоана целовала ее так медленно и глубоко, но так нетерпеливо, а ее руки все никак не могли найти себе места, неразборчиво бегая по всему телу. Крис впервые чувствовала себя настолько желанной не только физически, но и эмоционально. И ей так нравились все эти движения, которые поначалу были такими аккуратными, но уже через минуты смелыми и даже требовательными. Так нравились ее чуть прохладные пальцы на плечах, спине, бедрах и везде, где только можно, и поцелуи за ухом. И Крис даже подумать не могла о том, что такое вообще бывает. Она даже не знала, что ее тело способно на такую сильную отдачу. Не знала, что Джо может быть такой чертовски красивой, сексуальной, гибкой и плавной. И сама Джоана клянется, что в этих длинных волосах она готова путаться вечность, перебирать их прохладными пальцами, заплетая в небрежные маленькие косички, а сейчас оттягивать чуть сильнее чем обычно, слегка наматывая их на кулак. Клянется, что влюблена в Крис до беспамятства. До ломоты в теле и липких рук, до с шумом циркулирующей в висках крови, до нехватки воздуха, до выгнутой спины и плавного скольжения бедер. Да до чего угодно! И она была настолько открытой, беззащитной, откровенной в своих действиях и мыслях, доверчивой, что Пену поражала эта открытость. Она казалась слишком хрупкой, словно бы одно лишнее движение, и Акоста закроется, но она не закрывалась. Джоана отдала себя полностью, буквально все, что у нее было, вывернула всю свою душу наизнанку, впустила Крис настолько глубоко, насколько это было возможным, выпотрошила все, что находилось под ее сильно выпирающими ребрами, по которым Крис проходилась ногтями, слегка царапая и видя, как отзывалось тело Джо, подрагивая после каждого касания. Без какой-либо корысти. Так сильно, так искренне и чисто и так невероятно правильно. И Кристина впустила Джоану следом, выдыхая раскаленный воздух прямо в ее губы. Будто бы передавая друг другу кислород, который так необходим под тоннами воды. Когда Крис целовала сильно выпирающие ключицы, нависая сверху, и ее волосы все падали Джоане на лицо, а она с томным смехом убирала их небрежными движениями, а после целовала раскрасневшиеся щеки. Когда бедра Джоаны были такими напряженными, и они скользили так плавно, так лениво, и Крис ловила губами тихие стоны, больше похожие на выдохи, совсем не такие, как там среди камер. Настоящие. Когда с губ Кристины срывались те же самые придыхания. И ей так нравились эти ощущения. Так нравилось чувствовать это. Чувствовать ту дрожь, когда Джоана спускалась все ниже и ниже, проходясь шершавыми губами по сильно втянутому животу, потому что Крис буквально не дышала в эти секунды. Когда Крис сжимала ее темно-фиолетовые волосы, подаваясь с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Когда Джоана так сильно и грубо сжимала таз руками, в попытках удержать сильно ерзающую и выгибающуюся в спине Крис на месте. И эта тянущая боль в голове от оттягивания волос пальцами с идеальным маникюром приносила удовольствие в сотни раз больше, чем что-либо еще существующее на этой земле. И вся крошечная комната, пропитанная запахом грубости и нежности, нетерпеливости и плавности, превратилась в их личное убежище от всего того ужаса, что царил снаружи. Были только они и их невероятное желание утонуть друг в друге. По очереди или одновременно — не важно. Ничего не важно, кроме них. Кроме их общих чувств, которые у них есть. Кроме их общего кислорода на самом дне океана и даже ниже. И эта близость казалась Крис чем-то нереальным, выдуманным, но очень ценным и чистым, ведь именно в этот момент Сото ощутила, насколько Джоана была честна. Да и сама Крис впервые была верхом искренности и эмоциональности в такие минуты. Впервые она ощутила эту незримую связь. И впервые Крис могла сказать, что она занималась именно любовью, а не банальным сексом. И именно в эти минуты Джоана окончательно перевернула жизнь Крис вверх тормашками. И если раньше Крис бесцельно плыла по течению, ничего не понимая, то сейчас, лежа и обнимая Джо со всей силы, она четко понимает и осознает свою значимость. Крис нужна. Она это чувствует. У Крис есть цель — помочь Джоане. Крис обрела в ней настоящий смысл своего существования. И Крис безумно счастлива, потому что она впервые понимает, зачем она и кто она есть.