***
— Так значит, ты старше Джоаны? — Камилла внимательно наблюдает за действиями Крис. — Почему-то я думала, что наоборот. — Мам. — с легкой нервозностью протягивает Акоста. — Ох, нет. Я не имела в виду, что ты… — Все в порядке, не волнуйтесь. Сото аккуратно ставит кружку горячего чая перед Сеньорой Бианчи, получая в ответ благодарную улыбку с легким кивком. Кристина подмечает, что мама Джоаны выглядит очень доброй и милой, и когда она вежливо спрашивает, есть ли конфеты, Пена еле сдерживает смех. Конечно же, в квартире Джоаны будут конфеты, что за вопросы вообще такие. Джоана и сладкое — это две неразделимые вещи, и это так смешно, потому что ее мама оказывается тоже сладкоежка. Крис достает из шкафа целый пакет различных сладостей, которые она сама же и купила, и вновь не может сдержать улыбку, когда обе Бианчи накидываются на них, как на кучу золота. Акоста пихает своей матери парочку своих любимых конфет, уже уплетая одну из них, одним только взглядом произнося «Попробуй», и Камилла кивает, освобождая одну от шуршащей обертки. И все это кажется таким необычным и милым. Они вроде бы неплохо ладят, судя по тому, как понимают друг друга без единого слова, и Сото все это напоминает настоящую идиллию. Кристина думает: смогла бы она вот так без слов общаться со своей матерью? У них непростые отношения, поэтому она не знает. — А ты, Крис? — Джоана медленно отпивает свой чуть горячий кофе без молока, приготовленный Пеной. — Я не хочу, Джо. Обе Бианчи синхронно оборачиваются в ее сторону, слегка выпучив глаза, словно бы она сделала что-то очень странное, и Крис не понимает такой реакции, но потом до нее, кажется, постепенно доходит. Если Элой был знаком с родителями Джоаны, то они, должно быть, знают, как он звал ее. Должно быть, они знают, что только он имел на это право, и Сото становится немного неловко. Она открывает рот, чтобы сказать хоть что-то, потому что повисшее молчание немного напрягает, но Камилла растягивается в улыбке, кидая радостный взгляд на свою дочь, и опережает Пену. — Можно узнать, кем ты работаешь, Крис? — Сеньора вновь делает глоток чая, съедая уже, наверное, тридцатую по счету конфету и смотря с искренним интересом. — Визажистом. — Ух ты, должно быть, это очень интересная профессия. — Бианчи нервно обводит край кружки. — И как вы познакомились? Крис немеет. Она кидает на Акосту растерянный взгляд, и Камилла мечется между ними, слегка щурясь в немом вопросе. Ситуация медленно выходит из-под контроля, потому что Сото совершенно не знает, что сказать. Она же не может сказать, что красит Джоану перед съемками в порно?! Камилла ведь не знает об этом, верно? Должно быть, нет, потому что Кристина на сто процентов уверена в этом. Джоана бы не стала говорить об этом своим родителям, учитывая то, что ей совершенно не нравится ее род деятельности. Она ведь не могла сказать им об этом? Это затянувшееся молчание становится слишком подозрительным, и Бианчи, кажется, находится в полном ступоре, потому что заламывает пальцы под столом, что остается незамеченным ее матерью, но прекрасно заметным с этого ракурса для Пены. — Я какое-то время помогала художнику-постановщику с декорациями — это друг парня, у которого я принимаю заказы. — Крис округляет свои глаза. Какой художник-постановщик? Какие, к черту, заказы? — Крис работает визажистом в… в театре. Так мы и познакомились. Вновь тишина, и Сото пытается запихнуть свои глаза обратно, когда Сеньора оборачивается к ней с удивленным и восторженным взглядом. Нужно сделать вид, что все совершенно нормально. Нужно не подавать виду. Нужно, но у Кристины буквально на лице написано, что она в полном непонимании от происходящего. — Театр! Должно быть, это очень интересно? — Бианчи легко кивает в сторону матери, пока та упорно сверлит Пену взглядом, как бы говоря: «Подыграй мне». И Крис только что стала соучастником какого-то непонятного спектакля. — Ну, в основном я сижу в гримерной, так что… — Сото выдавливает из себя снисходительный смешок, надеясь, что ее ложь выглядит достаточно правдоподобно, и Джоана одобрительно кивает. — Что ж, в любом случае, иметь дело с искусством очень интересно, хоть и косвенно. — Камилла вновь возвращается к своей кружке, под беззвучный выдох Кристины, полный облегчения. — Тебе бы тоже не помешало устроиться на нормальную работу, а не заниматься своим ф. фр. — Фриланс, мам, это называется фриланс. — недовольно бухтит Акоста в свой стакан. — Да, но лучше работать на какой-нибудь должности, чем жить от заказа до заказа. Это не очень надежно, детка. — Сеньора зачем-то переводит взгляд на Пену, словно бы ища у нее поддержки. — Мам, я занимаюсь тем, что мне нравится. — Бианчи тяжело выдыхает и хмурит брови, мешая свой кофе и сверля его недовольным взглядом. — Я знаю, детка, знаю, просто волнуюсь. — Камилла легко касается свободной от ложки руки дочери, но та ее резко отдергивает. — Волноваться нужно было раньше. Джоана резко вышвыривает ложку из стакана на стол, от чего капли кофе попадают на руку ее матери, и та с тяжелым выдохом обтирает ее об другую руку. Крис видит, как напрягается лицо Акосты, как плотно сомкнута ее челюсть, и как сильно она начинает трясти правой ногой под столом, что он начинает трястись вместе с ней. Крис не понимает, почему она так сильно завелась, почему сейчас так злится, ведь, как показалось Сото, не было никакой причины. Все же было нормально пару секунд назад, Камилла поверила в их наглую ложь и даже попыталась поддержать Бианчи в том, чем та совершенно не занимается, но почему-то Джоана сейчас активно хмурит лицо, и взгляд у нее становится напряженно-раздраженным. — Послушай, Джоана, я лишь хочу сказать, что… — Блять, ты можешь просто заткнуться и свалить из моей квартиры! — резко кидает Акоста, вскакивая с места, и бросает на Камиллу жестокий взгляд, указывая в сторону двери. Не дожидаясь реакции, Бианчи просто выходит из кухни грубым шагом, отшвыривая Сото к кухонному гарнитуру, и та слышит очередной тяжелый выдох от Сеньоры. Совершенно непонятная ситуация, которая ввела в абсолютный ступор, и тишина вновь распространяется по всей кухне. Кристина хлопает глазами, смотря то в сторону дверного проема, то на мать Джоаны, и ладони потеют от резко нахлынувшего волнения. — Прости, что иногда она бывает такой, я понимаю, насколько это тяжело, Крис. — Камилла грустно улыбается, поднимая свой взгляд с кружки чая и поджимая губы. Они очень похожи. — Нет-нет, все нормально, вам не нужно извиняться. Пена улыбается в ответ также грустно, и Сеньора Бианчи легко кивает. И кажется, они сейчас обе прекрасно понимают друг друга. Они обе знают, как Джоана порой бывает невыносима, какой она бывает непонятной и вспыльчивой. И Крис видит это непередаваемое чувство вины в нежных карих глазах, кожа вокруг которых разрисована добрыми морщинками. И Крис кажется, что даже взгляды у них совершенно одинаковые. — Мне помочь тебе? — Нет, спасибо, я сама с ней справлюсь. — И вновь душераздирающая улыбка. — Тогда я пойду. Камилла медленно поднимается с места, поправляя свою одежду, задерживается возле Сото, и вблизи та замечает усталые синяки под глазами, глубокие морщины у рта, полные боли и материнской любви. И Крис даже сложно представить, через что ей пришлось пройти, но она точно знает, что синяки под глазами и морщины — это отпечатки от каждой истерики ее дочери, которые, как Крис уже знает, безумно выматывают. — Спасибо, Крис. — едва шепчет Камилла хоть и с вымученной улыбкой, но полной искренней благодарности. Так невыносимо больно смотреть на это выражение лица, и хочется расплакаться от боли в теплых карих глазах напротив. — Ты очень хорошая девушка, Крис. Сморщенные дрожащие руки аккуратно обхватывают ладони Сото лодочкой, и это прикосновение было секундным, но очень важным. Почему-то это выглядело именно так, словно бы Камилла молча пожелала ей удачи, сил и терпения, потому что ее собственные уже на исходе. Потому что Пена только что освободила ее от этой тяжелой ноши, которую она несла на своих материнских плечах столько лет. Потому что Камилла только что целиком и полностью доверила Кристине свою дочь. Сото поняла это. Поняла по одному только взгляду и по застывшим слезам в глазах. И Крис никогда не думала, что молча можно сказать друг другу так много. — Я закрою за собой, и передай ей мой подарок, когда она успокоится, он будет лежать на тумбе в прихожей. Уголки губ Сото вновь приподнимаются, и они обе кивают друг другу перед тем, как Кристина слышит, как закрывается дверь в квартиру. Больно. Очень больно. Пена стоит какое-то время, глядя в потолок, собираясь с мыслями, и после тяжелого выдоха идет к Джоане. Это будет непростой диалог, Пена это знает, но уже старается подобрать правильные слова. Им просто нужно поговорить, просто нужно помочь Джоане разобраться со своими чувствами и дать ей высказаться. Если Крис правильно понимает, то это именно так и должно работать, прямо как в тот раз, когда они разговаривали через дверь. — Джо? — Сото медленно открывает дверь, видя, как Акоста наворачивает круги по комнате, сильно сжимая кулаки. Все еще злится, и Кристина сглатывает, понимая, что этот разговор будет куда сложнее. — Она ушла? — Бианчи резко останавливается, пронзая Пену темным раздраженным взглядом, и та утвердительно кивает. — Какого хрена она вообще пришла?! Сделать вид, что волнуется?! Сото жмет плечами, и Джоана вновь возобновляет движение по комнате, обхватывая свою голову. Каждый ее шаг тяжелый, будто бы ее ноги сделаны из бетона, движения грубые, и она сильно жмурится, издавая протяжный мычащий звук, вновь останавливается, резко осматриваясь по сторонам. — Это она тебя попросила?! — Твердые шаги направляются в сторону Кристины, и та вытягивается по струночке, уже зная, что будет дальше. — Она попросила тебя успокоить меня, да?! Мне не нужно это, ясно! Мне, блять, это не нужно! — Джо, послушай, пожалуйста. — спокойно и четко проговаривает Пена, пытаясь держаться более уверенно после такого грубого тона. — Я знаю, что сейчас ты чувствуешь себя дерьмово, но… — Ты нихрена не знаешь, Крис! Ты не знаешь, ясно?! — Повышенный тон голоса еле уловимым писком отдает в ушах, и глаза у Акосты широко открытые, напряженные, как и все ее тело. — Ты понятия не имеешь, что я чувствую, Крис! И не нужно мне говорить, что мне дерьмово, потому что мне пиздец как дерьмово! — Хорошо, ты права… — Ладони начинают неприятно потеть, потому что держаться спокойно в такой ситуации очень тяжело, но Сото старается. — Но давай подумаем, почему тебе так плохо. Хорошо? Решим эту проблему вместе, ладно? — Уходи, Крис! Кристина вздрагивает, когда напряженный кулак сильно бьется об косяк двери по левую сторону от ее плеча, но Бианчи плевать, она, кажется, совсем не чувствует боли, совершая еще один удар, и хочется просто убежать подальше и не возвращаться, но Пена продолжает стоять на месте. И когда рука медленно опускается, видит разбитые покрасневшие костяшки. Джоана рычит сквозь зубы, снова ходит по комнате, оттягивая волосы. — Джо, борись, ты можешь. — тихо произносит Сото, и ее ужасно колотит от происходящего. Акоста же медленно останавливается, обхватывает себя за плечи, скукоживаясь, пытаясь изо всех сил, но все это настолько сильно давит на черепную коробку, что единственное чего она сейчас хочет — это вскрыть себе вены. Так паршиво и невыносимо больно. Будто бы ей есть дело. Будто бы им обеим есть до нее дело. Будто бы это не их вина. Они ведь прекрасно знают, что это именно они виноваты в том, что у нее это блядское расстройство. Они! Обида смешивается с невыносимой болью, внутри у Джоаны словно бы горит пламя, которое она не знает, как потушить. Она не может. Слишком сильно. Она слишком ободранный человек. С нее словно бы спадает кожа, а под ней живое мясо и огонь из интенсивных чувств и эмоций. Невыносимо. — Я не могу, Крис. — сквозь зубы она скулит так жалостливо, что ее голос начинает дрожать. — Иди на кухню, Крис. Дай мне пару минут, прошу… Кристина смотрит на Акосту, что скрючилась от собственных невыносимых эмоций, и когда слышит что-то похожее на протяжный и тихий вой, уходит. Наверное, так будет лучше. Наверное, если Бианчи просит ее об этом, то так будет лучше. Пена не знает точного ответа на этот вопрос, но она уже сидит на кухне в томительном ожидании. Сколько времени должно пройти, чтобы Джоана пришла в себя, она тоже не знает. А еще она не знает, почему Джоану так резко переклинило. Ведь должна же быть причина. Определенно должна. Крис читала об этом. Читала, что у людей с ПРЛ никогда не бывает беспричинных перепадов. Читала, что причина может быть совершенно незначительной, но даже так человек чувствует слишком много и ярко, потому что слишком бурно на нее реагирует. У больных ПРЛ вместо глаз словно бы увеличительное стекло, которое увеличивает в сотни раз даже самую мелкую пылинку. Это дико на самом деле. Очень дико. Пена медленно постукивает по столу ногтями, подперев голову рукой. По ее ощущениям прошло уже минут двадцать, но Джоана все еще в комнате. И самое настораживающее это то, что из комнаты абсолютно ничего не слышно. Тотальная тишина. И это при учете того, что здесь буквально картонные стены, и Крис вновь слышит посторонние шумы из соседних квартир. Случись бы подобное месяца два назад, Крис бы даже ждать не стала и уже бы давно вломилась в комнату. Нет. Она бы даже не осталась и просто бы ушла, потому что это слишком сложно. Но сейчас она продолжает ждать, хоть и ощущает неприятную дрожь от волнения и легкий страх, но все равно ждет и в конце концов дожидается. Джоана медленно обнимает ее со спины, утыкаясь в макушку головы и шмыгая носом. Плакала. Сразу понятно. Сото не двигается, прикасаясь к рукам Акосты, что обвили ее шею. Они находятся в таком положении пару минут, и дрожь в теле Бианчи медленно угасает и исчезает совсем, когда она с медленным выдохом целует Кристину в затылок, позволяя наконец той встать со стула и обернуться. Покрасневшие карие глаза и поджатые от чувства вины губы — все как обычно, и Пена вновь утягивает ее в объятия, ощущая, как крепко в спину впиваются прохладные пальцы, и где-то там над правым ухом звучит хриплое «Прости». Теплые ладони обхватывают вытянутое лицо, и Акоста прикрывает глаза, когда чувствует такие родные и нужные сейчас губы на своих. — Все хорошо? — Протирает влажные щеки большими пальцами, и Бианчи чуть заметно кивает. Теперь ей не так больно. Теперь она чувствует себя в безопасности. — Хочешь спокойно поговорить об этом? — Не сейчас, Крис, пожалуйста. Сото понимающе кивает, коротко добавляя: «Тебе нужно извиниться», слышит в ответ тихое «Угу» и вновь оказывается втянута в объятия. Они снова справились. Они снова смогли побороть это. Джоана смогла побороть себя, а Крис смогла побороть свой страх. И кажется, что сейчас все снова нормально. Как и было с утра. Спокойно, хорошо и уютно. Сегодняшнее утро вновь продолжает свой ход, возвращая свое былое спокойствие. — Как много у тебя времени, Жабка? — тихо шепчет Джо, мягко целуя основание шеи Кристины. — Ну… — задумчиво протягивает та в мягкой улыбке от еще одного поцелуя. — Смотря, что ты хочешь. Акоста лениво отстраняется от плавных изгибов плеча и прекрасных ключиц, расслабленно разлепляя свои веки, и в этих светло-карих с легкими проблесками зеленцы и желтизны больше нет боли, злости и вины. Нет ничего кроме нежности и глубокого сильного чувства благодарности. И Пене нравится этот взгляд, потому что в нем она узнает Джо. Настоящую Джо. — Хочу закончить то, на чем мы остановились сегодня утром. — Крис смущенно улыбается, наблюдая, как чистая нежность медленно сменяется томным желанием, и этот переход такой манящий и притягательный. — Ну, тогда, думаю, у нас еще есть время. — буквально в губы с большим количеством горячего воздуха шепчет Сото, притягивая Джоану ближе за талию, и та расплывается в игривой ухмылке, медленно прикасаясь к желанным губам своими.***
Крис быстро спускается по лестнице, на дисплее телефона 11:20, и она уже опаздывает. Не критично, конечно, но даже двадцати минут достаточно, чтобы ею вновь были недовольны. Они с Джо слишком увлеклись, но кто же знал, что это займет чуть больше времени, чем они обе рассчитывали. В любом случае уже ничего не изменить, и причина опоздания очень приятна, поэтому Крис не особо волнуется. Она толкает тяжелую дверь, быстро ищет глазами свою машину и замирает, когда видит рядом с ней мужчину, смотрящего в упор ее лобового стекла. Он кажется очень подозрительным в кепке, поверх которой надет капюшон, что совсем не видно лица. Он рассматривает Форд, нагибаясь в разные стороны, сгибается к номеру автомобиля, и Крис понимает, это уже слишком. Сото грубыми шагами приближается к незнакомцу, и тот просто… уходит? Спокойно, даже не обернувшись, хотя Кристина кинула в его сторону грубое «Эй». Странно. Очень странно. Этот проклятый двор не нравится ей все больше и больше. Как Джоана вообще может спокойно жить здесь?! Легкий писк, щелчок, и Крис садится в салон, кидая свою бананку на соседнее сиденье. Подарки для семьи лежат на месте, ее никто не обокрал и не разбил ей стекло, уже радует. Пена проворачивает ключ зажигания и дает машине пару минут, чтобы разогреться, не слишком долго, потому что термометр, встроенный в панель, показывает двенадцать градусов тепла. Довольно тепло для довольно холодной ночи, когда температура опустилась до минус четырех. Сейчас на дорогах достаточно пусто, что очень удивительно для праздничного дня, поэтому уже через полчаса Крис выезжает из города. Движение спокойное, Сото прибавляет громкость радио, а после кидает взгляд на зеркало заднего вида, и в глаза сразу же бросается бордовое пятно справа на ее шее размером с пробку от бутылки. По салону разносится тяжелый выдох, ведь Кристина понятия не имеет, что с этим делать. Засос слишком яркий, чтобы его можно было хоть чем-то замазать, и слишком высоко, почти у самой челюсти, чтобы его можно было хоть чем-то спрятать, но ее мама точно не должна его увидеть, иначе Пена не уедет оттуда без истрепанных сотнями вопросов нервов. Крис от безысходности закатывает глаза, а после улыбается, вспоминая шокированное лицо Джоаны, когда она увидела это. Ее широко раскрытые глаза, и Сото кажется никогда бы не подумала, что ее глаза могут быть такими широкими. Ее смущенное лицо, приоткрытый рот и тихое, смешанное со смехом «Блять, прости, Крис, я случайно». А потом ее зажмуренные в странном писке глаза и сильно выгнутые губы, когда Кристина швырнула в нее подушкой, назвав «Идиотским пылесосом». А потом они снова дурачились, как глупые школьники, кидаясь друг в друга подушками, и собственно именно это и стало причиной опоздания. Такая глупость, а ведь вроде бы уже взрослые люди, но иногда Пене кажется, что в такие моменты они обе просто резко деградируют в развитии. Но лицо Крис медленно меняет свое выражение с радости на обеспокоенность, когда она вспоминает мать Джо. И этот взгляд… Это, действительно, тяжело. Крис просто страшно представить, через что прошла Камилла за все это время. Наверное, она была в диком недоумении, не понимая, что происходит с ее дочерью, когда диагноз не был поставлен. А может быть, родители Джоаны все спихивали на начинающийся подростковый возраст? Кто знает? В любом случае, Сото думает, что они в довольно теплых отношениях, не считая этих резких перепадов Джо. Ведь до определенного времени все было в порядке. Да и при других отношениях навряд ли бы Джоана рассказала о Крис. Значит доверяет. Ну почти. Вся эта ситуация с выдуманной профессией выглядит нелепо и жутко одновременно. Фриланс. Серьезно? Если Крис правильно все поняла, то Джоана якобы рисует на заказ, и неужели Камилла никогда не интересовалась работами дочери? Или на это у Джо тоже есть свои отговорки? Все это, действительно, очень запутанно, еще и Крис теперь участница всего этого сюра. Гример в театре. Это даже звучит нелепо, ну для Крис точно. Да и Джоана могла предупредить о своей выдуманной должности, все-таки у них было около десяти минут, пока она одевалась, и такой вопрос от Камиллы был вполне предсказуем. Им нужно было придумать общую историю, а не так, как это сделала Акоста, поставив Сото в неловкое положение. И, наверное, всем понятно, какой был бы скандал, если бы они не выкрутились из этой ситуации. Бианчи наверняка обвинила бы Кристину во всех смертных грехах. Пена в этом уверена. Наверняка бы сделала виноватой во всем именно ее, а после с криками бы выпихнула из квартиры, и все бы вновь повторилось: несчастные попытки поговорить, несколько дней игнорирования, бесконечное ожидание, полное непонимание происходящего и все в таком духе. Хотя Крис знала, на что соглашалась, так что, наверное, отчасти это и ее вина. А вообще все опять слишком сложно, но Сото уже делает небольшие шажочки к решению этой проблемы. Она нашла неплохую книгу и со дня на день уже должна прийти. Кристина надеется, что хотя бы это прольет немного свет на всю эту неразбериху с расстройством и позволит понимать Джо чуточку больше. Очень надеется.***
Температура вновь упала до пяти градусов тепла, часы показывали шесть вечера. Крис пару раз щелкает зажигалкой, слегка согревая свои руки, и легкие заполняются горьким дымом. Небо уже постепенно затягивается темными ночными тучами, и Крис фыркает — вновь придется ехать в темноте по трассе. Делает глубокую затяжку. Ее телефон до сих пор молчит, хотя последнее сообщение она отправила уже около часа назад.Жабка💛: Ты можешь прийти ко мне где-то в 9? Просто я очень устала
Кристина хмурится. Может быть, и нет повода для беспокойства, но с Джоаной все время находишься в каком-то непонятном стрессе. Обычно она не игнорирует ее так долго и почти сразу отвечает. Пену настораживает это молчание, и все это в купе со странным утром не дает ей покоя. Когда Крис уезжала, все было вполне нормально, но кто знает, что Акоста могла надумать за время ее отсутствия. Сото шумно выдыхает ядовитый дым, и он тут же рассеивается в воздухе, оседая во рту терпкой горечью. То, что происходит с ними, оставляет приятное послевкусие, которое затем точно так же, как и сигареты, сменяется горечью, и дальше все по кругу. Чертовы американские горки, которые Кристина никогда не любила, привыкшая к легкости и простоте любых коммуникаций, но легкость и Джоана — это антонимы. — Холодновато. — Дани облокачивается о стену рядом, и Пена прячет телефон в куртку, снова глубоко затягиваясь. — Как думаешь, ночью будет снег? — Какая разница, к утру все равно растает. — Крис вглядывается в небо, что темнеет с каждой секундой. Она до ужаса ненавидит эту неизвестность. — Было очень рискованно приезжать сюда с этим. — Дани крутит пальцем под челюстью чуть ниже уха — то самое место, которое Сото так усердно пыталась спрятать волосами на протяжении всего дня. — Бля, настолько заметно? — Ее брат неуверенно жмет плечами, зажимая сигарету между зубов. — Как думаешь, мама заметила? — Если бы она заметила, она бы не стала молчать, ты знаешь. Дани издает легкий смешок, полный некого сарказма, и Кристина находит его слова вполне логичными. Это хорошо, что родители не полезли с расспросами, потому что тогда она бы не знала, что им ответить. Растерялась бы и просто стояла как вкопанная. Пена рефлекторно заправляет прядь волос за ухо, оголяя багровый след. — У тебя кто-то есть? — Дани легко затягивается, рассматривая шею сестры, но та отрицательно качает головой, вновь пряча засос волосами. — Да ладно тебе, Крис, ты весь день проверяешь свой телефон. — Я читаю чат с подругами. — резко бросает Сото и тушит сигарету об стену, выкидывая окурок как можно дальше. — Вы виделись в Новый год, да? — Кристина вновь отвечает молча, качая головой. — И как все прошло? — Неплохо. Пена саркастично улыбается, слыша в ответ короткое «Ясно». Она прекрасно знает, о чем он хочет спросить, но не понимает, почему ее брат молчит так долго, по подобию сестры рассматривая тяжелые тучи. Для Крис это кажется странным, ведь прошло уже столько времени с того самого момента, как они решили остаться друзьями. У них теперь совершенно разные жизни, которые никоим образом не пересекаются, их пути разошлись, но Сото до сих пор замечает грустный взгляд своего брата. Если бы только все могло обернуться иначе. — Она в порядке. — шепчет Кристина, и Дани грустно улыбается, также выкидывая окурок. — Я знаю. — И вновь непонятная тишина. — Почему тебя это так волнует? — Дани резко переводит взгляд на свою непривычно серьёзную сестру. Она словно бы только что повзрослела лет на десять. Это странно. Он снова неуверенно жмет плечами. — Сейчас уже поздно говорить об этом, Крис. И Пена понимающе кивает. Действительно, уже слишком поздно. Крис знала, что у них не было шанса. Это было понятно сразу, и она сказала об этом Амире, но видеть, как ее брат до сих пор думает об этом, странно, ведь это действительно было так давно. Они были еще такими детьми тогда, всего-то по семнадцать лет. Еще совсем наивные подростки, пытающиеся бороться за то, в чем совершенно нет смысла. Даже Дани был еще ребенком, хоть и был старше. И Сото думает, что, наверное, в мире, действительно, существуют бессмысленные вещи. Вещи, которые не смогут оправдать твоих ожиданий и принесут лишь сплошные страдания. Другой бы сказал, что это опыт и все такое, но Кристина никогда не видела смысла в болезненном опыте. Она на каком-то подсознательном уровне ощущает, что что-то не так. Не может объяснить это, но просто чувствует. Это тоже странно. — Как понять, что ничего не имеет смысла? — Пена вдруг резко озвучивает свои мысли, на что Дани сначала непонимающе смотрит, а затем хмурит брови, потому что это очень сложный вопрос. — Не знаю. Наверное, ты чувствуешь это, типа… — Он замолкает, снова рассматривая профиль своей сестры. Такая взрослая, но еще такая неразборчивая и непонимающая. — Когда ничего не меняется, как бы ты ни старался, или когда все возвращается в исходную позицию, деградирует. Не знаю, не так просто ответить, Крис. — Просто иногда все бывает таким сложным. — Сото тяжело выдыхает и топит руки в карманах белой куртки. Становится слишком прохладно. — Ну, это не показатель. — Дани полностью отзеркаливает действия своей сестры. — Сложности есть везде, Крис, но когда они заходят в тупик и нет никакого прогресса, то, наверное, тогда это не имеет смысла. — Он всматривается в серьезное выражение лица напротив, почему-то только сейчас замечая, как его сестра изменилась за последние несколько месяцев. — А почему ты спрашиваешь? — Да так просто… — Сото вновь проверяет телефон. Тишина. Вновь тяжело выдыхает. Нужно ехать. Она ещё должна заскочить кое-куда, поэтому времени не так уж и много. — Я…ладно мне пора. Она обнимает своего брата, прощаясь, и выходит в свет фонаря, откуда видна ее машина. Пару секунд копается в своей бананке, чтобы найти ключи, и после легкого писка сигнализации слышит за спиной голос брата. — Но, наверное, если ты хочешь попытаться, то, может быть, это все же имеет смысл? Кристина едет в абсолютной тишине, слыша лишь шум колес своего Форда и свои собственные мысли, вгоняющие ее в некую тоску. Вроде бы все в порядке, но тогда почему чувство тревоги не покидает ее голову. Чувство того, что должно случиться что-то очень страшное, непонятное. Пена думает о возможности дальнейшего развития их отношений. И трудность состоит даже не в том, что Джоана психически нестабильна и не в том, что происходит что-то очень странное, а в том, что она не может рассказать об этом даже своему брату. Даже своим подругам. Страшно. Страшно, что они не поймут ее. Страшно, что воспримут это как шутку. Что отвернутся от нее. Крис не знает, сможет ли она когда-нибудь преодолеть этот страх и быть открытой хотя бы перед самой собой, потому что ее мозг до сих пор отрицает существование хоть каких-нибудь чувств, кроме банальной симпатии. Крис прекрасно понимает, что она нужна Джоане. Крис теперь полностью осознает эту ответственность. Крис также понимает, что они в отношениях, ведь раньше это казалось какой-то странной выдумкой, но… Непринятие себя намного страшнее всего остального, и Крис по-прежнему кажется чужой самой себе. И сколько еще должно пройти времени, чтобы хоть что-то изменилось? Когда Крис поймет, что это ее реальность? Ее жизнь. Жизнь, в которой она ждет смс от девушки, которая по непонятным причинам снова ее игнорирует. Жизнь полна сложностей. Это правда. Правда, от которой Крис всегда бежала и которую она никак не может принять. Но она хочет попытаться. И когда на ее телефон все же приходит короткое «Окей», Кристина думает, что даже если в этом и нет смысла, то она хочет пережить этот опыт. Даже если произойдет что-то непоправимо страшное. Даже если в итоге ей будет ужасно больно.***
Они вновь лежат на кровати. Крис вновь проходится рукой по острым скулам, рассматривая усталые карие глаза. Что-то поменялось в Джоане за время ее отсутствия. Что-то, но Сото не может понять что именно. И Акоста молчит, просто разглядывая лицо напротив. Она выглядит обеспокоенной и грустной, немного даже растерянной и отстраненной, но Кристина не понимает причины, и прохладные руки на ее талии не обжигают привычным жаром. Еще утром, перед отъездом Пены, Бианчи буквально горела, но сейчас она словно потухший фитиль, и единственное что осталось — это лишь тонкая струйка дыма, рассеивающаяся по воздуху. — Что-то случилось? — обеспокоенно интересуется Крис и плавно спускается со скулы на шею. Джоана не выгибается, как обычно, а лежит неподвижно, слегка нахмурив брови. — Нет, все в порядке, Жабка. — хрипло отвечает она, но выражение лица буквально кричит об обратном. — Ты можешь довериться мне, Джо. — Сото легко касается впалой щеки губами, и губы Акосты растягиваются в измученной и неправдоподобной улыбке. — Я верю. Все в порядке. — Лжет. Нагло и прямо в глаза. Кристина это видит. — Ты куда, Крис? — Бианчи взволнованно приподнимается на локтях, когда Пена встает с кровати. — У меня есть кое-что для тебя. Она заинтригованно улыбается, скрываясь за дверью, и Джоана садится на кровать по-турецки, непонимающе хлопая глазами. Ждет, нервно осматривая комнату, и слышит, как Крис копошится где-то в гостиной, затем глухой удар и протяжное «Бля», и Акоста улыбается. Ее девушка порой бывает такой неловкой. И когда Сото наконец-то входит в комнату, глаза Джо округляются так сильно, что ее веки начинают болеть от напряжения, видя, как Кристина держит в руках белую акустическую гитару. — Это тебе. — Пухлые губы растягиваются в широкой нежной улыбке, когда Кристина видит полные наивного и детского восторга карие глаза. — Может быть, ты возьмешь ее? Бианчи моментально отмирает, ее руки едва дрожат, когда она тянется к белому корпусу инструмента. Эта та самая гитара. Та самая, на которую Джоана пускала слюну в том торговом центре. И все слова благодарности буквально испаряются из ее головы, когда она проходится дрожащими пальцами по грифу и струнам. Она смотрит на гитару так завороженно, будто бы не верит своим глазам, которые начинают слезиться. Буквально за секунду Акоста подлетает на седьмое небо от счастья и даже выше, хотя секунду назад ее терзали совсем не лучшие мысли. Она действительно не верит своим глазам, и Крис стоит напротив, улыбаясь так широко и тепло, что по всему телу бегают мурашки от самого сильного чувства счастья, которое Джо хоть когда-нибудь испытывала. — Сыграешь, мне что-нибудь? — нежно шепчет Кристина, и Бианчи активно кивает. Крис садится на другой край кровати, наблюдает за тем, как Джоана проходится по струнам пару раз, внимательно вслушиваясь, подтягивая одну из струн, вновь проводит и довольно кивает головой сама себе. Она усаживается поудобней и бросает взгляд на Сото, у которой глаза в ожидании горят не меньше, чем у Акосты. Джо громко сглатывает, зажимая первый аккорд — ее пальцы прекрасно помнят, как играть. Джоана плавно проходится по струнам, и Кристина замирает, слыша плавную музыку, а затем и приятный голос, от которого по спине бегают мурашки. Пена оторваться не может от Джоаны. От того, как ее пальцы умело переставляют аккорды даже с закрытыми глазами. От ее расслабленного лица, которое излучает неземное удовольствие. Так завораживающе видеть ее такой спокойной, такой счастливой, такой чувственной. Крис не может видеть своих влюбленных глаз сейчас, но они буквально светятся, и Сото вслушивается в следующие строчки, каменея всем телом.Will you fix me up? Will you show me hope?
Ты поможешь мне? Ты укажешь мне надежду?
Can you keep me close? Can you love me most?
Ты можешь прижать меня к себе? Ты можешь любить меня больше всех?
Почему-то именно эти строчки прочно заседают в ее голове, и Кристина думает: а может ли она? Джоана нуждается в любви. Она нуждается в надежной опоре. Нуждается в заботе. В чувствах. Может ли Пена дать ей то, чего она так хочет, если Крис понимает, кто она, но до сих пор не может принять себя? Способна ли она вообще сделать это? Сото начинает дрожать от этих мыслей, и с каждым звуком струн тоска вновь находит на нее непонятными волнами все сильнее и сильнее. Она даже не замечает, как руки Бианчи медленно спускаются с гитары на колени, и комната погружается в полную тишину. — Крис. — тихо хрипит Джо, возвращая Кристину из глубоких раздумий, и та вопросительно кивает, пытаясь спрятать свое беспокойство за нелепой улыбкой. — Я люблю тебя… Крис не чувствует своего сердца в этот момент, потому что оно, кажется, совсем перестает биться, ее дыхание останавливается с последним сказанным Джоаной слогом. Еще никто не говорил эй этих слов. Не говорил так искренне, так чисто, так уверенно, глядя прямо в глаза. И Сото не может. Не может ответить тем же. Язык не поворачивается, и вся она словно бы немеет, продолжая нелепо улыбаться и безумно сильно краснея. Она может найти в себе силы и ответить короткое «Я тоже», но это будет мерзко по отношению к ней. Слишком мерзко, потому что Кристина не хочет врать ей. Не может врать ей прямо в глаза на такое искреннее выражение лица. Это будет ложью, потому что она не понимает. Она отрицает это. Она все еще не принимает своих чувств, и от этого по всему телу распространяется ледяная и до ужаса мерзкая дрожь. Ей мерзко. Мерзко от самой себя. — Тебе понравилось? — слишком глупо переводить тему сейчас, но другого выхода Пена просто не находит, и Джо вновь отмирает, активно качая головой, и, кажется, забывая обо всем после этого вопроса. — Просто я боялась, потому что я совсем не разбираюсь в этом. Крис неловко смеется, ее ладони ужасно вспотели. — Это самый лучший подарок, Крис. — Бианчи говорит с таким восторгом, что в горле образуется тяжелый ком. — Но знаешь, какой подарок еще лучше? Сото туго проглатывает ком, и улыбка становится все нелепее и нелепее. Кристина внимательно следит за тем, как Джоана аккуратно кладет гитару на пол, и ее прохладная ладонь медленно проходится по щеке Пены. — Ты… Она шепчет это в губы, утягивая Крис в глубокий поцелуй, обхватывая ее за шею и поваливая на себя. И тогда Сото нависает сверху, плотно обхватывает ее ногами, притягивая еще ближе. У Кристины руки все еще дрожат, но она все же хватается за худое тело, и Акоста любуется ей с огоньками во взгляде. Проводит ладонью по ее мягким волосам, шумно выдыхая, в то время как сердце буквально выпрыгивает из груди. Какая же она красивая, какая же желанная сейчас, в эти секунды. До невозможности. Тело словно бы наливается свинцом, тяжелеет, и у Джо хватает сил только на то, чтобы слегка подтянуться и снова обхватить эти мягкие губы своими. До невыносимых покалываний она нуждается в Крис прямо сейчас. Джоане кажется, что она умрет, если не ощутит ее еще ближе. Умрет от собственных невыносимых и невероятно сильных чувств. Влажными губами проходится по шее, отчего Пена сбивает свое дыхание резким выдохом, впиваясь пальцами в выпирающие ребра Бианчи. И все мысли, которые терзали ее до этого момента, буквально выбиваются из ее головы, оставляя лишь пустоту и желание. Крис поддается. Поднимает белый флаг, потому что в этом нет смысла. Нет смысла бороться с тем, с чем не в силах бороться. С тем, против чего у тебя нет оружия. И все еще дрожащими руками она забирается под белую футболку с короткими рукавами, царапая кожу Джоаны, ощущая, как она выгибается, тихо постанывая прямо в губы. Акоста цепляется за спину руками, сильно топя в одежде Кристины свои пальцы, буквально повисая на ней, когда та целует шею и выпирающие ключицы. — Крис… — томно хрипит она, смотря на Пену так эмоционально, что она перестает дышать, когда видит его. — Трахни меня… Крис неотрывно смотрит на немного опухшие, влажные губы напротив, облизывая и прикусывая свои, и с этой секунды ей становится плевать на недавние мысли. Становится плевать на то, что уже завтра они вновь столкнутся с жестокой реальностью. С этими словами Крис живет только здесь и сейчас, только в настоящем, наплевав на то, что уже завтра им придется вспомнить о своем положении. Что уже завтра им придется покинуть свой выдуманный мир и вновь столкнуться с внешним, полным сложностей, боли и страданий. Но это завтра, а пока…А пока Крис беспрекословно выполняет просьбу…