***
Мерзкий будильник активно бьет по барабанным перепонкам, и Сото водит рукой по соседней стороне кровати, морща нос, и нащупав пустоту, наконец-то открывает глаза, щурясь от света. Быстро скидывает будильник, чтобы не раздражать свою нервную систему, и осматривается, чуя странный запах откуда-то из кухни. Надеясь на то, что Джоана не спалит ее квартиру, принимает сидячее положение, и ей так не хочется возвращаться в это мерзкое место. От воспоминаний всех этих лиц, этих камер и света прожекторов лицо само по себе перекашивается в гримасе отвращения, и она не исчезает даже тогда, когда Джоана открывает дверь ногой, потому что ее руки заняты тарелкой и кружкой с чем-то горячим. — С добрым утром, Жабка! — Лицо Акосты украшает широкая улыбка, и она ставит тарелку и кружку на прикроватную тумбу, целуя Сото в щеку. — Ты решила меня отравить с утра пораньше? — Кристина кидает быстрый взгляд на омлет, который, к удивлению, выглядит вполне аппетитно. — Эй! — Джо толкает ее в плечо, хмуря брови и надувая губы. — Вообще-то я старалась, и получилось довольно неплохо. Губы Пены широко растягиваются, и она мягко касается ими губ Бианчи, ощущая такую же широкую улыбку. Джоана неловко пододвигает тарелку, внимательно и смущенно разглядывая лицо Крис, когда та кладет кусок себе в рот, тщательно пережёвывая, как истинный дегустатор. И Акоста чувствует, как от легкого волнения у нее слегка потеют ладони. Она ещё никогда не готовила кому-то завтрак, поэтому для нее крайне важна реакция Крис, потому что по ее собственным ощущениям, получилось вполне съедобно. — Что ж, — Сото медленно проглатывает тщательно пережеванное блюдо, приподнимая брови. — Ваш завтрак, мадам Джоана, вполне неплох. — Правда!? — Лицо у Джо моментально розовеет, и Кристина клянется, что если бы на улице была бы ночь, то оно бы буквально светилось в темноте. — Да, только ты что добавила туда, сахар? Он, кажется, немного сладковат для меня. — Ну, я думала, что это его не испортит. — Бианчи смущенно улыбается, глядя на свои пальцы, которые она заламывает на своих коленях. Неужели испортила? — Ты ведь делала на свой вкус, верно? Так что ничего страшного. Акоста активно кивает головой, радостно округляя свои глаза, и она выглядит таким ребенком сейчас, прямо как вчера, когда прикоснулась руками к гитаре. Пене нравится такая Джо: счастливая, по-детски восторженная, с покрасневшими скулами и огоньками в каре-желтом взгляде. Казалось, что от вчерашнего беспокойства не осталось и следа, и Крис вновь видит перед собой ту самую Бианчи, к которой так привыкла за эти выходные. И когда Сото доедает омлет и ставит пустую тарелку на прикроватную тумбочку, возле кружки с горячим кофе, Джоана не выдерживает и крепко обнимает ее, после покрывая покрасневшие лицо мелкими и быстрыми поцелуями, заканчивая свои действия поцелуем на лбу с привычным для Кристины «Красотка». И Пена бодается носом, получая то же действие в ответ, и Акоста так нежно-пристально смотрит в глаза, заглядывая в самую глубину, губы ее расслабленно приоткрыты, и когда в абсолютной тишине комнаты раздаётся тихий, глубокий голос с чуть ощутимой хрипотцой, Крис вновь каменеет. — Я люблю тебя, Жабка. Сото вновь ощущает беспомощность, и чувство тягучей мерзости распространяется где-то там в животе, заставляя Кристину на секунду нахмуриться, но тут же расслабить свое лицо и найти губы Джо своими. — Нам нужно собираться, Джо. Карие глаза напротив заметно и быстро тускнеют, и Бианчи медленно выпрямляется, отодвигая Кристину на расстояние вытянутой руки. Неужели заметила? Ноги у Пены немеют, когда Джоана пристально и печально смотрит на нее, поджимая губы. Если сейчас она задаст какой-нибудь вопрос, то Крис просто не сможет ответить на него, и она туго и максимально бесшумно сглатывает, когда Акоста опускает свои руки с ее плеч и пару секунд сверлит взглядом пол, сведя брови к переносице. — Я не хочу туда… — Она говорит почти шепотом, едва мотая головой, и на ее лице отчетливо видна гримаса отвращения, а с губ Сото срывается облегченный выдох, если его вообще можно назвать таковым. — Я не хочу делать это с ними. Я теперь вообще ни с кем не хочу делать это… Только с тобой. — Так давай не поедем, м? — Кристина неуверенно берет ее холодные руки в свои, и те слегка подрагивают. — Я… — Бианчи запинается на секунду, резко встречаясь с вопросительным взглядом голубых, нервно закусывает губы и убирает свои руки за спину. — Одевайся, Крис. Она разворачивается через левое плечо, и Пена остается стоять на месте, наблюдая за ее ломаной походкой. Джоана вновь оставляет ее с кучей вопросов в голове, не давая даже намека на хоть какой-нибудь ответ. И Крис опять ничего не понимает, но она точно чувствует, как что-то совершенно непроницаемое образовывается между ними. Она буквально видит, как эта огромная стена разрастается с каждой секундой все выше и выше, так высоко, что уже почти не видно неба. Крис чувствует, как Джоана отдаляется от нее с каждым мгновением, и Крис понятия не имеет, в чем заключается причина.***
Джоана вновь молчит, и Сото с каждой секундой всматривается в ее лицо еще более внимательно, пытаясь понять причину, но не видит на нем ничего кроме кривой, вымученной улыбки. Кристина не может спокойно смотреть на это, и что-то мерзкое пожирает ее изнутри, потому что лицо у Акосты подавленное и печальное, но на все вопросы она со все той же искусственной улыбкой отвечает лишь «Все в порядке, Жабка», но Пена по-прежнему не верит. Не верит, потому что Бианчи, как вы уже знаете, плохой лжец, и Крис за все это время, проведенное вместе, стала ощущать все ее перепады на молекулярном уровне. Сото считает это несправедливым, потому что ей вновь не доверяют, и маленький червячок по имени Обида грызет ее где-то глубоко внутри, медленно вгрызаясь в органы, заставляя их кровоточить. Так мучительно больно и одновременно мерзко, потому что Кристина теперь терпеть не может свою работу и сейчас бы отдала все на свете, чтобы уволиться к чертовой матери. Она слышит ее наигранные стоны из другой комнаты, и от них на лице появляется до безобразия кривая ухмылка, потому что теперь Пена знает, как Джоана стонет на самом деле. Когда она стонет по-настоящему — стонет тихо, на глубоком выдохе, почти бесшумно, сейчас же она почти кричит, вызывая лишь отторжение, словно бы царапает себе горло. Крис думала, что это будет легче. Легче слышать ее до ужаса наигранные стоны, легче видеть ее обнаженной в окружении съемочной группы, среди стольких глаз. Легче осознавать происходящее. И тело Крис буквально горит от одной только мысли. Хочется просто схватить свою Джо за руку и убежать куда подальше. Буквально куда глаза глядят. Сесть в машину и уехать прочь. Прочь из Мадрида, прочь из Испании на какой-нибудь необитаемый остров и просто лежать посередине какого-нибудь поля, рассматривая облака, и слушать ее смех, по ночам слушать ее рассказы о космосе и бесконечности вселенной, рассматривая созвездия, и слушать, как Джо играет на гитаре только для Крис, а после бесконечно смотреть в эти желто-карие с отливом зеленцы. И глядя на это худое хрупкое тело, в Крис впервые загорелось такое дикое желание заботиться о ком-то. Глядя в эти впалые тусклые глаза, уголки которых опущены сильнее чем обычно, Крис ощущает себя чем-то большим и очень нужным. И все эти мысли создают такой сумбур в голове, потому что Крис по-прежнему боится. Потому что это очень страшно, когда ты не принимаешь себя, когда кажешься себе чужой, но одновременно с этим осознаешь происходящее и знаешь правду. И голова вновь трещит по швам. Крис думала, что все самое страшное уже закончилось, но сейчас, сидя в машине и ожидая Акосту, ей кажется, что все самое страшное только впереди. И она вновь сидит, как на иголках, потому что Фабио задержал Бианчи, и Сото бы не оставила ее с ним просто так, если бы та не попросила умоляющим взглядом. И Кристина понятия не имеет, что там происходит, но Джоаны вновь нет слишком долго. Это невыносимо. Слишком много вопросов, слишком много мыслей. Всего слишком много! И когда Акоста садится в салон, будто бы на автопилоте закрывая дверь, то выглядит еще хуже чем в течение всего дня. Она просто сидит, сверля панель пустым взглядом, будто бы ее разум сейчас не здесь, а где-то очень далеко. Словно бы он заплутал где-то в другой вселенной или в мире идей и не может найти путь обратно к миру материй. Пена аккуратно касается ее руки, что неподвижно лежит на колене, и по спине пробегают мурашки — ледяная. Не просто холодная, а мертвенно ледяная, будто бы из Бианчи резко выкачали всю кровь. — Эй… — Крис слегка подается вперед, стараясь улыбнуться как можно нежнее, но прекрасно знает, что на ее лице сейчас нет ничего кроме всепоглощающей грусти. — Все хорошо, Жабка… — Ледяная ладонь едва ощутимо сжимает теплую в ответ, и эта вымученная улыбка так болезненно бьет прямо в грудь, заставляя давиться густой болью. — Поехали домой. Джо медленно целует тыльную сторону ладони Крис, и в глазах нет ничего кроме непонятной для Сото обреченности. Кристина еще не видела таких взглядов. Это даже не тот взгляд, когда Фабио сотворил ту мерзкую вещь. Этот взгляд хуже. Хуже, потому что в том взгляде была кромешная боль, в этом же она смешивается с тотальным смирением. Наверное, такие взгляды бывают только у людей при смерти, когда ты осознаешь весь исход событий, когда понимаешь, что конец близок, даже ближе чем ты думаешь, осознаешь свою беспомощность и принимаешь волю своей судьбы. Или у самоубийц, когда ты уходишь из жизни добровольно, полностью принимая свою боль. Это страшный взгляд. Очень страшный. Безнадежный. И они едут в тишине, слушая лишь шум колес, и Пена то и дело смотрит на Бианчи, ощущая ноющее чувство под ребрами. Слишком въедливое, чтобы от него можно было избавиться, слишком сильное, чтобы хоть чем-то заглушить. И Крис глушит мотор в этом проклятом дворе, который она так ненавидит, послушно идет за ломаной походкой Джоаны, помогает подержать гитару, когда она открывает дверь, пару раз промахиваясь мимо замочной скважины, и квартира встречает привычным холодом, почему-то таким чужим для Крис сейчас, что хочется поскорее уйти отсюда. Джоана моет руки, после нее это делает и Крис. Акоста проходит на кухню, ставя чайник, передвигается как тень, бессмысленно глядя себе под ноги, будто бы Сото не существует, и та следует по пятам, не зная что сказать. Наконец, когда Бианчи переодевается в домашнюю одежду, и когда Кристина хочет сделать то же самое, тихий, уставший голос окликает ее из-за спины, и Пена оборачивается на свое имя, держа в руках одну из футболок Джо, которую она так любит носить. — Что? — Крис мягко улыбается, склоняя голову в бок, как щенок, просящий лакомство. Джоана мнется, не отрывая взгляд от пола, перебирает пальцы на уровне своего пупка. Такая беззащитная сейчас, такая маленькая, хотя и выше Сото. Она молчит, и Кристина, даже не видя ее лица, понимает, что поджимает губы, едва выгибая их к подбородку. Акосте нужна поддержка, нужна опора сейчас, нужно тепло и нужна забота, и кто как не Пена может дать ей это в эти секунды. Крис делает уверенный шаг в сторону Бианчи, но останавливается, когда между ними остается меньше шага. — Уезжай домой, Крис… В темной комнате, где единственным источником света является тусклая настольная лампа, наступает тишина, и Сото делает неуверенный шаг назад, замирая. Не ослышалась ли она? Видимо нет, потому что Джоана все так же нелепо мнется, даже не решаясь поднять на Кристину глаз. — Джо… — Пожалуйста… Вновь это воющее чувство под ребрами, когда в темной тишине раздается умоляющий полушепот, и Пене на секунду даже показалось, что Акоста плачет, но она не хочет давить. Потому что может сделать хуже, поэтому единственным правильным решением, по мнению Крис, будет — уйти. И она аккуратно сворачивает темно-синюю футболку, возвращая ее в шкаф, с протяжным выдохом закрывая дверцу. Еще раз оборачивается к Джоане, и та продолжает стоять, как вкопанная, ни на что не реагируя, и когда слышит, как захлопывается входная дверь, с шумом опускается на холодный пол, захлебываясь собственными мыслями.***
Крис медленно подносит свои ледяные руки ко рту и чуть обдувает теплым воздухом. На улице где-то минус один или ноль, но в салоне незаведенного автомобиля, кажется, еще холоднее. Она кутается в куртку, обхватывая себя руками, и она сидит в машине уже около пятнадцати минут, так и не решившись завести мотор. Сото не знает, на что она надеется, сидя здесь и уже не чувствуя своих ног и пальцев на руках. Она ведь прекрасно знает, что Джоана не выбежит к ней, умоляя остаться. Знает, что когда она в таком состоянии, она не пойдет на контакт так быстро. Кристина все это прекрасно знает, но почему-то где-то там внутри все же теплится слабая надежда. Как глупо обманывать себя сейчас, так по-детски, поэтому Пена с протяжным выдохом все же поворачивает ключ, приводя мотор в действие. И как только она дергает подрулевой переключатель, освещая темный двор ближним светом фар, сзади, чуть левее, заводится машина, которой, как показалось Крис, не было здесь, когда они с Акостой приехали сюда. Но может быть, Сото просто не обратила внимание, будучи погруженная в свои мысли, в поисках причинно-следственных связей. Форд трогается с места, и становится как-то не по себе от этой тишины и темноты вокруг, будто бы Кристина попала в параллельную вселенную, где нет никого и ничего, кроме самой Пены, темноты, непонятно откуда взявшегося страха и подозрительной машины, которая плетется за ней к выезду. Наконец-то Крис выезжает на дорогу, где есть живые души, и облегченно расслабляет руки, которые сжимали руль слишком сильно, отчего чехол под пальцами неприятно влажный и липкий. Сото кидает быстрый взгляд в зеркало заднего вида, замечая, как сзади нее едет уже совершенно другая машина, какая-то старенькая Аудио. Вновь по телу пробегается облегченная дрожь. Кристина не знает, что с ней происходит, но после того случая, когда за ней шел неизвестный мужчина, она чувствует себя чертовым параноиком. Такое чувство, будто ты сходишь с ума, ища подвох в каждой фигуре и каждой машине. Ее пугает это непонятное ощущение постоянной тревоги, то, как оно въелось под ее кожу, разъедая изнутри словно кислота, будто бы Пена действительно сходит с ума. И в горле до сих пор неприятно сохнет даже тогда, когда Крис вливается в еще больший поток машин и теряется в них, словно в непроглядном лесу. Даже когда за ней то и дело едут совершенно разные машины, Крис не перестает посматривать в боковые зеркала и зеркало заднего вида. И ей кажется, что с каждым новым разом движений ее глаз, частота этого действия увеличивается. Она, действительно, словно бы медленно теряет рассудок. Это ненормально, по крайней мере так думает Сото, поэтому, останавливаясь на очередном светофоре, закуривает прямо в машине, открывая окно, хотя никогда не позволяла себе такого, бережливо относясь к салону. Ей нужно снять стресс и избавиться от этого непонятного страха, и Кристина криво улыбается, наблюдая за тем, как подрагивает сигарета в ее руке. Может быть, она сама, действительно, уже давно сумасшедшая? Иначе Пена не может объяснить это мерзкое ощущение внутри, где-то в районе грудины, словно бы кто-то неумелый пытается сделать ей непрямой массаж сердца и давит слишком сильно, заставляя задохнуться. Крис кажется, что еще чуть-чуть и ее ребра под этим усиливающимся давлением сломаются и воткнутся в легкие, заставляя захлебнуться кровью. Пепел падает прямо на колено, и Сото растирает его резкими движениями. Загорается зеленый, и Кристина газует слишком быстро, срываясь с места. Ей просто хочется домой. Туда, где ее никто не тронет. Хочется в безопасность. Осталось всего ничего, буквально один поворот, и она дома, и давит на газ еще сильнее, выбрасывая окурок в окно. Руки замерзли, Пена почти не чувствует их, как и своего горла, и буквально задерживает дыхание, паркуя Форд на привычном месте. Она приехала. Теперь все хорошо. Осталось только зайти в подъезд и подняться на нужный этаж. Все хорошо, и Крис протяжно выдыхает, уперевшись лбом об слишком влажный руль. К ней постепенно возвращается вся чувствительность, и сердце уже не так бешено бьётся о ребра, на которых это неприятное стягивающее и давящее чувство медленно рассасывается, словно бы Крис не ехала с ним всю дорогу. Будто бы у нее не было этого дикого чувства тревоги и непонятного страха на протяжении всего пути. Будто бы она не казалась сумасшедшей самой себе. Все хорошо. Вновь протяжный выдох, и Сото выходит из машины, ставя ее на сигнализацию и обходя сзади. Сейчас она придет домой и забудет об этом чувстве, и единственное, что будет волновать ее, это Джоана. Сейчас она примет душ и ляжет в теплую постель. Сейчас она просто ляжет спать. Сейчас. Громкий звук резко и оглушительно бьет в уши, яркий свет, заставляющий глаза вытекать из глазниц, и Крис теряется в пространстве, слыша лишь громкий рычащий звук, приближающийся к ней со стремительной скоростью, а после следует удар. Сото больно бьется спиной о собственную машину, скукоживаясь от ужаса в крошечный комочек, и чувствует сильный порыв ветра буквально в метре от себя и отдаляющийся шум мотора, смех, смешанный с его ревом, и после темнота. Кристина смотрит в сторону уже скрывшегося авто и только через пару секунд до нее доходит, что это именно та машина, которая выезжала за ней из того самого двора, где живет Джоана. Пена поднимается по лестнице на ватных ногах, глядя в одну точку, будто бы и не здесь вовсе. Осознание того, что если бы она не отреагировала так быстро и не отскочила, то ее тело бы сейчас лежало в паре метров от темно-синего Форда, истекающее кровью, не дает покоя. По коже пробегает сильная дрожь, и завернутая в бумагу небольшая книжка громко падает на плитку. По всему подъезду раздается оглушительный грохот, распространяющийся эхом выше по этажам, и Крис второпях поднимает предмет с пола. Она тут же включает свет по всей своей квартире, потому что вновь кто-то словно бы давит на грудь. Перед глазами лишь ослепительный свет фар, рев мотора в ушах и этот смех из окна. Они смеялись. Смеялись над тем, что могли убить ее! Громко смеялись! Неужели это настолько весело — задавить человека на полной скорости!? Тело начинает трясти, что ноги совсем не держат. Крис не понимает, что происходит. Почему именно она!? Что она сделала!? Чем заслужила такое!? Она плюхается на кровать, и в глазах застывают слезы, когда пытается держать себя в руках. Все хорошо. Она цела. Все хорошо. И руки с каждой секундой трясутся все сильнее и сильнее, когда Сото распаковывает посылку, освобождая книгу от обертки. «Я ненавижу тебя, только не бросай меня: пограничные личности и как их понять» Страус Хэл — красуется на приятном голубом фоне, и Кристина проходится по обложке пальцами. Она ждала ее почти месяц. Ждала ее, чтобы хоть капельку начать понимать Джо, и на лице появляется грустная улыбка. Пена плюхается на кровать, прижимая книгу к своей груди, ощущая, как сердце вот-вот пробьет страницы насквозь. Поворачивает голову в бок, замечая под подушкой торчащий клочок бумаги, и хмурит брови, принимая сидячее положение. Крис нащупывает уголок бумажки, и по ощущениям он напоминает плотный лист из скетчбука Джоаны. И Крис понимает, что не ошиблась, когда видит небольшое стихотворение, написанное красивым размашистым подчерком. Должно быть, Джоана оставила его утром, но когда Кристина искала телефон, чтобы отключить будильник, то затолкала его под подушку, так и не заметив. На лице появляется широкая улыбка. Джо безумный романтик. В глазах вновь скапливаются слезы.Люблю тебя, мой солнца луч, Во всех вселенных нет дороже Твоих очей — сапфирный блеск, Твоих волос — ржаных колосьев! Когда ко мне приходит тень, И я, запутавшись в бреду сознанья, Иду во мраке бренных суток, Мой путь улыбкою своей Ты, озаряя, возвращаешь Меня из плена мрачных дней…
Мадам Джоана Бианчи
Руки трясет еще сильнее, и бумажка медленно падает на колени. Крис пробивает озноб, после которого следует жар, и снова холод. Она больше не может держать себя в руках. Она пыталась, но она не может. И обхватив себя руками и скукожившись в позе эмбриона, Крис сдается. Она отпускает все эти эмоции, что накопились в ней в течение всего дня, и истерика накрывает ее с головой.***
Крис вновь чувствует себя ужасно с утра, но она не жалеет о том, что позволила себе поистерить добрый час, потому что она хоть и ощущает себя разбитой, но ее голова абсолютно пуста и не забита лишними эмоциями. Тотальное безразличие. Огромная пустота внутри, словно бы все ее эмоции разом прекратили свое существование, и единственное, что осталось - это огромная дыра где-то в районе груди. Буквальное отсутствие любых чувств. Ничего. Интересно, Джоана чувствует то же самое после резких скачков эмоций? Сото не знает, но почему-то ей кажется, что так и есть. Кристина ест в абсолютной тишине, она даже не притронулась к своему телефону, бесцельно глядя в одну точку, и это ощущение такое странное, такое новое для нее. Наверное, это называется эмоциональным выгоранием или что-то вроде того, Пена слышала об этом раньше, но никогда не думала, что это случится с ней хоть когда-нибудь. И она тихо хмыкает, когда думает о том, как бы волновались все ее друзья и родственники, увидев ее такой. Наверное, стали бы расспрашивать ее о самочувствии и о том, что случилось. Ну разумеется, стали бы! Это чему нужно случиться, чтобы вечно веселая и беззаботная Кристина Сото Пена сидела с таким безэмоциональным лицом. Наверняка чему-то очень плохому. Хотя по сути так и случилось. На вряд ли можно отнести к хорошему тот факт, что тебя умышленно пытались сбить на полной скорости. И вот стоя у тяжелой двери подъезда, к Крис потихоньку стали возвращаться чувства. Она вновь чувствует этот страх. Вновь в ее горле образуется неприятная пленка, не позволяющая проглотить слюну. И рука ее не поднимается, чтобы открыть эту проклятую дверь и выйти на улицу. Сото пару раз поднимает руку, но та автоматически опускается низ, и снова это чувство удушья, будто бы опять кто-то давит на грудь ногой. Как ее жизнь вообще могла дойти до такого, что Кристина будет бояться выйти из собственного подъезда? Что за нелепая шутка судьбы? Пена делает глубокий вдох, собирая смелость в руку, и наконец открывает дверь. Лицо ее краснеет, когда она вновь видит неизвестную фигуру у машины. Мужчина стоит к ней спиной, на этот раз его голова ничем не прикрыта, и страх сменяется раздражением. Да сколько можно уже!? Тело Крис тяжелеет, и даже сама она боится того, как твердо и агрессивно приближается к незнакомцу. Зубы буквально скрипят друг об друга, и Сото резко разворачивает мужчину к себе за левое плечо. Мутно-голубые, почти серые глаза смотрят с искренним удивлением, и он выше Кристины на целую голову, но она уверенно толкает его в плечи. — Какого хрена ты делаешь, уебок! — Что вы… Пену изнутри словно бы сжигает пламя, и она не помнит, когда в последний раз была такой агрессивной. Незнакомец пытается успокоить Крис неловкими движениями, словно в замедленной сьемке открывая рот и произнося что-то, но Сото не слышит его слов, лишь противный писк в ушах и собственные яростные крики. И с каждой секундой толчки в чужую грудь становятся все сильнее и сильнее, еще чуть-чуть и мужчина упадет, ударившись затылком об асфальт, но Кристину что-то резко дергает за расстегнутую куртку, и возвращаясь в реальность, она слышит голос ребенка. — Не трогай моего папу, злая тетя! — Маленький русоволосый мальчик с такими же почти серыми глаза смотрит на нее, насупившись и еще сильнее хватаясь за куртку. Пена опускает руки. — О, боже… — Шепчет она, возвращая взгляд на ошарашенного и недовольного мужчину. — Простите, я просто, я… — Идем, сынок. — Незнакомец берет мальчика за руку, и когда они уходят, тот показывает Крис язык, хмуря брови. Крис точно сходит с ума! Она только что набросилась на совершенно невиновного и незнакомого человека, и ладони ее болят от того, как сильно она толкала его в плечи и грудь. Сото напряженно выдыхает, облокачиваясь лбом о руль. Что с ней происходит!? Почему ее преследуют незнакомые ей люди, почему каждый раз она видит непонятных личностей, снующих у подъезда Джоаны, которых не видела раньше, Кристина в этом уверена. Это, определенно, связано с Акостой. В какое еще дерьмо она впутала Пену!? Почему она не может чувствовать себя в безопасности даже в собственном доме!? Почему срывается на людей словно бешеная псина!? Какого черта!? Крис должна выяснить у Бианчи, что за дерьмо происходит, потому что кто как не она расскажет ей? Джоана обязана рассказать ей! Обязана, потому что это уже не смешно! И Крис дергается от вибрации телефона в своей куртке. Идиотка💜: ¿Крис? ¿Ты можешь заехать за мной? Вновь тугой ком в горле, и руки дрожат слишком сильно лишь от одного осознания, что ей вновь придется ехать в этот блядский двор. Крис боится. Боится за свою жизнь. Боится так сильно, что не чувствует температуру вокруг, не чувствует ничего, кроме своего бешено бьющегося сердца и дрожи своих рук. Крис туда больше не поедет. Никогда в жизни. Ее пусть лучше собьёт грузовик, чем она хотя бы раз появится в этом проклятом месте. И непослушными, мертвенно-холодными пальцами Крис печатает на небольшой клавиатуре телефона короткое «Нет».