Бабочка под стеклом

Вот так и началась учеба Соби. Учеба и новая дружба. Причем дружба не обычная, на равных, а с изрядным оттенком покровительства, исходящего от Соби в сторону еще более трепетного, чем он сам, Тору. Ведь приятель Соби, с которым он, по-прежнему жаждая теплых отношений и настоящей душевной близости (нет, дядя Рицу, конечно, в последнее время тоже относится к нему гораздо ласковее, чем раньше, но Соби пока трудно преодолеть барьер, поставленный опекуном между ними раньше поэтому их общение мальчика не удовлетворяет в полной мере, заставляя искать другие объекты для почти не растраченной нежности и преданности), сблизился удивительно быстро, являлся прямо идеальным в плане применения к нему заботы и уже помаленьку просыпавшегося в Соби стремления защищать. А происходило все так по той простой причине, что Тору, если уж совсем честно, рановато было поступать в "Семь голосов"; да, собственно, и его возраст еще не достиг нужного - приятелю Соби недавно исполнилось одиннадцать. А, значит, он годик вполне мог посидеть дома, взрослея, мужая, открывая для себя свою Силу и постепенно пробуя ей пользоваться. Но для школы, возглавляемой Рицу, последний набор новых учеников выдался неудачным: для оптимального их количества, обеспечивающего собой максимальное финансирование, не хватало двоих. Разумеется, если бы Минами имел выбор, он никогда бы не взял в академию мальчишку, не сделавшего на пути познания Силы ни единого шага, но увы... Из двух зол выбирают меньшее. А у директора с одной стороны - потенциальный разброд и шатание в педагогическом коллективе, берущие свое начало в урезании премий из-за снижения финансирования, с другой же - довольно неплохой в перспективе Боец - правда, немного, трусоватый, - чья Сила, выражаясь фигурально, только-только открывает сонные глаза после длительного забытья, особо не спеша просыпаться окончательно. "Он еще совсем сырой"! - сомневался Минами, слушая доклад наблюдателей. Не изменил он своего мнения и позже, после личной встречи с Тору и его странноватой матерью, которая воспитывала сына после смерти мужа одна и, разумеется, испытывала определенные материальные затруднения... и неожиданный страх перед способностями сына, считая их принадлежащими тьме, а не божественным проявлением. Рицу, никогда не смотревший на силу под подобным углом (а зачем, спрашивается? Ведь ее наличие - это данность, которую не изменить молитвами, обетами и покаяниями! Хотя... Правду сказать, вряд ли кто-то таким занимался, поскольку сила, пробудившись, дразнит и манит к себе неодолимо - следовательно, будь она десять раз дьявольским соблазном, противостоять ему не желает никто!), очень изумлялся, слыша рассуждения такого рода из уст обычного человека: откуда она, эта подозрительная женщина, имеет столь глубокое понятие о природе Силы? Может, тут наука упустила из виду что-то важное? Но дело заключалось в том, что мать Тору, строго говоря, и не являлась простым человеком. Скорее, она представляла собой создание на грани между подавляющим большинством населения Земли и теми немногими, чье тело служит вместилищем Силы, носящими истинные Имена и имеющими половинчатую душу, вторая часть которой заключена в другом человеке, самого для тебя драгоценного. В матери Тору чувствовались словно бы зачатки, более примитивная форма Силы, коим никогда не суждено развиться в Силу полноценную. Но зато они хорошо помогали ей читать внутренний мир сына - не весь, а только его самое сокровеннейшее содержание - спящую мощь. Пока спящую, но угрожающую проснуться со дня на день - и кто знает, чем тогда станет ее хрупкий болезненный Тору, которого она так старается воспитать хорошим человеком? Словом, бедная женщина испытывала страшные терзания, порой чуть ли не ненавидя собственного сына, неожиданно оказавшегося сосудом, наполненным поистине ужасающим по своей сути могуществом. И все чаще, когда Тору находился рядом, ее охватывал дикий страх и хотелось бежать без оглядки! От ее родного, любимого мальчика! Что это вообще за бред? Смилуйтесь, добрые боги! Смилуйтесь, пощадите! Пусть их с сыном жизнь вернется в прежнюю спокойную колею, где еще не было места недобрым способностям и тихонько гудящего, подобно рою настороженных пчел, ореолу вокруг Тору, которым он скоро сумеет повелевать, чиня беззащитному миру зло и сея скверну! Видимо, женщина молилась действительно истово и горячо, раз боги вняли ее смиренным просьбам. Но вняли, кстати, весьма своеобразно: Сила Тору осталась при нем, но на горизонте воплощением избавления возник Рицу, до крайности озабоченный так никуда и не девшимся недобором. И вот тут прямо везение: отыскался потенциальный ученик! Пусть еще маленький и с почти не показывающей себя Силой, но ведь вышестоящие инстанции подобные нюансы, к счастью, не интересуют! А Силу его в школе аккуратно подтолкнут к ускоренному пробуждению, ничего страшного, в истории битв заклинаний и Системы такое встречается довольно часто... жаль только, последнего недостающего взять все же негде. Ну да ладно - тоже, в общем, пережить можно. Сокращение финансирования при существующем раскладе сведется к минимуму, а он, Рицу, еще раз как следует подумает, в каких статьях школьного бюджета допустима экономия... Словом, зарплата преподавателей не пострадает совершенно, а, значит, удастся счастливо избежать непродуктивного, но крайне неполезного для рабочего процесса возмущения. Это замечательно, просто замечательно! А что до пугливо жмущегося в углу мальчишки и его чудноватой матери, на лице которой читается явное желание избавиться от сына... Ерунда, он привыкнет, ведь Соби-кун тоже боялся поначалу, но в итоге его ужас никак не сказался на дальнейшем становлении воспитанника в качестве Бойца, идущем сейчас своим чередом, а она... Ох уж эти родители, утверждающие, будто любят своих детей до безумия, а потом, едва у их обожаемых отпрысков возникают отклонения от нормальности, пусть даже почти незаметные, спешащие сбагрить его подальше, причем чуть ли не с радостью! Сплошное лицемерие! И пусть лично он относится к Соби-куну не с пламенной любовью, а гораздо сдержаннее (нет, то есть... Он не показывает воспитаннику всю свою любовь, но, видимо, хитрый Соби-кун уже успел пробраться в его душу и сердце, заняв в них центральное место. Вот ведь изворотливый мальчишка! И как, скажите пожалуйста, его можно не любить, такого трогательного в неиссякаемой жажде привязанности, такого нежно-хрупкого внутри и неодолимо привлекательного снаружи? Нет, воспитанник будто нарочно создан для любви и сам воплощает ее же - ответную, всеобъемлющую, способную ждать и надеяться бесконечно!), он никогда и ни при каких обстоятельствах не предаст его, спихнув первому встречному, выразившему желание завладеть его чудесным мальчиком! Правда, на горизонте неотвратимо маячит призрак грядущего поиска Жертвы и неминуемого расставания... Но это, если подойти к делу разумно, не должно стать большим потрясением для Соби-куна. Ведь, в конце концов, он может сделаться его Жертвой и сам; если же нет... То непременно нужно отыскать Жертву, которая станет сдувать с Соби-куна пылинки (и с радостью позволит в ответ их сдувать с себя) и одновременно обладающую достойным уровнем Силы, иначе управлять воспитанником у нее просто не получится. Кажется, все элементарно, но почему даже при намеке на мысль о вероятности скорой разлуки у Рицу больно сжимается сердце и предательски перехватывает горло? Да, Минами, старый якобы циник, с тобой все ясно. Ты защищался от новой любви как и сколько мог, но противостоять обаянию воспитанника, не покидающему его даже в горе и сражающему поистине наповал, оказалось невозможно, и новая привязанность все же опутала тебя будто шелковыми нитями, тончайшими, но на диво прочными, своими прикосновениями сулящими лишь блаженство... Только Рицу уже битый жизнью и отчетливо понимает, что любое блаженство конечно... но он, выходит, снова готов заплатить подобную цену, готов терпеть обязательно сменяющие негу взаимной искренней привязанности муки одиночества, равных которым на свете найдется немного. Пусть! Пусть со временем так и произойдет, но ныне любовь торжествует в его душе! Прекрасная, восхитительная, дарующая крылья и ощущение собственного всемогущества! И, быть может, в скором времени он рискнет сменить отношение к воспитаннику с пока еще довольно отстраненного, но уже гораздо более мягкого, чем раньше, на исполненное неподдельной нежности и тепла. Интересно, Соби-кун, почувствовав наконец, что его любят, не слишком зазнается? И не возомнит ли он о себе, воодушевленный приязнью Рицу, неизвестно что, могущее заставить его пренебречь дисциплиной и прилежной учебой? Вот подобного, разумеется, очень не хотелось бы... А этого мальчишку, Хаяси, он забирает с собой; не волнуйтесь, госпожа Хаяси, вашему сыну в специальной школе будет гораздо лучше, чем здесь, где он мог бы однажды наделать немало бед. Да и для вас, я понимаю, так выйдет гораздо спокойнее... А Тору, если ваше желание о встрече окажется обоюдным, сумеет навещать родной дом на каникулах. Но если вы не пожелаете его видеть, он не обеспокоит вас своим присутствием, не тревожьтесь... А сейчас простите, но нам пора. Пойдем, Хаяси-кун, впереди долгая дорога. И в "Семи голосах" тебе наверняка понравится, вот увидишь! По крайней мере, там тебя не станут изводить глупыми подозрениями в дьявольском происхождении, а, наоборот, всемерно помогут развить твои необычные способности... Поэтому полезай в машину и сиди тихо, мне нужно кое-то обдумать. Вот и отлично, послушание для Бойца - бесценное качество! Но, как ни странно, и за рулем Рицу продолжал думать о Соби. Он неожиданно вспомнил окончание первого школьного дня, когда Соби без приглашения явился к нему в кабинет - казалось, от восторга у него сияют не только глаза и улыбка от уха до уха, но и все тело. Серьезно, Рицу почти видел окутывающее воспитанника мягкое свечение энтузиазма, и это не Сила мальчика рвалась наружу, а впечатления от учебы, обещавшей стать неимоверно захватывающей и раскрыть наконец все волновавшие воспитанника тайны. Соби-кун ворвался тогда в дверь и замер, лучась в полумраке и прижав озадаченно Ушки, будто бы сам находился в затруднении: зачем он здесь? И его улыбка, потрясающая своей красотой и притягательностью, уже грозила вот-вот увянуть, но Рицу в этот знаменательный день не был настроен остужать пыл воспитанника. Поэтому он встал и, постаравшись вложить в ответную улыбку как можно больше законной гордости за Соби-куна и своей новообретенной любви, решительно прижал мальчика к себе, с интересом наблюдая за его трепещущим от удовольствия хвостом и ощущая счастливые вздохи воспитанника словно бы напрямую душой. А потом Соби с некоторым нетерпением отстранился и, увлеченно блестя глазами, принялся взахлеб рассказывать. Он вполне предсказуемо упустил из виду то, что опекун вообще-то является директором данного учебного заведения и, значит, знает всю учебную программу в несколько раз лучше его самого; что Рицу, возможно, очень занят, и ему не до восхищенных излияний новичка (даже воспитанника!); что, в конце концов, этот суровый взрослый не одобряет излишних проявления эмоциональности... Сейчас он не брал подобных соображений в расчет и абсолютно не осторожничал из опаски, будто опекун придерется к какой-нибудь мелочи в его внешнем виде или поведении и неизбежно отругает... Нет, Соби забыл про все, считая Рицу сейчас самым близким человеком - и не просто близким, а способным в полной мере оценить предстоящее ему в "Семи голосах" (а вот родители, наверное, не смогли бы, хоть и очень любили сына, ведь они не обладали Силой... А люди, ей не обладающие, никогда не оценят весь кайф, возникающий при ее применении и просто тогда, когда она пульсирует внутри в едином ритме с сердцем, наполняя всего тебя сознанием могущества и зовя за собой на подвиг!). И Рицу полностью оправдал его ожидания: он слушал с искренним интересом, в нужных местах кивал, потом непременно поправляя очки, и задавал очень правильные вопросы, воодушевляя воспитанника еще больше. И впервые практически не скрывал своей любви к Соби, любви, все же пока довольно неумелой... (Да, неумелой, поскольку детей у него до сих пор не было, и, следовательно, любовь к ним еще требовалось, так сказать, разработать) Она же наверняка должна отличаться от любви Жертвы к Бойцу и любви мужчины к женщине... Она... обязана воплощать в себе чистую нежность безо всяких пошлых или болезненных примесей и абсолютное желание беречь и защищать! Ведь так? Или он что-то путает и ощущает неправильно? Да нет, вряд ли... Хм, получается, Боец и Жертва как бы поменялись в лице ребенка и взрослого местами... Забавно. И ново до нестихающей внутренней дрожи. Но он справится, конечно. Ох, вернее... Что он вообще несет, бестолковый Рицу, рзеко поглупевший в присутствии воспитанника рядом? Неужели считает любовь наказанием или тяжким противным испытанием? Разумеется, она испытание, даже самая бескорыстная родительская, и испытание поистине тяжкое, но отнюдь не неприятное, а вовсе наоборот! И справляться тут не с чем, надо, напротив, всемерно поддерживать ее и пропитываться этим новым ощущением до самых потайных глубин своего существа, пропитываться изнутри и снаружи, будто бы плавая в огромном теплом океане, бережно качающем тебя на своих волнах... Ох, Рицу, ты опять неприлично размяк! Любовь любовью, но и распускать Соби-куна нельзя тоже! Плюс ко всему ребенок продолжает с упоением говорить, надеясь на внимание благодарной аудитории, а ты хлопаешь ушами! Стыдись!), но Соби, всегда бессознательно прощупывающий опекуна на предмет наличия ответной приязни, прекрасно чуял перемены в его душе и воистину млел от долгожданного тепла, наполняющего сейчас Рицу практически полностью. И учиться Соби начал действительно с энтузиазмом, достойным самых горячих похвал. У новичков, только пришедших в школу, профилирующих предметов было еще немного, а точнее три: "Искусство составления заклинаний", "Системоведение" и "Теоретические основы природы Силы и ее применения". И практика, разумеется, начиналась с первой учебной недели. Образовательное начальство считало (и, в общем, считало правильно), что чем раньше дети привыкнут к обстановке заклинательных битв и начнут получать от нее удовольствие (а они начнут, поскольку Сила не дремлет!) - тем станет лучше для всех. Но сперва новеньким все же желательно объяснить хотя бы в двух словах главные принципы составления заклинаний и сообщить основные сведения о поле битвы - Системе. И здесь Рицу, как ни странно, полностью соглашался с вышестоящими бюрократами и спускаемым сверху перечнем предметов на предстоящий учебный год. А Соби сидел на занятиях с горящими глазами и впитывал каждое слово, будто бесконечно вместительная губка. Наверное, даже столь обожаемым раньше рисованием он не занимался с таким рвением, ведь его горячее желание сделаться лучшим и побеждать всех независимо от их крутизны никуда не делось - наоборот, со временем оно лишь усилилось, и к первому учебному дню достигло своего пика. Предметы, которые они проходили, нравились Соби решительно все без исключения, но наиболее пристальным вниманием он удостаивал, естественно, "Искусство составления заклинаний". Там маленьким Бойцам объясняли, как для своих заклятий подбирать слова, которые окажутся эффективнее всего в плане причинения ущерба противнику. Разумеется, дальше бы предмет неминуемо усложнился, да и теперь, преподаваемый для новеньких, он представлял собой вовсе не такую наполовину интуитивную дисциплину, каковой виделся Соби. Ведь за любым, пусть и элементарным заклинанием стоит тонкий расчет, совершающийся у кого как: у некоторых путем мгновенного прокручивания в уме и подбирании к данной конкретной ситуации многоэтажных формул, а у самых способных, коих и учить-то особо не надо - именно при помощи интуиции, помогающей и подобрать выражения поубийственнее, и вложить в них Силы ровно столько, сколько нужно, ни капелькой больше или меньше. Соби, конечно, относился ко второй разновидности учеников, ведь запоминание формул всегда было для него задачей практически невыполнимой - начиная с дурацкой надоедливой математики и заканчивая, понятное дело, дисциплинами профилирующими. То, что они профилирующие - а, значит, гораздо важнее ненавистной математики — положения вещей не меняло совершенно. Соби ну вот просто никак не мог справиться с собой: видно, так у него устроены мозги — и все тут! Правда, он заранее волновался насчет экзаменов — насколько хорошо, интересно, ему будет удаваться их сдавать в части всяких теоретических обоснований, если в глупых формулах он единственный из всего класса ни в зуб ногой? Хотя ведь объяснения учителя слушать ему нравится очень-преочень, пусть даже формулы, пока еще не слишком многочисленные, но уже совсем не поддающиеся пониманию, звучат откровенно загадочно, подобно тайному языку, которого ему, Соби, не суждено расшифровать никогда! И все задания, в том числе и домашние, каверзные до предела! Вот, например: «Составьте заклинание перемещения предмета и опишите в математической форме действия, совершаемые Силой при движении: а) стула; б) стола; в) тетради...» - и так далее. Заклинания ученики, разумеется, составляли каждый свое, и для Соби здесь затруднений не существовало, количество Силы, потребной для его оптимальной работы, он тоже чувствовал всегда точно, а вот описать... Ведь математическая форма — это и есть до предела раздражающие мальчика формулы! Вот черт! И положение бы оставалось безвыходным, усугубляясь с течением времени еще больше, если бы не верный Тору, пишущий дурацкие сочетания непонятных букв и знаков настолько легко, что Соби каждый раз люто завидовал. Вот повезло человеку! Такие головоломные вещи разбирает без малейших трудностей! Но зато, скажем справедливости ради, ему не очень даются сами заклинания — вернее, словесная-то фраза и него выходит, и выходит вроде нормально, но действуют заклятия Тору из рук вон плохо — даже удивительно! И Соби помогает ему так же часто, как и Тору ему, поскольку составить заклинание — совсем элементарно, пара пустяков! Только Тору составлять умеет, в общем, и сам, а не получается у него заставить их работать. Интересно: он, что ли, Силу в них не вкладывает вовсе или вкладывает, но слишком микроскопические частицы? И, главное, какими словами до него донести являющееся для Соби само собой разумеющимся? Ведь практическая часть «Искусства составления заклинаний» проста до невозможности, достаточно только прикоснуться к Силе — и она тут же ведет тебя в нужном направлении, будто бы шепча где-то внутри правильные решения! Но у Тору, наверное, все по-другому; наверное, в плане Силы у каждого вообще все по-своему... И, когда его вызывали к доске, Соби по просьбе учителя мгновенно придумывал абсолютно любые заклинания и чудовищно путался в их теоретическом изложении. Учитель, терпеливо дожидаясь конца косноязыких объяснений Агацумы и шикая на пытающихся подсказывать, глядел на продирающегося сквозь дебри формул Соби с любопытством, гадая: что же выйдет из воспитанника директора, которым тот, хоть и не явно, прожужжал педагогическому составу академии все уши, хвастаясь мальчишкой напропалую? Действительно ли он со временем разовьется в гениального Бойца, гордость школы (хотя, надо заметить, заклинания выходят у него очень недурственно уже сейчас...) или, вслед за многими юными дарованиями, не оправдавшими возложенных на них надежд, постепенно сделается самым что ни на есть обыкновенным? Правда, Сила парнишки заставляет смотреть на него с уважением, этого у Агацумы-куна не отнимешь... А в плане системоведения дела у Соби обстояли пока неплохо. Ведь поначалу там все совсем несложно, тем более для учеников наблюдательных и привыкших анализировать свои ощущения; наблюдательность же Соби сомнению не подлежала. Но что требовалось от юных Бойцов на первых уроках по данному предмету? А вот что. Сперва учитель рассказал о факте существования Системы в принципе. Подобные объяснения всегда очень пригождались новичкам, хотя Рицу, например, считал их излишними: зачем, спрашивается, объяснять сто двадцать пять раз одно и то же, если тем, кто хорошо соображает, все должно быть ясно из просмотра в первый школьный день показательной битвы заклинаний? Да и вообще, каждый потенциальный Боец, открывающий в себе Силу, попадает в Систему непременно (инстинктивно или сознательно - неважно, важен результат), поскольку это заложено в их существе природой, а ее, как известно, не переспоришь! Ну неужели (разве) после подобного опыта еще нужны дополнительные слова? Но в программе обучения все расписывалось ясно и недвусмысленно, поэтому директор вынужденно смирялся, ставил, недовольно вздыхая, свою подпись в соответствующих бумагах, и занятия всегда начинались по одной и той же схеме. И, кстати говоря, объяснения лишними не бывали никогда, так как далеко не до всех ребят сразу доходило, что та чернота, в которой действительно они рано или поздно оказывались все, и есть Система - арена для ведения загадочных и увлекательных битв заклинаний, куда настойчиво призывала их просыпающаяся Сила. А учитель, объяснив азы самыми простыми словами, говорил затем, что основная задача любого ученика - научиться попадать в Систему обязательно по своему желанию и контролируемо, а не тогда, когда его забросит туда особо бурным всплеском Силы. Слушая преподавателя, Соби горделиво хмыкал и оглядывал одноклассников несколько свысока, вальяжно помахивая хвостом: он-то умеет это давно! А все почему? Наверное, потому, что он и вправду крут, как постоянно внушает ему дядя... то есть Рицу-сенсей! (И хватит уже называть его дядей, Соби ведь уже взрослый, но все еще не может отучиться от дурацких детских привычек! Плохо, плохо!) Но, впрочем, он опять задумался о постороннем и в результате отвлекся. Что там происходит-то сейчас? Ага, учитель просит попытаться раскрыть Систему, но не всех скопом, а по одному, чтобы понять, насколько усвоены (нет, конечно, не усвоены, это слишком рано, но хотя бы в первом приближении поняты!) его объяснения. И сейчас Соби им всем покажет! Чего надо говорить? Так... Но зачем именно приказывать? А вдруг Система обидится и не послушается? (Слова учителя о том, что Система не живое существо, а нечто совсем другое, мальчик, разумеется, благополучно пропустил мимо ушей.) Ну ладно, раз уж учитель сказал, то так и быть. Хотя "Система, раскройся!" на взгляд Соби звучит гораздо заманчивей, чем "Раскрыть боевую Систему!". Ведь ему все равно непонятно, почему, почему Система именно боевая, а не просто Система - место, где возможны всякие восхитительные (а иногда - прямо захватывающие дух!) штуки, не имеющие совсем никакого отношения к битвам и прочим способам определить, кто лучше? Вот не зря же взрослые продолжают казаться Соби очень странными... А вдруг они не знают того, что знает он? Взаимодействия (нет - отношения!) Соби с Системой виделись ему отнюдь не чем-то вроде включения телевизора (нажали кнопку - включился, нажали снова - выключился... Так и, судя по словам учителя, Система: только здесь не нажать, а сказать надо, и кнопка такая специальная получается, речевая. Но приятно ли Системе подобное беспардонное использование, ничем не вознаграждающееся взамен? А если она привязывается ко всем, кто хоть однажды был в ней, и грустит, если подобные гости потом долго не заглядывают? Ой, Систему очень жалко, она же хорошая, но никто этого не ценит!), а сродни дружбе, дружбе на равных. Да и как, скажите на милость, может быть иначе? Соби ведь тоже раскрылся перед ней, отдав часть себя - бабочку, воплощение его сущности, всего наиболее важного и сокровенного! И Система оценила, Соби уверен! Короче говоря, они друзья, и все! Ну или, во всяком случае, не просто случайные знакомые, как прочие (причем эти прочие знакомы с ней исключительно на почве совместной работы...)! Нет-нет, у них все по-другому - возможно, даже и не дружба, а чуть ли не любовь, преданная и взаимная! Да, вот так! И никак иначе! А учитель, кажется, уже назвал его фамилию и теперь смотрит вопросительно: давай, мол, Агацума-кун, покажи нам свои навыки! Соби тяжело вздыхает и, по-прежнему боясь обидеть Систему, произносит требуемые слова. Произносит не слишком-то охотно, но Система, послушная его воле, тотчас заключает класс и находящихся в нем в свои прохладные нежные объятия. Соби улыбается, виновато и одновременно благодарно, уверенный, что Система, заметив и сожаление, и благодарность, поймет и не станет сердиться, а его коронная бабочка уже опять исчезает во мраке, связывая мальчика и Систему еще крепче, а тянущиеся за ней переливчатые искорки напоминают галактику, ярко светящуюся в таинственной космической тьме. Ученики, очутившись в Системе Агацумы, таращатся по сторонам и безотчетно прислушиваются к себе: каково им здесь? Уютно, как и в собственных Системах, или наоборот, холодно и противно? И учитель, тоже тщательно анализирующий Систему директорского воспитанника на предмет ее особенностей, явных и скрытых, не медлит задать ребятам вопрос: опишите возникающие у вас ощущения! Все-все, до мельчайших подробностей! Ученики послушно скользят ручками по бумаге, время от времени дергаными от излишнего прилежания движениями отрываясь от тетрадей в надежде поймать доносящиеся откуда-то издалека звуки, ведь Система Соби наполнена чем-то наподобие шепота на неизвестном языке, едва заметного, почти на грани восприятия... Не исключение и преподаватель: в ушах его тоже не затихает будто бы шорох множества невидимых крыльев, а лицо обдувает ветерком, в других Системах отсутствующим. Он, этот ветерок, снова подозрительно напоминает ему токи воздуха, приводимого в движение крыльями, но не птичьими, а более маленькими и хрупкими - скажем, принадлежащими стрекозам или даже бабочкам. (Бабочку, выпущенную Соби в Систему, учитель заметить не успел, но облик изящных крылатых существ, невидимо парящих внутри Системы Соби, ему внятен почти досконально. Да, у Агацумы-куна весьма своеобразная Система, что и говорить! А своеобразие в мире владеющих Силой очень часто неотделимый признак уникальных способностей к сражениям. Поэтому директор, скорее всего, не ошибается в своем воспитаннике.) А ученики между тем продолжают свои заметки, ведь именно в этом поначалу и заключается предмет системоведения - раскрыть свою Систему или, очутившись в чужой, как можно тщательнее осмотреться и причувствоваться с целью уловить все присущие ей нюансы. Например, оттенок. Да, только на первый взгляд кажется, будто у всех Системы одинаково черные! Но при более внимательном изучении становится ясно, что нет, у того чернота прямо темная-темная, а у другого - чуть-чуть синеватая, совсем немного, но все равно уловить можно... Так же и со всем остальным: в каких-то Системах теплее, а где-то, напротив, пробирает дрожь от холода и зубы стучат все сильнее; где-то Система будто нависает, наваливается, грозя раздавить, а где-то в ней, раскрытой даже в классе, то есть в замкнутом помещении, создается ощущение невероятного, бескрайнего простора... Ну и так далее. Вот почему Соби на первых порах приходилось легко: в силу творческого склада своей натуры он прислушивался к собственным ощущениям по любому поводу практически интуитивно, а уж тонкости, подобные оттенкам разнообразных Систем, замечал совершенно автоматически. И по данному предмету он быстро сделался в классе лучшим, но это пока дело не дошло до формул. А формулы и тут, к сожалению, были неизбежны... (Что за насмешка судьбы, очень любящей жестокие шутки над абсолютными, стопроцентными гуманитариями! И всегда-то ей нужно сначала поманить, а потом изощренно издеваться! Нечестно!) Ведь то в Системе, что можно почувствовать глазами, ушами и другими органами чувств - всего лишь внешние характеристики, имеющие к ее сути хоть и непосредственное, но весьма слабое отношение. Суть же Системы - в образующих ее полях, которые, кстати, продолжают активно изучаться и от своего завершения подобных исследования еще очень далеки. Вот и выходит, что формулы снова необходимы. И, к тому же, они постоянно новые - меняются в зависимости от того, как далеко удалось продвинуться ученым в понимании принципов возникновения и функционирования структуры, в обиходе и называемой Системой. Ведь нельзя же говорить, допустим, об электричестве только словами! Вернее, можно, но что ими расскажешь? Что оно делает больно и заставляет волосы становиться дыбом? Да, бесспорно, но это все исключительно неточно, то есть скорее неполно... Формулами же получится более четко и информативно - конечно, для тех, кто в этих формулах разбирается. Правда, Соби с такой точкой зрения был в корне не согласен и пока так и не понимал, зачем для описания столь прекрасной вещи, как Система, способы столь запутанные и откровенно ему неприятные. Рицу, которому быстро сделались ясны проблемы воспитанника (да и как им не быть, если и математика до сих пор идет из рук вон плохо!), пытался объяснить Соби нужность формул, пытался неоднократно, затрагивая, помимо краткости и информативности, их красоту, безупречность которой вполне может уловить каждый, пусть и не очень в данном вопросе сообразительный - надо только суметь посмотреть на вещи под определенным углом. Но увы, подобная возможность у Соби, похоже, отсутствовала начисто; он честно пытался, быстро уставая от пустого, не ведущего ни к чему напряжения разума, и начинал спорить с бдительно наблюдающим за ним опекуном, доказывая, что все формулы - страшная чушь. И математика заодно тоже! Только вот Рицу, в области теоретических выкладок ощущающего себя будто рыба в воде, здесь переспорить было нереально в принципе. И Соби, видя бесполезность своих попыток (а он так старался, все умные слова применил, которые знал! Но здесь они с Рицу испытывали одинаковое раздражение от непонимания друг друга), хмурился, дулся, недовольно прижимая Ушки и размахивая хвостом. Рицу, находивший подобный вид воспитанника весьма... э-э-э... возбуждающим? трогательным? умилительным? что же в нем сейчас говорит сильнее и действительно ли он хочет узнать ответ? Для порядка понастаивав на своем еще немного, прекращал бесполезные увещевания. И правда, ну не в состоянии Соби-кун постигнуть величие теоретических выкладок - да и пусть! Ведь в практике он уже сейчас один из лучших, тут учителя единодушны в своих мнениях, а пресловутые формулы... Без них он как-нибудь обойдется, уж поверьте; самое главное в данном вопросе - пристойно сдать экзамены. И если воспитанник и дальше пойдет на поводу у собственной бестолковости, Рицу придется слегка помочь ему, внедрив в голову необходимые сведение методами, характерными для Жертв. Причем речь идет не о воспитании нерадивых Бойцов, о нет! Рицу имеет в виду что-то типа гипноза, легчайшего воздействия Силы на сознание воспитанника, в результате которого знания у последнего появятся непременно, внушенные волнующимся за его итоговые оценки опекуном! Ведь не может же он допустить, чтобы Соби-кун опозорился, особенно во время итоговой аттестации! Нет, Рицу никогда не допустит для воспитанника такого стыда! К тому же, ведь председатель экзаменационной комиссии - он лично, и, выходит, вероятная неудача воспитанника - для него позор тоже! Но всяческие незаконности оставим для крайнего случая, а пока пусть Соби-кун учится самостоятельно, не прекращая попыток разобраться в упрямых формулах и прочем в подобном духа. К тому же, формул много не только в системоведении, но и в "Теоретических основах применения Силы". Тут уже и название прямо говорит само за себя! Теория, теория, одна сплошная теория... Соби, до боли в глазах и мозгах вчитываясь в совершенно для него бессмысленные строки параграфов и условия задач (в плане "Теоретических основ" ужас для него начался практически с первого урока), сопел, кряхтел, горестно вздыхал, выводя в тетради вместо решений разнообразные закорючки, при взгляде на которые начинала одолевать тоска, ведь они насквозь были пропитаны его унынием, порожденным идиотскими формулами... Промучившись так какое-то время, Соби вылезал из-за стола и отправлялся к Тору: для него непосильное для Соби - просто раз плюнуть! Списывать он давал Соби всегда, и тот, быстренько придумав для друга взамен парочку красивых заклинаний, сдувал задание из пододвинутой поближе тетрадки, а потом, если в классе его вызывали отвечать, трагически хлопал глазами и снова бормотал жуткую ерунду, заставляя учителя выразительно морщиться и закатывать глаза. Но - вот интересно!- совсем уж плохих оценок Соби не ставили, то ли опасаясь вопросов и гнева Рицу, то ли просто сочувствуя, то ли принимая во внимание его успехи во всем, что касается практической работы с Силой. Рицу же, узнав об очередном трояке с минусом, поджимал губы и укоризненно качал головой (Соби сжимался, ожидая упреков и наказаний), но никаких санкция применять не спешил. И Соби, поволновавшись немного, ободрялся и даже находил в себе силы робко улыбнуться опекуну, показывая свою признательность. Рицу тоже улыбался ему в ответ - одними глазами, но мальчик улавливал его улыбку прекрасно, - и больше они к этому не возвращались. До следующей плохой оценки по теории. И, в конце концов, подобное сделалось для них обоих чем-то вроде ритуала, от которого ни Соби, ни Рицу старались не отступать. Похмуриться, делая вид, что страшно взволнован и подавлен, грустно поопускать голову, потрепетать Ушками и хвостом... пометать глазами молнии, одновременно изобразив из себя воплощение суровости, а потом с облегчением позволить грозе за стеклами очков разойтись, всем существом ловя улыбку воспитанника и не медлить с ее возвращением - не так ли рождается взаимопонимание? Наверное, говорил себе Рицу, выходя от Соби, чтобы вернуться к бесконечным трудам на благо образования тех, кто порой всеми силами от него отбрыкивается (вот и Соби-кун, увы, не исключение; это, несомненно, печалит, но не всерьез). А Соби, оставшись один, мечтательно созерцал потолок, качаясь на стуле, и блаженно думал, что скоро Рицу-сенсей полюбит его совсем-совсем и вот тогда... Тогда мечты делались совсем уж лучезарными, у Соби от восторга спирало дыхание, он терял равновесие, нелепо взмахивал руками, чтобы не упасть, и вновь утыкался в ненавистный учебник. Ведь опекуну будет приятно его прилежание, а радовать близких - это нужно и правильно! Но дурацкие формулы... Вот черт! Ладно, сейчас он все-таки в миллионный раз попробует понять, а потом, если что, опять отправится к Тору... Так и проходили учебные будни Соби и учиться, несмотря на раздражающие трудности, ему нравилось очень, а возрастающая приязнь (уже почти любовь!) со стороны Рицу нравилась вдвойне.