Бабочка под стеклом

Соби смирно сидел рядом с опекуном в холле поликлиники и тоскливо оглядывался по сторонам. Как же скучно!.. И почему он не догадался взять с собой книжку или хотя бы блокнот с карандашом, чтобы во время нудного бесконечного ожидания со вкусом порисовать?! Да он бы сейчас уже, наверное, сто картин нарисовал, а дома раскрасил бы! Просто откуда он знал, что очередь станет двигаться так медленно и вообще о том, что где-нибудь, кроме магазина, бывает столько народу? Ведь раньше, когда он еще жил с родителями, мамочка водила его по врачам редко, в основном, на прививки, которые мальчик, естественно, очень не жаловал, и на плановые медосмотры, где вроде бы тоже подобного скопища людей не наблюдалось... Или, может, Соби просто не помнит? Может, и так, да... Время все же уходит, и порой мальчик с испугом ловит себя на мысли, будто забыл даже самый облик родителей, не говоря уж о подробностях домашней жизни, но каждый такой раз он с замиранием сердца (а вдруг воспоминания ушли безвозвратно?!) встряхивал головой и, сосредоточившись до боли в мозгах, начинал перебирать в памяти все до мельчайшей черточки родительских лиц, до мельчайших подробностей их последнего (и не только!) разговора в тот роковой день, безжалостно выскребая из ее дальних и практически недоступных уголков любые обрывки слов, мыслей, ощущений, а порой и смутных намеков, так и не успевших превратиться в что-то более определенное, которые имели отношение к прежним временам. И подобные действия ему удавались - во всяком случае, пока: пусть иногда с трудом, но все же получалось досконально припомнить многие мелочи, очень дорогие сердцу мальчика, и события масштабом покрупнее, словно бы и вправду возвращавшие его в прежнюю жизнь, полную уюта и взаимной нежности. Но именно это ощущение неиссякаемой родительской любви и ласкового тепла, укутывавшего Соби будто мягчайшая бархатистая ткань или мех диковинных животных, укутывавшего так, что его никогда не оставляло чувство покоя, нужности и неусыпной заботы, не покидало его разум ни на минуту, создавая чудовищный, мучительный контраст с его нынешним существованием, где приязни и другим проявлениям близости, свойственным отношениям в нормальной крепкой семье, не находилось и микроскопического местечка. А Соби до сих пор так не хватает всего этого! Хотя потихоньку он привыкает, тяжело и неохотно, но, похоже, постепенно привыкнет совсем - наверно, внутри сделавшись таким же бесстрастным и жестокосердным, как и дядя Рицу. Мальчик вздохнул, поерзал на жестком неудобном сиденье и, ухватившись ради разнообразия за его края (скучно, скучно!..), с неодобрением покосился на опекуна, читающего газету и имеющего крайне высокомерный вид. Хорошо ему - вон как внимательно чего-то там рассматривает, в этой непонятной газете! Сам Соби тоже пробовал пару раз в них заглянуть, но, разумеется, толком ничего не понял и нашел газеты совсем неинтересным чтением - не то, что книжки из школьной библиотеки, которые он проглатывал в изобилии! Там и картинки красивые (а уж насколько замечательные в даримых ему опекуном! Просто волшебные! На них можно смотреть до бесконечности! И Соби очень странно - как же человек, подобный не испытывающему в глазах мальчика ровным счетом никаких чувств опекуну может выбирать при покупке такие замечательные?), и слова знакомые, а газеты... Ладно, про их содержание лучше деликатно промолчать. Нет, все же взрослые - ужасно странный народ: находят удовольствие во вникании в длинные и нудные газеты!.. Но ведь и папочка их читал, Соби помнит абсолютно точно! Значит, в газетах, наверно, есть что-то интересное - мальчик просто не мог допустить, будто его обожаемый родитель тратил свой, прямо сказать, недолгий досуг на всякие скучные глупости. Вот Рицу-сенсей - другое дело, он вполне в состоянии читать всяческую муть, где и картинки-то некрасивые! Да-да, Соби в курсе, поскольку один раз из любопытства тайком проник в кабинет опекуна и полистал лежащие на столе научные брошюры, иллюстрациями в которых служили графики и схемы, совершенно не впечатлившие мальчика. Впрочем, текст, где, по сравнению с теми же газетами, он понял хорошо если единичные слова, не впечатлил его тоже, и он еще больше укрепился во мнении насчет изрядной странности опекуна. И, кстати, вдруг его удручающая Соби холодность происходит именно из этой странности, заставляющей, помимо всего прочего (например, плохого отношения к собственному воспитаннику), читать дурацкие книжки в уродливых тонких обложках и с не менее уродливыми рисунками? Мальчик, от нечего делать снова заглядывая в газету, которую сосредоточенно просматривал опекун, покосился на Рицу с невольным сочувствием и негромко вздохнул. Да, если человек не способен получать удовольствие от нормальной литературы - скажем, приключений, фантастики или там, уж ладно, сказок (вообще-то большие мальчики, а Соби считал себя именно таким, сказок, наверное, не читает, но ему до сих пор ужасно нравятся!) - его остается только пожалеть. Хотя... дядю Рицу пожалеешь! У него вон газета есть, а у Соби ничего, ведь он не сообразил, что торчать в поликлинике придется долго... Зловредный же опекун ему на это и словом не намекнул, да и взять ту же книжку или рисование не посоветовал! Не додумался сам, что ли? Или воспитывает у него, Соби, очередную добродетель - терпение? Ох, кто его знает... А вообще интересно. И проще всего было бы спросить, но мальчик, заранее представляя себе реакцию взрослого (отчитает за бестолковость или пренебрежительно заявит, будто Соби, не предусмотрев всего, и есть виноватый), от вопросов и разговоров в принципе благоразумно воздержался, вновь начав таращиться по сторонам и особо пристально - на табличку, прикрепленную к двери кабинета офтальмолога, куда они, собственно, и пришли, ведь Соби в последнее время видел гораздо хуже, чем раньше. Вот и сейчас иероглифы на табличке расплывались, делаясь вместо ясной надписи сугубо информативного характера загадочными чужеродными знаками, чей смысл упорно ускользал от сломавшего себя в бесплодных попытках правильно прочесть надпись глаза мальчика. Соби, в конце концов прекратив бесполезное занятие, опять повозился на стуле и вздохнул погромче: очень уж здесь тоскливо! Его удрученный вздох отвлек Рицу от развлекательного чтения (в категорию развлекательного у него наряду с художественными книгами попадали и газеты), которого порой ему очень не хватало, а время на него появлялось настолько редко, что Минами уже забыл, когда же последний раз читал не распоряжения вышестоящий инстанций и не статьи о новейших научных исследованиях, а просто так, для себя, что-то легкое и захватывающее (газета тоже, в принципе, сойдет). Просматривание одним глазом новостей в Интернете, стремительное и не идущее дальше броских заголовков, в счет, понятно, не идет. Но вот образовалась счастливая возможность перевести дух посреди бесконечной работы (хотя и несколько волнительно за зрение Соби-куна... Впрочем, нагнетать заранее ни к чему, наверняка у него обычная близорукость: надо будет непременно ограничить его сидение за компьютером - естественно, для его же блага, дабы не испортил глаза окончательно! - а если он примется по своей дурной привычке кукситься и жалобно моргать, пригрозить, что тогда ему придется распроститься с вожделенной художественной школой и с рисованием вообще! Ведь он, когда рисует, утыкается носом в самую бумагу, а это приличная нагрузка на зрительный аппарат!), но неугомонный воспитанник и здесь не дает ему долгожданного покоя: вертится, то и дело с непонятным выражением вздыхает и в целом ведет себя до отвращения несдержанно! Кстати, сам Соби, если бы ему сейчас намекнули на его якобы несдержанность, ужасно удивился бы. Как?! Да он сидит будто мышка, затаившаяся от близкого присутствия кошки! Ну а что вздыхает - так дышать-то надо! И поерзал немного, подумаешь! Он, может, уже всю попу отсидел на этом дурацком неудобном стуле и хвостик тоже! А Рицу, помаленьку раздражаясь, кинул на непоседливого Соби-куна взор, исполненный вселенской досады (неясно, как воспитанник умудряется каждый день чуть ли не половину его проводить за рисованием, если здесь, в общественном месте, не в состоянии чинно посидеть ни минуты?! Насчет "ни минуты" он, конечно, сильно преувеличивал, но это не волновало его ни капли. Должен сидеть смирно - значит, пусть сидит, и никакие, даже малейшие, отклонения не допускаются! Таков метод его, Рицу, воспитания, и со временем он непременно оправдает себя, ведь первые результаты уже налицо!) и недовольно велел: - Веди себя тихо! - а потом зачем-то добавил, будто Соби совсем дурак и не понимает очевидного: - Посещение подобных мест - всегда скучно. Соби послушно сел неподвижно и подозрительно прямо и уныло шевельнул Ушками, соглашаясь с последним подтверждением опекуна. Впрочем, хватило его смиренности ненадолго. Через минуту он опять беспокойно ерзал и как бы в нетерпении дергал хвостом. "И что ему все неймется?" - неприятно удивился Рицу, снова вынужденно отрываясь от чтения. Желая положить конец такой непозволительной непоседливости, Минами нахмурился и собрался было изречь одну из своих колкостей, действующих на Соби-куна поистине убийственно, но воспитанник, предупреждая его тираду, вскочил и, застенчиво прижав Ушки, сообщил: - Я в уборную! - после чего энергично потопал прочь, ориентируясь по указателям на стенах, которые - вот повезло! - он различал своими подслеповатыми глазами значительно лучше прочих надписей. Рицу, поняв причину непрестанного елозения Соби-куна и даже найдя ее вполне уважительной (хотя... Надо бы впоследствии обучить его максимально сдерживать желания удовлетворить свои физиологические потребности... Вдруг пригодится? Или лучше не стоит? Впрочем, над данным вопросом желательно еще подумать), умиротворенно выдохнул и, не медля, вновь углубился в чтение. Здесь довольно занимательная статья, и правильнее будет изучить ее в общих чертах прямо сейчас, пока Соби-кун, умеющий иногда делаться очень надоедливым, отправился по своим делам. А Соби, которому, конечно, хотелось в туалет, но он еще мог чуток потерпеть, шел по длинным коридорам, безликим, чистым и неуютно пахнущим лекарствами, и с любопытством вертел головой по сторонам, изучая названия кабинетов и расписание приема врачей. "Надо же! Как тут много всего!" - почтительно думал мальчик, и Ушки его невольно опускались перед величием родной системы здравоохранения, выдавая благоговение своего хозяина. Но, в принципе, врачи с их холодными инструментами причудливых форм и разнообразные неприятные процедуры, на которые они такие мастера, не радовали Соби абсолютно. И почему вдруг, скажите на милость, его глаза стали видеть хуже? Наверно, Рицу-сенсей, уже успевший отругать его за неумеренное сидение за компьютером, действительно прав: надо поменьше таращиться в монитор и вообще беречь зрение, если, разумеется, он серьезно намеревается быть художником. Ведь слепых художников нет ни одного! Но, с другой стороны, добровольно оторваться от Интернета и всего, что там можно отыскать, очень сложно! Ну просто очень-очень! Тем более, у него такой замечательный компьютер - между прочим, дядя Рицу подарил на день рождения! Про мысли о своем ненаглядном электронном чуть ли не приятеле Соби блаженно закатил глаза и воочию представил его перед собой: все части красивейшего светло-голубого цвета, прекрасно сочетающегося с внешностью самого мальчика, а системный блок вдобавок украшен огромными сине-черными бабочками, нарисованными, кстати, вручную! Вот! Нет, опекун, должно быть, не такой уж и плохой, раз делает ему подобные роскошные подарки, которые, к тому же, наверняка ужасно дорогие! Естественно, Соби, будучи в полном восторге от своего компьютера, и не подозревал, какими нервами обошлось Рицу приобретение данного подарка. Опекун, кстати, предпочел бы удержать воспитанника от знакомства с различными электронными устройствами, поистине разлагающими молодежь, как можно дольше, но, увы, у Соби-куна начались уроки компьютерной грамотности. У Рицу, понятно, компьютеры имелись и на работе, и дома, только вот к ним подпускать воспитанника он не хотел категорически: мало ли что тот наворочает в их недрах, где хранится множество важных документов, причем хранится в безупречном порядке! А Соби-кун даже ненароком (но от этого не легче!) вполне способен его нарушить, и хорошо, если после его так называемой работы за машиной все документы останутся целыми, а не потеряются безвозвратно! В общем, нет, возле компьютеров Рицу мальчишке делать нечего, но учиться ему тоже надо, а для выполнения домашних заданий он необходим. Значит... Значит, хоть на взгляд Минами, еще совсем не время, но воспитаннику непременно нужен собственный агрегат. Да, оснащенный всеми мыслимыми новинками, но именно стационарный компьютер, а не планшет и не ноутбук, дабы Соби-кун не портил себе осанку и зрение, скрючившись над ними где-нибудь в углу на полу или вперясь в экран в потемках, валяясь на кровати. И как раз близится день рождения воспитанника; выходит, и вопрос с подарком решен. Осталось только выбрать наиболее совершенный с технической точки зрения и красивый внешне. Изучив ассортимент множества интернет-магазинов, торгующих нужным ему товаром, Рицу с трудом, но все-таки обнаружил искомое. И да, Соби был абсолютно прав в своих предположениях: насчет цены полученного на день рождения: техника нестандартных цветов всегда стоила дороже обычной и встречалась гораздо реже, вот почему времени на ее поиски пришлось потратить гораздо больше, чем изначально планировалось Рицу; а по прочим магазинам электроники он не мог ходить ввиду вечной занятости. Но в результате вроде бы все обошлось, компьютер найден, только вот неудача - однотонный, хоть и замечательного небесного оттенка, а Минами во что бы то ни стало желал заполучить системный блок, разрисованный бабочками, - по традиции. Служащий интернет-магазина, услышав по телефону соответствующий вопрос, на некоторое время лишился дара речи, а потом осторожно возразил: мол, у них такого и не бывает никогда и никто до сих пор не интересовался подобным ассортиментом!.. Рицу в ответ нарочито тяжело вздохнул - дескать, разве это сервис и разнообразие выбора? Прямо смешно! - но заверил своего собеседника, что приобретет выбранное все равно: ведь разноцветные компьютеры на дороге не валяются! Правда, свою мысль он решил вслух не озвучивать, дабы продавцы не зазнавались и не воображали лишнего. И действительно приобрел, а потом, после недолгих, но ужасающе интенсивных раздумий, сообразил, как следует поступить - разумеется, отдать свежекупленный системник одному из тех, кто специализируется на росписи всяческих предметов, на которых их владельцы хотели бы непременно видеть красивые узоры, отсутствующие там изначально. Слава богам, такой нашелся и в Гоуре, ибо ехать куда-то дальше - это столько потерянного времени! При встрече Рицу отметил, что молодой человек, согласившийся расписать компьютер, предназначенный для Соби-куна, совершенно необходимыми бабочками, выглядит в полном соответствии с воззрениями Минами о представителях богемы: сомнительного вида одежда, невообразимая прическа, странные татуировки и пирсинг в самых неожиданных местах... "Неужели и Соби-кун со временем сделается подобным?" - озадачился Рицу, после твердо вознамерившись не допустить ничего и близко похожего. Когда наконец подарок для воспитанника был готов полностью - бабочки удались выше всяких похвал: такими, словно они не нарисованные, а живые, просто на минутку присели отдохнуть на вовремя оказавшийся рядом параллелепипед системного блока, и в следующий момент взовьются в воздух, кружась под потолком - целая стая бабочек! - Рицу и сам остался весьма доволен увиденным. Честно говоря, особо высокого мастерства от человека столь неопрятной, с его точки зрения, внешности он не ожидал. Теперь, когда и расцветка и узор компьютера удовлетворяли все запросы Минами, дело стало за малым: красиво упаковать подарок и поздно ночью, когда Соби-кун уже давно и крепко спит, а, значит, не услышит тихой возни в своей комнате, поставить коробку рядом с его столом и аккуратно выйти аз дверь, стараясь напоследок тоже не шуметь слишком откровенно. Утром десятого дня рождения Соби Рицу одолевало непонятное нетерпение. Во все прочие дни рождения воспитанника он никогда не стремился посмотреть за его реакцией на заготовленный сюрприз, хотя порой - да, было, было, из песни слова не выкинешь! - подглядывал за азартно копающимся в подарках Соби-куном, чьи Ушки напряженно стояли торчком, а хвостик бешено размахивал из стороны в сторону. И всякий раз Минами оставался более чем доволен: от вида сопящего от усердия (ведь сперва нужно избавиться от подарочной обертки - конечно, очень красивой, но здорово мешающей понять, что же там внутри), а потом светящегося счастьем воспитанника, с энтузиазмом вертящего в руках новую восхитительную штуку (неважно, книгу ли или принадлежности для рисования). Минами всегда ухитрялся загадочным образом угодить Соби, подарив именно то, о чем тот только начинал мечтать. И поэтому к моменту получения желаемого стремление мальчика заполучить вожделенный предмет не успевало ни угаснуть, ни хотя бы измотать своей несбыточностью - словом, приходилось в самый-самый раз. Но как Рицу, почти не общавшемуся с Соби на отвлеченные темы, удавалось постоянно так ловко угождать ему? Минами бы и сам не смог дать на подобный вопрос внятного ответа. Вот разве что Соби, вероятно, мечтал настолько страстно, настолько увлеченно, незаметно для себя наполняя образы, возникающие в голове, собственной Силой? Да, сия версия заслуживала рассмотрения, ведь мечты воспитанника, особенно когда он сосредотачивался на чем-то одном, делались почти осязаемыми, заполняя практически все пространство сперва его комнаты, а потом и жилища Рицу. А тот, будучи все-таки Жертвой, поневоле настроенной на восприятие мыслей и чувств находящегося рядом Бойца, чутко улавливал чаяния мальчика? Возможно. Во всяком случае, его жажду любви и нежности опекун ясно ощущал физически, но, увы, самое горячее желание Соби Рицу выполнять не торопился, несмотря на все мысленные мольбы и стенания воспитанника. Нет, хватит! Об этом и речи не идет! Слышишь, Соби-кун?! И прекрати, наконец, изводить и себя, и меня мечтами о несбыточном; пожелай лучше чего-нибудь другого, попроще! А тогда, в свой десятый день рождения неплохо выспавшийся Соби уже вскочил с кровати, не успев даже толком раскрыть глаза, и принялся с любопытством озираться по сторонам: где же он, где, долгожданный подарок? Мысль о том, что его может и не оказаться, мальчику в голову даже не приходила: он как-то сразу привык к надежности опекуна в этом вопросе, поскольку подарки во всех положенных случаях имелись всегда и всегда более чем впечатляющие. Так вышло и сегодня. Соби, узрев завернутую в таинственно блестящую сине-голубую бумагу коробку, изумленно расширил глаза (Рицу же тихонько протиснулся в комнату воспитанника и внимательно наблюдал за развитием события, к которому он так долго и тщательно готовился), завертел хвостом (до опекуна донесся поднятый им прохладный ветерок) и ринулся поскорее распаковывать подарок (ух ты! Что же там такое большое?!). Нетерпеливо разодрав бумагу в клочья (ох эти дети! А Рицу-то старался подобрать оттенок, максимально схожий с цветом глаз воспитанника, который раздербанил, не глядя, и все!), Соби, чьи пресловутые глаза светились сейчас предвкушением, будто - без преувеличения! - два ярчайших огонька из новогодней гирлянды, чуть ли не целиком нырнул в коробку, стремясь рассмотреть ее загадочное содержимое во всех деталях (Рицу испугался, как бы порывистый мальчишка не повредил бы что-нибудь себе или компьютеру, возясь там, в тесноте упаковки). Потом из недр коробки донеслись приглушенные, но явно восторженные звуки, а сам Соби стремительно вылез назад, взъерошенный, с загнувшимся кончиком одного Ушка, но ужасно, беспредельно довольный, в некотором обалдении (видно, от радости совсем голову потерял! Вот учишь-учишь его владеть собой - и?.. Ну никак наука впрок не идет! Впрочем, ладно уж, сегодня можно, великодушно решил Минами, и его лицо, готовое принять привычное холодно-осуждающее выражение, смягчилось. Или тем выражением он пытался замаскировать собственные чувства, вырвавшиеся ненадолго из-под власти безупречного самоконтроля?..) мазнул рассеянно-счастливым взглядом по сторонам и, естественно, заметил опекуна рядом. В первый момент Соби изрядно смутился, начав судорожно приглаживать волосы и одергивать пижаму, но потом, обшарив лицо не сводящего с него глаз Рицу пристальным взором и что-то поняв, расслабленно улыбнулся опекуну (тот ощутил себя мороженым, тающим под нежными лучами весеннего солнца, - и это он, железобетонный Минами Рицу!), пробормотал несколько невнятно-благодарных слов снова полез в коробку, откуда вскоре донеслось натужное пыхтение, а торчащий наружу хвост мальчика завздрагивал словно бы от бесполезных усилий. Рицу подошел поближе - и правда! Соби старательно, но безуспешно пытался извлечь из темноты упаковки гвоздь программы - системный блок, только тот, будучи тяжеловатым для тонких рук мальчика (а где силе-то взяться? Ведь спортом не занимается совсем, все рисует и рисует!), поддаваться не хотел. Тогда Рицу, не желая, чтобы воспитанника либо надорвался, либо повредил устройство, нечаянно уронив его, деликатно оттеснил Соби в сторонку и взялся за дело сам. Через мгновение системник уже красовался на столе, а крылья бабочек на его поверхности словно бы трепетали в предчувствии взлета. Мальчик, сумев наконец разглядеть хоть часть - причем главную и роскошную! - подарка, восхищенно ахнул и, не успел Рицу среагировать, как воспитанник уже обнимал его, уткнувшись лицом куда-то в район солнечного сплетения. От тепла его кожи и неровного от радости дыхания, тоже полного влажного жара, Минами прошиб пот волнения от неожиданной, но такой по сути своей желанной близости (да-да, желанной, Минами! Не ври себе!), а дальше он ощутил внутри мурашки счастья и затопившую душу нежность. На одно до обидного короткое мгновение он целиком растворился в ней, но следом, все портя и заставляя Рицу рывком прийти в себя, вязкой темной волной в нем поднялась Сила Жертвы, готовая объять собой сознание и разум мальчика, утащив их затем в недра себя, дабы выпустить уже измененными - и совсем не такими, как прежде. Минами, поняв, что еще секунда - и при столь близком контакте он не сможет совладать с собой, но не желая резкими движениями пугать разомлевшего Соби, несколько раз легко провел рукой по его волосам и кончиком указательного пальца очертил контур затрепетавшего под ласковыми касаниями Ушка, а потом бережно высвободился из объятий воспитанника, криво улыбнулся ему и поспешно ушел к себе: ставить на место разошедшиеся до предела жажду любви и Силу. Ох, ну и надоели же они ему обе! Всю, можно сказать, кровь выпили! И, главное, не избавишься никак, а, значит, следует запастись неисчерпаемым запасом терпения, поскольку ему предстоит находиться в обществе Соби-куна еще довольно долго. Будет тяжело? Разумеется. Но ему, Рицу, не привыкать. Cоби же любовался подарком так самозабвенно, что чуть не опоздал на уроки, а про домашние задания забыл начисто. Но ему повезло: учителя придирались не особо. В общем, с учебой обошлось. А уж когда компьютер заработал... Ну, тут мальчик слегка подзапустил даже свое обожаемое рисование! В Интернете же так много интересного! Просто дух захватывает! Дух-то действительно захватывало знатно, но вот зрение, плохо выдерживая дополнительную нагрузку, стало портиться. Учителя обратили внимание, что на занятиях Соби сильно щурится, и Рицу уже неоднократно одергивал воспитанника, чтобы тот, сидя за компьютером, вытащил нос из монитора. Мальчик каждый раз поспешно проделывал требуемое, но, стоило ему решить, будто опекун отстал и ушел, он моментально вновь вытягивал шею и наклонялся вперед, дабы разглядеть все как можно лучше, ведь на расстоянии предательские картинки и тексты с недавнего времени почему-то мутно расплывались перед тщетно старающимися сделать их максимально четкими глазами. Рицу вскоре догадался, что дело тут не в дурной привычке, а, скорее всего, в ухудшении зрения, и, руководствуясь собственными наблюдениями и рассказами учителей, однажды строго спросил: - Ты стал плохо видеть, Соби-кун, верно? Соби, в который раз удивившись проницательности опекуна (откуда тот знает? Соби ведь ни разу об этом даже не заикался! Разумеется, мальчику было невдомек, что все прекрасно заметно со стороны), опасливо кивнул (вдруг дядя Рицу рассердится и станет ругаться? А Соби ох как не хочется слушать обидные слова!) и грустно вздохнул. И отчего, интересно, с ним вечно приключаются всякие неприятности? Рицу (про себя ворчливо удивляясь тому же самому и виня в дурной наследственности отца Соби-куна, поскольку Тёко очков не носила) кивнул тоже и для начала отвел незадачливого воспитанника к врачу школьному - вернее, одному из, ведь в "Семи голосах", где кому-нибудь обязательно крепко доставалось в поединках, их обреталось несколько - и все более чем широкого профиля. Сидя в белоснежном прохладном кабинете на высокой кушетке, куда он еле-еле забрался сам, Соби задумчиво болтал ногами и размышлял, что, наверно, дядя Рицу, разговаривающий сейчас с врачом, все-таки хоть немножко любит его, просто не хочет этого показывать. Вон какой роскошный компьютер он ему подарил (да и все прочие подарки просто суперские!) - весь в бабочках (точно, бабочки специально для него, Соби!)! - и потом позволил себя обнять (ой, как Соби скучает по подобным выражениям приязни!), правда, ненадолго, но тем не менее... и еще погладил по голове (тут мальчик, вспоминая, блаженно зажмурился), вот! И по врачам водит, и вообще всячески возится... Только на ласку скуп по-прежнему, что, конечно, очень досадно! Но теперь Соби почти уверен: опекун любит его, а показать свое чувство по каким-то непонятным причинам стесняется, как порой и сам мальчик стесняется смотреть на рисунок, куда вложено чрезмерно много откровенности. Выходит, Соби стоит довольствоваться лишь такими знаками внимания и не требовать большего, дабы все не испортить. Вдруг опекун не выносит навязчивости? Только жаль, он его не может обнимать и гладить по голове почаще... В этот момент, прервав мысли Соби на полуслове, в кабинет вошли врач и Рицу, который безошибочно определил: воспитанник, будучи оставленный один даже ненадолго, снова тосковал о любви! "Прямо маленький маньяк!" - практически ужаснулся Минами, сверля мальчишку проницательным взором с целью взывания к совести. Но Соби отреагировал неожиданно: не устыдился, а робко улыбнулся в ответ, смутив Рицу своей искренней улыбкой до невозможности. И неизвестно, как бы разворачивались события дальше, если бы не бесцеремонное вмешательство врача, принявшегося расспрашивать мальчика о проблемах со зрением. Выслушав все его ответы и разузнав все интересующие его подробности досконально, врач подтвердил предположение Рицу: да, начинающаяся близорукость; следует без лишних промедлений подобрать подходящие очки, но за этим лучше обратиться в поликлинику, поскольку у здешнего лазарета и его работников направленность в основном травматологическая, и нужное оборудование отсутствует. Рицу чуть заметно поморщился - опять терять выходной! - но покорно кивнул, соглашаясь. Затем протянул Соби руку, желая помочь слезть с кушетки (он где-то слышал, будто от прыжков и вообще сотрясений организма зрение ухудшается еще больше, а кушетка высокая). Тот помедлил, но затем доверчиво взялся за нее холодными пальцами (и какого черта здесь такой холод?! На улице же тепло!), хотя потом долго краснел и недоуменно хлопал глазами (неужели он настолько запугал ребенка, что он теперь будет шарахаться от любого проявления заботы? Непорядок! Но в принципе... Ладно, об этом позже...). А в ближайший выходной Минами снова за руку с неуверенно прижавшим Ушки воспитанником входил в одну из поликлиник Гоуры, направляясь на прием к окулисту. И в ожидании ушедшего в туалет Соби Рицу с какой-то подозрительной, чуть ли не отцовской, гордостью, размышлял, что воспитанника, будучи в очках, станет еще больше неуловимо напоминать его самого. Ведь сидящая рядом женщина с девочкой лет двух на руках, стоило Соби отойти, обратилась к Минами, вполголоса восхищаясь красотой его сына, и он не счел нужным возразить насчет их родства... А Соби, разыскав наконец туалет в бесконечных извивах коридоров, встретил там странного мальчика: помладше себя, с темными непроницаемыми глазами и вьющимися крупными волнами тоже темными волосами. А еще от него веяло неодолимо манящей властностью, которую Соби часто ощущал в дяде Рицу и отзвуки которой то и дело полнили школьные помещения. Всем им хотелось подчиняться, подчиняться слепо и безрассудно; и, наверно, оно, это подчинение, очень приятно физически!.. Но Соби пока не задумывался над подобными вещами. К тому же, было бы преувеличением сказать, что встреченный мальчик произвел на него выходящее из ряда вон впечатление - нет, Соби явно не разглядел в нем своего будущего хозяина, но, тем не менее, почему-то запомнил. Потом он вернулся к Рицу, и вскоре подошла их очередь. Закончив подбор очков, врач выписал рецепт, и они направились в расположенную недалеко "Оптику", где очки для Соби изготовили очень быстро. Вновь ведя за руку сразу же нацепившего их воспитанника (а как же? Померить-то ведь хочется!), Рицу, искоса поглядывая на него, понимал, что выбранная им лично оправа прекрасно подчеркивает тонкие черты лица Соби-куна, восторженно таращащегося по сторонам и до конца не верящего, будто в очках видно так здорово. Сам же Минами снова думал о прохожих, наверняка принимающих их за отца с сыном, и на душе у неприступного директора "Семи голосов" становилось гораздо теплее.