Чёрная невеста

«… Ты нужен мне» Саске зябко повёл плечами, вспоминая своё признание. Сам не понимая, радоваться или огорчаться сему печальному, однако вытащенному на всеобщее обозрение, факту. Конечно, если можно назвать «всеобщим обозрением» именно ту поистине историческую минуту, когда он, на одном дыхании, выпалил … — Когда мне было четырнадцать, я … я был … в «Реабилитационном отделении для омег с нервными расстройствами личности». Я был в психушке, Наруто. Омега скривился, мысленно содрогаясь, от осознания свершившегося и, заодно, упрёков — как у него хватило ума всё это сказать и вообще сказать! И главное кому! Не буддистскому монаху в Храме, если уж невмоготу, но прекрасно зная, что дальше стен Храма это признание не уйдёт … А тому, кто, после того предательства … даже если он плохо помнит обстоятельства … Снова позволил ему быть здесь! Более того … назвал омега-супругом! Это ж надо … Ещё одна ошибка … Ками, да как ты допустил подобное! Как разрешил говорить, а не сомкнул уста печатью внезапного молчания? Пока мозги не встали бы на место?! Если только … Если только бог не отвернулся окончательно от него. В «Kaie Hospital», когда он очнулся после того, как его откачали, печальная правда едва не выплыла наружу. Ключевое слово — «едва не». Омега усмехнулся, подражая герою одной нашумевшей дорамы про семейные ценности. О, кстати о «семейных ценностях». Наверное, надо бы поблагодарить семью … Удерживавшую его в закрытой психушке, о которой не было упоминаний нигде. Так сказать, для своих. Для личного пользования. Саске скривил губы, неосознанно дотрагиваясь до шрамов и принимаясь поглаживать их. Они почти не видны, но реагируют на малейшее ухудшение погоды. Омега наклонился над фонтанчиком. Прошептал своему изменяющемуся под порывом прохладного ветерка изображению: — Что, старичок Саске, похоже, теперь мы с тобой всегда будем тоннами скупать «Смерть радикулиту», а? Смех был не слишком радостный. Но почему-то стало легче. Прежде всего, потому, что он так и не смог уговорить себя забыть, что опять соврал. Вернее, кое-что из того, что терзало его долгие годы, он всё же выложил альфе. И уже неважно, под влиянием, каких эмоций, и какой минуты. В любом случае — недоброй. Он так сделал … Решив, что, возможно, это как-то поможет ему с Наруто. В их непростой ситуации. Склеит разбитую семейную жизнь. Толком не начатую, но уже разбитую. Признался, в последнюю секунду умолчав самую главную часть признания. И вот сейчас он элементарно растерян. Правильно ли он поступил? Возможно, Наруто, с его связями, и желанием узнать, почему он так поступил … узнал бы эту закрытую информацию, так или иначе. Рано или поздно … И тогда он, Саске, пошёл на отчаянный шаг. На опережение — причём неважно, знал ли уже Наруто о психушке, или ещё нет. Главное, он признался. А остальное … То самое «правильно ли». Но, хоть его всегда попрекали, он остался Учиха. Неправильным, неидеальным, но — Учиха. Лучше подумать о содеянном, чем сокрушаться о не сделанном. Он не помнил, кому принадлежали эти слова. Но, даже будучи вышвырнут из Клана … Отчётливо понимал. Судорожно вздохнув, Саске сжал руки, так, что заломило пальцы. Лучше пусть Наруто считает, что он подпустил к себе Дейдару вследствие наложения образа альфы на того, в кого он был влюблён в детские годы. Так сказать, искажённая патология альфомании.* Если бы … Невольно повторив излюбленный жест альфы, Саске зло взлохматил волосы, немного нервно заплёл их в косу, не обращая внимания, что в этот раз получилось плохо, и коса практически сразу распалась. Он перебросил часть волос на грудь, принялся их поглаживать нервно вздрагивающими пальцами. Если бы … Если бы он смог вспомнить, как он оказался наедине с Дейдарой в том чёртовом, проклятом бассейне! Но для этого требовалось всего ничего. Признаться во всём. Настроиться на связь. И, может быть … Саске почувствовал, как по спине пополз холодок страха. Вот она, одна из злых шуток расшатанного разума. Никто ему не поверил. А ведь у него когда-то была семья. В какой-то степени любящая. Ну и чем закончились его бесхитростные признания?! Память. Эта проклятая память, блокирующая одно, и напоминающая другое. И он уже не мог с уверенностью сказать, что из того, что ему показывали во вспыхивающих, изломанных, искорёженных, фрагментах, хотел бы забыть, а что — помнить. Хотя бы для того, чтобы разобраться … Но хочет ли он этого? На самом деле? Дрожа, Саске обнял себя за плечи, жалея, что не захотел накинуть на себя кардиган, брошенный им впопыхах на спинку кресла. Но ведь он собирался … дождаться Наруто … а потом … испугался, сам не знает, чего и поспешно отправился спать, пока … Пока … Саске помотал головой, стараясь забыть, как волны приближающейся течки накрывали его, одна за другой, и он кусал ладонь, только чтобы не начать кричать во весь голос. Чтобы позвать альфу. Почему? Почему, Наруто? Потому что он, Саске, вдруг решил, что ему всё можно? А ведь … Саске пару раз глотнул воздух. Осмотрелся. Сколько он уже здесь? Был вечер … А теперь что? Он огляделся, замечая, как загорелись светильники, освещающие дорогу в его сад. Но, не замечая, как дрожь, вначале не очень сильная, усилилась, буквально заставляя руки сильнее сжиматься на плечах, а зубы стискиваться так, чтобы не стучать друг о друга. Память. Ну, здравствуй, сестра по несчастью. О, вот и они, воспоминания из её тщательно укрытых, уголков, вытаскиваемые, словно разноцветные платочки, из кармана фокусника … «Распахнутая дверь. В проёме — фигура матери-омеги. Возможно, она куда-то шла, по своим важным, взрослым, делам, но остановилась, услышав робкий оклик сына. — Ма? Я … — В чём дело, малыш Сю **? — Можно, я … Раскрытая дверь захлопывается так, словно взрывается, отрезая мать от сына. Вместо любящей, ласково улыбающейся матери — череда скорбящих соклановцев. Развеваются траурные одежды. Вдали, размытой тенью — очертания гроба. В руках возглавляющего процессию старейшины Клана … фотография в рамке, украшенная небольшим погребальным венком. Вздохи. Тщательно скрываемый плач. Презрительно брошенное обвинение, в лицо маленькой фигурки: — Это всё из-за твоего вранья!» Он вытянул перед собой руки. Лица искажались, вытягивались, тихое журчание воды в фонтанчике стихло. Привычный уголок сада, куда он уходил, чтобы успокоиться, вдруг приобрёл угрожающие черты. Линии ломались, перестраиваясь и перекрашиваясь — спокойные, густые тона зелени прямо на глазах приобретали ненавистные очертания ненавистного холодного, до зубовного скрежета, ледяного, белого цвета. Стылого, лютого, одинокого — как цвет выстуженных снежных равнин. Больница. Омега увидел себя — также ясно, как размывались картины проклятого прошлого. Это настоящее, умудрившееся внедриться в его сознание, действительно, так и осталось настоящим, никуда не ушло, как бы он этого ни желал. Звон упавшего лотка. Стук рассыпавшихся по полу инструментов. Вскрик. — О, ками!!! Ты … ты что наделал?! И — не менее оглушительно — звонкий, хлёсткий удар. Пощёчина. — Приди в себя, идиотка!!! Это же не «Благотворительный Центр для омег», семья которых за душой не имеет ни гроша!!! Хочешь смерти??? Смотри! Он же истекает кровью … Почему ты не уследила??? Громкий шёпот . — … порезал вены … Размытые лица в ослепительно-белоснежных наколках наклоняются над ним. — Саске-чан!!! Саске-чан!!! Он помнил, как что-то словно взорвалось в нём, как он отчаянно вырывался, как позволил себе быть собой. В тот раз. Как он кричал … — Отойди!!! Отойди!!! Я не подпущу тебя к себе!!! Никого не подпущу!!! ОТ-ПУС-ТИ!!! И снова взволнованные голоса. — Ни в коем случае … Это просто следствие лекарств … Он просто был не в себе … Он же омега … Задыхаясь, Саске смотрел куда-то в сторону. Уже не удивляясь, как перед помутневшим взором распускаются проклятые, кровавые цветы мёртвых. Алые ликорисы, один за другим, вырастали вдоль каменных плит дорожки. Совсем как в тот день … Когда он увидел Наруто, идущего к нему вдоль их похоронного ряда. Перед тем, как всё случилось. Неужели … Всё полетит к дьяволу снова? Едва в его жизни хоть что-то хорошее произошло … Снова всё полетит под откос?!!! — Мне не поверили, — пробормотал он, зажмуриваясь, чтобы избежать искушения, смотреть, как извиваются хрупкие, закрученные лепестки, обнимая длинные тычинки, тянущиеся к небу. Вверх. Словно вытягивая жизнь. — Мне не поверили. Мне никогда не верили. Никто и никогда. Дрожа, Саске принялся с жадностью пить, а потом и вовсе принялся лихорадочно плескать в лицо водой. Чтобы хоть так унять жар, поднимающийся откуда-то изнутри. Взглянув в очередной раз на своё отражение, омега покачнулся. И едва не закричал, когда скорее почувствовал, чем увидел, кто встал рядом. — Саске … Саске?! — Не ходи в ликорисы, Наруто!!! Это единственное, что он мог сделать. Испуганный Наруто едва успел подхватить оседающего наземь омегу. Саске слегка приоткрыл затуманенные глаза, пробормотал: — Не ходи в ликорисы, Нар … уто … И, разом обессилев, ткнулся в грудь того, в последнюю секунду подумав, как хорошо, когда есть, кому тебя подхватить … Наруто, чертыхнувшись, крепко прижал к себе потерявшего сознание Саске. Горько усмехнулся. — СаскеСаске … Тебя так и хочется хорошенько отшлёпать, за твоё своеволие, за твою беспечность, но … ты словно олицетворение безнаказанности, просто-напросто смеёшься надо мной … потому что я никогда не смогу причинить тебе вред, даже если пострадаю сам. Альфа вздохнул, уже не удивляясь, как больно сжалось сердце, и послал к дьяволу внезапно проснувшиеся воспоминания этого «пострадаю сам». Он ведь дал слово, разобраться во всём, ведь так? Так почему должен жаловаться, вступив на этот путь? — Дорогой! Кушина, с комфортом расположившаяся в гостиной с журналом в руках, быстро отложила его, вскочила с дивана и поспешила навстречу. Признаться, несколько минут назад она, тихонько войдя в дом, обнаружила открытую дверь, ведущую в заднюю часть дома. И, сложив «два и два», догадалась, что её младшенький, видимо, в Саду со своим омегой. Спать абсолютно не хотелось, поэтому, скрывая хитрую усмешку, она, не сменив офисный костюм, в котором она была в Галерее, прямо так и уселась в гостиной, решив дождаться сладкую парочку. Посмотреть на сконфуженное лицо того, который не удосужился толком объяснить, почему сначала он разрывает помолвку, а потом возвращает всё на круги своя … Что ни говори, будет весело! И несколько бокалов «Роза Конохи» *** тут не при чём! Кушина-сан листала глянцевые страницы «Колёса бизнеса» ****, вслушиваясь в мерное тиканье настенных часов … и, конечно же, ожидала много чего, включая милую картину под названием «парочка, что была вместе» в разных интерпретациях, но не вот этого! Видимо, не в этот раз — старшая омега как-то сразу догадалась, что Саске на руках её сына не спит, обессилев после потрясающего (она бы и не сомневалась) секса, а … Перехватив широко шагающего альфу, она дотронулась до лба бессознательного омеги. И испуганно отшатнулась: — Да он же весь горит!!! Наруто, инстинктивно, вжал голову в плечи. Глаза Кушины, сердито засверкавшие, едва омега посмотрела на него, могли укротить любого и любому указать на его истинное место в иерархии семейства Намикадзе. Кушина перевела взгляд на Саске: — У него течка. Но он не принимает альфу. — В смысле … Ты же … — растерялся Наруто. Кушина закатила глаза вверх. Пробормотала что-то вроде «о, эти альфы!», Наруто даже послышалось ещё более едва слышное «тупые», но ма ведь не могла так думать о собственном сыне, хоть и младшем?! — Я не думаю, что это после секса, — пояснила Кушина, знаком показав Наруто, чтобы он отнёс Саске в комнату, а сама, достав из кармашка расстёгнутого пиджака мобильный, на ходу, принялась набирать хорошо изученный номер омеголога. Наруто поёжился невольно. Иногда проницательность матери его пугала. Но … Главное сейчас всё-таки был Саске. Кинув мимолётный взгляд в сторону разобранной постели, куда он осторожно положил Саске, умудрившись сдёрнуть испачканную простынь и перестелить свежую, продолжая держать омегу на руках, шагнул к Кушине. Он решительно отобрал смартфон из рук матери, послушал пару минут, и рявкнул так, что на кухне задрожало стекло: — У Вас что, нет дежурных специалистов?! И где сейчас эта самая Цунаде-сама? В свадебном путешествии на острове? Так вызовите её немедленно! Мне всё равно, как она попадёт в город, хоть приплывёт на одной доске! Кушина спокойно кивнула, наблюдая, как гаснет экран мобильника. — Цунаде-сама, да? — тихо уточнила она, и вздохнула: — Как иронично … Из-за этой омеги твой дед ушёл в горы, стал отшельником. Но любил говорить … Когда не наложил на себя «обет закрытых уст» … — Сердце не отдал бы, но жизнь доверил. Хмуро договорил Наруто, опуская вниз руку с блеснувшим фиолетовым переливом корпусом «Sharp». — Однако, как всегда, смошенничал. Довольно высокая для омеги, светловолосая женщина с глазами медового оттенка вошла в круг света. — Вы не закрыли входную дверь. А я решила, что ситуация не терпит отлагательств, простите. Кушина удивлённо смотрела на гостью, не понимая. Цунаде усмехнулась: — Я никуда не уезжала, просто, чтобы не отвлекали, велела своей помощнице так говорить. Прежде, чем её прервали, строго добавила, тем самым, не терпящим возражения, тоном: — Проводите меня к … — Саске, — машинально ответил Наруто, вдруг понимая, почему его дед мог так любить кого-то, что даже решился уйти в уединение … И подорвался, поспешно показывая дорогу. Какая разница, кто, кого, когда любил! И ещё меньше — почему не покойную бабушку! — Саске-чан. Цунаде, успев скинуть верхнюю одежду и помыть руки, села в изголовье постели, на которой метался по-прежнему не приходящий в сознание омега. По знаку медовоглазой, Кушина принесла таз с водой, принялась растирать ноги и руки Саске, пока Цунаде растворяла порошок. Потом некоторое время сидела, то и дело, трогая лоб Феникса. Кушина, следуя инструкциям, заказывала в ночной аптеке лекарство. — Вы правильно оценили ситуацию, Кушина-сан. Саске-чан не простудился и не страдает от жара плохо переносимой течки, тем более, она у него не первая. Наруто присмотрелся к омегам. Ему показалось, или они понимали друг друга лучше, чем он их обеих? — Что с Саске? — не выдержал он. Кушина и Цунаде повернулись к нему одновременно. Особенно Наруто поразила ма. Никогда ещё Кушина-сан не была такой … серьёзной. — Он отрицает тебя, как альфу, Наруто, — тихо сказала Кушина, — и в то же время не хочет этого. Из-за этого диссонанса подобное состояние. — Главное сбить температуру, — добавила Цунаде, — это, в общем, нетрудно, если следовать назначенному лечению. А остальное … Наруто сам не ожидал, но невольно вырвалось: — Я хотел бы знать причины. — Об этом моя диссертация, — усмехнулась Цунаде. Наруто на весу подпёр одной рукой подбородок. Исподлобья посмотрел. — Я чего-то не знаю? В самом деле? Цунаде с Кушиной переглянулись — Насколько вы с Вашим омегой близки? От чего хочет он Вас защитить? *** Саске очнулся также резко, как и потерял сознание. Словно вынырнул из глубокого, затянувшего его в себя, неведомого омута, закрутившегося клубком разнообразных чувств и эмоций. Сначала увидел свет — не давящий на психику белоснежный, так раздражающий все рецепторы омеги, друг за другом, а успокаивающий. Тёплый. Как и руки того, кто его аккуратно, нежно обтирал. Касаясь кожи, так, что каждое движение несло успокоение. И перебирая палец за пальцем. Так, что постепенно, следуя за тишиной, со дна замеревшего сердца поднялись странные, но такие, до боли знакомые, чувства. Он открыл глаза, попадая в плен единственных, родственных, глаз. С обладателем которых он, казалось, был связан всю жизнь. Ещё до своего рождения … Саске невольно застонал, пытаясь привстать, и успокоился, когда ему тотчас помогли это сделать. — Саске? — Я и не думал, что враз разучусь шевелиться, стоило мне отключиться, — проворчал он, оглядываясь. И удивляясь: то, что он принял за мистически-теплый свет, оказался всего-навсего светом небольших прикроватных ламп. Потому что верхний был выключен. Потому что … Он набрался сил и оттолкнул руку Наруто. Звякнул тазик, падая на пол и расплескивая вокруг содержимое. — Сейчас что? Сколько я лежал? Наруто, присев на корточки, чтобы подобрать упавший предмет обихода, добросовестно подобрал разбросанные вокруг купальные принадлежности, с помощью которых он обтирал лежащего в отключке омегу. Хмыкнул, принялся подбирать слова. — Эм … Уже почти вечер. Ты … очень реагировал на верхний свет. Мы … Саске посмотрел на лампу и судорожно дёрнулся, прикрывая тотчас заслезившиеся глаза. — Саске, — как можно более мягче, проговорил Наруто. В домашнем юката, с волосами, явно не причёсанными волосок к волоску … Он утратил свой обычный, идеальный облик волевого альфы, бизнесмена, жёсткого главы холдинга. И выглядел как … альфа, заботящийся о своём омеге. — Тебе не надо волноваться о всякой ерунде. Саске привстал на локте. Обрывки воспоминаний снова завертелись перед ним, упрямо пытаясь сложиться в целую картинку, но это получалось плохо. Разве что … Он шевельнул ногами, чувствуя себя странно. — У меня ведь течка? Мы … Голос Наруто стал ещё мягче: — Учитывая обстоятельства, я тебя не … Саске рывком сдёрнул одеяло вниз. Наруто сглотнул. Поспешно отвернулся, вскочил с корточек, направился к тумбочке с лекарствами, оставленными Цунаде, включая обстоятельные инструкции, как и что. Вот только инструкцию «как игнорировать омегу в течке и вообще» никто ещё не создал. Он сжал листочек, заставив себя дисциплинироваться. Он ведь смог оттолкнуть от себя Саске, когда у него самого неожиданно начался гон! Так сможет и это пережить! Тем более … Саске … — Ты пролежал без памяти четыре дня, — собравшись с духом, пояснил он, осторожно протягивая омеге, что насторожённо смотрел на него, разноцветные таблетки: — Видишь ли, течка сначала вызвала скачок температуры, а потом твоя кожа обильно потела. Поэтому я … Они синхронно посмотрели на отставленный в сторону тазик. Саске перевёл слишком блестящие от недавней температуры глаза на альфу. Вздохнул, глубоко, являя взору покрытые капельками пота ключицы. Шевельнул ногами, невольно приоткрывая их, так, что стала видна подсыхающая дорожка выделившейся смазки на внутренней стороне бёдер. Медленно облизнул губы, вздохнул снова, о чём-то задумавшись и не отдавая себе отчёта в своих слишком чувственных, провокационных действиях. — Память, — произнёс вдруг Саске. — Что? — удивился Наруто, успев поздравить себя с преодолением недостойных мыслей. — Я вдруг вспомнил, что один альфа, во время гона не набросился на омегу. Наруто нахмурился. Саске помнит это? А Саске тихо откликнулся: — Могу я ответить тем же? И не призвать альфу в свою постель? Тем более … как я понял и благодаря твоим пояснениям, основное безумие, раз уж я был не в себе, прошло. Спасибо нам обоим? Необыкновенные, с загадочным разрезом, глаза, в бесконечности которых Наруто утонул давным-давно, внимательно взглянули на него, так, что его буквально бросило в жар. Словно не у омеги течка, а у него преждевременный гон. Да, вдобавок, самый сильный. — Конечно! И, вообще, я рад, что ты очнулся … Ты запей, запей! Может, ты захочешь поесть, что-нибудь лёгкое? Как раз скоро ужин! Иии … Нам объясняли, что, если организм омеги восстанавливается, вполне может проснуться аппетит. Ну, разве что диета щадящая … Да ты же всегда был малоежка … То есть … Я позову ма … Наруто сам от себя не ожидал подобной прыти — едва ресницы омеги задрожали, он развернулся на пятках и вылетел за дверь. Он действительно не был святым. Но трогать омегу, который был в подобном состоянии, не мог. Иначе не посмел бы назвать себя альфой. Альфой Саске. А потом … Секунда за секундой, минута за минутой, складываясь в череду дней и ночей … когда он смиренно подавлял все свои инстинкты, лишь бы омеге стало лучше. И сколько он так мучается? Шатаясь, он прошёл по коридору, натыкаясь на стены, задевая по пути их плечом, рукой и отталкиваясь. Словно пьяный. Да что это с ним такое?! — Я сошёл с ума? — в отчаянии задал сам себе вопрос Наруто, уверенный, что его никто не услышит, а, значит, можно позволить себе эту слабость. Нет, ну, в самом деле! Даже если выяснится, что Саске … был завлечён в ту ловушку … неужели он готов его простить? Просто потому, что они — соулмейты? Супруги? И ему, чёрт возьми, ему плевать, даже если выяснится оборотная сторона медали? От которой он тоже пытался дистанцироваться? Что … Едва слышно чертыхнувшись, Наруто прошептал еле-еле, выдавливая из себя каждое слово, словно совершая непростительный грех: — В любом случае, как ни крути, у Саске была первая любовь. Пошатнувшись, он оперся на стену, тяжело приваливаясь к ней. Вот так долго упираться, отрицать, путать самого себя, и что в итоге? — А может … Это потому, что это … Саске? — Ё! Наруто в удивлении поднял брови: — Гаара? — А ты думал, кто? Кого, вообще говоря, ожидал увидеть? — хмыкнул Собаку но. И помахал рукой: — Меня впустила Кушина-сан … Памятуя мои прошлые заслуги, указала верное направление … зато я имел честь слышать твои хныканья … И, уж извини, услышал, как ты отчётливо произнёс его имя. А что? Помнится, я говорил тебе дельные вещи относительно кое-кого… Но что слышал в ответ? Напомнить?! Разве что не «а пошёл бы ты на хуй», и ещё … Если бы это был не Гаара, терпение Намикадзе-младшего закончилось бы быстро. Разве что ма он мог позволить упрёки, но Кушина-сан по-прежнему была не в курсе подноготной их с Саске разрыва, но … Гааре Наруто мог позволить многое. Несмотря на то, что, всё же, не так уж и слушал его, когда можно было услышать. Но когда наши уши открыты к словам?! Альфы прошли на кухню и сели напротив друг друга. — Вот скажи честно, — Собаку но подался вперёд, с любопытством прищурился: — Тебе хочется докопаться, потому что ты мазохист? Наруто и тут спорить не стал. Равно как и отвечать на справедливое «не ты ли ко мне приставал, чтобы я поступил таким образом?». Только, дав Гааре сформулировать вопрос, негромко пояснил: — Когда я перестал упираться, я вдруг подумал … А если всё действительно не так, как я это видел до сих пор? — Ну, наконец, ты, похоже, включил голову и подключил, туда же, разум, — осклабился Гаара: — Как там, у маркетологов? Два по цене одного? Наруто хотел было что-то возразить, но наткнулся на выразительный взгляд Гаары и примолк. Добавил убитым голосом. — Знаешь, Гаар, всё это время мы с Саске вели себя прилично. Словно в самом начале … когда я сдерживал свои инстинкты, потому что не смел смотреть на него как-то иначе. Он был мой подопечный … Да ведь, блять, и сейчас! Просто я так хотел его … Что махнул на это рукой … Потому что нашёл для себя лазейку … Что Саске … Его совершеннолетие … И потому что он тоже был не против. Я так думал … А потом … Всё так закрутилось … Он утопил покрасневшее лицо в ладонях, растерянно спросил: — Но он же был действительно со мной! И хотел … быть именно со мной? Я ведь могу в это поверить? В конце концов, чёрт, именно я его соул! Хотя бы поэтому … Он глубже зарылся в ладони, прогудел: — Я всё равно решил плюнуть и довериться своему сердцу. И сердцу Саске. Ииии … — В конце концов, Саске тоже вырос, — веско заметил Гаара, — может, стоит отталкиваться от этого? Не слишком ли ты загоняешься? Наруто молчал. Слишком ли? Слишком ли много сомнений было в нём, когда он вернулся в мирскую жизнь? Не дающих смирить гордыню, денно и нощно напоминающую ему о попранном статусе альфы? А теперь — все сомнения, всё упрямство, все недобрые мысли, опадали куда-то вниз, словно ненужная, отслужившая своё, шелуха? И то, на что он не обращал внимания, что, до поры, до времени, пряталось в закоулках сознания, вдруг стало самым важным? Он посмотрел на Гаару. Усмехнулся. — Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я сам. Иначе … Почему я отмахнулся от того дня, когда Саске попал в аварию? Когда мне звонили и угрожали … Почему я об этом благополучно забыл? — Мы уже кое-что нарыли, — мгновенно сделал стойку Гаара, — включая беседу с «лучшим представителем худшего из нашего брата» … И что я упустил? Наруто скривился, вдруг вспомнив аромат стухшего мяса. — Великолепный во всех смыслах, драгоценный Иваши-сан, — он нарочно обозначил статус бывшего охранника таким образом, что, если у Гаары и могли возникнуть вопросы, они не возникли:  — Когда я отвёз Саске в «Kaie Hospital», потом всё так закрутилось … Что я отмахнулся от этого. Тем более … Я заблуждался. — В чём? — счёл не лишним уточнить Гаара. — Звонок … Тот глумливый звонок, я принял за звонок Дейдары. Тем более, если начистоту, он мог желать таким образом свести со мной счёты … А сейчас я думаю … Когда вспоминаю всё и смотрю на картину уже другими глазами, отпустив боль и злобу, просто вспоминаю, стараясь думать об этом беспристрастно. Как будто незаинтересованное лицо! Он встал и нервно прошёлся туда-сюда. Зло произнёс, обвиняя себя во всевозможных грехах, или, как предположил Собаку но, загоняясь: — Я действительно посчитал, что мне звонил этот псих! Дейдара! — Но он же лечится? — разумно возразил Гаара, — Тому, кто на болеутоляющих … есть дело до всего, что происходит вокруг? Ну, разве что, потом … После излечения? Наруто покачал головой: — А кого я, собственно, слушал? Помнишь? — Мда … Фыркнув, Наруто посмотрел в сторону. Опять задумавшись. Словно яркие, разноцветные камушки в калейдоскопе, все сомнения, все детали, отбрасываемые за черту, но подспудно так и хранившиеся до поры, до времени, глубоко внутри альфы, вихрем завертелись в мозгу, добросовестно складываясь в картину, позволяющую увидеть то, что он не видел до сих пор. Или не хотел видеть. — Если Гато причастен к этой мерзости, я его убью. Белобрысого не убил … А этого убью. — Подожди, они ведь могли и сговориться, — резонно заметил Гаара. Наруто приостановился. — Ну, тогда я точно убью Гато, потому что калек не трогаю. А потом … А потом? Потом? О, как же ты причудлива и избирательна, память. Когда-то Наруто искренне недоумевал и даже негодовал, когда Саске притворился, что не узнал его. Буквально через несколько дней он услышал тот самый знаменитый вопрос «Мы знакомы?». Но теперь … когда омега признался про то, что самые родные и близкие люди отправили подростка в Центр … или, если уж начистоту … В психиатрическую клинику … Он начал сомневаться во многом. И, прежде всего … Принимая во внимание, что Саске в раннем детстве потерял обоих родителей … Видимо, это не учитывалось, более того, его просто-напросто отправили туда, особо не заморачиваясь и, не считаясь ни с чем! Особенно с тем, насколько глубоко отразилась на омеге детская травма. Впрочем … Несмотря на то, что Наруто, несмотря на многие жизненные обстоятельства, не терял веру в людей … В тёплых родственных чувствах Клана Учиха альфа начал сомневаться давно. Не замечая ничего, альфа протянул руку и, схватив зубочистку, зажал между резцами, слегка прикусив тоненькую бамбуковую палочку и задумавшись. — Эй! Вынырнув из размышлений, Наруто обнаружил, что Гаара, пересев к нему поближе, трясёт его за плечо, попутно о чём-то спрашивая. — Что? — Ты какой-то странный, — признался Собаку но, — обычно это говорили про меня, потому что я всегда избегал открыто проявлять эмоции, но тут ты практически оглох и, похоже, ослеп, если я пару минут махал перед тобой рукой, разве не танцевал, а ты сидел, истукан истуканом! Наруто откинулся на спинку стула и неожиданно улыбнулся. — Вот знаешь, о чём я думаю? — Нет, — честно сознался Гаара, — понимаю, что угадал бы, скажи «о Саске», но, чувствую, какой-то подвох. — В какой-то степени, — пожал плечами Наруто, — я … Я вспоминал, как не сделал одну штуку … Не знаю, почему … Но сейчас, думаю, это было бы верное решение. Даже не потому, что открыто объявил Саске своим о-супругом. — Хм, и что это? Наруто вздохнул. В памяти — той самой, многое что диктующей нам своей волей, мелькнули оранжевые одежды буддистских монахов «Рю Дзингу». То, как он не решился, взяв омегу за руку, подойти с ним к священному дереву Храма. Словно какая непонятная, высшая сила увела их оттуда … не дав прикрепить к мощному стволу суги табличку насыщенного красного цвета с иероглифами всепоглощающей любви. В воздухе, замирая и кружась под порывом ветра, звенели маленькие колокольчики, и шевелились ленточки, с помощью которых удерживались красные таблички, внутри которых те, кто тут был, писали свои пожелания. Но он увёл омегу к храмовой лавке сувениров. И они приобрели их, потому что тогда он счёл, что ещё рано просить благословения у священного дерева. И таблички — вместе и порознь — прикреплять рано. И только потом … он как-то узнал, что приобрёл для Саске совсем другой амулет. Не «омамори», или «якюоке — защита от дурного глаза», а «омамори», освящённый в Храме как «энмумуби — любовь и романтические отношения». Вот такая ирония, если учитывать, что в их с Саске истории ошибки были основной нитью, связавшей их друг с другом, не хуже толстой, неразрывной, цепи … Он посмотрел на Гаару. — Когда-то … До всего этого … Давным-давно … Я думал, что встретил свою судьбу. Гаара, с иронией приподняв одну бровь, хотел заметить, что все действия Наруто, что «до», что «после», нельзя классифицировать одним-единственным термином «безразличие», а потому, даже если последний начнёт бурно доказывать, как он ошибся, думая так, он не поверит ни капли, но ничего не сказал. Во-первых, потому что, также давным-давно понял бесполезность подобного, а во-вторых … К ним неожиданно присоединился Саске. — Наруто? Кушина-сан сказала … О! Гаара-сан … Застыв в дверях, Саске, прервав сам себя, сложил руки в уважительном жесте, и, как и подобает омеге из приличной семьи, слегка поклонился гостю. Глаза Наруто, мгновенно переключившегося с размышлений о сложности бытия на более насущное, изумлённо расширились. В пару секунд впитав представшую его глазам информацию. Если можно было коротко обозначить — альфа застыл, не хуже омеги. И позабыл обо всём, едва ли не собственное имя. Саске, в лёгком юката, небрежно зафиксированном поясом, ещё более небрежно повязанном на правом бедре, стоял в дверном проёме. И если бы это было всё … Фигура бывшего Учиха — несмотря на приключившиеся передряги, по-прежнему тонкая, гибкая, и подсвеченная со спины вовсю горящими светильниками, расположенными по всему коридору. Наруто очнулся от раздумий. И ощутил себя так, словно в лицо плеснули кипятком. Сквозь прозрачную ткань нежно-персикового цвета, провокационно просвечивала белоснежная кожа, а слишком короткий подол кимоно заканчивался на бёдрах омеги, что сразу притягивало нескромные взгляды к его чёрным кружевным, мать их! Стрингам, якобы целомудренно прикрывающим пах. Но не это заставило ноздри Наруто расшириться, а воздуху покинуть лёгкие. Гаара. Вернее, его реакция. Привстав со своего места, тот, кто только что обсуждал довольно серьёзные вещи и, казалось бы, ни разу не давал повода прослыть тем, у кого вспыхивают глаза при виде смазливых омег … Произнёс неожиданно более низким, гортанным голосом: — Обворожительный О-Намикадзе … В одну минуту расслабленность слегка растерявшегося от неожиданного поворота младшего альфы ушла вон. Собаку но Гаара ещё только договаривал комплимент, впервые назвав Саске так официально, как Наруто, в один прыжок пересёкши пространство, крепко взял Саске чуть повыше локтя и выпалил на одном дыхании: — Прошу прощения … Я совсем забыл о долге хозяина … Да, впрочем … Гаара, располагайся, всё такое … Где-то на нижней полке холодильника было пиво … Я ненадолго! Затем с силой сжал руку омеги и выволок того в коридор, где припечатал к стене с угрожающим рыком: — Ты что творишь, бывший Учиха?! Договаривая, он выразительно оглядел прижатого им парня, всё сильнее и сильнее сжимая пленённую конечность. А последние два слова вообще произнёс едва ли не сквозь зубы. Саске вздёрнул подбородок. Вопрос был задан таким угрожающим, таким свирепым тоном, а руку сжимали столь сильно, и взгляд был отнюдь не восхищённый, что другой бы давно испуганно уменьшился в росте. Но это был Саске. Учиха. Как там его назвали? Бывший, не бывший … Даже если сам себя ел поедом … Всё равно Учиха! А ещё это был, прежде всего, Саске. Сладко улыбнувшись, он картинно поморгал ресницами и не менее томно удивился: — А что такоое? В кухне холодно? Не топят? — В смысле? — опешил Наруто, непоследовательно перейдя от агрессии к растерянности. Саске добавил ещё более приторным тоном: — Ах, Нарутоооо … ты, правда, думаешь, что я простужусь и заболею в столь тонком прикиде … бооже, ты обо мне волнуешься, ах ты мой пусик … — Это … ты чего?! — окончательно ошалел Наруто, отпуская Саске и даже отступая от того на шаг. Посерьёзнев, черноглазый Феникс скрестил перед собой руки. Сузил глаза, так, что уголки угрожающе приподнялись вверх. Надменно посмотрел в ответ: — Я планировал соблазнить собственного альфу за ужином. Раз тот позорно сбежал от меня, едва я пришёл в себя. Но я не планировал, что у нас гость. — Ладно, ладно … — Наруто примирительно поднял вверх ладони, улыбнулся: — Признаюсь, погорячился. Но я … Эмм … Как бы объяснить … Ладно! Каюсь. Наруто вдруг улыбнулся, почувствовав, как же ему стало легко. Даже, несмотря на то, что он понимал, насколько всё серьёзно может быть в их с Саске, истории. И, тем не менее … Я планировал соблазнить собственного альфу за ужином. И сердце едва не выпрыгнуло из груди. Как, оказывается, мало надо для обыкновенного, спокойного, счастья! Фигурка девятихвостого лиса. Росточек доверия. Осознание принадлежности. И вот этот, самый сладкий момент. Он напомнил себе, что не влюблённый малолетка. Всё-таки должен держать лицо … И, снова напустив на себя строгость, счёл нужным пояснить: — Знаешь, Саске, возможно, я никогда тебе этого не говорил … По разным причинам, и потом … У нас было так мало времени побыть вместе … Узнать друг друга … Когда-нибудь мы это обсудим, но не сейчас. Сейчас же я хочу сказать только одно. Я, видишь ли, понял, что не могу тебя не ревновать. Простишь? И да. Всё же … раз у нас Гаара … Альфа … ты … — Переоденусь, можешь не уточнять, — закатил глаза Саске, разворачиваясь в сторону жилых комнат. — Ты только пришёл в себя, — спохватился Наруто, — всё-таки четыре дня в отключке … Мало ли … Поэтому я и прошу … Эмм … Попробуй одеться потеплее … Саске, не останавливаясь, посмотрел через плечо, но таким взглядом, что присмиревший Наруто тотчас прикусил язык. И снова заулыбался. Тот Саске … Из «Этажей». До того, как он увидел следы побоев … До того, как ему пришлось вытаскивать омегу из лап его любящей семейки … До бассейна и вынужденной разлуки … Это был тот Саске. А, значит, у них должно всё получиться! *** Тем временем Саске стоял около гардеробной, задумчиво перебирая одежду. То, что он сказал Наруто, несколько минут назад, было абсолютной правдой. Какие бы мотивы ни двигали ими обоими, он — внезапно или нет, захотел быть счастливым. И тот единственный, кто мог дать ему это, был Наруто. Улыбаясь, Саске задержал руку, мимолётно посмотрев в сторону сброшенного полупрозрачного наряда. Он всегда чувствовал, когда альфа на пределе. Даже если искренне не понимал, зачем ему это нужно — ведь они принадлежат друг другу в этом мире, и, наверное, будут принадлежать всегда. Он закусил губу, когда вдруг осознал, что пытается, в очередной раз, найти себе оправдание. Я не помню, какого чёрта оказался наедине с тем, с кем не должен был быть. Никогда. Я многого не помню — но это именно то, что я обязан был бы вспомнить, но так и не смог. Ещё одно враньё про жизнь некоего Учиха Саске? Прокушенная губа отозвалась тупой болью. Сердце снова сжалось, напоминая нерадивому хозяину, что слишком многим он пренебрегал, слишком от многого отмахивался. Может быть, они были правы, посылая его в то ужасное место?! Вздрогнув, Саске с силой захлопнул дверцы. Задрожал, всё сильнее и сильнее. Особенно когда, среди закружившихся мыслей, чётко пробилась одна, но самая главная. С которой, собственно, всё и началось. То, что он сказал Наруто, несколько минут назад, было абсолютной правдой. А вот всё остальное … Или лучше сказать, самое главное … Он точно готов рискнуть всем, чтобы окончательно потерять то немногое, что получил? Вернее, сначала, как всегда, потерял, потому что так уж повелось … Он, Учиха Саске, по жизни неудачник. Но потом … Непонятно, почему, какие демоны ворожили, но Наруто вернул его. Несмотря на недоверие … вернул и доказал, что готов начать с ним, с Саске, сначала. Даже если он … … Шлюха, не устоявшая перед соблазном. Пожалуй, пусть это и останется единственной и неоспоримой правдой. Если уж начистоту … Он итак слишком открылся … Не смог смолчать … И едва всё не испортил. Снова посмотрев на своё изображение, Саске демонстративно открыл рот и закрыл, приложив к холодным губам не менее холодный палец. Он будет молчать. Молчание — самый громкий крик. Потому что он рвёт не уши, а сердце. * Абсолютно вымышленная болезнь. Нечто вроде патологического сексуального влечения, сосредоточенного на определёном объекте желания. Корни, разумеется, психологические. Саске, конечно, «молодец», боясь одного, берёт на себя не менее худший вариант. ** На самом деле, это иероглиф «робость, застенчивость», но Микото употребляет это как прозвище «мой застенчивый, милый малыш». До пяти лет — «небожители», помним? Перевод вольный, все совпадения случайны. *** Сакэ, ликёр и розовый грейпфрут. Название, состав коктейля, естественно, вымышленные. Все совпадения случайны. **** Журнал для омег, занимающихся бизнесом, связанным с искусством. Название вымышленное. Все совпадения случайны.