You belong to me

Вам придётся поверить в легенды о вампирах, вы среди них... ⠀ Алисс снился сон. Прекрасный сон. Она вырвалась из клетки и летала. Смогла взмахнуть своими отросшими крыльями и оторваться от земли. И это был необыкновенный полёт. Пока какая-то неведомая сила и ночная тьма не притянула её обратно. Алисс кричала, пыталась выбраться, освободиться, но всё, что добилась — ощущение цепких пальцев на лодыжках и крепкой хватки. Девушка очнулась от кошмара с гулко колотящимся сердцем. Голова была ватной. Ничего не соображая, Алисс инстинктивно дёрнулась, когда услышала за спиной чьи-то шаги. Кажется, она лежала на холодном бетонном полу. Во рту пересохло, а тело и вовсе не слушалось. — Милая? — чьи-то холодные пальцы коснулись её лба. Переборов сонливость, Алисс попыталась открыть глаза. Картинка плыла, но она могла сказать одно — это подвал, где всё пропахло сыростью и плесенью. Тошнота сдавила горло, и она поморщилась. Чьи-то руки помогли ей подняться, но Алисс бессильно падала обратно. Как идиотский болванчик, качающийся из стороны в сторону. — Кажется, я переборщил, — голос все ещё доносится как из-под воды, но эти бархатистые нотки почему-то испугали её. Алисс тут же прошиб озноб, когда она осознала неправильность того, где находится. Неправильность этих объятий. Но сил откинуть его руки не было. Али протестующе закачала головой, что-то мыча себе под нос. Сердце застучало в разы сильнее, когда губы её мучителя коснулись виска. По щекам мгновенно потекли слёзы, а он их бережно стирал, крепко-крепко обнимая. Это всё казалось сюрреалистичным и Алисс будто бы наблюдала за собой со стороны, сравнивая себя с бабочкой, которая попалась в лапы ядовитого паука. Не сбежать и не найти помощи. Алисс вновь бессильно завалилась на бок, прислушиваясь к собственному прерывистому дыханию…. Повторно открыв глаза, Алисс поначалу не могла понять, как включить светильник у кровати, а потом осознала, что это не её дом. И, о, это даже не её новая спальня в этом странном и суровом месте. И… она не может пошевелиться. А потом Алисс узнала его. Долю мгновения её снедала отчаянная надежда, что этот человек её мираж, они столкнулись случайно и сейчас всё закончится, но всё было тщетно. Она смотрела в тёмное, покрытое тенями лицо с огромными провалами глаз, в это лицо сущего дьявола, и впервые за долгое время подумала: «Легенды начинают оживать». Казалось, чья-то невидимая рука сильными тисками сжала её горло, и без единого слова сжала свои объятия. Алисс поняла, что не может вдохнуть, что задыхается, но на её тщетные попытки не обратили ни малейшего внимания. Ворот платья вонзился в горло и дыхание спёрло. Она всё вспомнила. Даже то, что не должна была. Все легенды, все сказки и ужасы, всё, о чём шептались по углам служанки, и о чём предупреждала её Аня со своей бабушкой. И её побег, который закончился, даже не начавшись, и её полёт. Граф Влад Дракула продолжал сидеть в угловом кресле напротив неё, закинув ногу на ногу. Он вымылся, чистые волосы падали ему на лоб, от чего в его лице появилось что-то мальчишеское. Он смыл грязь и кровь, и ссадины на его скулах и челюсти уже не казались такими чудовищными. Что было чудовищным — так это его глаза. Его лицо ничего не выражало, а глаза были совершенно пусты, и чудилось, что мыслями он где-то бесконечно далеко. И в то же время от него веяло чем-то настолько могучим, настолько безжалостным — смертью, вдруг поняла Алисс, это запах смерти — что не имело никакого значения, заметил он Алисс или нет: всё равно эта мощь погребёт её под собой и разорвёт. — Теперь ты не можешь двигаться и не можешь сопротивляться мне. И при этом мне принадлежит каждый сантиметр твоего тела. Тебе удобно? — Кто ты? — прохрипела она сорванным голосом. — Ты знаешь ответ. В этом теле нет жизни. — Но ты жив. Ты жив? Кто ты? Я должна знать, скажи мне. — Я ничто, безжизненный, бездушный, гонимый и вселяющий страх. Я мертв для всего мира. Я монстр, которому нет места на этой земле. Я — Влад Дракула. Её руки скованы за спиной, а сама она оказалась пленницей монстра. — Отпусти меня, прошу, отпусти. — Я чую твой страх. Поначалу я думал, что это принесёт мне удовольствие. Но видеть тебя такой, видеть, как ужас плещется в твоих глазах, слишком… — он вдруг замолк и как-то даже по-человечески провёл рукой по лицу, будто хотел сбросить это наваждение. — Почему ты поступила так со мной, Мирена? С нами? — Когда развяжешь, тогда и будем разговаривать. — Я всё ещё помню твои прикосновения... твою любовь. Помнишь, что ты сказала мне о любви? Любовь и красота — основы этого мира. Ха, но никто не говорит, что они должны нести с собой свет. Любовь может возвышать душу, а может научить тех, кто её лишён, уничтожению. Красота даёт вдохновение, но через мгновение, рождает в сердце зависть и ненависть. Не все то, чем кажется. Я привлекаю тебя? Конечно, да, Мирена. В красоте заключён ужас. Всё, что мы называем прекрасным, заставляет нас содрогаться. А я, деликатно говоря, считаюсь чудовищем. Кровожадным монстром. Невозможно защититься от того, что нельзя узреть. — Пожалуйста, отпусти меня. Пожалуйста. Я прошу тебя. Если ты хоть что-то чувствуешь ко мне… — Алисс всхлипнула, мгновенно потеряв былую силу воли. — Тщщ, — он мгновенно очутился рядом и одним движением руки, освободил её от пут, — именно поэтому я и не дам тебе уйти. Никогда больше. Однажды, я видел твоё безжизненное тело. Эта картина стояла у меня перед глазами каждый день. Знаешь, долголетие славная способность. Особенно, когда помогает вернуть исчезнувшего человека. Я искал тебя по всему миру годами. Где-то во мне была уверенность, что я найду тебя, и ты снова станешь моей навсегда. Алисс молча слушала его, понимая, что граф действительно одержим ей ― настолько, что найдя её теперь, вряд ли позволит сбежать. Она осторожно следила за каждым движением приближающегося мужчины, который подошёл совсем близко и внимательно осмотрел её лицо. И словно ему было недостаточно простого взгляда, он приподнял голову Алисс за подбородок, осматривая разбитую скулу. Алисс пошатнулась назад, наталкиваясь спиной на препятствие, и упёрлась ладонями в чуть влажноватую стену. Он говорил, что поможет, и Алисс всегда безоговорочно верила ему. Он обещал, что не тронет и она, скрепя сердцем, соглашалась на очередную сделку. Он утверждал, что единственный, кому можно верить, но причинил боли больше, чем кто-либо ещё. А вся проблема состояла в том, что Алисс стала его персональной одержимостью, избавиться от которой слишком гиблое дело, оставалось разве что подчинить. Вдруг тщетная попытка сбежать вызвала у Алисс прилив горького отчаянного смеха. Она злилась: и на себя, и на него. За свою беспомощность, за его безумие и коварство. — Можешь попрощаться с тем, кто помог тебе выбраться из замка. Большего милосердия предатели не заслуживают. Что-то внутри неё после этих слов вырвалось на свободу. Алисс вдруг дёрнулась всем телом и накинулась на него, царапаясь, крича от ненависти. Влад в мгновение ока скрутил её и держал крепко, пока она пыталась отбиться. — Убийца! — всхлипнула девушка. — Монстр! — Да, всё вышеперечисленное. — Ненавижу тебя! — сплюнула она, но тот лишь пожал плечами. — Скоро ты устанешь от ненависти. И от всего другого, — он улыбнулся, и в его глазах Алисс увидела ту же мрачную зияющую пропасть, которую видела и раньше, но всегда предпочитала не замечать. — Ты будешь носить моё клеймо до конца своей очень долгой жизни, Алисс. Борись со мной, сколько сможешь. Ты довольно быстро поймёшь, что у меня больше опыта в игре с вечностью. — Ты заставляешь чувствовать меня боль. Ты убиваешь меня, пока я жива. — А ты носишь мою фамилию, — оскалился Александр, или уже не Александр вовсе. — У тебя всё чёрное. Дом. Сердце. Всё. Ты говоришь, что у тебя есть душа. Но она никогда тебе не принадлежала. И ни одна из тех, что ты отнял. Это не любовь, Александр. — Верно. Это не просто любовь, так люди не любят и не умеют любить — это любовь высшего существа. А это уже другое чувство. И тебе следует к нему привыкнуть. — Я не хочу жить с тобой и в этом доме! — Ты будешь! — властно продолжил он. — Когда всю жизнь берёшь всё силой, трудно реагировать иначе, когда кто-то отнимает у тебя то, чего ты очень желаешь. Не провоцируй. — Иначе что? Это не важно. Чего ты хочешь? Алисс попыталась подняться и отмахнуться от чужих рук, но почувствовала, как граф перехватил её за кисть, сжимая её достаточно сильно. ― Нет, это всегда будет важно, ― сухо произнёс мужчина, наклоняясь совсем близко к её лицу, касаясь кончиком носа её выбившихся прядей. Горячее дыхание у самого уха опалило кожу. — Ты ещё не поняла, моя милая, чего я хочу? Тебя. Его ладонь резко легла на белокурые волосы Алисс, оттягивая их назад, и прежде чем губы девушки накрыли чужие более требовательные и властные, она удивлённо раскрыла рот и крепко вцепилась в плечо Басараба, впиваясь даже через одежду ногтями в кожу. Алисс зажмурилась и упёрлась свободной рукой в его грудь, но граф лишь сильнее вцепился в её волосы, заставляя прогнуться всем телом. Послышался ещё один скрип и отвоёванный судорожный вдох свободными губами, по которым сбежала маленькая алая капля крови, чертя дорожку по подбородку и пачкая светлый воротник платья. ― Я же говорил тебе: ты моя, ты только моя. Алисс сумела всё-таки поднять взор. Обычно сдержанное лицо Александра по-прежнему ничего не выражало. Лишь тень улыбки, но глаза… Этот безумный сумасшедший голод... Его она уже видела в своей жизни, и знала, что это такое. Он смотрел так жадно и ненасытно. Он желал её. Хотел так бешено и неистово, что и кровь в жилах закипала. Сейчас в его облике сквозила оголённая, ничем не прикрытая страсть, которая сжигала его изнутри. ― Ты сошёл с ума… ― она наконец-то нашла в себе силы оттолкнуть его и Александр повиновался. ― Я не вещь, чтобы принадлежать тебе! ― С этого момента всё будет по-другому, Алисс, понимаешь? Тебе больше не вырваться, ― улыбнулся он. От одного взгляда на эту полуулыбку, за которой скрывался оскал, Кастер пробила дрожь, и она изо всех сил дёрнулась, вырываясь из чужой хватки и ударяя графа по лицу. Тот лишь слегка пошатнулся, облизнув разбитую губу, и провёл пальцем по ранке. Когда его глаза снова метнулись к Алисс, в них уже не было притворной теплоты, и она даже усмехнулась, видя наконец-то истинную сущность графа. — Выбор. Ты сказал, что дашь мне выбор и время. Не так ли? Что же ты требуешь от меня теперь? — Конечно, — ответил он. — Правь вместе со мной, и я пощажу этот мир. Откажись — и я отдам приказ уничтожить его. Выбери меня, и ты сможешь спасти миллионы, миллиарды жизней, милая моя. Ты можешь спасти весь мир, обрекая на проклятие единственную душу. Твою собственную. Так скажи мне, что ты выбираешь? — Хватит, — прошептала она, — отпусти меня. Или убей. Я не люблю тебя. И никогда не полюблю такого, как ты. Несмотря на всю твою болтовню и браваду, ты просто глупая девчонка, которую некому защитить. — Ты должна забыть о других. Слышишь? Они теперь в прошлом. Твоё будущее — это я! И я последую за тобой. Ты моя, Мирена. Теперь ты принадлежишь только мне. Если тебя не станет, я знаю, что выживу лишь для того, чтобы найти тебя. Я буду искать. Вновь и вновь. Вечно… — Я сражаюсь не за себя, а за то, что дороже мне всего мира. Я не смогу жить без жизни моей! Не смогу жить без моей души! И никогда не отпущу тебя, Мирена. Я знаю, что одержим тобой, ты покорила моё сердце. Своим побегом превратила его в кристально чистый лёд, похитив у меня самое важное — свою яркую улыбку. Превратила меня в яростного монстра. Я отниму у тебя всё. Запру. Но не позволю никому даже взглянуть на тебя. Я не могу тебя потерять. Я не хочу. Тебе нужно отдохнуть. Граф вновь очень бережно коснулся ссадины на её щеке и отпрянул. Затем развернулся и покинул её темницу. Наверху хлопнула дверь, что-то заскрипело снаружи, послышались шаги. Только тогда Алисс посмела открыть глаза. Она вскочила, кинулась к двери — та оказалась заперта. Алисс забарабанила в неё, вне себя от злости. Но всё было бесполезно — её никто не слышал. Умолкнув и задыхаясь, девушка попыталась прислушаться, но единственными звуками, долетавшими до неё, был какой-то отдалённый гул. Она ещё какое-то время колотила в дверь и звала на помощь, надеясь, что кто-нибудь услышит. Потом охрипла и умолкла. Сев на ступеньку, Алисс попыталась перевести дыхание. Её трясло от злости, от обиды и от тревоги. Собственные демоны нашёптывали ей прямо в ухо: «Теперь не спрятаться, не скрыться, не у кого просить помощи, некуда сбегать. Ты теперь его».