Любовь

В таверне "Мертвая Гарпия" уже который час шумная попойка, сквозь дверь просачиваются бренчание лютни и обрывки пьяных песен: Король однажды на обед, Устав преснятину жевать, Сказал: "Не надо мне котлет! Варант хочу едать!" Веревки стягивают запястья Безымянного, он с остервенением начинает рвать их, но ничего не выходит, и мужчина со стоном опускает руки на кровать, упираясь в них лбом. ...Геллону голову отсек, Луккора в луже утопил. Ба! Орки в горле поперек - Упал король без сил. Безымянный заскулил, вздымая сжимающийся от удовольствия зад. В нем быстро и звучно двигался большой член, что он на днях вырезал своими руками. Влажное хлюпанье, возникающее от трения полированного дерева о его нежную плоть, перекрывало слова песни. Избранный раскрыл рот, заливая слюной подушку, ноги широко расставлены. - Мильтен… аргх!.. Любил свою овцу мужик Порой сильнее, чем жену. "Люси, ко мне" - раздался крик - Жена с овцой спешат к нему. - Мильтен… Мильтен, Мильтен, Мильтен... Мягкие руки медленно обвели его ягодицы и снова взялись за орудие. Изогнутый конец елозил прямо по простате, заставляя Безымянного вилять жопой и хныкать. Он чувствовал, как растянут пульсирующий анус, как заполняет кишку и вязко, с отчетливым чавканьем прокручивается внутри обильно смазанный член. Безымянный был так возбужден, что дрожал всем телом от каждого проникновения, уже не контролируя прерывистые, ноющие вздохи. Мильтен трахал его этой инфернальной штуковиной так пронзительно и так вкусно, что хотелось волком выть и кататься по кровати, точно исходящая течкой сука по весенней траве. Член то заходил по самое не балуйся, отчего колени начинали разъезжаться по простыне, накрывающей хрустящий соломенный матрас, то ласкал головкой вход, разрабатывая сфинктер - Безымянный рвал подушку в кулаках, искренне не понимая, откуда у него в этом месте взялся такой восхитительно отзывчивый комочек нервов. Больше Мильтен ни к чему не прикасался, имея только зияющую, мясистую, красную расщелину. Вынув фаллос, он наотмашь шлепнул пальцами по призывно разверзнутой плоти, отчего зад Безымянного взмыл еще выше, ягодицы подтянулись, по спине побежали мурашки. Мильтен сплюнул на сжатую дырку, зализывая удар; подаваясь к нему, Безымянный застонал с еще большими отчаянием и мольбой. Тугой узел в его животе стянулся, рождая приход сильнее, чем от болотника, когда в него проник член Мильтена, а его бедра звонко шлепнулись о зад. Он драл его, как собаку, мордой вниз, быстро и безжалостно. Безымянный уже кончил, а Мильтен, хоть и замедлился, продолжил удовлетворять себя его задницей, пока не наполнил ее раскаленным семенем. Выйдя из него, Мильтен подразнил языком дырочку. Безымянный подергивался в ненасытном, пьяном исступлении, поясница жадно изогнута. Его тело начало подбрасывать на кровати, когда маг снова принялся любить его сзади игрушкой, входя размашисто и на всю длину. Безымянный то гортанно вскрикивал, то низко, по-звериному стонал, спина сверкала от крупных капель пота. Боже, этого члена внутри было так много, что казалось, он сейчас из горла выскочит. Сперма пузырилась вокруг ствола, Мильтен терзал свой собственный пенис кулаком, и порывистость его движений передавалась в промежность Безымянному. Глаза героя закатились так, что было видно только белки, у губ собралась пена, язык высунут, затылок прижат к холке. Он стиснул ноги, дабы член распирал еще сильнее, кончая во второй раз и извиваясь всем телом; позвонки ходили под кожей, будто заточенные лезвия, губы двигались, шепча нечто горячечное. Тоже получив разрядку и дождавшись, когда Безымянный совершенно обмякнет, Мильтен вытащил из него игрушку. Она вобрала его тепло. Безымянный дышал, как пугливый олень, волосы взмокли, веревка отпечаталась на коже бордовыми следами. Мильтен с помощью магии заставил ее развязаться; она уползла и свернулась в клубок - не иначе змея. Отверстие Безымянного блестело, помеченное семенем Мильтена, стекающим по его бедрам. Тихоня Мильтен, спокойный Мильтен, рассудительный Мильтен в жизни не чувствовал в себе такой страсти и агрессии, однако стоило Безымянному позволить связать себя, как нечто первобытное развернулось в нем огненным цветком и спалило рассудок. Наверное, недаром магия Огня выбрала его своим проводником… Он свалился рядом с Безымянным, потрясенный своими чувствами. То, что происходило сейчас, было сущим безумием, но, о Иннос, он ни о чем не жалел. - Твою мать, Мильтен, - сорванным голосом произнес Безымянный, - Это было невероятно. У меня просто крышу снесло. Бьюсь об заклад, даже демон бы впал в краску при виде того, как ты меня отделал. - С-спасибо, - сбивчиво произнес Мильтен. Сам он был немного в шоке, но Безымянный ободряюще улыбнулся, и маг расслабился. Просил я гарпию меня Забрать с собой на солнце. - Да полно ржать, - смутился я, Та знай себе смеется! - Хоть бы эти горлопаны заткнулись уже, - проворчал Безымянный, зевая, - На дворе глубокая ночь. - Кто тут еще горло драл, - хмыкнул маг, зарываясь носом в его грудь. Безымянный пах густо - солоно и горько - но Мильтен, черт побери, просто утопал в этом сексуальном запахе, надувая легкие до отказа. Безымянный стиснул его в объятиях так основательно, что ажно кости затрещали, немного наваливаясь сверху, как бы прикрывая любовника от назойливого внешнего мира. Стук его мощного сердца отдавался в голове. Мильтен быстро сдался изнеможению, закрывая глаза и засыпая.