Любовь

Выпив за освобождение Ардеи, Безымянный потянул Мильтена от общего костра. В глазах Диего и Горна одновременно и понимание, и досада: вместо того, чтобы поговорить с Лестером и идти в Реддок, Безымянный ребячится. Выйдя из поселка на плато, он побежал, продолжая крепко сжимать ладонь Мильтена. Когда маг уже начал задыхаться и хотел возмутиться, Безымянный остановился, выпустив его руку. На его лице сияло чистое ликование, несмотря на потерю рунной магии, омерзительные деяния Ксардаса, известия о патрулях орков, наводнивших побережье, драконах, плачевном положении дел людей, украденный корабль и многое-многое другое. Пьяный более от долгожданной свободы, чем от шнапса, он раскинул руки, точно пытаясь этим жестом объять огромные размеры Мидленда. Здесь тоже пели птицы, стрекотали насекомые и шумел ветер, но совсем иначе, чем на Хоринисе. На острове природа была в целом хмурой, хищной и опасной, как будто угнетаемой близким присутствием Чертогов Ирдората, а в оскверненной драконами Долине Рудников растения и вовсе стали бледными, деревья чахлыми, почва зияла проплешинами. В Миртане же травы и кусты буйно полоскались, благоухали и цвели даже в глубоких оврагах, оставленных войной, неподалеку возились кролики и трубили олени. Закончив восторженную речь о том, как он скучал по родным местам, Безымянный подхватил Мильтена на руки и закружил. Мрачное настроение мага мгновенно рассеялось от этой искренней, незамутненной радости, и он расхохотался, когда Безымянный свалился вместе с ним в мокрую траву. Мильтен поцеловал все еще отдающие морской солью губы, жалея, что им вскоре снова придется расстаться: Безымянный отправится на поиски Ксардаса, а Мильтен в Монастырь магов Огня Нордмара. Но лишь на время, в этом он был уверен. Они в первый раз занимались сексом под открытым небом. К счастью, никто их не потревожил, и Мильтен смог полностью отдаться процессу. Безымянный любил его медленно, словно каждое движение приближало их к разлуке. Оставил множество засосов на плечах и шее, чтобы Мильтен подольше носил их на себе. Маг старался запомнить каждую морщинку у глаз Безымянного, его шальную улыбку, любовь и надежду во взгляде. Иннос, он был так нежен с ним, как в брачную ночь. Когда они все-таки закончили, над морем всходила луна, появились первые звезды. Небо из розового постепенно окрашивалось в темно-синий и черный, точно по нему проплыли испуганные каракатицы. Их одежда промокла, но они так и лежали на траве, держась за руки и распахнутыми глазами глядя на небо. Созвездия здесь были иными, чем над Хоринисом, а небеса просто необъятными, казалось, что они сейчас опустятся и поглотят тебя. Быть может, так виделось потому что на острове Мильтен редко смотрел на небо, все больше на звездные карты, составленные Хигласом. А уж в Долине Рудников тем более, ведь всегда отвратительно было осознавать, что пронзительная синева отрезана от земли пусть и невидимым, но непреодолимым изнутри Барьером. Особенно сильно Мильтен ненавидел его во время штормов, приходящих с моря: когда молнии били в купол, он начинал грозно потрескивать, являя себя во всей красе. Мильтен посочувствовал тем, кто сейчас сидит в Венгарде и наверняка переживает то же самое. Поцелуй Безымянного отвлек его от неприятных мыслей. - Я должен найти Лестера. Он, наверное, меня уже заждался. Его голос звучал слегка виновато, но только слегка. Поэтому Мильтен, издав недовольный стон, притянул его обратно: - Это что, не может подождать до утра? Смешок Безымянного пощекотал его губы: - Думаю, может.