Любовь

Несмотря на тягостное присутствие драконов в Долине рудников, город Хоринис праздновал День Инноса в едином порыве - естественно, не считая королевских паладинов и повстанцев с фермы Онара. Солнце сегодня царило в небе дольше, чем в остальное время года, вселяя в сердца народа спокойствие и надежду на то, что Зло отступит да завянет под его ласковым светом. Днем люди не работали, а в основном украшали дома, молились и заваливали статуи Инноса подношениями. Вечером же они стали потихоньку стекаться на площадь перед сторожевой крепостью. Мильтен и Безымянный тоже решили в кои-то веки расслабиться и провести время вместе, окунуться в атмосферу праздника. Не желая выделяться, маги Огня пришли в обыкновенной рабочей одежде. Привратники, понимающе улыбаясь, впустили их, лишь шепнув вполголоса: "За Инноса!" Мильтен, взяв Безымянного под руку, возбужденно озирался. Весь город был увешан магическими фонариками, которые дружно клепал весь монастырь: послушники вырезали незатейливые фигуры из бумаги, а мастера их заряжали. Их свечения должно было хватить до утра. Ополчение паслось возле бочек с пивом, рабочие махали молотками, расширяя помост с виселицей. На коврах около предсказателя Абуина расположились мужчины и женщины, по очереди раскуривая кальян. Безымянный купил на рынке меру не слишком привлекательных яблок - лучшие забирали паладины - и Мильтен спешно обгрызал одно за другим, старась заесть неприятные воспоминания. Как иронична судьба! Его отправили на каторгу после попытки поживиться лишь одним чертовым яблоком с прилавка, а теперь он маг Огня и может позволить себе угоститься целым мешком плодов. Ожидая прихода друзей, маги спустились в порт, поздоровались с Ларесом и некоторое время рассматривали большущий корабль "Эсмеральда", принадлежащий паладинам. - Вот увидишь, мы уплывем отсюда на этой посудине. Обещаю. Мильтен в ответ молча пожал мозолистую руку в своей. Прогуливаясь мимо лавки с рыбой, они услышали музыку, а потому поторопились к помосту. - Ну надо же, In Extremo! И как только эти олухи выжили, - удивился Мильтен. Безымянный хотел что-то ответить, но заметил друзей, схлестнувших глиняные кружки в каком-то громком тосте. Диего с ухоженными усами в богатой купеческой одежде, украшенной белоснежным кружевным воротом, и Горн, не вылезающий теперь из брони драконоборца. - А Лестер где? - прокричал им Безымянный, проталкиваясь сквозь пьяную толпу. - Сказал, что не выдержит всего этого шума, - покачал головой Горн, - Боли все еще мучают его. Мильтен кивнул: - Сколько я знаю Лестера, он всегда сторонился подобных развлечений. - Он просто не от мира сего, - поставил эффектную точку Диего, залпом допив пиво. In Extremo затянули следующую героическую балладу; стоявший как бы без дела мужичок набрал полный рот шнапса, сквозь стиснутые губы выдувая его на пламя факела. Граждане Хориниса захлопали, их радостное улюлюканье практически перекрывало слова песни. Девица, приехавшая с группой в весьма и весьма открытом костюме, извивалась, как змея перед пускающими слюни стражниками и пастухами. - По-моему, этот щегольский наряд тебе не очень идет, - заметил Безымянный, отвлекая Диего от разглядывания ее перезревших грудей. - Это все, что мне удалось найти в сундуках этого надутого пижона Гербранта. - Так странно, ребята, что нас больше не разделяют стены лагерей, - задумчиво сказал Горн, - Никогда не думал, что мы вот так сядем и вместе посмотрим их концерт. Безымянный, вдруг слетев со скамьи, похлопал его по плечу: - Действительно. И это отличный шанс показать вам всем, какой танец я подсмотрел в деревне у горных орков. Безымянный начал скакать вокруг Горна, топать ногами и воздевать руки кверху. Все это он проделывал настолько неуклюже, что это даже придавало его телодвижениям некую первобытную грацию. Мильтен поднял брови, Горн с улыбкой отмахивался. - Господи, - наконец перестав лаять от смеха, Диего смахнул несуществующие слезинки с глаз, - Ты же едва из штанов не вылетел. - Он просто чересчур налегает на здешнее бесплатное пиво, - вставил Горн. - Никак нет, - шутливо надулся Безымянный, - И я всегда закусываю. Будете яблоки?.. Друзья еще некоторое время провели, уничтожая запас фруктов и подкалывая друг друга, как вдруг Безымянного словно громом поразило. Та самая песня. - О неееет, - застонал Диего, - Они мне еще в Старом лагере все уши этим дерьмом прожужжали. Безымянный же с улыбкой протягивал руку Мильтену. - Понятно, не будем вам мешать, - пробурчал Горн, - Диего, как насчет того, чтобы склеить парочку гражданок?.. Безымянный уже не слышал их, смотря только в смеющиеся глаза перед собой. Цвета неба. Цвета маны. Цвета виспов, танцующих на укромных полянах. Грубый бой барабанов, верещание волынки, нестройный, даже грязный хор голосов. Потные тела рудокопов, жмущиеся к ним со всех сторон, лишь бы занять пространство около сцены, боль от тычков локтей в ребра и спину. Сухие от жажды уста, мазнувшие по его губам - их первый поцелуй. Безымянный никогда толком не умел танцевать, просто чудо, что он не оттоптал Мильтену все ноги. Маг скользил по грубым камням, словно по льду, захватывал все его внимание, и тело как-то само приспособилось к ритму, перестав неловко подпрыгивать. Когда Мильтен начал кружить его, у Безымянного поплыла голова от мелькающих вокруг красок. Толпа, как живое существо, то поглощала их, то раздавалась в стороны, позволяя сделать вдох. Юбки и вскидываемые руки подбрасывали вихрящийся вокруг них яблочный дым в небеса. Наконец, волынка замолкла, и на передний план вышла свирель. Ее мелодия была легкой, как дымка, нежной и печальной, будто парень, выдувающий из нее звуки, натолкал в трубочку тысячу лесных птиц. Мильтен прижался ближе, обнимая Безымянного за талию. Тот расслабился, чувствуя, как маг мягко ведет его в танце. - Где ты научился танцевать? - изумленно спросил его Безымянный. - Некоторые мудрецы верили, что танец улучшает связь между телом и духом мага, увеличивая его энергию, - проговорил Мильтен ему в самое ухо, - Поэтому я изучал танцевальные связки - своего рода боевые па, необходимые для сотворения заклятий. - И как, помогло? - По мне, так ерунда полная, - усмехнулся Мильтен, целуя его в шею. Безымянный на мгновение смежил веки, чувствуя себя в его руках сильным, свободным, способным на все - даже свернуть шею дракону. Перестал чувствовать запахи мочи, окалины и овец, пропитавшие ненавистный, гниющий изнутри город. Даже музыка отодвинулась на второй план, превратившись в стрекот насекомых и шум прибоя. Их лишь робко касались голубые и зеленые отблески трепещущих на ветру бумажных фигурок, развешанных там и сям деятельными горожанами. - Они напоминают мне о фонарях Болотников, - Безымянный указал глазами на миниатюрных животных, - А еще о куче руды в Новом лагере. Вызвав в голове образ сказочно искрящейся и возвышенно гудящей горы фиолетового металла, Безымянный улыбнулся: - Я иногда представлял, как валю тебя на нее и целую. Вот бы старина Кронос обалдел. - Каков романтик, а! - хихикнул Мильтен, снова закружив его. Как-то за рамками разговора осталось то, что маг Воды Кронос, стороживший руду, скорее всего погиб. Сейчас им не хотелось думать ни о чем плохом. Ничуть не уставшие музыканты продолжали драть горло и струны, когда к решившей промочить глотку паре подсели Горн и Диего. - Как успехи? - спросил их Мильтен. Горн и Диего настолько одинаково фыркнули, что Безымянный уткнулся взглядом в колени, дабы они не спалили его ухмылку. - Все цыпочки здесь уже заняты, - Горн сел на лавку, наполняя свою кружку до краев. - Еще одна причина свалить с острова, - поддержал его Диего. Мильтен подмигнул Безымянному: - Почему бы вам не последовать нашему примеру, парни? - Да, - сделал невинное лицо тот, - Мы успели увидеть, как мило вы тут вместе потягивали пивко. Горн обплевал весь стол, вызвав несусветную ругань корчмаря. - Ну уж нет, Диего мне близок, конечно, но не настолько. Безымянный тем временем удивленно наблюдал, как оценивающий взгляд Диего пробегает по темной коже шеи и мускулистым плечам наемника, а затем он будто смаргивает пелену с глаз, хватаясь за выпивку. Безымянный повернулся к Мильтену, встречая абсолютно идентичное изумление на его лице.