Любовь

Осмотрев вспухшие, кое-где кровоточащие раны, Мильтен тяжело вздохнул. - Сколько на этот раз? - Десять палок за курение, пять палок за сквернословие и еще пятнадцать за воровство еды из кладовой, - угрюмо отчитался Безымянный. - Мне жаль, - Мильтен бережно возложил ладони на горящую огнем спину, - Мастер Серпентес иногда перегибает... палку. Безымянный зашипел от боли и ненависти, но через минуту расслабился - исполосованная спина исцелилась. - У Боспера гораздо проще было добиться расположения, - он начал натягивать обратно свою потрепанную робу послушника, - Не удивлюсь, если завтра это Белиарово отродье… - Безымянный! - всплеснул руками Мильтен. - ...отправит меня сторожить чертов молот Инн... Мильтен с силой зажал ему рот. - Ты, наверное, очень хочешь, чтобы тебя отлучили от церкви, да? - зло, но больше от беспокойства за него, прошептал маг Огня, - И двадцать ударов в придачу. Безымянный рыкнул нечто неразборчивое. Убедившись, что он не собирается закапывать себя и дальше, открыто (и довольно-таки громко) богохульствуя, Мильтен отнял руку. Так и не найдя слова, которыми смог бы разрядить обстановку, Безымянный принялся мерить шагами помещение. - Иногда мне кажется, будто я знаю тебя целую жизнь, - неожиданно произнес он. - Так и есть, - ответил Мильтен, стараясь сохранять терпение, - Мы были любовниками. - Да-да, ты говорил. Но в это трудно поверить, - проворчал Безымянный, - Ты слишком красивый. Мильтен тихо фыркнул, грустно улыбаясь. - Раз уж мы доверяли друг другу в прошлом и все такое... Ты не против побыть моим исповедником? - Безымянный подошел и осторожно сжал его руку в своей. Последнее заявление вызвало в Мильтене смешанные чувства. Звучало так, будто он вынашивал эту мысль по меньшей мере несколько дней, одновременно пытаясь найти предлог, чтобы остаться с магом наедине. - Я мог бы. Я исповедовал всех паладинов и ополченцев в Долине рудников. Рано или поздно все они приходили ко мне за духовной поддержкой, - Мильтен нахмурился, - В основном они скучали по своим женам или признавались в том, что их гложет страх перед драконами и мысли о бегстве. Некоторые ругали каторжников и даже самого Робара Второго. Взгляд Мильтена стал пустым и безжизненным, как будто он ушел в себя: - Среди паладинов есть люди, откровенно не вписывающиеся в рамки святош. Запачканные кровью невинных людей, убиенных по приказу короля, клятвопреступники, клеветники и сплетники, погрязшие в дворцовых интригах. Был и тот, кто раскаивался в том, что в прошлом насиловал мальчиков. Не представляю, почему Иннос даровал ему свое благословение, а не испепелил на месте. Безымянный сочувствующе заглянул ему в глаза, и маг проморгался, словно стряхивая с себя дурной морок. - Ты именно поэтому так рвался уйти из Миненталя? - Одна из причин. И ведь по всем канонам я должен унести все это с собой в могилу, - кивнул Мильтен, накрывая его руку своей, - Так что ты собирался поведать мне, сын Божий? Безымянный с тревогой оглядел полутемное помещение библиотеки, в которой они скрывались от чужих любопытных глаз. Стояла глубокая ночь, и Каррас с Хигласом давно спали в покоях для Мастеров. Он опустился на колени, стискивая шерстяной подол мантии Мильтена так, что пальцы побелели. В свете колбы его лицо приобрело смертельную бледность. - Мне неспокойно, Мастер, - голос Безымянного сделался глухим и практически неузнаваемым, - Словно две личности борются во мне. - Мы примирим их, - успокаивающим, покровительственным тоном сказал Мильтен, - Изложи, что беспокоит тебя. Послушник прерывисто выдохнул, упираясь лбом в его бедра. Этот жест был почти интимным, и внизу живота Мильтена что-то болезненно сорвалось. Он уже успел забыть, как давно Безымянный не прикасался к нему. - С момента моего вступления в Орден я стал видеть странные сны. Мильтен утвердительно замычал: - Так происходит со всеми в стенах Монастыря. Иннос испытывает тебя. - В основном это какие-то нелепости или обрывки воспоминаний, многие из которых я на утро забываю, - продолжил Безымянный, - Но не так давно мне приснился особенно тревожный сон. Там был ты, Мастер, поэтому я решил, что мне стоит обратиться к тебе. Безымянный некоторое время молчал, согбенный и застывший, как будто слова, что он собирался произнести, парализовали его волю. - Я слушаю, - решил подтолкнуть его Мильтен. - Я… я точно также стоял перед тобой на коленях - только ты, кажется, сидел. Я был полон горечи и гнева. Я говорил нечто вроде: “Я поубивал их всех. А это несколько десятков человек - и все они буквально неделю назад называли меня своим другом, приятелем, а я отвечал им взаимностью”. У Мильтена будто ком встал в горле, мешающий дышать. Но он ничем не выдал своего состояния, продолжая твердо стоять на ногах. - Мильтен, неужели я действительно был таким чудовищем? Безымянный поник еще сильнее, Мильтен чувствовал тяжесть его рук, все еще цепляющихся за подол. - “Они лежали на своих местах - Торрез и Родригез на улице, Корристо и Драго на втором этаже, Дамарок в лаборатории,” - отчеканил Мильтен, повторяя то, что было сказано несколько недель назад. - Мильтен… - в полумраке блеснули широко распахнутые глаза, - Так это правда? Я казнил целую кучу народа? Магу понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Он положил ладонь на макушку Безымянному и ласково провел по спутанным волосам. - Эти пять имен - маги Огня, мои и твои братья по Ордену в Старом лагере. Их убил глава лагеря Гомез и его прихвостни за то, что те были против войны с Новым лагерем. Ты получил камень телепортации в Храм Огня от Ксардаса. Тебя в нем уже ждали, и ты убил всех, кто поднял на тебя оружие. Безымянный отстранился. - Думаю, сейчас я поступил бы точно также, - в его голосе сквозило облегчение. - Не сомневаюсь. - Мастер, - почти застенчиво спросил Безымянный, - Есть ли способ восстановить мои воспоминания? Мильтен шевельнулся. Безымянный смотрел на него снизу вверх, и он казался статуей Инноса с неразличимым в сумраке лицом. - Я мог бы рискнуть использовать магию Болотников. Но к сожалению или к счастью, все свитки Контроля сознания утеряны. А сами братья сошли с ума. Разочарование, страх и надежда боролись на лице Безымянного: - Тогда расскажи мне. Я больше не могу оставаться в неведении. Расскажи мне все. - Вот так бы и сразу, - хмыкнул Мильтен, - Конечно, о начале твоих приключений в Колонии я знаю довольно поверхностно, со слов Диего, но зато я могу поведать то, что ты открывал мне одному... Рассказ занял большую часть ночи. Они сидели в неудобной позе на одной из пустующих книжных полок. Безымянный перебивал речь Мильтена редко, лишь для того, чтобы уточнить детали. Все остальное время он слушал, затаив дыхание. - Боги, - наконец произнес он, когда Мильтен закончил повествование, - Это все нужно как следует переварить. Он едва ли видел выражение лица мага, но знал, что тот смотрит на него. - Признаться честно, я в очередной раз нарвался на наказание Серпентеса только для того, чтобы поговорить с тобой с глазу на глаз. - Это я уже понял, - слова Мильтена обожгли его щеку, - Но ты мог просто попросить меня. Безымянный подался в сторону горячего дыхания, уколовшись о двухдневную щетину мага. Пальцы Мильтена еле ощутимо взяли его за подбородок: - Скоро рассвет. Поэтому, если не хочешь быть битым розгами еще и за то, что без дозволения Парлана пробрался в библиотеку, решайся побыстрее. - Уж лучше пусть меня накажут за совращение Мастера, - прошептал Безымянный прямо ему в губы.