Любовь

- Я кое-что соображаю в магии третьего круга, у меня получается вполне стабильный огненный шар. Хочешь, позанимаемся вместе? Ну разве Безымянный может отказать пареньку, когда тот смотрит таким щенячьим взглядом? Пусть магия Огня и казалась пока сплошным разочарованием - с помощью огненной стрелы можно было разве что колбаски на костре поджарить - Мильтен встретил его желание учиться с рвением, которому мог бы позавидовать сам придворный маг Каррипто, если он, конечно, еще жив. Наверное, в его прыть внесло свою лепту то обстоятельство, что Корристо не уделял ему слишком много внимания - Мильтен говорил, он взял его в ученики “потехи ради” - и маг был предоставлен сам себе. Корристо и Безымянного-то не слишком торопился учить, только решал, когда он будет готов перейти на следующий круг. Наверное, он просто забыл, что это такое, выхаживать молодых (и не очень) послушников, выращивать из семечка магии древо с широкой кроной. Мильтен по секрету сказал Безымянному, что познания Корристо ограничиваются четвертым уровнем, тогда как Ксардас знал все шесть. “Возможно, именно это и подтолкнуло его к решению преступить черту, Корристо и Сатурас не ведали того, что знает он”. Мог ли Мильтен симпатизировать Ксардасу, по крайней мере, по части жажды знаний? Безымянный не знал. - Хорошо, - ответил он, стараясь не закатывать глаза. Мильтен едва не запрыгал от счастья: - Тогда пойдем, - маг дернул его за локоть, но почти сразу остановился, - А, чуть не забыл. Принеси, пожалуйста, из моего сундука тетрадь с конспектами, а я пока подготовлю пентаграмму. Немного освежить теорию и мне самому не помешает. Мильтен сунул Безымянному в ладонь простой латунный ключик и, посвистывая, направился на второй этаж. - Мильтен! Прекрати свистеть, здесь тебе не таверна “У Силаса”! - Прошу прощения, Мастер Корристо! Быстро же Мильтен начал ему доверять, раз так скоро вручил ключ от своего личного сундука. Может статься, что в сундуке просто нет ничего ценного - нестиранные портки и все такое. Ну, или… "Ага, размечтался". Безымянный осторожно спустился по истертым дюжиной ног ступеням в темную прохладу спальни. За стеной слышалось бойкое бульканье - Дамарок беспрестанно бразгался в своих котлах. Иногда даже ночью что-нибудь могло взорваться, и тогда он вылезал из кровати, виновато бурча что-то вроде: - Простите, забыл серу на открытом воздухе. Безымянный хмыкнул, вспоминая сей забавный эпизод, и шагнул к изножью кровати Мильтена. Мог ли он считать шестерых магов Огня своей семьей? Три недели он делит с ними хлеб, знания и эту вот сырую комнатушку. Своей собственной семьи у Безымянного никогда не было, а покойную тетушку Хлою из воспитательного дома Фаринга, без конца лупившую его линейкой за прогулы уроков и побеги, он люто ненавидел до сих пор. Открыв сундук, Безымянный подивился тому, как аккуратно в нем все было сложено. Не сравнить с его собственной сумкой, конечно. Справа пахнущее мылом белье, прикрывающее пару пузатых бутылок с зельями, слева - стопка книг. Ее-то Безымянный и достал, раскладывая по полу содержимое. ""Первый круг Магии" - фи… "Второй круг..." - тоже в сторонку. "Астрономия" - да кому нужна эта нелепая ерунда? А вот "Третий круг Магии" непременно пригодится. И еще конспекты Мильтена, да где же они, шныг их обоссы?" Наконец он наткнулся на грубо сшитую тетрадь, покрытую ни на что не годной кожей падальщика. Решив убедиться, что это именно то, что ему нужно, Безымянный открыл форзац: Этот дневник - собственность Мильтена Плескотта. Безымянному будто раскаленных углей за шиворот накидали. Он замер. Воображаемый Иннос на его правом плече шептал, что негоже копаться в чужой личной жизни, и он еще пожалеет об этом. Но Белиар на левом только расхохотался и шепнул вкрадчивым голосом: “Глупец! Это же шанс узнать Мильтена поближе. Бьюсь об заклад, ты найдешь здесь нечто такое, что поможет тебе затащить его в постель”. Безымянный шикнул на него, воровато озираясь. Тактичностью он никогда не отличался и потому перевернул страницу. 777 год от Огня, 05/21 “Примерно два года назад”, - прикинул в уме Безымянный. Наконец у меня, как у всякого послушника есть в распоряжении тетрадь, и я могу записывать сюда свои мысли, как делал это раньше, до призыва в ополчение. Бумага в колонии стоит дороже хорошего вина. Я пытался выкрасть пару листов у Грэхема, но получил за это по шее. Безымянный фыркнул, пытаясь представить себе Мильтена в форме ополчения. Но фантазию категорически заело. Столько всего хочется рассказать, но не все из этого можно поведать друзьям. Кстати да, теперь у меня, деревенского тихони, что раньше был вечно перемазан в овечьем дерьме, есть друзья, и при том надежные. Мне волей-неволей пришлось с ними познакомиться в камере, в которой мы все вместе ждали приговора. Их зовут Лестер, Горн и Диего. “Нда, знакомые имена”. Естественно, они преступники, мошенники и грабители, но у них сохранилось хоть какое-то понятие о дружбе и чести. Многие обитатели Старого и, я уверен, Нового и Болотного лагерей, им в подметки не годятся. Мы поклялись защищать и поддерживать друг друга, но мне не повезло: я первым получил свой приговор и был брошен за Барьер вместе с какой-то несчастной девушкой. Буллит как меня увидел, сразу попытался свой грязный член в рот засунуть. Я начал сопротивляться, так этот боров взял меня за шкварник и тащил по земле всю дорогу к Старому лагерю. Сказал: “Сам еще приползешь и заглотишь по самые яйца,” - да бросил у ворот. Безымянный шумно выдохнул воздух сквозь зубы. Значит, маловато все-таки он почесал кулаки о рожу Буллита... Вор и рудокоп из меня хреновый, а воин и того хуже. Если честно, я не решался выйти за пределы лагеря и проверить, как там в Новом и Болотном - уж очень боялся шныгов, волков и прочих бестий. Приходилось сосать всем и каждому за жалкие десять кусков руды, которые потом отнимали Шакал или Бладвин "за защиту". Безымянный перечитал последнее предложение несколько раз... - Если сглатываешь, бери дороже, - учил меня Мад, - И никогда пускай в ход зубы - выбьют… ...и поперхнулся. Слава о моих способностях дошла до баронов, так что пара стражников приволокла меня к самому Тому. “Том?! Кто такой этот гребанный Том?” Он не собирался платить и хотел взять меня сзади. В уличных драках я кое-чему научился, но все же недостаточно, чтобы дать отпор такому громиле. В общем, он бросил меня на кровать и стал стягивать штаны, а мне под руку его сумка попалась - завалилась между стеной и кроватью. Я давай в отчаянии рыться в ней и нащупал какой-то странный булыжник. В тот момент я не думал о том, что меня накажут, я просто хотел разбить ему голову, а камень был довольно-таки тяжелым. Я извернулся, выбросил руку в его сторону, а из камня как полетит сгусток огня ровно ему в грудь. Надо было слышать его визг. “Рунный камень. Наверное, купил у Торреза”, - сообразил Безымянный. По спине у него ползали мурашки от отвращения к происходящему и жалости к Мильтену. ...Меня приговорили к виселице, но Мастер Корристо выкупил меня за кругленькую сумму и сделал своим учеником. Говорят, ради этого он продал кое-какие оставшиеся при Храме вещи Ксардаса. Уж не знаю, на кой черт я ему сдался, но он все бубнил про какие-то “юниторы” и что магов непременно должно быть двенадцать. Наверное, он имел в виду еще и магов Воды. А Том с тех пор взял имя Шрам и очень не любит, когда я показываюсь ему на глаза. - Придет время, и у Шрама добавится еще один шрам, прямо над яйцами, - прорычал себе под нос Безымянный, листая дальше. Сейчас я пишу об этом сухо, почти отстраненно - я молюсь Инносу еженощно, чтобы Он избавил меня от кошмарных снов. Вместо алтаря Корристо одолжил мне деревянную статуэтку Инноса, которую я кладу под подушку и только тогда сплю, как убитый. Но стоит мне забыть это сделать, как кошмары накрывают меня с новой силой… Безымянный осторожно просунул руку под набитую сеном подушку. Навершие миниатюрного шлема божества воткнулось ему в палец. Значит, он до сих пор... - Ты чего тут так долго, прячешь ночной горшок Родригеза? - громко произнес Мильтен. Посмотрел на правую руку Безымянного под подушкой, на обложку тетради в левой, и веселье застыло истерической маской на его лице в гротескной пародии на улыбку. - Послушай, я и не думал, что ты невинный, как бабочка… - брякнул Безымянный. Именем трех Богов! Это было самое тупорылое, что он сказал в своей жизни. Даже хуже тех ругательств в адрес старосты Ардеи (куда он сбежал из Фаринга из-за нападения орков), после которых его и отправили за Барьер. Мильтен тяжело оперся о стену. Казалось, он сейчас свалится в обморок, поэтому Безымянный бросился ловить его тоненькую фигурку, но маг выпрямился и с неожиданной силой произнес: - Не прикасайся ко мне! С его ладоней посыпались ослепительные, шипящие на сыром полу искры, заставившие Безымянного отпрянуть и покрыться холодным потом. Опомнившись, Мильтен засунул сжатые кулаки в рукава, отвернулся и вылетел из комнаты. *** У Безымянного накопилась небольшая горстка золотых монет с изображением алмаза - символа лиги крупнейших городов-производителей: Сильдена, Гельдерна, Монтеры и Трелиса, с заключенным внутрь мракорисом - королевским геральдическим животным. Он сам не знал, на кой черт хранил то, что в Долине Рудников стоило не дороже выбитого зуба скребка. Наверное, верил, что выйдет отсюда и сколотит состояние на сворованных там и сям пожитках. Хотя вот и Лестер тоже на что-то надеялся со своим этим завещанием из полуразвалившегося горного форта. Без сожаления он отдал блестящие кругляши Стоуну на переплавку. Кузнец удивился, когда Безымянный попросил его выковать небольшую - размером меньше ладони - статуэтку Инноса, но от дополнительной работенки с щедрой оплатой отказываться не стал. Не иначе в Стоуне была какая-то Божья искра, потому что настолько искусно выполненной фигурки Безымянный в жизни не видел. Была отчетливо видна каждая деталь, начиная кольцами в кольчуге и заканчивая гордым, но любящим каждую живую тварь взглядом. Особенно прекрасно смотрелась статуэтка на солнце - казалось, миниатюрный меч в ее руках пылает самым настоящим огнем. Теперь осталось подарить ее тому, кому она предназначалась. Безымянный очень долго чесал в затылке, стараясь придумать извинительную речь, но в красноречии он был не силен. А потому решил просто сказать то, что придет на ум. Солнце подкатило к зениту, у Храма остался дежурить один лишь Мильтен, стоически выполняя свою обязанность не впускать кого попало. Торрез и Родригез вместе со своим шмотьем сбежали в спасительную прохладу толстых каменных стен так же, как и стражники, засевшие, словно мыши, в казармах. Уморившийся на жаре Мильтен окинул Безымянного осоловелым взором и отодвинулся, пропуская в Храм, но тот заходить не торопился. Глаза мага показались ему красными - неужели плохо спал? Или, может быть, плакал? Безымянный прочистил горло: - Мильтен, мое отношение к тебе не изменилось. Я все еще считаю тебя хорошим человеком. Взгляд собеседника соскользнул вниз, будто собирался утечь в песок и мелкие камни. Он ничего не ответил. - Прости меня. Я сделал это только потому, что хотел узнать тебя получше. Не стоило мне лезть куда не следует. Мильтен моргнул, все еще не говоря ни слова. Тогда Безымянный вздохнул и достал золотую фигурку Инноса: - Там, откуда я родом, такая статуэтка есть в каждом доме. Говорят, хорошо отпугивает всякую нечисть и особенно дурные мысли. - Она не освящена в Монастыре, - вдруг подал голос Мильтен, - Она бесполезна. - Ну, у нас тут вроде как Храм или нет? - неловко улыбнулся Безымянный, однако ни один мускул на лице Мильтена даже не дрогнул. Безымянный попробовал протянуть ему подарок, но маг зашипел, как кошка: - Не. Трожь. Меня. - Понял, понял, - Безымянный оставил фигурку у порога Храма, - Все равно из моей лачуги ее стырят, так что пусть постоит здесь. Считай это если не даром тебе, то хотя бы подношением Храму. На этом он развернулся и поплелся в сторону внешнего кольца. У ворот крепости тайком глянул за плечо. Фигурка исчезла, Мильтен тоже. *** Всю следующую неделю Безымянный занимался поисками Ксардаса, исследуя местность, которую ни Грэхем, ни кто-либо другой не потрудились нанести на карту. Она была запружена орками, и заклятья третьего круга оказались недостаточно сильными, чтобы пробить их толстую шкуру. Придется пробовать выволочь Корристо из кельи и стряхнуть беспомощное оцепенение, в которое старик впал после кончины Юбериона. Оставался, правда, еще Мильтен, медленно но верно постигающий основы четвертого круга. До конфуза с дневником, он единственный среди магов Огня никогда не строил из себя занятую и таинственную писю, охотно помогая Безымянному оттачивать магическое искусство, сидя с ним до полуночи и совершенно так же засыпая над книгами. К тому же, они вместе достали юнитор из лап проклятого барона-нежити. Безымянный неожиданно для себя ощутил, как жжет в груди, будто ее сжимает в зубах дикий зверь и рвет, терзает. Сложная смесь из нежности, стыда и тоски. Прежде он никогда ничего подобного не чувствовал, хоть и знал уже основательно, что мужчины влекут его сильнее, чем женщины. Хотелось встать на одно колено, точно королевский рыцарь, и целовать изящные, теплые кисти, синеватые венки на тонкой коже запястья, впадинку на сгибе руки. И эти красивые плечи, что он имел дерзость видеть обнаженными, когда ночевал в Храме, а Мильтен переодевался на ночь. Жидкий огонь свеч эротично тек по его ключицам и спине, нередко вынуждая Безымянного ложиться спать с колом в штанах. Он потряс головой. Солнце заливало красным светом горный хребет, отделяющий его от Старого лагеря. Завтра, завтра он попробует с ним поговорить. А сейчас, если он не хочет лечь спать в пещере, стоило поторопиться. Темнело в этом забытом Богами месте всегда быстро, а рассветало как-то неохотно, будто Спящий держал солнце на ниточке, не давая ему вспорхнуть в небеса. Когда Безымянный дотащился до лагеря, было уже темно, как в жопе у Белиара. Свалив груду орочьего оружия под ноги ворчащему Фиску и получив свою руду, он прямиком отправился спать. Слава Инносу, никому не взбрендило помудохать друг друга на арене, поэтому Безымянный с превеликим удовольствием вытянулся на жесткой, колючей кровати, расслабляя ноющие мышцы. Сквозь пьяный ржач рудокопов и призраков, он еле услышал робкий стук по косяку. - Ну кого там, ебать-копать, принесло?! - устрашающе рявкнул Безымянный, - Если это ты, Мад, то я за себя не ручаюсь... Полыхнул огонь, осветивший хмурое лицо Мильтена. Безымянный подскочил, приглаживая петухи на макушке вспотевшей пятерней: - О, проходи. Извини, что так грубо, понимаешь, здесь тебе не внутренний двор, шастают всякие... - Знаю-знаю, - Мильтен присел на треснувший сруб дерева, служивший табуреткой. Говорить он не торопился. - Ммм... ээээ... - Безымянный чувствовал себя круглым идиотом, не зная, с чего начать разговор, - Ну так как ты понял, что я здесь? - Звон от твоего барахла разбудил бы даже Спя... мертвого, - на всякий случай поправился Мильтен. - Ну да, - Безымянный начал чесать репу, но тут же остановился. Дурацкая привычка! - А зачем пришел? Случилось что-то? - Ничего не случилось. Меня достал храп Драго, - Мильтен немного помялся, явно набираясь смелости для чего-то, что в равной степени могло как расстроить, так и порадовать Безымянного. "Наверное, хочет поговорить". Но он выдал иное: - Могу у тебя переночевать? - Да, конечно, - Безымянный засуетился, снимая со стены рыжую шкуру орочьей собаки так резко, что порвал ее о торчащий гвоздь, - Уступаю тебе кровать - сам на полу лягу. Не привыкать, все ж лучше, чем на холодной земле. - Нет, - отрезал Мильтен, - Я хотел бы... хотел бы лечь с тобой. В одной кровати, если ты понимаешь, о чем я. - Нет, не понимаю, - тупо ответил Безымянный, роняя тяжелую шкуру. - Я никогда еще не делал этого для себя самого, - неожиданно вспылил Мильтен, - Меня здесь только и делали, что трахали в рот или пытались изнасиловать в остальные дыры, пока Корристо не принял меня. И я ни с кем этого не обсуждал, даже с пронырливым Диего, хотя наверняка он все знает. - А я что должен делать? - Безымянный почему-то испытал страх, хотя считал, что это чувство у него уже давно атрофировалось. Мильтен обреченно вздохнул и скомкал подол в пальцах. Таким нервным Безымянный видел его впервые. - Я вернул Корристо его статуэтку. Твоя помогает не хуже. И это странно, потому что я даже не подносил ее к пентаграмме для ритуала освящения. - Может быть, дело не в статуэтке, а… - Безымянный постучал по голове. Мильтен слабо улыбнулся: - Ты прав. Полагаю, я должен спросить тебя, хочешь ли ты возлечь со мной. - Хочу. Но почему именно я? - не унимался Безымянный. - Потому что с твоим появлением жизнь приобрела краски, - прошептал маг, пряча глаза, - А прошлое теряет свою власть надо мной. Безымянный поманил его к себе, усаживая рядом. Положил ладонь на затылок, проводя по коротко остриженным волосам. В этом жесте Мильтен ощутил долго сдерживаемую нежность. - Я тоже чувствую себя странно рядом с тобой, - признался Безымянный. Мильтен мягко усмехнулся, обвивая его шею руками.