Любовь

- "Прекрати общаться с этой чернью, особенно из других лагерей"… "ты же Избранный"… - ворчал Мильтен, стирая свою робу и другое бельишко в речке, текущей из орочьего могильника; Безымянный на это время одолжил ему свои рубаху и штаны, - А я, может, и не хочу быть каким-то там Избранным. Может, я просто хочу убраться отсюда. Маг поднял тяжелую ткань, хмуро разглядывая ее в свете полуденного солнца. Оставшись недовольным результатом, он снова погрузил мантию в воду, вылавливая мыло из гущи рогоза. Безымянный лежал неподалеку, подставив щеки теплому ветерку и пережевывая травинку. Он поглядывал то на небо, то на окрестности, то на Мильтена, беспрестанно бухтящего себе под нос после очередной выволочки от Корристо. Ни шляющихся без дела колонистов, ни надоедливых шныгов. Правда, неподалеку грела спину большая коричневая ящерица, сонная и сытая. Это можно было понять по окровавленному ботинку, покоящемуся около массивной челюсти. Варан косился на людей, но признаков агрессии не проявлял. Пристально посмотрев друг другу в глаза, они с Безымянным приняли обоюдное решение не трогать друг друга. Вернувшись к рассматриванию Мильтена, Безымянный улыбнулся. Слегка вьющиеся волосы мага переливались на солнце богатыми красными и золотыми оттенками, посрамляя парчу на заднице какого-нибудь лорда. Он глянул на маленький, похожий на сеточку кустик с крошечными белыми цветочками, произрастающий неподалеку от левой ступни, потом снова на затылок Мильтена. И тяжело поднялся. - По-моему, отстиралось, - Мильтен закусил губу, вытаскивая робу из воды, - Чтоб я еще раз сел за завтраком рядом с Драго. У него вечно трясутся руки… Повернувшись к Безымянному, он смахнул испарину, промочившую тонкие брови, и приподнял уголки губ: - Почему ты так смотришь? У меня что-то в волосах? Безымянный мотнул головой, в его прищуре Мильтен заприметил едва уловимую хитринку. Маг как бы сам себе пожал плечами, клюнул его в нос и принялся расстилать робу по траве, чтобы обсохла. Безымянный, тем временем, окунул руки в заросли и так активно шелестел, что вызвал недовольное шипение проснувшегося варана. Мильтен встал позади него, уперев руки в боки: - Ну, что ты там, луговой горец нашел? Они здесь все повывелись - Корристо говорит, что купол не слишком хорошо выводит тепло, и мы здесь как в огромном парнике... Безымянный повернулся к нему с перемазанными в пыли локтями и гордой улыбкой на лице. - Дай-ка взгляну. Ну, Дамарок сказал бы, что это сорняк… - Сам он сорняк, твой Дамарок, - обиженно отозвался Безымянный, - Присядь, у меня есть одна мыслишка. Мильтен вздохнул, усаживаясь на нагретый жарой камень. Он знал Рудниковую Долину до каждой росинки и чешуйки на брюхе глорха, не считая ее юго-восточной части, конечно. Его здесь уже ничего не удивляло и тем более не радовало. Но Безымянный-новичок надрал каких-то бледных цветочков и сияет, как начищенный тазик. Мильтен потер глаза, подавляя жалость к себе. Наверное, у него просто плохое настроение после выговора от Корристо за то, что шатался вместе с Безымянным у Нового лагеря. Якобы, у Равена возникают вопросы. Срать Мильтен хотел на прихвостней Гомеза и их вопросы. Он поднял взгляд, когда Безымянный коснулся его головы. - Шшш, все хорошо, - прожурчал тот, копошась у него в волосах. - Щекотно! - передернулся маг, - Слышь, я вроде не блохастый! Безымянный проигнорировал последнее высказывание, сосредоточенно вплетая птицемлечник - маг был не уверен, что верно определил цветки - в его короткие, волнистые после помыва пряди. Мильтен скосил глаза; ему были видны лишь грудь и предплечья Безымянного. Он весь покрылся мурашками, стараясь сидеть прямо, когда пальцы скользнули по тонкой коже на макушке. Безымянный взял его за подбородок, придирчиво оглядывая свою работу, Мильтен ощущал его дыхание на своем лице. Поправив что-то около виска, мужчина объявил: - Готово. Безымянный отошел на пару шагов, сжимая одну ладонь в другой, на его лице было написано вдохновение. Мильтен боялся шелохнуться под его ласкающим взором. - Двигаться можно? - тихо спросил он. - Конечно, - Безымянный улыбнулся, беря его за руку и подводя к воде, - Посмотри на себя. Маг вдруг со страхом подумал, что последний раз смотрелся в зеркало еще на свободе. Выглядело грустно - мальчик с бритой башкой, зареванными глазами и багровым синяком на скуле, оставленным наручем орка. Повезло еще, что пол-лица не снесло, удар пришелся вскользь. В Колонии стекло и серебро стали роскошью, и Мильтен лишь изредка видел свое неверное отражение в мутном супе из потрохов, или в поверхности пузатого флакона с зельем. Сейчас он смотрел и не верил своим глазам. Красивый юный мужчина с длинной шеей, чувственными губами, большими глазами и пылающей на солнце медью волос, подчеркнутой контрастным ореолом из чудесных молочно-белых цветочков. Словно на его голову присели отдохнуть бабочки, которых мать гоняла с капусты на ферме. Или под перегретым куполом Барьера наконец пошел снег, украсив его венцом из снежинок. Мильтен так давно не видел снега, что горло перехватило. Мильтен так и смотрел на себя, пока в воду не спрыгнула лягушка, разбив дрожащее изображение на мелкие кусочки. Маг поднялся и повернулся к Безымянному с совершенно потрясенным видом. Опомнившись, он закрыл рот, но смешливые морщинки вокруг глаз Безымянного стали только глубже. Мильтен обнаружил в себе что-то новое, доселе неизведанное и крепко спавшее. Будто в его душе настала весна и дрогнул лед, сковывающий сердце. На мгновение маг даже забыл, что заключен в самой строгой из тюрем: казалось, что они обыкновенные подростки, сбежавшие из родительских домов на тайное свидание. Он смотрел на Безымянного как в первый раз - грубоватое обветренное лицо, жесткие волосы цвета темной соломы, забранные в хвост; серые, точно предрассветное небо глаза, обкусанные ногти и жилистые загорелые руки. - Я… - Мильтен запнулся и растерялся. Ему просто нужно было это все переварить хорошенько. Безымянный уселся на землю, сорвал новую травинку и сунул ее себе в уголок рта: - У тебя мантия в реку сползает, - заметил он, ухмыляясь. Мильтен бросился спасать свою робу, а Безымянный снова растянулся на траве и вдохнул воздух полной грудью, следя за телодвижениями мага. Довольный, как шныг, налопавшийся рыбы.