Любовь

Сидя на траве, Мильтен сосредоточенно проводил по прямым русым локонам роговым гребнем. Это воскресило в душе Безымянного крохотную искорку воспоминаний - кажется, когда-то давно мама расчесывала его так же нежно, пока не умерла. И было приятно до дрожи ощущать, как ласковые пальцы разделяют отросшие волосы на три пряди и заплетают в толстую косу, после чего уверенным движением затягивают шнурок на конце. А потом теплые губы касаются оголившейся шеи слева от косицы. Мимолетно, но мурашки ливнем прокатываются между лопатками. Ладони Мильтена поползли по ткани рубахи, словно лучи рассветного солнца, согревающие холмы. Ровное биение сердца мага отдавалось в его спине. Безымянный наконец потерял всякую бдительность и просто расслабился. Понежившись немного в объятиях, он поймал его кисть в свои, сдвигая рукав и обнажая невозможно красивое запястье. Губы дотронулись до тонкой кожи, под которой билась жизнь, и мужчина услышал, как пресеклось дыхание Мильтена. Бережно держа изящные руки в своих, Безымянный проследил поцелуями венку до локтя. Маг мелодично посмеивался от удовольствия. - Так мы до еды никогда не доберемся, - игриво заметил он. - И правда, - ответил Безымянный. Мильтен опрокинул его голову себе на плечо, погладил большими пальцами темную щетину на челюсти и запечатлел на лбу влажный поцелуй. Безымянный ощущал, как восторг растекается по груди, щекочет его сердце. - Что ты принес поесть? - полюбопытствовал маг, - Я голодный. Безымянный отсел, подтягивая сумку к себе. Он расстелил платок и положил на него хлеб, сыр, вино, мясо и несколько ранеток, сорванных с дерева. Почти не притрагиваясь к еде сам, он следил, как Мильтен жадно поглощает еду. - Оой, как вкусно, - простонал он, вгрызаясь в мякоть свежего хлеба, стыренного с кухни Гомеза. Безымянный схватил одну из ранеток зубами за черешок, поднося лицо к Мильтену. Тот радостно рассмеялся. Маг придвинулся к любовнику, кокетливо откусывая кусочек за кусочком, пока от яблочка не остался только огрызок. Выплюнув его, Безымянный потянулся к губам Мильтена и лизнул их. Все еще фыркая в поцелуй, маг чувствовал, как счастье пушистым теплым комочком сворачивается в груди. Он испытывал удовольствие от общения с Безымянным, такое чистое и яркое, какое бывает, пожалуй, только в детстве, когда получаешь в подарок то, о чем мечтал. В случае Мильтена это были книги. Больше всего Мильтен любил, как Безымянный гладит его плечи во время поцелуев. Как останавливается, чтобы перевести дыхание, берет лицо в руки и целует крепче, так, что под ребрами все осыпается, будто осенние листья. Ему нравится просто сидеть с ним под деревом и лобызаться до головокружения. Всматриваться в его спокойные серые глаза и чувствовать, как тепло, плещущееся в них, заполняет душу под завязку. Маг теряет голову в объятиях, понимая, что безнадежно влюблен в этого оболтуса. Безымянный нередко говорит, что его возбуждает худоба Мильтена, его зад, его член. Он любит гладить его и наблюдать, как пенис наливается кровью и оживает в его руке, как он становится больше, как влага выступает на кончике. Все это он проговаривает вслух, жарко вышептывает каждое слово на ухо истаивающему в горячих ласках магу. Они занимаются сексом долго, с полной самоотдачей, так, чтобы Мильтен прочувствовал всю его любовь на себе. Чтобы ощущал, как член заполняет его целиком, пробуждая его плоть, самую его суть. Чтобы понимал, какой он живой и жаждущий внутри, как много способов сделать ему хорошо, как много точек, в которых кроются ослепительные вспышки наслаждения. Безымянный изучал его всего, доводя до состояния экстаза, сравнимого лишь с ощущением власти над Огнем. Мужчина игрался с его Огнем, пускал его по жилам, высекал искры из млеющего тела. Находясь на пике, Мильтен сжимал его ногами, подаваясь чревом к изливающемуся семенем члену, постанывая негромко, но протяжно, чувствуя любовь и освобождение. После секса маг гладил растрепанную косу, с улыбкой вглядываясь в родное лицо. Глаза, блестящие, как водная гладь, влекли его к себе, звали окунуться в их спокойствие и прохладу. Безымянный улыбался в усы, его большие ладони обернули талию Мильтена нежно, словно стебель редкого цветка. - Я люблю тебя, - сорвалось с губ легко, искренне. - И я тебя, - Безымянный радостно прищурился, целуя его в лоб. Наверное, Мильтен мог бы провести так весь день: лежать в его руках на припекающем солнышке и медленно вдыхать свежий воздух Хориниса. Но он не мог находиться вне стен Храма слишком долго: все-таки, его обязанности как привратника не ждут. - Я хочу уйти отсюда, - порывисто произнес он, - С тобой. Уплыть в далекие края. Туда, где нет монастырей и наставников, нет богов и королей, а есть только мы и звездное небо над головой. И чтобы ты любил меня вечно. Безымянный тихо хмыкнул, обхватывая его поплотнее: - Могу устроить. Мильтен чуть приподнял голову, глядя ему прямо в глаза: - Правда? - спросил он с надеждой, будто дитя, которому пообещали кучу сладостей. - Конечно, - уверенно ответил Безымянный и подмигнул, - Разве я когда-нибудь тебе лгал? - Некоторые вещи тяжело проверить, - со смехом ответил Мильтен, - Что ж, поверю тебе на слово. Он зарылся носом Безымянному в шею, глаза слипались. Похоже, далеким краям придется немного подождать. Как и гонцам с посетителями, оббивающим порог Храма. Мильтен мирно дремал, и ему снились заснеженные горы, которые он видел только в книгах.