Любовь

Мильтен лежал, распростершись на королевской мантии, тяжело дыша. Его спина блестела от пота, искрилась в свете множества свечей. Одна нога была закинута на постель, другая же свободно свисала на пол. - Ммммм, - тихо отзывался маг на медленные, ласковые прикосновения. Семя тянулось за головкой члена, воском прогибалось вниз и ложилось на нежную кожу. Словно сладкая глазурь на бисквите, оно обертывало расслабленный анус, белыми свадебными кружевами расписывало веснушчатые бедра. Безымянный - или правильнее говорить, Робар? - выводил головкой члена на заду любовника малоосмысленные узоры. - Войди в меня снова, - Мильтен взял себя за ягодицы, раскрывая сильнее, - Ваше Величество, мой король… Щеки Безымянного пылали от удовольствия. Достаточно Мильтену было произнести заветное "мой король", и он уже в полной боевой готовности. - Какая же ты прелесть, Мильтен, - выдохнул мужчина, выполняя его просьбу. На второй раз Мильтен еще чувствительнее и реактивнее, он извивается и мычит, а когда Робар ускоряется - и вовсе срывается на крик. Удерживая его на весу, Безымянный долбит так сильно, что ягодицы бьются о него со звонким шлепаньем, а сперма начинает пузыриться вокруг члена. Божественный, отзывчивый, тугой анал прокатывается серией спазмов по его члену, отчего в короле просыпается зверь и хочется двигаться еще быстрее. Мильтен елозит и молится под ним, взмокший и жаждущий, и нет ничего милее для Безымянного, чем это зрелище. Горячая, насыщенная кровью плоть Мильтена еще немного подрагивает после оргазма. Живая и прекрасная. Робар выворачивает ее пальцами и вкушает, сладострастно причмокивая. Горячая, пряная, мягкая. Крышесносно нежная, такая, что ее хочется вылизывать до одурения. Он вкручивает язык в нее и самозабвенно ласкает, доводя самого себя до пика. Кончая, он стонет прямо в анус Мильтену, все еще плотно прижатый к нему губами, потерявшийся в ощущениях. Маг слабо охает, потеряв контакт с его ртом. Он настолько растрахан, что не может даже сесть, глаза слипаются. Робар Третий, стряхнув с себя черненую корону, вытирает его оставленным слугами полотенцем и заключает в объятия. Мильтен накинул на них обоих уютную, просторную мантию, закрывая глаза. Безымянный невесомо поцеловал его веки, взмахнул ладонью, и огонь послушно затих, лишь кроткий серенький дымок напоминал о нем. Робар Третий оставил зажженной одну свечу, чтобы еще раз полюбоваться своим главным сокровищем. Верховный маг Огня уже сопел; алые, зацелованные губы приоткрыты, волнистая прядь прилипла ко лбу. И веснушки повсюду, такие же теплые и рыжие, как чувства у Безымянного в груди. - Любовь моя, - прошептал король Миртаны, - Спокойной ночи.