Любовь

Безымянный пошевелил кочергой угли в очаге и с помощью специальной трубки раздул огонь посильнее. Время было позднее, бурная жизнь деревни Клан Волка приостановилась; лишь слышался тонкий посвист ветра, скрип снега под сапогами часовых, да редкое поскуливание снежных волков. К этим щекочущим краешек сознания звукам добавилось мягкое дуновение на затылке: - Эй. Ласковые руки дотронулись до домашней рубахи, которую Безымянный носил под доспехами. Ладошки обвели грудные мышцы, а сам маг прижался сзади, кладя голову на сильное плечо: - Как ты, любимый? - Устал от жары и назойливых насекомых, - отозвался Безымянный, - Все-таки холод Севера мне милее. Кстати, занятно, что ассасины считают свет Инноса проклятьем, тогда как здесь, в снегах, он дарит жизнь. - В чем-то я понимаю их. Даже Великий Потоп не помог Варанту расцвести, - задумчиво произнес Мильтен, продолжая гладить его. Безымянный развернулся к нему и воздел очи-горе: - О, Иннос, не мог бы Ты слегка прикрыть свое око?.. Маг игриво стукнул его в плечо: - Ты хочешь, чтобы я тут совсем задубел, что ли? Мороз и вправду сегодня был непомерно кусачий, даже снежные волки попрятались кто под крыльцо, кто под тележки и опрокинутые бочки. Но Мильтен лукавил - очаг был растоплен так, что на его лице выступила испарина. Безымянный лишь улыбнулся на это, поцеловав раскрасневшиеся щеки. Пальцы привычно распутывали сложные шнурки и завязки на мантии, Избранный шептал какие-то глупости, которые через минуту даже и не вспомнит. Мильтен в ответ только хихикал, а глаза его сияли свечными огоньками. Подталкивая любовника к кровати, взглядом Безымянный наткнулся на кадку с пьяными ягодами - одно из бесконечных подношений ему как преемнику Богира и Воину Огня. В тепле они наконец-то растаяли, тонкая аппетитная кожица блестела. - Так ты жрать хочешь, или меня? - маг проследил за его взглядом, хмурясь. - Ну… если только немного, - подмигнул Избранный. Мильтен вывернулся из его рук, схватил кадку и вместе с ней плюхнулся на огромную черную медвежью шкуру, накрывающую кровать. Роба на нем распахнулась, скатилась с невероятно веснушчатых плеч, открыла любимые маленькие соски. Мильтен зачерпнул горсть ягод, отправляя ее в рот, при этом часть роняя на себя и раздавливая в кулаке. Сок стекал по алым устам, подбородку, капал на живот и бедра. Несколько неловко избавившись от повисшей на локтях робы, маг зачерпнул горсть второй рукой, размазывая ягоды по своей груди и шее: - Этих ягод здесь столько... Хоть жопой ешь, правда? - Какой же ты грязный засранец, - сбивчиво произнес Безымянный, прыгая на Мильтена и едва не роняя кадку. Безымянный с любовью ласкал его чувствительную щелочку. Вот он вдавливает в нее сочные пьяные ягодки, одну за другой. Те, что перезрели лопаются под пальцами, пуская красную, приторно-сладкую жидкость. Безымянный наклоняется, чтобы широкими движениями языка поймать струйки, стекающие по мошонке и внутренней стороне расставленных бедер. Обвести кончиком языка колечко и снова погружать в податливое чрево мясистые ягоды, пока сок не начнет изливаться из него. Бородка слиплась от сладости, челюсти чуть сводит от кислинки, но Безымянному мало. Он раздвигает Мильтена - стонущего, изнемогающего Мильтена - вкушая его горячую плоть. Слизистая будто тает под языком, настолько она нежная. Любимый произносит все самые похабные слова, которые знает, глубже прогибаясь в пояснице. Он такой вкусный, что Безымянный просто сходит с ума, кончается, как человек. Он выдыхает шумно, вылизывая так глубоко, как только может достать. Мильтен со вздохом выталкивает из себя смятые ягоды ему в рот, чтобы Безымянный съел их. Они теплые и действительно пьяные - голова начинает приятно кружиться. Безымянный сглатывает, ищет губами сбежавшие капельки, а затем возвращается к расщелине и целует, выжидая, когда Мильтен снова накормит его. - О Иннос, ты слаще Хоринисского вина... Член скользит прямо по соку и мякоти ягод внутри него. Маг гладит себя, целуя терпко-сладкие губы. Он расслабленный и вместе с тем зовущий, чувственный. Худенькое тело льнет к мужчине, рвется всем естеством. Безымянный чувствует, что Мильтену комфортно, как он доверяет ему и открывается, возможно, сам того не ведая. Безымянный в свою очередь был искренен и буквально купал партнера в своей теплоте. - Солнце мое. Столь сочный и влажный внутри. Жадная дырочка громко хлюпала, принимая его во всю длину. Мильтен смотрел своими лисьими глазами прямо в его, и в них кружились звезды. - Безымянный… ммм... Мильтен пластается и мечется по постели долгие секунды, сливающиеся в минуты, подрагивает и стенает. Сперма, окрашенная соком в розовый, выплескивается из его раскрывшегося, тужащегося ануса. Удовольствие мужчины было глубоким и сильным - маг говорил, что семя Безымянного после благословения Инноса словно искрит и греет его изнутри, заряжает тело магией, распечатывая и раздувая внутренний Огонь. Наконец он немного пришел в себя, окидывая любовника взглядом и улыбаясь своей особой, тайной улыбкой, которую дарил лишь ему одному. - Как себя чувствуешь? - осведомился Безымянный, бережно протирая его промежность. - Великолепно. Я люблю тебя так сильно, мой будущий король Миртаны. Безымянный от последнего заявления слегка оторопел. - Ты действительно веришь, что я могу… Мильтен притянул его к себе, прикладывая палец к губам: - Уверен в этом даже больше чем в том, что Зубен и Робар - куски кабаньего дерьма. Безымянный усмехнулся, натягивая на них обоих шкуру. Через пару минут маг спал в его руках, удовлетворенный, спокойный и свободный. Безымянный тоже уснул и грезил, как Мильтен водружает на него тяжелую корону, касаясь мягкими пальцами висков.