Осколок Карна

*** Этот подросток усмехался в точности как прежний господин Ким, и такого его невозможно было бы спутать с кем-то еще. — Не будет, — сказал он. И Бриз нахмурился. Ким пояснил. — Бить меня. Голос был другой, а интонации те же.: — Я сейчас моложе. И ниже. У него всегда была слабость к младшим. — Знаете, думаю, для вас он сделает исключение. Бриз подлетел ближе, чуть наклонился, рассматривая его в подробностях: — Почему вы с ним не связались? Почему не нашли его первым? Вы же… Ну, понимаете, что происходит. Он выглянул в окно. Где-то на горизонте зияла прореха, которую еще никто не залатал. И оттуда, где она находилась, доносился пронзительный, больной вой ветра. Бриз его слышал, и Ким, наверняка, тоже. — Не успел восстановиться, — безразлично произнес Ким. — Он не захочет видеть меня таким. Бриз мотнул головой, и даже подумал, что ослышался — настолько глупо это прозвучало: — Что? — Он не захочет видеть меня таким, — повторил Ким. Спокойно, бесстрастно. — А раньше вы казались мне умным, — честно сказал ему Бриз. — Я даже не подозревал, что вы притворяетесь. Ким улыбнулся едва заметно, одними уголками губ. — Вы же видели его, когда умирали. Видели, что с ним было, — Бриз не верил, что приходится это объяснять. Отчетливо помнил сам, как потерял Лира, и думал, что навсегда. И был бы счастлив, готов был отдать все, лишь бы увидеть еще раз. Любым. — Память, — сказал ему Ким. И Бриз не понял сразу, Ким добавил. — Память не восстановилась. Не вся. Адам сентиментален. Ему будет больно, если я вернусь, и не буду его помнить. — Но вы его помните! — Я многое потерял, довольно важное. Моменты, когда начал привязываться. Из которых состоят отношения. Мне нужно больше времени. Бриз поймал себя на мысли, что Адам не будет Кима бить. Не успеет. И бить его будет Бриз. Или покусает. Может, даже вместе с гончими. — Какое время, мир может вот-вот рухнуть! Господин Адам может умереть, пока вы там «восстанавливаетесь»! Это самое безмозглое, что я слышал за неделю, а я успел наслушаться духов-придворных. Ким напрягся, и Бриз увидел — только в тот момент начал его по-настоящему слушать. — Не думали об этом, да? — спросил его Бриз. — Что пока вы ждете, он может пострадать первым. И все может закончиться, глупо и случайно. — У него есть еще одна жизнь в запасе, — напряженно отозвался Ким. — Серьезно, просто посмотрите за окно, — попросил его Бриз. — Когда такое случается, можно потерять не одну запасную жизнь. А сотню. Ким поджал губы, Бриз видел, как он оценивает ситуацию, как принимает решение, и все же тот сказал: — Нет. Пока я не помню, я не могу быть уверен. Бризу многое хотелось ему сказать, но он уже научился чувствовать. Когда лучше промолчать и выслушать. И хотя Ким долго ничего не добавлял, в конце он все же заговорил: — Если в моей памяти не хватает фрагментов, как я могу быть уверен, что это настоящее? Эти эмоции. Что если они успели умереть, и я просто не помню. — Вам страшно при мысли, что господина Адама больше нет. Вам уже страшно. Эти «эмоции», — он не удержался и передразнил, — явно не успели умереть. Но потом он все же почувствовал, что против воли смягчается. Потому что даже не представлял как это — не помнить, и не доверять себе. Тому, что чувствовал. — Хотите, я помогу? — спросил он. — Я иногда приносил людям воспоминания. Обычно только обрывки, но теперь мой ветер намного сильнее. Может, и до ваших дотянусь. Ким замолчал, и Бриз видел — как тот принимает решение. Как взвешивает за и против. И как-то сразу понял, что услышит. Еще до того, как Ким заговорил: — Нет. Не хочу. — Вы сейчас бесите хуже Лира в его лучшие дни, — наверное, стоило бы его покусать. Или даже побить. Но было страшно вытрясти даже те остатки здравого смысла, что у Кима оставались. — Лети к нему, — сказал тот. — Раз ты стал сильнее, найди Адама и защити. Не говори ему обо мне, сейчас он не хочет меня видеть. — Сейчас я не хочу вас видеть, а вижу. Скажите хотя бы — почему? Это казалось таким идиотским, таким… бессмысленным. Что все может закончиться просто вот так. Адам и Ким могут так никогда и не встретиться, не найти друг друга. И один будет все время искать, до самого конца. А второй прятаться. И ради чего? Ким молчал. Именно в его молчании, Бриз и увидел — за враньем про память, и про то, как Адаму будет больно, настоящую причину. — Вы не разочароваться боитесь, — медленно проговорил он. — Не того, что разлюбили. Нет, вы знаете правду. И память ваша «не восстановилась» из-за вас же, да? Сколько же вас оказывается переломанных и трусливых. Ким был такой же как Зверь по-сути. Только тот отказался от имени. А этот от памяти. И оба не понимали, что нет у них времени медлить и бояться. Все их время вышло. — Ты не знаешь, о чем говоришь, — прохладно заметил Ким. Только теперь его равнодушие, эта маска мертвого Бриза уже не обманывала. — Знаю. Я знаю точно, о чем говорю. Вы уже любите. Вы уже думаете о нем. И вы понимаете, что когда вспомните, привяжетесь еще сильнее. И что когда встретитесь с ним, за все вам придется ответить. И за то, как его бросили, и за то, что не пришли сразу. И, наверное, еще за сотни вещей, о которых я даже не догадываюсь. Вы понимаете, что будет больно. Ким смотрел на него абсолютно бесстрастно, лицо казалось маской. Ею и было. — Я многое забыл. Но одно я помню: нам с ним никогда не было просто. — И вы решили: пусть не было просто, пусть станет еще и зря? Ким медленно моргнул: — Ты нравился мне больше, когда не умел язвить. — Я всегда умел язвить. Просто обычно ненарочно. Бриз медленно вздохнул, выдохнул. И потом потянулся к ветру, к потокам, которые пронизывали весь мир, струились из прошлого в настоящее, в будущее. Воспоминания Кима легли в ладони — ворох образов, к которым Бриз не позволил себе присматриваться, и которые невольно ловил: молодого Адама, каким тот был годы назад, и который поначалу невероятно раздражал. Первые моменты, когда он начал немного забавлять. Первый раз, когда спас Киму жизнь, и долго орал потом, что нельзя же так безмозгло лезть к опасности. Странное сосуществование друг с другом. Сон в одной кровати, общая кухня, кофе по утрам — и все это без секса. Первое предчувствие — Адам уйдет, задолго до того, как Адам понял это сам. Спокойное ожидание — как неизбежное наступление осени. Каждый день холоднее предыдущего. Потом пустая кухня — одна чашка с кофе, тлеющая сигарета в пальцах, глухое раздражение на самого себя. Несколько жизней уже прожил, и казалось бы, решил бросить курить. Запах дыма в кухне, который развеется, и не останется ничего. Череда жизней, спокойных и пустых, как ветер, который режется о крыши высоток. А потом Ким увидел Адама снова. Потрепанного жизнью, разочарованного. Раздражающего — как тогда, в первую встречу. Надо было развернуться и уехать, до того, как они успеют друг другу хоть что-то сказать. Их было много — целый ворох памяти. Но одного воспоминания не было. Бриз протянул память Кима вперед, сплел в сферу в воздухе. Безотчетно придал воспоминаниям форму — как Сфера Истины. Наверное, потому что знал, что сделает больно. — А ведь главное вы помните, — сказал ему Бриз. — Как он на вас смотрел, когда вы умирали. — Он верит, что любит, — сказал ему Ким. — Верил и в первый раз. Но потом все сломается, как и тогда. Рядом с ним легко это забыть. Но потом я умер и вспомнил. — Вам точно нельзя умирать, надумываете всякую чушь, — Бриз протяжно выдохнул, и сказал то, что и так должно бы быть Киму очевидно. — Не будет как в первый раз. Именно из-за первого раза и не будет. Не потому что он как-то иначе любит. А потому что уже знает, как это — потерять. И вы знаете. Ким смотрел на воспоминания, не отрываясь, и впервые на его лице Бриз видел такой неприкрытый, такой откровенный голод. — Забирайте, — шепнул ему Бриз. — Закончится все хорошо или плохо, выживите вы с ним или умрете, одного не изменить. Без этой памяти вы никогда не сможете быть собой. Забирайте. — Ты нравился мне больше, когда не умел быть жестоким. Ким протянул руку, и воспоминания легли в его ладонь. Бриз отвернулся. Знал, что сделал больно, и не сожалел. Чувствовал — вернуть кому-то память, или вернуть кому-то имя — вот для чего был его ветер. *** Бриз был уверен, что нашел бы Адама и сам, мог бы спросить у ветров, но искать ему не пришлось. Ким сказал «я направлю тебя», и добавил, заметив взгляд Бриза: «я знаю где он. Не означает, что могу до него добраться». И в целом, был, конечно, прав, вряд ли транспорт людей так уж хорошо ходил, пока в мире открывались прорехи. Но все же. Бриз его пнул — совсем легонько и как мог незаметно, в миг переноса. А потом они оказались в темной прокуренной комнате. И то, что Бриз увидел, поначалу не хотело укладываться в голове. На фоне окна за которым полыхал пожар застыла четкая, будто нарисованная фигура Адама. Бриз узнал его сразу. В руке Адам держал пистолет, прижимал дуло к виску и смотрел перед собой. На пламя в окне. И в тот единственный решающий миг Бриз застыл. Мог бы потянуться ветром и выбить оружие, мог бы… может даже успел бы подлететь сам. Но он промедлил — секунду, единственное решающее мгновение. Адам спустил курок. В тишине раздался щелчок — тихий и какой-то безнадежный. А в следующий миг черные птицы выхватили оружие и отбросили его в сторону. Ким налетел на Адама как ураган, резко схватил за плечо, дернул к себе, и ударил. Впечатал кулак Адаму в скулу, не сдерживаясь, от души. Бриз раньше не думал, что Ким способен злиться. Точно не так — совсем не сдерживаясь. Адам вскинулся, выставил руки, блокируя следующий удар, выдавил сквозь зубы: — Какого.? Ким не дал ему договорить и ударил снова. Потом застыл, тяжело дыша. Адам нахмурился, разглядывая его, перевел взгляд на Бриза: — Кто он вообще и чем я успел его выбесить? — Вам лучше молчать, а то вы выбесите его еще больше, — начал Бриз. Но, кажется, это не помогло. Ким схватил Адама за грудки, резко тряхнул и припечатал спиной о стену. И самым жутким было то, что он даже не говорил ничего. Выглядел так, будто способен только рычать. — Эй, приятель, я… — начал Адам, и вдруг осекся. Разглядел и увидел, и Бриз понял по глазам тот самый момент, когда — узнал. И когда узнал, принялся смеяться. Надрывно и уродливо: — Твою мать… твою же мать… надо было сразу понять. Что ты выберешь самый паршивый момент из всех, — а потом он обессиленно прикрыл глаза, сглотнул и добавил. — Пистолет не заряжен. Считай, я просто дурачился. Ким медленно отпустил его, и Бриз видел, как вокруг него будто со щелчками защелкиваются слои брони — равнодушия, невозмутимости. Хотел сказать: зачем вы это делаете? Вам не надо закрываться. Вам не надо прятаться. — Сейчас, — не открывая глаз, с хрипом выдавил Адам, — я тебя действительно ненавижу. Ким положил ему руки на плечи. — Не смей, — сказал ему Адам. — Не после того, что ты мне устроил. Слышишь, не смей. Ким потянул его на себя, уткнул лицом в плечо, и тот содрогнулся всем телом. Судорожный вдох был похож на всхлип. — Я вернулся, — шепнул Ким. И Бриз хотелось спросить: теперь вы видите? Теперь поняли — что могли потерять? — Я тебя изобью так, что ходить не сможешь, — не поднимая головы пообещал ему Адам. — Я до самого конца света тебя не прощу, какой же ты ублюдок. Он поднял руки, прижал Кима к себе в ответ, и Бриз отвел взгляд. Захотел оставить этот момент только им двоим.