Плохие новости

— И сколько же он на тебя переписал? — Драко снимал с пальцев кольца, чтобы потом расчесать волосы. — Все. Уверен, теперь я даже богаче тебя. — Твоя клептомания, — он скривился, разглядывая книгу у меня в руках, — этому способствовала, Поттер. — Не буду отрицать важность вклада личной библиотеки Малфоев в мое благосостояние. Но смерть всех моих родственников тоже оказалась финансово прибыльной. Мы встретились глазами и замолчали. Ему было неприятно об этом думать. Я залез под одеяло, Драко засунул под меня холодные ноги. Мы спали вместе уже вторую неделю, так меньше дрожали коленки из-за Волан-де-Морта. Я несколько раз был в доме, в котором существовал Темный Лорд. Я не видел тела с того дня, как мы с Питером нашли его, но от голоса вибрировали кости и ныли зубы. Барти я нравился, особенно после того, как он узнал, что это именно я оставил уродливую незаживающую дырку на затылке Петтигрю. Но о планах мне не рассказывали. Я был ребенком, которого тискали за щеки, вручали конфеты и отправляли из комнаты, когда разговор заходил о чем-то хоть сколько-то интересном. Мы с Драко договорились встретиться на чемпионате, но туда я собирался прибыть вместе с Уизли, Гермионой и Невиллом. Было интересно смотреть на Диггори так близко и не пытаться скинуть его с метлы. Ловец из него, конечно, отличный, но слава Непростительным и магическому расизму, беспокоится об этом мне оставалось недолго. Крам же развивал во мне комплексы. Смог бы я за три года войти в профессиональный спорт? Он определенно был лучше меня в воздухе, но люди в большинстве своем ходили по земле, на которой болгарин чувствовал себя менее уверенно. Я поставил десять сиклей на то, что Виктор поймает снитч, и еще семь на выигрыш сборной Ирландии. Близнецы сначала назвали меня безумцем, а после дураком и провидцем. Сразу после игры я забрался на метлу и поднялся повыше. Я коротко пролетел над полем, над узкими тянущимися группами людей, двигающимися от зрительских мест к палаткам. Я не знал куда нужно было смотреть, чтобы вовремя заметить пожирателей, поэтому кружил над волшебниками как стервятник. Возможно, с птицей меня сближало даже больше, чем я хотел — мы оба ждали смерть. Я вернулся в палатку Уизли, когда заметил первые всполохи магии на кромке у леса. Срывающимся голосом я закричал про нападение и на меня обернулось несколько взволнованных лиц. Пожиратели двигались темной колонной с факелами и искрами. Люди перед ними рассыпались в панике, мельтешили, застывали от страха и падали мертвые на землю, чтобы на их руки и ноги вставал кто-то такой же напуганный и растерянный. Я снова поднялся вверх, хвост метлы подпалило пламя чьего-то заклинания и спину обожгло жаром. Я ушел в Колокол, чтобы потом почти прижаться к земле. Первые сгоревшие палатки пачкали брюки и грудь черным пеплом. Где-то на земле должен был лежать Невилл Долгопупс, потерявший сознание вместо Гарри Поттера. Его нужно было найти и вытащить до того, как его заметит Барти. Он был моей добычей и это не должно было измениться. Я нашел гриффиндорца когда пожиратели ушли далеко вперед. Он как-то глупо лежал на земле, прижав локти к бокам. Как покойники лежат в гробах на последнем прощании — неестественно. Я поднял тело на руки и унесся к месту встречи. Над полем свой рот раскрыл светящийся череп и змея выползла, шипя и извиваясь. Лоб обожгло. Мы вернулись в Нору под утро. Как только Рон и Невилл уснули, я выполз из-под одеяла и оглядел коридор. Сначала я хотел просто прикрыть дверь, но мне быстро стало неуютно. Я спустился на первый этаж, обошел комнаты, приоткрыл окно, а потом все же вышел на улицу. Спина прилипла к влажной стене и над головой повисли нелепые надстройки, давно готовые рухнуть вниз. Ко второму гудку динамика воображаемые уши выглядывали из всех углов и трещин. Драко ответил, когда я уже вышел из сада. — Ну и? — уточнять вопрос мне показалось излишнем. — Выглядело эффектно. — Не понимаю в чем смысл. Теперь все будут слишком внимательны. — Страх важнее практичности, — Драко зевнул. — Он тебе не снился? — Вчера. Какой-то старик был убит Авадой за любопытство. — Следующим будешь ты. Я скривился и замолчал. Моя навязчивая заинтересованность и вправду привлекала внимание. — Скажи это аврорам, что утром будут перекапывать сад твоей матери в поисках трупов. — Ты бы отлично подошел на их роль. — Ну уж нет, если я сдам травологию на что-то выше чем удовлетворительно, то убей меня. Это не я, а кто-то под оборотным зельем. — У нас ночует Северус. Выглядел бледнее и злее обычного. — Я отправлю ему сову. Клочок бумаги, вытащенный из неаккуратной стопки на угловом столике, быстро закончился и последние строки стишка пришлось пускать по краям, вокруг уже написанного текста. Прекрасное напоминание о начале учебного года и наших регулярных встречах. Злиться все же лучше, чем бесполезно переживать. Наверняка, Снейп был там, среди толпы. Или Люциус забрал его из дома? Вероятно, в поместье что-то планируется, но Драко никогда бы мне не сказал, если отец напрямую ему запретил. Я перевернул листок и аккуратно добавил: «Он по-настоящему вернется. В тебе я не сомневаюсь, но у Малфоя есть время до весны, чтобы доказать свою полезность. Надеюсь, ты внушишь ему благоразумие». Букля смазанным белым пятном пронеслась над полем. Я вернулся в спальню. Какое-то время я ворочался под одеялом, а потом все же снова спустился вниз, чтобы написать второе письмо, для Сириуса. Только что вернувшаяся Букля зло кусала меня за пальцы, когда я кормил ее сверчками, но согласилась отнести новый сверток. Вновь пытаться уснуть было бессмысленно, поэтому я остался рядом с камином, заварив чайник свежего кофе. В поезде по дороге в Хогвартс я много подслушивал. Моя голова лежала на коленях Падмы, глаза были закрыты, ноздри наполнялись легким запахом девичьих духов, а слух был многократно усилен заклинанием. Парвати и Лаванда Браун всегда знали слишком много, а обсуждали слишком активно, но даже они ко второму часу переходили на темы, которые мне не были интересны. Через несколько вагонов Драко хвастался перед свитой министерской ложей и поездкой во Францию, продавщица сладостей предлагала лакричные палочки и газеты. Все было скучно. О событиях на матче говорилось мало и шепотом, либо не говорилось вообще. Волшебники в очередной раз запретили себе говорить на неудобную тему. На пиру отдельным удовольствием было наблюдать за Северусом и его новым соседом, дружелюбно наливающим напитки. То, что наши взгляды так и не встретились за целый вечер заставляло меня думать, что игнорирование было нарочным. Я пригнулся и пробежал к гриффиндорскому столу. «Вы делаете ставки, Уизли?» — спросил я, навалившись на близнецов. Джордж тут же вытянул из внутреннего кармана планшет с пером и записал мою ставку. Рядом с Именем Крама было уже много подписей, Седрик также лидировал, пусть и с намного меньшей суммой. Я вписал имя Флер и передал близнецам семь сиклей. Они смерили меня подозрительным взглядом, а потом попытались отыскать девушку в толпе шармаботнцев. «Блондинка с младшей сестрой», — сказал я и вернулся на свое место к соседям по спальне. Барти младший уже заменил Грюма: то как он непроизвольно дернулся, только завидев отца легко его выдало. Следующий глоток зелья был скорее для собственного спокойствия, чем из-за реальной необходимости. Я не смог сдержать улыбку. Несколько следующих дней я внимательно наблюдал за Каркаровым и очевидно кривящимся Снейпом, чтобы пошутить об этом на первом индивидуальном занятии. Игорь оглядывался за спину, закрывая двери, склонялся слишком близко к зельевару и очаровательно обхаживал его за столом. Мое испорченное сердце шептало о совместном прошлом, но ум говорил о ярко выраженной тревоге и желании расположить, подпитываемом неуверенностью. Я сделал намек на тайну двух бывших пожирателей, но Северус вышвырнул меня из класса еще до того, как я успел договорить. Я не обиделся: в самом начале нашего разговора он уже предложил мне стать постоянным лаборантом для старших курсов. К тому же, моя сумка успела незаметно потяжелеть на один занятный учебник, когда-то принадлежащий Принцу-полукровке. Барти весьма забавно отыгрывал Аластора. Он, очевидно, был сильным волшебником, но таким же неосторожным, как и я. Возможно, так на него влияло оборотное зелье. Не хотелось бы оказаться на его месте. Моей голове хватает и одного древнего параноика. Проклятьем Невилла на уроках ЗОТИ было уже то, что он оказался на первой партой перед кафедрой. Его узкие плечи сжались до ненормальных размеров и стали похожи на складную вешалку для шубы, когда страдающее насекомое запищало от боли. Гермионе хватило воли, чтобы остановить профессора, но когда существо, наконец, успокоившись, складывало свои ножки-палочки к середине некрасивого тельца, глаза Грейнджер были плотно зажмурены. Подвижный глаз Грюма наткнулся на мое лицо, и я улыбнулся, двинув бровями. Это был хороший спектакль. И, конечно, после этого урока ты пригласишь нашего бедного мальчика-который-выжил к себе в кабинет за чаем с пирожными. И снова похвалишь его способности в травологии. На этой мысли левая часть моего лица дернулась. Грюм резко вернул взгляд на Долгопупса и выпил из фляжки. С занятия я вышел без настроения. Драко, как для него было обычно, заскулил о несправедливости и пообещал пожаловаться отцу, Гермиона разозлилась из-за нарушения правил, Рон был восхищен аврором. Я пролетел мимо всех их вниз по лестнице, а потом на улицу, чтобы не задохнуться. Вместо обеда и вечерних пар я сидел у озера и разбирал полученные записи Полукровки с тупой злостью непонятно на кого конкретно. После ужина пришлось спуститься в подземелье к Северусу, чтобы помочь с подготовкой ингредиентов на ближайшие занятия. Несколько младшекурсников уныло оттирали котлы в углу. «Это же только первая неделя», — протянул я, но студенты только сильнее надулись. Северус выглянул из кабинета и всунул мне стопку свитков: «Проверь это», а потом скрылся обратно. Эссе о важности соблюдения техники безопасности в лаборатории. Нудно, глупо и однотипно. Снейпу такое нравится: столько простора для унижения двенадцатилеток. Через час я отпустил детей спать, а сам зашел в комнату к профессору. Снейп низко склонился над столом и что-то обрабатывал крошечным пинцетом. Я сел рядом. Зельевар начал проговаривать свои действия вслух, язвя, что если бы я чаще ходил на травологию, ему бы не пришлось объяснять такие банальные вещи. — Как здоровье у директора? — Вас именно это сейчас интересует, Поттер? Может быть мне стоит вообще перестать тратить на вас собственное время, если вы все равно даже не пытаетесь что-либо усвоить? — Раньше он не носил перчатки постоянно. Северус резко отложил пинцет и оглянулся на меня. Его ноздри раздулись. — Что вы хотите этим сказать, Поттер? — Ничего. В эссе, которые вы дали мне проверять была полезная мысль: взаимодействия с некоторыми ингредиентами могут повлечь опасные для здоровья последствия. — Именно так и было записано? — Не совсем, подобную фразу вероятнее встретить у Либациуса Бораго, чем у ребенка. Но я уловил суть. — Чаще пользуйтесь собственными советами, Поттер. Я не стал раздражать его сильнее. Мы подготовили все необходимое для занятия, а потом разошлись по спальням. Вместо сна старшекурсники Рейвенкло ели волшебные конфеты, меняющие облик и гадали о том, кого выберет кубок. Падма раскладывала таро, а я дул ей в уши и щекотал. Третьей картой на стол лег перевернутый Король Пентаклей. — Думаю, нам нужно будет устроить какую-нибудь вечеринку в честь чемпиона, — сказал я. — Познакомим Майкла с какой-нибудь симпатичной девчонкой. — Только его? — Патил убрала волосы за ухо. — На остальных у меня нет надежды, — я закинул очередную конфету в рот и внутри моих ушей и горла сразу же начало накапливаться напряжение, вышедшее вместе с паром и паровозным гудком. Через несколько дней мы все собрались вокруг кубка, оставив хорошее место для близнецов Уизли, чтобы всем было видно как они пьют зелье, стареют, заходят в круг, а потом с хлопком вылетают из него. Гермионино «я же говорила» не было слышно из-за моего смеха и возни ссорящихся братьев. Вечером перед днем, в который должны были назвать чемпиона, Сириус Блэк прислал мне письмо. Он писал про Европу и свои приключения, о новой возможности дышать полной грудью, о следах пожирателей. Несколько раз, прямо перед именем «Гарри», бумагу уродовали кляксы чернил из наслоившихся перечеркиваний, которые старательно скрывали под собой ошибки. Я подумал, что мне будет неприятно узнать правду, даже если я о ней и догадывался, поэтому не стал проверять что под ними скрывается, отправив листок в камин. Я проследил, чтобы бумага дотлела, а потом перемешал угли. Все ученики собрались в зале, чтобы узнать имена чемпионов. Дамблдор вытащил из кубка три имени подряд: Флер, Виктор, Седрик. Все так, как должно было случиться. А потом кубок неприятно захрипел и выплюнул четвертый листок: Невилл Долгопупс. Все замолчали. Побледневший гриффиндорец встал со своего места и неуверенно подошел к директору, а потом скрылся за дверью, за которой скрывались все чемпионы до этого. Пришлось дождаться пока обеспокоенные преподаватели выйдут из зала, а среди учеников начнется перешептывание. Я залез с ногами на стол и усилил магией собственный голос, как это сделал министр на квиддичном матче: «Что ж, дамы и господа, чемпионы были выбраны. То, что у Хогвартса их два — означает, что нам придется праздновать вдвойне. На визитках содержится инструкция как вы можете к нам присоединиться». Терри, Энтони и Майкл, стоящие в разных частях зала, подняли вверх палочки и из них фонтаном полетели карточки, содержащие текст и картинки, доступные только для волшебников младше двадцати лет. Я в это время спустился со стола и смешался с учениками, чтобы не быть пойманным кем-нибудь из взрослых. Конечно же, я не ждал, что придут все. Особенно, Невилл и Гермиона. Но в украшенной выручай-комнате собралось более чем достаточно человек, чтобы считать вечеринку успешной. Каждый раз, когда в комнату входил чемпион, под потолком взрывались огромные шары и на пол сыпались красные конфетти, а ученики пели гимны школ. Я играл хозяина вечера и объявлял важных гостей — чемпионов и старост: «Дамы и господа, сейчас наши факультеты лишатся баллов. Поблагодарим же наших друзей из Рейвенкло и Слизерина, за заклинание, что не пускает к нам преподавателей!» Сразу после этого я выпивал бокал розовой жидкости с блестками, которые оставались на моем языке и губах. — Вот ты где! — Рон отвлек меня от Забини своим обиженным возгласом. Рука Блейза осталась на моем затылке. — Фу, вы все в этих дурацких блестках. — А на мой взгляд, очень даже мило. Пришлось обнести кладовую Снейпа, чтобы они были во всех напитках. — Как он это сделал?! И даже не рассказал мне, а мы ведь лучшие друзья. Он сказал тебе? — Нет, но готов поспорить, это был Задурильный Заговор. — Оу, сложная штука, — протянул Забини и провел рукой по моей шее. — Именно. Сомневаюсь, что это сделал именно Невилл. Больше похоже на чью-то шутку. Если бы я мог навести Заговор достаточной силы, то сам бы это сделал. Хотя, вряд ли на Долгопупса. — На Панси. В прошлом бывало, что участники погибали, может повезло бы и нам, — Блейз и я засмеялись. — Но почему он мне ничего не сказал?! — Какой же ты глупый, он точно этого не хотел. — Да, точно, это про меня: Рон Уизли — глупый друг трех гениев. — Рон, я не это имел ввиду, — но гриффиндорец уже не слушал, он развернулся к нам спиной и сшибая студентов упрямо шел к выходу. — Он остынет. — Забини притянул меня к себе, и мы продолжили то, чем занимались до прихода Уизли. Сестры Патил познакомили Джинни с Майклом — Падма сразу же пришла рассказать мне как все прошло. Кажется, сестрам нравилась эта игра — контроль над влюбленностями тех, кто вокруг. — С кем бы ты свела меня? — спросил я, гладя ее волосы, и Падма рассмеялась. — О, милый, ты уже принадлежишь перевернутому Висельнику. — Главное, что не Дьяволу. — Разве? — Когда ты говоришь такими загадками, становишься очень похожей на Полумну, — я щелкнул ее по носу. — Может тогда и мои ботинки начнут прятать под твоей кроватью? Будет больше поводов заходить к вам в гости. На следующее утро, когда новоявленных почти знаменитостей мучала Рита Скитер, пытающаяся получить захватывающий материал для статьи, от которой люди хватались бы за сердца, я и Малфой стояли на одной из трибун хогвартсовского квиддичного поля. Его уже начали засеивать — вместо аккуратного газона наруже оказались изломанные линии чернозема. Если очень захотеть, то, наверное, можно выучить карту лабиринта — сейчас, пока кустарник не вырос, сделать это было проще всего. — В этом году тебе повезло, Поттер, никто не увидит как ты разрыдаешься, когда Рейвенкло проиграет Слизерин. — Ничего, еще одна пара ЗОТИ и я никогда не смогу догнать тебя по количеству публичных истерик. — Он, — Малфой сделал паузу и отвернулся, — тебе снился? — В последние несколько недель — нет. — А ты хочешь, чтобы приснился? Я задумался. Правильным ответом было «конечно же нет», но я и Малфой предпочитали не врать друг другу. Когда я находился во снах я был ближе к тому, что было до аварии, и это было странным ощущением: воспоминания, отрывочные и фрагментарные, крутились в мозгу, пытаясь собраться, пока мое, наверняка, уже мертвое тело, тонуло в холодной воде. — Это неприятно, но как будто важно. — Я прикоснулся пальцами к шраму. — Ничего не понял. — Я сам ничего не понимаю. — Папа злится: на участие Долгопупса в чемпионате и на тебя. Говорит, что ты слишком много о себе возомнил. — А мне твой отец нравится. Почти так же, как ты. Кто же знал, что он так отреагирует на мое беспокойство. — Что ты ему сказал? — Что нужно уметь смиряться с разочарованиями.