Тень Тридевятого Царства

С тех пор прошло уже две недели. Митя удобно устроился на скамье Бабы Яги и все время смотрел в волшебное блюдце. Он уже, казалось, давно смирился с тем, что ему не стать участником разворачивающихся событий и даже не научиться колдовать, а потому окончательно разленился. Баба Яга считала, что ему просто нужно время привыкнуть к жизни в Тридевятом Царстве (хотя для Мити она принципиально не отличалась). Но вот однажды она решила все же попытаться его расшевелить.  — Митя, может хватит уже лежать и глазеть в волшебное блюдце? — укоризненно спросила она. — Это ведь так вредно для глаз! Ты мог бы испортить зрение и с большей пользой для своего кругозора. Изучая древние магические книги, например.  — Боюсь, я просто зря потрачу время, но так и не научусь их понимать, — ответил Митя, не отрываясь от блюдца.  — Конечно, колдовство — это невероятное сосредоточение воли, требующее десятилетий обучения и тренировок. Для тебя это, возможно, пока немыслимо, но, надеюсь, в будущем ты еще изменишь свое мнение насчет этого. А пока я могла бы научить тебя летать на зачарованной метле.  — Летать на метле, мне кажется, просто смешно. Ты б меня еще в ступу посадила! А словацкие ведьмы, я читал, вообще летают на лопатах.  — Одна моя родственница сажает на лопату вредных мальчишек и засовывает в печь, — грозно произнесла Баба Яга.  — Ну вот и еще одна причина побега моей матери… — усмехнулся Митя.  — Ладно, не буду настаивать. Пеняй на себя, когда осознаешь, как глупо и бесполезно прошло для тебя это лето. А ведь знаешь, мы могли бы путешествовать по Тридевятому Царству прямо в башне. Так хоть на мир посмотришь…  — Я и через блюдце на него смотрю.  — Тогда я могла бы лично познакомить тебя с моими друзьями, другими волшебниками леса: с Лешим и с Водяным.  — Полагаю, это будет жутко скучно. Наверняка они будут все время вспоминать «старые добрые времена» и критиковать все новое!  — Может ты хочешь попробовать молока и сыра из молочной реки, что протекает неподалеку?  — Нет, терпеть не могу молоко, — махнул рукой Митя. Потом он подумал, что если бабушка и дальше ему не будет давать покоя, то можно будет сбежать и, чтоб не умереть с голоду, питаться из этой реки.  — А знаешь ли ты, что здесь также недалеко есть таинственные мрачные пещеры? — Баба Яга все еще не теряла надежду заинтересовать Митю.  — Теперь буду знать. Ну-ка, блюдечко, покажи мне эти пещеры! Вздохнув, Баба Яга встала с кресла и пошла делать дела, запланированные ранее. Теперь она точно убедилась в том, что Митю и правда невозможно сдвинуть с лавки, а все ее уговоры — бесполезная трата сил и времени. С помощью волшебного блюдца Митя повидал уже многое в Тридевятом Царстве: битву Марьи Моревны со Змеем Горынычем, странствия Финиста ясна сокола, чудесные подарки купеческой дочери Настеньки, соревнование мастера золотых дел и мастера по дереву, подземных великанов и многое другое, после чего решил вновь вернуться к царю Макару и узнать, как у него идут дела. Попал он, правда, не в самое подходящее время — в этот момент царь принимал ванну. Убедившись, что Баба Яга не видит, Митя все же решил посмотреть. Он увидел, как царь Макар лежал в роскошной мраморной ванне и неторопливо мылся. Ему прислуживали несколько мужчин, среди которых также был Гаврила, он приносил горячую воду.  — Еще горяченькой, ваше величество? — крикнул он.  — Нет, пока не надо, — ответил Макар и снова погрузился в глубокую думу. Спустя какое-то время в раздумьях он обратился к своему любимому слуге:  — Гаврила, вот ты, очевидно, всегда убежден, что знаешь, что правильно, а что нет. А как ты думаешь, войны без меня не будет?  — Ну… не должно быть. Кому она нужна, война эта? — Гаврила заметно растерялся, раньше его никто о подобном не спрашивал.  — Возможно, соседние государства решат, что раз такого хорошего правителя больше нет, значит великое Тридевятое Царство ослабло, и нападут.  — А как нападут, так будет. Вот если бы не напали, тогда другое дело.  — Нет. Если бы началась война, я бы вернулся и помог. Я же не умирать собрался…  — Ну, правильно. Вот если бы… — беззаботно начал Гаврила, но Макар его перебил.  — Хватит. И так и эдак по-твоему получается. Вместо того, чтобы подумать головой, ты все время соглашаешься. Как будто у тебя своего мнения нет!  — Ваше величество, — смутился Гаврила, — я же простой прислужник. Как же я могу царю перечить? Я знаю только, что царям не положено, я же уже говорил.  — Неважно. Этот вопрос я уже обсудил с боярской думой, мне просто интересна твоя точка зрения. У тебя тут самые нестандартные взгляды и это может быть полезно… Ладно, лучше принеси еще горячей воды. Гаврила выполнил это указание, и чуть позже Макар снова обратился к нему.  — А как ты думаешь, сможет ли боярская дума так же удачно править? Конечно, они умные и достойные люди, но я не до конца в них уверен…  — Почему же? Раз они умные и достойные, значит справятся!  — Но ведь сколько людей, столько и мнений. Им без меня бывает очень сложно договориться.  — Значит не справятся! — решил Гаврила.  — Ну вот опять ты начинаешь. Слушай дальше. Василиса править отказалась. Не любит она ответственность и не всегда действует разумно, хотя я уверен, она бы справилась просто отлично. Да и Несмеяна тут еще хочет править. Может мне и правда оставить трон ей?  — Девку, да на трон?! Еще чего не хватало! — возмутился Гаврила.  — Не смей так говорить о моей дочери, — Макар бросил на него грозный взгляд, — и ни об одной женщине в Тридевятом Царстве.  — Как скажете, царь-батюшка, — пристыженно пробормотал Гаврила. Макар помолчал и тяжело вздохнул.  — Я еще никому не говорил, но… на самом деле я знаю, кто был бы самым лучшим правителем, — все слуги замерли и заинтересованно уставились на него. — Это Кощей Бессмертный, мой брат. Вот кто бы навел порядок и не только сохранил, но даже преумножил могущество державы. Он умный, красивый, имеет прекрасные манеры, думает не только о себе, и вместе с тем строгий, беспощадный и устрашает одним своим видом. Он бы справился лучше, чем все остальные. Как бы я хотел, чтобы это был он…  — Ну, если он такой хороший, так пусть будет править, — Гаврила опять согласился.  — Да, но он может быть слишком опасен. Какие разрушения он учинил десять лет назад. Сколько всего тогда исчезло с лица Земли, сколько обратилось в прах благодаря нему… Боюсь, если снова дать ему власть, он пожелает закончить начатое.  — Тогда лучше не надо.  — И все же я по нему скучаю. На самом деле он замечательный человек. И, хотя его порой его не просто понять, он мой любимый и единственный брат. Я не могу простить себе того, что я с ним сделал. Возможно и он не сможет меня простить. Я знаю, что слишком жестоко с ним обошелся и давно должен был освободить его… но я боюсь того, что он может сделать со мной. Боюсь, что он захочет отомстить. Боюсь, что он слишком сильно ненавидит меня. Вообще, что он обо мне думает?..  — Что-то точно да думает, — спокойно ответил Гаврила, совершенно не понимая, в чем проблема. Взглянув на взволнованные лица слуг, Макар опомнился и сказал:  — Прошу прощения. Я забылся и наговорил лишнего. Но если вы все не будете молчать о том, что только что слышали, сильно пожалеете. Все ясно? — слуги испуганно закивали головами. Макар быстро сменил тему, снова обратившись к Гавриле:  — А как ты думаешь, не разбежится ли мое войско?  — Конечно, нет. Где это видано, чтоб войско разбегалось?  — А вот Кощей, помню, занимался некромантией. У него наверняка будут легионы нежити. А живые солдаты испугаются и разбегутся.  — Если так, то, конечно, разбегутся. Я бы тоже убежал, если бы ходячего мертвеца увидел! Макар продолжал задавать Гавриле вопросы, несмотря на то, что от этого не было совсем никакой пользы. Просто он считал Гаврилу забавным, и так, даже при своей депрессии, весело проводил время, общаясь с ним. Чем все закончилось так и неизвестно, так как Мите это все надоело, и он решил переключиться на писаря Чумичку и посмотреть, что делает он.