Наруто
Были моменты, когда ты хотела поделиться с Наруто всем, что скопилось у тебя на душе за многие годы. Просто выпустить это всë и стать свободной. Но сразу после некое подобие совести заставляло тебя прикусить язык и помалкивать. Оно винило тебя, глупую и безрассудную, совершенно не думающую о чужих проблемах, эгоистку. Тогда все воспоминания и тяготы прошлого оседали ещё глубже в твоëм сердце. Наруто — твоë солнце. Жизнерадостный, несмотря на всë то, что ему пришлось пережить. Готовый прийти на помощь всем и вся, но никогда не говорящий о своих собственных проблемах и переживаниях. Ты так старалась быть похожей на него. От его лучезарной улыбки становилось светло и уютно, от звонкого голоса сердце начинало биться чаще. — Наруто… — Чего, Т/И? — он посмотрел на тебя бездонно-синими глазами, жëлтые волосы обдувал ветер. — Помнишь, ты спрашивал про шрамы на спине? — ты не знала куда смотреть, чем занять дрожащие руки, — Меня били в детстве. Глаза блондина в удивлении расширились, повисла тяжëлая пауза. Ты смотрела куда угодно, но не на него. Было так стыдно. Лëгкие завывания ветра нарушали ночную тишину, ты уже несколько тысяч раз пожалела о том, что не смогла держать язык за зубами и сегодня. Тëплая ладонь легла поверх твоей, а затем переместилась на запястье, несильно сжав. Ты вздрогнула и посмотрела на него, встретившись с ним лицом к лицу там близко, что ощущала его дыхание у себя на губах. В синих глазах читалась уверенность, они смотрели внутрь тебя, выворачивая душу наизнанку. Он притянул тебя к себе, аккуратно гладил одной ладонью твою спину, а другой поглаживал затылок. — Теперь ты всегда будешь счастлива, я обещаю, — в уголках твоих глаз выступили слëзы, ты сильнее обняла его, вцепившись руками в его куртку.Шикамару
Прекрасная звëздная ночь. Спокойная, тихая, тëплая. Вы лежали вместе с ним на его же излюбленном месте. Тишина и молчание никак вас не напрягало. Он чиркнул зажигалкой и закурил. Тоненькая дорожка дыма прошлась мимо тебя. Ты взглянула на него. Грубые и острые черты лица, но такой расслабленный и безмятежный вид. Волосы, собранные в тугой хвост добавляли изюминку ко всему прочему. Он, как и его отец, обладали какой-то иной красотой, нежели тот же Какаши. — Эй, Т/И, — он выдохнул клубок едкого дыма, а затем внимательно посмотрел на тебя, — Где ты жила до переезда в Коноху? Пару секунд, чтобы переварить неожиданный вопрос. Ещё пару секунд, чтобы вспомнить. А действительно, где? Такое невозможно забыть. Очень хотелось забыться, но это просто нереально. Ты ещё немного помедлила, затем прикусила губу и отвела взгляд в сторону. Не хотелось снова копаться в этом, расковыривать старую, едва зажившую рану. — Не думаю, что хочу говорить об этом, — ты приняла невозмутимый вид. Шикамару принял сидячее положение, затушив окурок. Его чëрные глаза смотрели, будто сквозь тебя, прожигая дыру. Тебе стало неловко от такого взгляда. Решив, что на сегодня ваша прогулка закончена, ты попыталась встать. Но вместо этого Шикамару притянул к себе за руку и уложил головой к себе на колени. Смущëнный румянец тронул твои щëки, но ты старалась не подавать виду. Он уместил свою холодную ладонь на твой лоб, слегка поглаживая большим пальцем где-то возле твоей макушки. — Как же с тобой геморрно, господи, — он устало вздохнул, — Тебя это тревожит, я прав? Ты насупилась, попыталась подняться, но силой была придавлена обратно. — Я всего лишь хочу, чтобы тебе стало легче, дура, — он почесал затылок и положил руку тебе на талию. — Я нигде не жила, у меня не было дома — ты отвернулась от него в противоположную сторону, — Ни дома, ни родителей. Он накрыл твои губы своими, легко и невесомо целуя тебя. Затем он отстранился и провëл тыльной стороной ладони по твоей щеке. Сердце встрепенулось, кровь ударила в виски. Неожиданно для себя ты поняла, что чувствуешь себя дома.? Ты ощущала себя, будто наконец-то вернулась домой, будто Шикамару и был твоим домом. Местом, где всегда ждут и любят. Где обогреют и позаботятся.Киба
В первый же день вашего знакомства, Киба набросился на тебя. Повалил с ног на мокрую от росы траву и принялся обнюхивать, зарываясь носом в шелковистые волосы и напряженную шею. Ты замерла, боясь сделать вдох или выдох, а тем более пошевелиться. Спустя минуту парень наконец пришëл в себя. Покрылся румянцем, пробурчал что-то типа: «П…прости!». Не виделись вы недели две. Всë это время он отчаянно искал глазами знакомую фигуру, старался чутким носом уловить тающий след твоего запаха. И наконец вот он! Тот самый аромат, который лишил Кибу рассудка и здравого смысла. Тот самый аромат, из-за которого он бросил тренировки и помчался выслеживать его. Его рвение поубавилось, когда он понял, что тот самый запах шëл из стороны кладбище. В его голове тут же промелькнули картины возможных исходов, которые ждут его по прибытию. Отбросив эти мысли в сторону далеко и надолго, он снова принялся бежать. Одинокая фигура на фоне розового заката стояла над могильной плитой, держа в руках букет каких-то белых цветов. Присев на колени, ты положила цветы на могилу и сложила руки в молитвенном жесте. Киба наблюдал иза дерева, не решаясь выйти к тебе и нарушить всю атмосферу этого интимного и важного для тебя момента. Ты поднялась и направилась к выходу. В уголках твоих глаз блеснули слëзы и в сердце Кибы будто впилась игла. Он шëл за тобой до самого твоего дома. — Постой, — Киба тихо позвал тебя. — Почему ты ходишь за мной? — твой холодный голос только что прошëлся лезвием по его сердцу. Ты встретилась с его наивно-щенячьим взглядом. Он смотрел на тебя виновато и тоскливо. В день вашей первой встречи его взгляд был полон огня и решимости. Тогда он смотрел на тебя, как дикий зверь на свою жертву. — Я… — парень заметно нервничал, — очень хочу помочь тебе. Тëплый вечерний ветер подул тебе в лицо, развивая твои локоны. Одинокая слеза скатилась по щеке, ноги подкосились, ты начала падать. И ты бы упала, если бы не он. Легко подхватив тебя, он улыбнулся, обнажая острые клыки. Во взгляде снова читалась непоколебимая решимость и желание оберегать от всех невзгод этого жестокого мира.Неджи
Вы сидели поздно вечером, когда уже совсем стемнело, на деревянном холодном полу в комнате, освещенной одной тусклой лампой бледно-жëлтого света. Неджи, оперевшись о стенку, приобнял тебя за плечи, укладывая к себе на грудь. Ты слышала как билось его сердце, каждый размеренный стук. Чувствовала, как его ладони плавно скользили по твоим плечам и рукам. Он сжал твои ладони в своих. Его руки такие тëплые и нежные, несмотря на все тренировки и битвы. — Они все погибли тогда, — все слëзы выплаканы, лишь солëные дорожки на лице говорили о том, что ты несколько часов провела в жесточайшей истерике. Сейчас твой взгляд был пустым, а голос ровным, лишь губы пробирала мелкая дрожь. Неджи пальцами стал перебирать пряди твоих спутанных и мокрых от слëз волос. Он прикасался к тебе с необыкновенным трепетом, будто боялся сделать больно своими прикосновениями. Будто ты была хрупче хрусталя. — Война жестока, — очевидный факт, — Теперь я всегда буду с тобой и никогда тебя не оставлю, — он поцеловал тебя в макушку.Канкуро
Марионеточник выглядел как всегда невозмутимым. Но сердце его предательски ныло. Непрывычно для него самого — ждать и искать встречу с кем-то, тосковать во время долгой разлуки и часами думать о ком-то. Ты ворвалась в его жизнь совершенно внезапно. Улыбчивой, смелой, местами слишком язвительной. Тогда он стал наставником и набирал себе наставляемых. В первый же день ты доставила немало хлопот, из-за чего Канкуро пришлось писать объяснительную. Позже он порылся в архиве и наткнулся на твоë досье. Вероятно, из-за его собственной гордыни он говорил всем, что ты его худшая ученица. Надоедливая, шумная, но скрывающая невыносимую боль за всеми этими масками счастья. Сам себе Канкуро говорил, что ему плевать на тебя и твои проблемы. Но без тебя всë существо наполнялось неуëмной тоской по тебе, и никакие попытки отвлечься от осознания важности тебя в его сердце не увенчались успехом. Попытки растворить твой образ в пустых занятиях и тренировках, перестать слышать твой звонкий голос раз за разом протекали безуспешно. С надеждой он вспоминал, что скоро он вновь сможет увидеть тебя. Ледяные пальцы схватили тебя за запястье, прошибая кожу, словно холодные иглы. Канкуро резко, но не совсем властно, а скорее в мольбе, дëргает тебя, разворачивая к себе. — Т/И, — начинает он слишком неуверенно, но всë равно пытаясь сохранить толику самообладания. Он точно хотел сказать что-то ещё, но вместо этого лишь притянул к себе и сжал в крепких объятиях.Сасори
У каждого члена Акацуки было непростое, тяжëлое, очень болезненное прошлое. Многим пришлось предать своих товарищей, оставить семьи, у многих войны забрали и тех, и других. Вы возвращались с выполненной миссии в гробовой тишине. Сасори шагал спереди, а ты чуть медленнее плелась сзади. Вопрос вертелся на языке долгое время. Акацуки подобрали тебя совсем недавно, ни о ком ничего не знала. — Сасори-доно, почему вы решили оставить прошлую жизнь и присоединиться к Акацуки? — осторожно спросила ты. Сначала тебе показалось, что он попросту тебя проигнорировал, а то и вовсе не услышал. — Я хотел познать истинное искусство, вот и всë, — равнодушно ответил он, не сбавляя шага. Ты нагнала его и посмотрела в спокойное и такое безэмоциональное лицо. Он взглянул на тебя, ты поëжилась от такого давления, но не отступила. — Только ли ради искусства, Сасори-доно? — ты остановилась перед ним и фальшиво улыбнулась. — Да, и тебе тоже стоит оставить прошлое позади, — он заглянул в твои глаза, по твоему телу прошëл заряд тока, а сердце встрепенулось, — Как бы сильно больно тебе не было. Он пошëл вперëд, а ты осталась стоять позади, не в силах развернуться и пойти дальше. Тебе точно не показалось? В его глазах… правда промелькнуло волнение? Только на секунду, а затем тот же стеклянный взгляд.Дейдара
— Ну же, Т/И, смотри! — восхищëнно воскликнул Дейдара и выпустил из своих ладоней маленькую глиняную птичку. Она покружила у тебя на головой, а затем остановилась перед твоим лицом. Слишком долго до тебя доходила суть всего происходящего, слишком поздно ты попытался встать со стула и отойти хотя бы на несколько метров. — Бум! — бомба взровалась перед твои лицом, вспыхнув ярким огнëм на долю секунды, а затем погаснув, оставляя после себя серый дым. — Ты с ума сошëл, Дейдара?! — на твоих щеках остались небольшие пятна копоти, а волосы слегка подпалились. — Ну, ну, Т/И, взрыв бы не тронул тебя, — он махнул головой, усмехнувшись, явно довольствуясь своей работой. О твоëм прошлом он узнал вчера и после этого ни на шаг не отходил. Пытался развлечь своим искусством, ходил за тобой по всюду, а на вопросы, мол, почему и зачем, отвечал: «я же твой семпай и должен присматривать за тобой» настолько серьëзно, что ты невольно начинала чувствовать себя дурой. — Раз моë искусство тебе не по праву, тогда, может… — ты увидела полу-садисткую ухмылку на его лице, а следом на твою шею легла его ладонь, обжигая горячим языком, оставляя красный след.Итачи
Одиноко, больно, невыносимо тяжело. Столько всего пережила и теперь попала в Акацуки. В душе разрасталась кровавая война. Тянуло и ныло где-то внутри на уровне сердца. Крик хотел вырваться из груди наружу. Но ты держалась. Воспоминания терзали и тяготили тебя. Ком застывал в горле каждый раз, когда вот-вот должна была начаться истерика. Тебе некуда возвращаться, не было место, которое можно было назвать домом. Для тебя не существовало понятие «родная деревня». Но ты ужасно тосковала по тем редким спокойным денькам, когда в душе не сидело нечто, пожирающее тебя изнутри. Ты шла к роднику, когда твоë сердце пронзила боль, будто тысяча игл впились глубоко-глубоко. Ты зажмурилась, схватилась за сердце, сжимая ладонь и медленно начала опускаться на колени, пока не почувствовала надëжную опору перед собой. Кто-то аккуратно поддерживал тебя за талию, щекой ты уткнулась в чью-то ключицу. Его рука переместилась на поясницу. — Т/И, тебе не следует держать всë в себе, — мягкий голос и ровный тон Итачи донëсся до твоих ушей, — Тебе станет легче, если ты… Это стало последней каплей, переполневшей чашу весов в твоей душе. Ты захныкала, рассказывая всë, начиная с детства и заканчивая сегодняшним днëм. Под конец всхлипы превратились в рыдания. Ты вцепилась в его плащь рукой, уткувшись ему в грудь, пока он смотрел на тебя добрым и мягким взглядом, поглаживая по спине.