Глава 6. Кабинет директора
9 октября 2020 г. в 22:25
Майа шла по тëмным улицам города. Никто не знает, какая боль на душе этой девочки. В обществе она показывает себя, как невоспитанную, грубую девчонку, но на самом деле очень ранима. На сердце Майи живёт боль от потери матери, предательстве всех опекунов, изнасиловании, утраты любимого человека. Она уже пыталась покончить жизнь самоубийством, но пообещала своему любимому Александру, что больше ничего не сделает с собой. У Майи сейчас есть огромное желание броситься под машину, но нельзя нарушать обещание. Как минимум через четыре часа она вернëтся домой, когда отец уже будет спать. Желания слушать нотации нет. Майа шла, заглядывая в окна людей: кто-то смотрел телевизор, играл в компьютер, читал книги, готовил ужин, делал уроки. У всех был дом, семья. Долгими бессонными ночами Майа представляла, как живëт в семье, где комната принадлежит только ей одной, дома есть еда, которую можешь есть только ты, есть дом, где ждут и любят. Соглашаясь на жизнь с биологическим отцом, Майа, конечно, надеялась, что всë будет именно так, но, кто знал, что отец постоянно на работе. Она не показала внешним видом, что рада или хочет жить с отцом. Никогда эмоции Майи не выходили в социум.
Часы на стареньком телефончике показывали два часа ночи «Пора обратно», — подумала Майа и пошла домой. Как она и ожидала, Сергей уже спал. Сев на подоконник в своей комнате, она смотрела на ночной город. Душа разрывалась от боли, понимание того, что отцу так же всë равно на нее, как и всем остальным, укрепляло боль. Смирение — выход из любой ситуации. Пройдет время и она привыкнет. Несколько часов раздумий и послышался будильник отца, Майа так и не легла спать, даже желания не было. Сергей заглянул в комнату и увидел дочь сидящую на подоконнике.
— Что вчера было? — он подошëл к подоконнику.
— А что было? — не отрывая взгляд, ответила она.
— Почему ты не хочешь в школу? — Макеев говорил спокойно.
— Не нравится, там люди, много людей, а я не люблю больше количество людей, — честно ответила она.
—А раньше ты как училась?
— Я не хочу об этом говорить.
— М, ладно. Собирайся, иначе опоздаешь, — Сергей посмотрел на время.
— Я не пойду, — Майа продолжала сидеть на подоконнике.
— Почему же?
— Мне не нравится. Я не могу находиться в людном месте, — Майа боится людей, общества. Снаружи ей плевать на мнение других, но внутри ей страшно, что она скажет что-то не то, ошибëтся и все будут считать еë тупой и смеяться. Одним словом — она социофоб.
— Это не причина, так что собирайся, — Сергей вышел из комнаты. — Я сам отвезу на машине тебя в школу, — добавил он. Сергей сдержал обещание. Первый урок Майа отсидела, но потом сбежала, когда охранник отвернулся. Домой идти было не вариантом, поэтому она снова пошла гулять.
После очередной тренировки у Макеева зазвонил телефон. На экране высветилась надпись:"Нелли Олеговна. Директор».
— Добрый день, Сергей Петрович. Майа сбежала, на первом уроке она была, а потом исчезла. Это полный беспредел, вы как еë воспитывали? Сегодня в 16:00 жду вас вместе с дочкой в моëм кабинете, — высказалась Авдеева и отключилась.
— Приехали, — Макеев вздохнул и направился в медпункт.— Геннадьевич, ты разбираешься в подростковых проблемах?
— Не особо, а что? — Фролов снял очки и посмотрел на друга.
— Да Майа отказывается ходить в школу. Две недели мне лапшу на уши вешала, пока директор не позвонила. Сегодня сам отвëз в школу, первый урок она отсидела, а потом сбежала. Я, конечно, говорил с ней, но она взяла куртку и ушла из дома. Я уже не знаю, как разговаривать, — Макеев сел на кушетку.
— Может, к психологу? Я, конечно, не знаю, но, может, нарушения в связи с воспитанием детского дома?
— Да причëм здесь воспитание, у неë попытка суицида была.
— Кошмар. Обязательно нужно к психологу, одну вообще не надо еë оставлять, — Фролов был крайне удивлëн.
— Знать бы, где искать, — не посмотрел на время. — В принципе, если она расчитывает врать мне, то в это время должна быть дома, так как уроки закончились.
— Кстати, как колено? — ВасГен посмотрел на ногу Макеева.
— Нормально, — отмахнулся он и уехал домой. Сергей, как в воду глядел, Майа действительно была дома. Макеев закрыл дверь и пошëл в комнату, где дочь читала учебник по истории. Услышав шаги, она откинула учебник в сторону, и устремила взор в окно.
— Есть планы на сегодня?
— Нет, — спокойно ответила она.
— Майа, пожалуйста, не уходи из дома. Нас вызывают в школу, давай спокойно сходим и поговорим с директором? Никто кусаться не будет, — Сергей сел на кровать, в ожидании ответа. Майа долго молчала и смотрела в окно.
— Ладно.
Согласие дано, обратного пути нет. Майа сама не знала, почему согласилась. В четыре часа Макеевы сидели в кабинете директора.
— Майа, скажи мне, пожалуйста, почему ты прогуливаешь учëбу? — Нелли Олеговна сидела за своим столом.
— Мне не нравится, — ответила она.
— Ты должна. Образование сейчас очень важно. У меня ощущение будто ты перешла в нашу школу, потому что из всех остальных тебя выгнали, — продолжала директор.
— А у меня ощущение, что вы не открывали моё личное дело, где чëрным по белому написана причина перевода, — Макеева усмехнулся. На лице снова маска безразличия. Нелли Олеговна смирила девочку холодным взглядом, и открыв дело, начала читать.
— Так, вы, Сергей Петрович, не родной отец Майи?
— Родной. Я не знал о своëм отцовстве много лет.
— Из детдома, значит, — произнесла она, смотря на девочку. — Я понимаю, что там свои правила, но это школа, здесь никто обижать тебя не будет. Ты утром пришла, отсидела уроки и ушла, понимаешь? — директор сделала такое выражение, будто разговаривает с маленьким ребенком.
— Я училась в школе и знаю, что это.
— Тогда, почему прогуливаешь? Ты должна получить образование.
— Да потому что мне не нравится, не комфортно. Мне бы для начала в себе разобраться, а потом этой учëбой заниматься. Вот знаете, при Николае первом крестьяне учились только читать, писать и считать — всë это я умею, — Майа говорила грубо и раздражëно, а директор улыбнулась, будто только и ждала, чтобы Майа своеобразно призналась.
— Я так и думала, Елена Владимировна, заходите, — в кабинет зашла приятная на вид женщина.
— Меня зовут Елена Владимировна, я школьный психолог. Майа, не волнуйся, я просто хочу с тобой поговорить, можно? — женщина говорила спокойно и дружелюбна. От её речи не шëл негатив.
— Хорошо.
— Что тебя беспокоит?
— Ничего, — Майа не готова открываться чужому человеку. Елена Владимировна осмотрела одежду Майи: всë чëрное.
— Ты всегда носишь чëрные вещи? — женщина взяла в руки личное дело Макеевой.
— Да.
— Что ты можешь сказать об отношении других детей к тебе в детском доме?
— Ничего, — снова краткий ответ. Сергей сидел, замечая, как Майе не нравится вся сложившаяся ситуация. Она в любой момент может встать и уйти.
— Хорошо. Главное — не переживай. У меня есть к тебе предложение, мы, учительским составом, освобождаем тебя от выполнения домашнего задания, но ты каждый день будешь приходить ко мне на разговор. В течение, думаю, двух недель, приходи на три урока, потом ко мне, как тебе такое предложение? — Конечно, лучше согласиться. Лучше ходить на три урока, а не слушать недовольство из-за прогулов.
— Я согласна, — ответила Майа. Выражение еë лица было совершено спокойное, ни единой эмоции. Пустота.
— Замечательно, завтра после третьего урока жду тебя в моем кабинете, — психолог улыбнулась, а Майа встала и пошла прочь из кабинета.
Макеевы отдыхали в квартире и каждый занимался своим делом: Сергей выполнял вечернюю зарядку, попутно слушая новости. Майа читала книгу, которую нашла на полке своей комнаты, находясь в таком положении, что, если Сергей зайдет, она успеет спрятать книгу и смотреть в окно. Неожиданно для членов семьи раздался дверной звонок, Сергей, прекратив зарядку, пошëл открывать, Майа тоже вышла из-за интереса.
— Привет, — в дверном проëме стояла красивая, улыбаяющаяся женщина. В ней Майа узнала ту, в которую однажды врезалась в парке. Судя по взгляду женщина, она так же вспомнила Майу.— Кхм, ты не один, — улыбка пропала с лица Юлии. Отец и дочь не могли сказать и слова друг о друге. Майа не хотела называть Сергея отцом, а тот видимо еë дочерью.
— Пойдём на кухню, я всë объясняю, — после минуты раздумий, сказал Макеев.
— Не буду вам мешать, — Майа схватила куртку с вешалки и ушла на улицу.
— Кто это был? — Антипова присела на стул.
— Майа. Моя дочь, — Макеев вздохнул. Юлия мягко говоря была в шоке.
— Помнишь, я тебе говорила, что какая-то хамка врезалась в меня в парке? Так вот это она.
— Она не воспитанная, — Сергей сложил руки на груди. — Майа из детского дома. Мать погибла, когда ей было четыре. Я понятия не имел, что являюсь отцом. Узнал совсем недавно.
— Может, нужна помощь? — после фразы: «Майа из детского дома».Взгляд Юлии изменился, стал сочувствующим.
— Слишком она трудный подросток, школу прогуливает, меня обманывает. Сегодня у директора были, предложили ходить к психологу, вместо части уроков. Честно говоря, я был удивлëн, что Майа согласилась.
— Серëж, я так поняла, что росла она без матери, в нестандартных условиях, в этом нет вины ребёнка, как воспитали, то и получили, — Антипова говорила спокойно, но тихо.
— Не знаю, посмотрим, что сможет психолог. С ней иногда невозможно говорить, начнëт грубить и уйдёт на всю ночь. А ты сидишь и думаешь, жива она или нет, — Макеев глубоко вздохнул. Он сам не понимал, кто для него Майа. Родная дочь или ребëнок, которого он взял, чтобы совесть не мучала. Он не переживает за девочку, не пытается найти общий язык. Ничем не интересуется. Сергей даже не может назвать еë дочерью, а, когда получается, то с огромным трудом. По нему не скажешь, что дети — цветы жизни, скорее его жизнь ухудшается.