Глава 7. Ночь, которая не забудется
18 октября 2020 г. в 22:50
Майа снова ушла из дома. Под ногами скрипит снег, большие белые хлопья падают на землю, образовывая сугробы. Майа однажды была в семье, где опекун при любой возможности приводил любовницу, изменяя жене. Еë просили уйти, чтобы не мешать, иногда, Майа ночевала на улице, так как опекун не пускал в дом. И вот снова какая-то женщина пришла к отцу, пусть делают, что хотят. Майа вновь гуляла по городу в довольно позднее время. Идя, и думая о своëм, она случайно врезалась в кого-то большого. Подняв глаза, узнала Егора.
— Привет, — Щукин улыбнулся.
— Ну привет.
— А ты чего в такое позднее время гуляешь? — Егор осмотрел внешний вид Майи: без шарфа, без шапки, варежек и теплого свитера. Явно по-быстрому собиралась. — Что-то случилось? Ты очень легло одета.
— Ничего, — дабы скрыть свой внешний вид, она плотнее укуталась.
— Пошли, — Егор повëл Майю в ближайшее кафе, к удивлению, она не сопротивлялась, наверное, замëрзла. — Может, скажешь, как тебя зовут? — спросил хоккеист, сидя за столом в тëплом кафе. Майа долго молчала, не зная отвечать ли.
— Майа, — короткий и тихий ответ.
— А фамилия? Чтобы я мог найти тебя. Я Егор Щукин, — он улыбнулся.
— М-Макеева, — она ещё не привыкла к новой фамилии и произносить еë тяжело.
— Ты дочь нашего Макеева? — Щукин был очень удивлен, даже перестал пить заказанный чай. Майа коротко кивнула. — Не знал, что у него есть дети.
— Как видишь, я сижу перед тобой, — Майа смотрела куда-то в сторону.
— Что случилось? Ты совсем на легке, он выгнал из дома? — Щукин внимательно всматривался в лицо Майи.
— Я сама ушла, — сама того не понимая, Майа доверила Щукину.
— Почему?
— Мне пора, — осознав свои последние слова, она собралась уйти.
— Стой, тебе есть, где ночевать? — Егор встал следом за Майей.
— Не переживай, — она быстрым шагом удалилась из кафе. Егор, конечно, выбежал следом, но не успел — Майа скрылась. Вернулась она домой глубокой ночью. Естественно, никакой женщины уже не было, да и отец спал.
Утром Сергей отвëз Майю в школу. Все уроки она сидела и думала, почему отец не спросил про ночные странствования, видимо она не нужна ему. После нескольких уроков, как и было обещано, пошла к школьному психологу.
— Рада тебя видеть, Майа, — Елена Владимировна добродушно улыбнулась и пригласила девочку в кресло. — Итак, давай начнëм, как ты оказалась в детском доме?
— Как и все, осталась одна, — Майа понимала, к чему клонит психолог. Эта тема ей была очень неприятна.
— Как ты потеряла мать? — прямо спросила женщина. Такого Майа не ожидала, чтобы так прямо спрашивать про смерть родного человека, которая произошла на глазах ребёнка.
— Засуньте себе этот вопрос настолько глубоко насколько это возможно, — Макеева покинула кабинет и ушла из школы. Ей было очень больно вспоминать самое ужасное воспоминание в жизни. Хотелось заглушить эту невыносимую боль, которая таится на сердце. Хотелось, чтобы мама обняла, поцеловала, но это всего лишь мечты. Кроме матери и Александра она никому не нужна в этом мире, даже отец обращает внимание только тогда, когда директор звонит. Майа привыкла к одиночеству, надеятся только на себя, плакать в подушку и не получать любовь и заботу. Абсолютно не волновало, что психолог сообщит отцу, она затронула то, что нельзя. Заглушить эту боль невозможно, нужно терпеть. Никто в этом городе не знает правды, не знает Майю, но держать всë в себе тоже тяжело. Большое количество предательств не прошло даром — Майе сложно доверять людям.
Вечером она вернулась домой, где отец снова начал допрос, почему та ушла.
— Эта тëтка должна думать своей бошкой, какие вопросы задавать, — раздражено крикнула Майа и хлопнула дверью в свою комнату.
— Майа, спокойнее, — Сергей подошел к двери. — Что она спрашивала? Что же это, что ты так себя ведёшь?
— Смерть мамы! — в дверь полетела подушка, а Майа сидела на полу, держа фото покойной матери. — Никто не поймет меня. Никто!!! Этой тëтке абсолютно плевать на мою историю, услышит и директрисе расскажет, а потом вся школа, да, что там, весь город узнает о моем удочерении и том роковом дне, — голос сорвался на крик. Слëз не было, была боль, сильная боль. — Я не могу говорить о том дне, от одной мысли всю выворачивает!
— Попробуй, спокойнее говорить об этом, — Сергей не повышал голос, в данной ситуации это лишнее. Майа всего лишь ребенок с болью на сердце.
— А ты бы смог спокойно говорить о смерти родной матери, которую убил человек, проживавший с тобой, на глазах ребенка? Я думаю, что нет.
— Расскажи мне, не держи в себе. Ты почувствуешь, как станет легче, — Макеев не ожидал от себя такого спокойствия, но был страх, что Майа откроет окно и выпрыгнет.
— Я много раз сидела на маминой могиле и рассказывала самый ужасный день в моей жизни, но легче не становилось. Она не могла меня обнять, успокоить, ответить на монолог. Наверное, это какой-то сдвиг в голове, но я представляла, как она отвечает, — крик прекратился, голос стал спокойнее.
— Расскажи, я отвечу. Можно войти в комнату? — Сергей открыл дверь и с разрешения встал у стены.
— Я ненавижу свой день рождения, никогда не праздную. Мне было четыре, мама готовила праздничный ужин, я играла в новую куклу. Она работала продавцом в магазине напротив дома, денег было немного. Не знаю, какой черт дëрнул еë, но, когда мне был год, она стала встречаться с мужчиной. Потом он переехал к нам, чтобы ты понимал была однушка. В одном углу стояла моя кровать, а в другом их диван. Вроде бы всë у нас было хорошо, пока он не начал пить. Мама только получила зарплату, а он уже забрал все деньги и пропил. Я даже в детский садик не ходила, потому что нечем платить было. Сидела с мамой на работе. Ну, в тот день он снова выпил и пришел простить денег.
— Лена, где деньги? — с трудом связывая слова, спросил Виталий.
— Денег нет, — крикнула женщина с кухни.
— Дядя Витя, смотри, какая у меня кукла, — маленькая девочка, сидящая на ковре показала новую игрушку.
— Ты потратила деньги на какую-то игрушку?! — достаточно громко крикнул Виталий и зашëл на кухню, где Елена нарезала салат.
— У Майюши день рождения, я подарила подарок, — спокойно ответила Воронцова.
— Да чтобы я ещë раз вытирал слюньки твоему недоабортышу, — он в порыве ярости схватил нож и стал наступать на Лену. Та попятилась назад и вышла в комнату, где сидела маленькая Майа. Виталий, несмотря на опьянение, оказался ловче и быстрее, нанеся первый ножевой удар в живот, Елена упала на пол, а мужчина продолжил наносить удары. Воронцова кричала от боли и безвыходности. Весь ковер, на котором лежала Елена, был в крови. Руки Виталия тоже. Крики прекратились очень быстро, очевидно, Лена умерла, но пьяный мужчина продолжил наносить удары. Спустя более пяти минут непрерывных ударов, он взял притихшую Майю на руки и посадил на окрававленное тело матери.
— Вот твоя новая большая кукла, — безумная улыбка озарила его лицо и тот выпрыгнул из окна. Квартира находилась на первом этаже, так что убийца остался цел.
Майа сидела на животе матери и стала руками гладить ее.
— Мама, у тебя кровь, давай я пластырь принесу? — наивно спросил невинный ребенок. В ответ тишина. Елена лежала на полу, обтекая кровью, смотря в потолок. Сердцебиение давно остановилось, но тепло Майа чувствовала. Не получив ответа, она снова говорила с мамой, но все тщетно. Тогда маленький ребенок понял, что у мамы слишком много крови, и заплакала. Майа сидела на мертвом теле матери и громко плакала. На плач ребенка пришла соседка, которая спокойно вошла в квартиру, так как было незаперто.
Сергей видел, что Майе очень тяжело говорить об этом, она заикалась, делала паузы, а в конце и вовсе говорила сквозь слëзы.
— Чтобы ты понимал та женщина, что вызывала полицию, оказалась моей бабушкой. Но она отказалась от мамы ещë в младенчестве. Совершенно случайно получилось, что мы жили рядом, ни мама, ни я ей не нужны. Она без загрязнения совести отдала маму в детский дом и меня.
Сергей подошëл к дочери и обнял. Просто обнял. Ему было так жалко. ребёнка. Ведь эта история только одна из множества других.
— Мне очень жаль, — сказал Макеев, обнимая дочь. Майа плакала в объятиях отца. Эту ночь Макеевы запомнят надолго.