Особенная

      Темнота отступала, позволяя струе теплого солнца влиться в комнату сквозь небольшую щель между плотными шторами, болезненно ослепляя уставшие глаза. Тяжелые веки медленно открывались, а затем снова захлопывались, пытаясь бороться со сном, но, в конечном итоге, сдавались в плен накрывающей разум безмятежности.       Кисть руки, что все это время покоилась выше головы, потяжелела и покрылась тоненькими иголочками. Сквозь сон я потянула ее вниз, но резкий звякающий звук и что-то холодное, болезненно врезающееся в кожу запястья, не позволяло опустить ее. Я распахнула глаза. Уже не волновало солнце, что издевательски стреляло своими лучами прямо в лицо. Весь сон перебило понимание того, что я прикована к спинке кровати наручниками, и абсолютное непонимание того…       Что здесь, черт возьми, произошло?!       — «Прости, Вики, но по-другому никак», — два красных глаза блестели в темноте, а я медленно отключалась, обмякая на руках Люцифера, погружаясь в сумрак.       Сердце бешено заколотилось внутри. Мысли путались, цепляясь одна за другую. Становилось нечем дышать. Я не должна была быть здесь.       — Люцифер! — я закричала в темноту, надеясь, что это просто глупая шутка.       Но никакая это была не шутка.       Тело начало лихорадочно дрожать. Холодный пот выступил на лбу, ладонях. Мерзкий холодок прошелся по спине от осознания, что я в комнате совсем одна, прикована наручниками, а солнце уже давно было в зените.       Я задержала дыхание, прислушиваясь к тому, что происходило за окном.       Крики учеников, нервный голос Геральда и громкие хлопки крыльев. Занятия уже начались. Но не они меня беспокоили. Я сейчас должна быть в Майами. Должна встретиться с Алеком в том баре и сказать ему, чтобы он забирал все, что захочет, лишь бы оставил мою семью в покое. Но уже было слишком поздно. Я дергала руку, в жалких попытках разорвать металлическую цепь, не веря в то, что сейчас происходит. Прямо в этот момент Алек мог смыкать свои грязные пальцы на шее моего отца.       — Ты бессердечная тварь!       Мой крик больше был похож на визг испуганного ребенка. Слезы хлынули из глаз, словно только и ждали команды «Старт». Я колотила руками подушку, била по мягкой поверхности, не обращая внимания на боль от ударов грубого металла, что окольцовывал запястье левой руки. Проклинала самого дьявола, задыхаясь в слезах.       — Он не мог…Он не мог так поступить со мной. Умоляю тебя, Люцифер, не надо…       Я резко замерла, задерживая воздух, осознавая, что никто мне не поможет, никто не услышит моих слов, Люцифер не услышит моих молитв. Слезы тут же застыли на моих глазах, последними каплями скатываясь по мокрым щекам.       Можешь доверять кому угодно, Вики. Но рассчитывать ты можешь только на себя.       Я встала с кровати, крепко хватаясь за цепь, соединяющую два кольца наручников, и с силой потянула на себя.       Еще раз. Потом еще. И еще. Уперлась ногой в матрац и тянула на себя что есть силы. Щеки залило кровью от напряжения, на лбу вздулась маленькая венка.       — Только посмей зайти в эту комнату, Люцифер. Я удушу тебя своими же руками. Я выцарапаю твои бессовестные глаза и растопчу твое бездыханное тело. Я сделаю все, чтобы ты страдал так же, как и я. И на этот раз это не просто слова. Я тебе обещаю.       Еще одно резкое движение, и я с грохотом повалилась на пол. Наручники все еще были на мне, зато я уже не прикована к кровати. Поломанная на две части деревянная панель украшала изголовье, но этого было мало. Я схватила подушку и, накинув ее на острые деревянные щепки, рванула на себя. Звук треснувшей ткани и перья. Облако перьев теперь летало в воздухе, мягко приземляясь на простыни.       — Ты будешь долго помнить свою ошибку! По крайней мере, все то время, пока будешь наводить тут порядок.       Все еще наполовину голая, я начала искать по комнате свои вещи. Раздвинув шторы, впуская в комнату свет, я оглядывалась по углам, пытаясь быстро сообразить, куда он мог их деть. На столике с алкоголем, встречая солнечные лучи, блеснуло что-то, и я узнала свой нож, который Люцифер снимал с моей ноги прошлой ночью. Воспоминания захлестнули, обдавая горячей волной, но в следующую же секунду меня будто окатили ледяной водой. Я отдала ему себя, я доверилась ему. А он опоил меня. Оставил тут одну.       Ничего, кроме той же старой доброй ненависти, я не почувствовала. Из-за него они убьют моего отца.       Я забрала нож, но мой взгляд привлекла еще одна маленькая вещица.       — Неужели ты, действительно, вот так оставляешь такие вещи без присмотра?       Кольцо. То самое, что было в конверте. Я отдала его Люциферу. Но теперь, когда оно снова у меня, я знала, что делать. Никто и не узнает, что я спускалась на землю.       Резкий вдох. Я перевела взгляд на дверь, и меня снова окутала паника. Он был рядом. Я чувствовала его энергию. Он был совсем рядом. Метаясь по комнате, я отыскала аккуратно сложенное белое платье и босоножки, быстро нацепив их на себя. Снова закрыла шторы. Дернула ручку двери — закрыто. Балкон — закрыт. Я была в ловушке. Я уже слышала его шаги в коридоре. Но на этот раз ему меня не остановить.       Я замерла за дверью, прислушиваясь к его шагам. Слышала свое тяжелое рваное дыхание и чувствовала, как проваливается сердце, когда ключ входил в дверной замок. Назад пути нет. Иначе он меня не отпустит.       Я еще крепче сжала в руке кольцо и вторую половину наручников вместе с цепью, а в другой, так же крепко — рукоять ножа. Замерла в ожидании, когда дверь откроется, и демон переступит порог, совсем не ожидая того, что я для него приготовила. Я надеялась, что его регенерация сработает не сильно быстро. Я должна была успеть до того, как он поймет, что я выбралась.       Дверь медленно открылась.       Глухой шаг. Стук сердца.       Второй. Еще один удар.       Нельзя было медлить. Я занесла правую руку и что было силы воткнула нож между лопаток демона.       — Прости, Люцифер, но по-другому никак.       Я кинулась бежать, оставив лезвие внутри. Бежала, оглядываясь назад, слыша надсадный рев от причиненной боли и чертыханья демона. Но продолжала бежать без остановки. Каждая секунда была на счету.       Он это заслужил. Мне не о чем жалеть. Лишь о том, что доверилась ему.       Почти на носочках пронырнув мимо толпы учеников в главном школьном дворе, я отправилась к водовороту. Замедлив шаг, стараясь не привлекать внимание, я все еще оглядывалась по сторонам, в страхе увидеть пылающие яростью глаза. Мне несдобровать, если он найдет меня. Но мимо проходили лишь незнакомые фигуры ангелов и демонов. Они всматривались в мое лицо и с ног до головы оглядывали мое тело. Возможно, я выглядела потрепанной, а может и вовсе сумасшедшей, но мне было плевать.       Дрожащими руками я надела кольцо уже на входе в аудиторию, где еще вчера собирали всех учеников. Портал был открыт. Я, не думая, бросилась вниз, держа в голове лишь одну мысль.       Только бы не опоздать.       Застыв на крыльце дома, в котором провела почти всю свою жизнь, я вдыхала знакомый запах родного города и прислушивалась к малейшему звуку внутри.       Тишина. Мертвая тишина. Мое сердце, что до этого грохотало внутри, теперь замерло. Телевизор, что обычно громко транслировал новости, молчал. Свет был выключен. Это затишье выворачивало меня наизнанку.       Я занесла руку над деревянной поверхностью и несколько раз постучала. Но от несильного удара дверь с угрожающим скрипом отворилась, без былой опаски пропуская гостей внутрь.       — Нет, нет, нет…       Я бесшумно переступила порог дома, перекатываясь с пятки на носок. Болезненный ком застрял в горле, мешая дышать.       Слишком тихо.       Ужас сковывал мое тело. Я боялась увидеть то, что вырисовывали мои же мысли у меня в голове. Обездвиженное, лишенное жизни тело моего отца. Застывшее в ужасе выражение родного лица. Сколько боли он вытерпел. Сколько он потерял. Его жизнь не должна была окончиться вот так. Я не могла позволить этому случиться.       Первый этаж пуст.       Осторожно проходя в каждое помещение дома, с распахнутыми от ужаса, съедающего меня изнутри, глазами, я все же делала шаг и задерживала дыхание, оглядывая знакомые комнаты. Второй этаж.       Пусто.       Я выбежала во двор, пересиливая свое тело, задыхаясь от неизвестности.       Где же ты?       Оглядывала улицу, в надежде увидеть отца. Алека. Хоть кого-нибудь. Но она была пуста. Лишь проезжающие мимо с безразличным ревом машины. Я снова обернулась, осматривая дом целиком. Все так же, как и было раньше. Но эта безжизненная пустота пугала.       В глаза бросилась красная табличка на почтовом ящике.       «Выставлено на продажу»       — Мисс… — серый фургон позади меня остановился, и оттуда показалась голова пожилого мужчины. — Вам доставка.       Совершенно ошарашенная, я обернулась на голос водителя.       — Какая доставка? — мой голос дрожал.       — Вам просили вручить цветы, — он вышел из кабины и достал с соседнего сидения корзину с цветами. — Маргаритки. Очень редкие. Особенно такого окраса.       Огромная корзина с цветами. Белые, плавно переходящие в кроваво-красный цвет бутоны стремились к заходящему солнцу.       — От кого они? — на моих глазах застыли слезы. Я не понимала ни черта из того, что происходило.       — Я не знаю, Мисс. Клиент пожелал остаться анонимным. Возможно, там есть записка. Я не смотрел. Приезжал сегодня днем, но дома никого. Просили ждать, пока не появится некая Мисс Уокер. Это ведь Вы?       Сегодня днем? Сколько сейчас времени? Какой сейчас день?       — Верно, — ответила я, и тут же пожалела. Меня здесь не должно быть. Это больше не мой дом. Я умерла год назад. — Спасибо.       На ватных ногах я медленно дошла до дома и поставила корзину на кухонный стол.       Кто знает мое имя? Кто знал, что я буду здесь? Только он.       Где мой отец? Выставлено на продажу?       Я аккуратно прокручивала корзину, словно она была заминирована. Оглядывала ее со всех сторон; дрожащими руками стала отгибать каждый цветок, заглядывая вовнутрь, в надежде найти ответы. Палец зацепился за что-то острое — угол бумажного конверта. Я аккуратно вытянула находку. Та же бумага, на которой прислали письмо от Джейн. Та же безыменная печать.       Я не чувствовала ног. Не чувствовала земли под ногами. Руки дрожали так, что конверт упал на пол, а пальцы все еще остались держать его призрачный силуэт. Я не дышала.       Я не могла больше это выдерживать. Каждый миг я умирала и меня возвращали к жизни, пропуская ток по моим клеткам, заставляя чувствовать всю боль, этот леденящий ужас, это невыносимое мучение.       Снова и снова.       Я сползала на пол по кухонной стенке, медленно поднимая конверт. Отогнула печать и развернула лист бумаги.       Дорогая Вики,       Любовь моя,       Я поражен тому, на какие риски ты готова пойти.       Ты поставила ва-банк и выиграла.       В этот раз.       Я больше чем уверен, что тут не обошлось       без помощи кое-кого очень влиятельного.       Кое-кого, кого мы с тобой очень хорошо знаем.       Глупо надеяться на то, что я не найду другой способ.       Полагаю, ты помнишь мои последние слова.       С Любовью, Твой А.       Я вчитывалась в каждую строчку по несколько раз, с трудом осознавая смысл каждого слова. Но смутно понимала лишь одно — он не добрался до моего отца.       «Поставила ва-банк и выиграла»       Это сделала не я. Я не играю так неосторожно. Это был Люцифер.       Злость, облегчение, обида, раскаяние. В меня снова вливали этот сокрушительный поток эмоций. Слезы лились беспрерывно, не давая и секунды на вздох. Громко, горько, навзрыд. Словно дамба, которая раз за разом давала многочисленные трещины, наконец сдалась, выпуская разрушающий поток.       Я лежала на полу, узнавая каждую черточку, каждую царапину на гладком покрытии. Каждая мелочь здесь была маленьким воспоминанием, которые складывались в одну прекрасную жизнь «до».       До всего этого хаоса.       Смеркалось. Черные тучи затянули небо, не оставив ни одного светлого пятна. Вот-вот хлынет дождь. Я смотрела на догорающие угольки корзины с цветами, которую полчаса назад поливала бензином, не жалея. Белое платье пропахло копотью, волосы запутались так, будто их не расчесывали неделю, руки были испачканы в чем-то черном, а с одной из них свисала цепь наручников. Тяжело вздохнув, я поднялась на второй этаж, включая воду и забираясь под теплый душ.       Вспомнив о пропущенных занятиях и о Люцифере, которого оставила с ножом между лопаток, я зашла в свою комнату, в надежде найти хоть что-то из того, что можно надеть. Все лежало на своих местах. Казалось, только сегодня утром в этом доме кто-то заваривал кофе и готовил завтрак. Открыв дверь шкафа, я застыла, осознавая, что все мои вещи были на месте. Отец ни к чему не прикасался. Все так же, как я оставила перед аварией. Я узнавала и с улыбкой смотрела на одежду, в которой проводила рутинные безмятежные дни, веселые вечера, свидания с милыми парнями, вроде Дино. Но в моей жизни никогда не было таких, как Люцифер.       Мысли о нем снова вздернули во мне тревожные ниточки и, хоть я и понимала, что он каким-то неизвестным мне способом спас моего отца и уберег мой дар, я не могла просто так простить ему его выходку и забыть о том, что он сделал. Я не могла оставить этого мерзавца безнаказанным. Он не смел так поступать со мной.       Я надела свое самое любимое платье, что осталось здесь, на земле. Короткое бежевое кружево красиво обрамляло мою фигуру, оставляя острые плечи открытыми и полностью закрывая шею. Лишь небольшой вырез в виде капельки на груди привлекал внимание мужских глаз. И, конечно же, ноги.       — Соберись, Вики. Мы идем мстить кое-какому влиятельному демону, — пробормотала я, поправляя ресницы опухших от слез, красных глаз, рассматривая бледное лицо в зеркале.       Сложив руки на груди, дабы спрятать железное БДСМ-устройство на своем запястье, я шла по коридорам школы. Снова и снова я ловила себя на мысли, что возвращаюсь в это крыло все чаще. Откуда он вообще взял эту чертову штуку? Металл уже натер руку, и теперь красные следы украшали мое запястье. Местами проявились синяки, где-то кожа и вовсе была стерта. Я должна была заставить дьявола ответить за причиненный ущерб.       Не задумываясь ни о каких рамках приличия, я дернула ручку двери, даже не постучав, и вошла в комнату. Открыто. Ждет кого-то?       — Сними с меня эту мерзость,— я протягивала руку в сторону демона, который, по обычаю, снова наливал себе очередную дозу алкоголя. Я бы еще раз хорошенько врезала ему по его наглому лицу, но меня слегка обескуражил вид обнаженного торса. Между его лопаток, прямо в том месте, куда вонзилось острие ножа, теперь красовался тонкий порез, из которого до сих пор сочилась кровь, стекая маленькой струйкой по четкой выемке вдоль спины. — Празднуешь что-то?       — Ключ на тумбочке. Возле кровати, — не оборачиваясь, пробубнил Люцифер, отпивая из бокала и усаживаясь в свое излюбленное кресло, и только тогда поднял на меня уставший взгляд.       Я замерла на несколько секунд, оглядывая вымотанного до неузнаваемости Люцифера, а затем, все так же не выдавая переживаний, принялась вставлять маленький ключик в отверстие наручников, отмечая тот факт, что в комнате все было ровно так, как я и оставила. Перья с разорванной подушки были все так же разбросаны по всей комнате, а изголовье кровати поломано на две части. Раздался щелчок, и металлические браслеты с тяжелым звоном упали на пол. Я обвила пальцами запястье, наслаждаясь свободой, словно преступник, с которого только что сняли все обвинения. Раны на моей руке заживут лишь ночью. И вдруг, опомнившись, я задавалась теперь только одним вопросом.       — Почему твоя рана не заживает? Ответ последовал не сразу, пришлось приложить немало усилий, чтобы выдержать загадочно-насмешливый взгляд красных глаз.       — Потому что эти ножи были выкованы по моему заказу, — он смотрел на меня с долей иронии. Уголок его губ, как всегда, был приподнят. Он находил этот факт забавным, но почему-то мне не было смешно. — Я ведь не мог оставить тебя безоружной.       — Что значит выкованы по твоему заказу? — его слова медленно доходили до меня, складывая нечеткую картину. — Их мне дал…       — Давай, Вики, ты же умница, сама все поймешь.       Все это время, что я тихо ненавидела Люцифера, все это время, что я выливала свои эмоции на изнуряющих тренировках с Джо… Все это время он контролировал каждый мой шаг?       — Нет, не может быть.       — Ты можешь задать мне только один вопрос, — он исподлобья наблюдал за моей реакцией, делая вид, что ничего существенного не произошло. Будто это не он только что признался мне в том, что вторгался в мое личное пространство все то время, пока я пыталась вытеснить из головы все мысли о нем.       — Это ты попросил его начать заниматься со мной? Или ты обратился к нему только тогда, когда понял, что он слишком много времени проводит со мной наедине? — я до последнего надеялась, что ошибаюсь в своих догадках.       — Я в тебе не сомневался.       Его лицо озарила довольная улыбка, а меня снова начало трясти от гнева, пробирающего до самых костей.       — Ты не ответил.       — Какая теперь разница? — его абсолютно равнодушный вид выбивал всю землю у меня из-под ног.       Я уже было хотела закричать, избить, убить, закопать, но вдруг поняла, что все мои попытки хоть как-то навредить ему бесполезны. Физически я могла сделать ему больно. Надеялась, что ему до сих пор было больно. Но вот пробраться в его душу и скрутить ее, выжимая всю грязь, я желала больше всего. И именно это у меня никак не получалось. Узкая потайная дверь всегда закрыта. Ведь там больнее всего.       Я проедала взглядом дыры в его бесчестных глазах, пытаясь найти, что ответить, но в итоге единственным идеальным ответом было молчание. Развернувшись на каблуках, я только успела коснуться дверной ручки, как в спину мне прилетел до ужаса знакомый, строгий и одновременно болезненный голос.       — Стой!       И я снова замерла, не понимая, почему не могу уйти, каждый раз, когда должна уйти. Почему замираю в ожидании каждый раз, когда он пытается меня остановить?       Все еще выжидая продолжения из его уст, я неторопливо развернулась. Закрыв глаза и медленно массируя переносицу двумя пальцами, Люцифер сидел, опустив голову. Он не смотрел на меня, но именно сейчас мне хотелось заглянуть в его лицо, услышать хоть что-то сквозь эту тишину. Прочитать его. Узнать его.       Прижав длинные пальцы к губам, он наконец обратил на меня свой взгляд, все такой же уставший. Осмотрел меня с ног до головы и снова заговорил.       — Мне пришлось… припугнуть его немного… — глаза его снова сощурились. Он всегда так делал, когда врал. Будто мог скрыть свою ложь за этим нахальным прищуром. — …когда я начал замечать вас вдвоем все чаще. Но он оказался отличным орудием для слежки. Мне не приходилось делать все самому. Достаточно было того, что я видел твой ненавистный взгляд каждый день в стенах школы.       — Немного припугнуть? Ты и его успел покалечить? — я знала, что Люцифер не упускал ни одной возможности надрать зад какому-нибудь грубияну или тому, кто посмотрит на меня слишком откровенно, по его мнению. И я всегда удивлялась тому, что Джо ни разу не попал под его руку.       На самом деле попал. Только скрыл это от меня. Следил за мной, наверняка, докладывая о каждом моем шаге, о каждом слове Люциферу. Я доверяла ему. Он стал мне почти братом. А оказался предателем.       — Я лишь оказывал тебе услугу.       — Я тебя не просила!       Ничего не менялось. Всегда одно и то же. Его насмешливый взгляд блуждал по моему клокочущему от гнева телу, сканируя его с ног до головы. Казалось, он наслаждался этой словесной руганью. Пытался вывести меня на новый уровень эмоционального срыва. А я держалась изо всех сил.       — Наверное, не стоило этого делать, и тогда бы ты пришла в мою комнату намного раньше.       — Не будь таким самоуверенным. Ты часто ошибаешься. И вообще, что если бы я кого-то поранила этими ножами? Я ведь могла убить кого-то! — меня захлестывал приступ истерики.       — Как кстати у тебя есть сила исцеления, которая все еще при тебе. И снова благодаря мне, — он поднял свой бокал в беззвучном тосте и отпил, пристально следя за каждым моим движением.       Я замолчала. Мне нечего было сказать. Как ни странно, ему тоже.       Когда у обоих закончились идеи завуалированных оскорблений, наступила оглушающая тишина. Люцифер лишь выдохнул и так же молча рассматривал меня, ожидая еще одной колкости и распивая виски.       — Где мой отец? — я нарушила тишину первой.       — Я скрыл его. Он теперь там, где его не найдут, — лицо Люцифера снова приобрело жесткие черты. Его серьезное лицо и темный взгляд пугали, но страшилась я только одного: что моему отцу все еще может грозить опасность.       — Скрыл? Где?       — Тебе лучше этого не знать, — сухой тон сейчас был совсем не кстати. Меня всю рвало на части от негодования.       — Но он мой отец! — я все никак не могла принять тот факт, что Люцифер меня не понимает. Он не понимает мою любовь, заботу и страх об отце.       — Поверь, будет лучше, если никто не узнает о его местонахождении. Мне пришлось вмешаться в его жизнь. Повернуть ее в другую сторону. И если об этом узнает… — Люцифер резко замолчал, беззвучно выругавшись одними губами, сжав челюсть. Ему не нравился этот разговор. Я ментально чувствовала напряжение, которое росло в его теле с каждой его фразой. Но он снова брал себя в руки и продолжал уже спокойнее. — Он был твоим отцом, Вики. И теперь ты здесь, а он там. Смирись с этим. Разве не достаточно того, что он жив?       Но как бы мне ни было неохотно признавать это, Люцифер был прав. Снова. Я уже должна была быть благодарна ему за то, что он сделал для меня. Мой отец жив. Моя сила при мне. Алек снова где-то далеко, и, наверняка, придумывает новый план. И лишь мой красноглазый демон сейчас сидит предо мной уставший, потрепанный, с колотой раной в спине, полученной моими стараниями, и думает о чем-то серьезном, поцеживая алкоголь.       — Он будет в порядке? — лишь для того, чтобы успокоить свою метающуюся в сомнениях душу, спросила я.       — И ты, и он.       Он произнес это холодно, совсем безразлично, но я знала, что за этой маской прячется то, что он не хотел показывать. Он демон. Он не мог быть заботливым и нежным. Он прятал это глубоко в себе. И теперь меня волновало то, как трепетно он прошлой ночью обращался со мной. Все это было лишь фальшью, чтобы заполучить меня, или его действительно волновало то, что я чувствую? Действительно ли я была той, что смогла дернуть за скрытые ниточки его души или он просто играет со мной в свою игру, где проигравшая получает разбитое дьяволом сердце в качестве утешительного приза?       И я боялась, что это может оказаться лишь игрой. По крайней мере, я не могла позволить быть этой игре в одну сторону. Если играть, то вдвоем. Только дай команду.       — Повернись, я вылечу рану, — я успела подойти к демону и протянуть руку к его спине, но он ее перехватил, не дав мне продолжить. Я бросила на него недоумевающий взгляд и получила ответ, которому не стоило звучать в эту секунду.       — Нет. Пусть это будет мне напоминанием о том, как ты вонзила мне в спину нож, — глаза пропитаны красного цвета ядом, и лишь еле заметная ухмылка выдает его скрытый настрой.       — Не утрируй. Ты опоил меня и приковал наручниками к кровати, — выдернув руку, я снова попятилась назад, разозленная и раздраженная. Он снова и снова сводил разговор к темам, которые лишь поднимали ядовитое облако пыли.       — Звучит сексуально, — снова эта издевательская ухмылка.       — Нет. Звучит так, будто я связалась с маньяком. Некрофилом, к тому же.       — Сомно, — что-то непонятное выдали его припухшие влажные губы.       — Что? — я снова стояла перед ним, сложа на груди руки, пытаясь контролировать свои эмоции. Он водил зажженной спичкой прямо над покоями моего самообладания. Одно неверное движение — и все пойдет прахом.       — Это называется сомнофилия.       — Что ж, тебе недалеко осталось, — и, кажется, неосознанно, я сама дергала его руку для того, чтобы этот огонь разгорелся быстрее и ярче. Я страстно желала съехать с катушек и расцарапать эти мерзкие, цепкие, похотливые глазенки, что сейчас пожирали меня.       — Нет, — губы демона искривились в дьявольской усмешке. — Мне больше нравится, когда ты подо мной стонешь, — Люцифер склонил голову набок, обводя взглядом плавные изгибы моего тела, а я вдруг вся онемела от резкой смены темы разговора. — Когда смотришь мне в глаза. Когда видишь лицо того, кто доводит тебя до оргазма. Нравится чувствовать, как сильно ты впиваешься своими ноготками в мою руку, когда кончаешь,— он поднял татуированную руку, на которой мелкими полукружочками до сих пор вырисовывалось пять небольших впадин от моих ногтей. Я непроизвольно сжала пальцы в кулак.— Нравится…       — Хватит!       Каждое его слово пронзало мое сознание острыми спицами, обездвиживая, погружая меня в воспоминания о его руках на мне, о его соблазнительном теле, о нем во мне, и тогда я забывала обо всем.       Довольно оскалившись, Люцифер откинулся на кресло.       — Подойди поближе.       — Нет, — несмотря на встрепыхнувшееся во мне волнение, усмехнулась я, не веря в то, что услышала. Как смеет он разговаривать со мной этим приказным тоном? Я не шлюха, которая исполняет каждую его прихоть.       Его глаза опасно сверкнули, и я машинально сделала шаг назад. И не зря. Медленно поднимаясь с кресла, подобно хищнику, Люцифер был полон решимости поймать свою добычу. Игра в кошки-мышки. И кто из нас мышка, Люцифер?       — Не подходи, — железным тоном вырвалось единственное, что пришло на ум. Ведь мозг практически отключился. В крови лишь бил адреналин, не позволяя расслабиться. Я все отступала к стене, но понимала, что бежать некуда.       — Не могу, Уокер, — его руки обхватили мою талию, и он снова повел меня в глубь комнаты, шаг за шагом передвигаясь обратно к креслу. Сопротивляться было бесполезно. Да и не очень-то хотелось. Властно потянув за руки, Люцифер усадил меня на себя, и кожу снова обожгло его неизменно горячее обнаженное тело.       Колени уперлись в кожаную спинку кресла, короткое платье задралось по самые бедра, почти оголяя их, крохотные, по сравнению с его руками, ладошки упирались в грудь демона, плавно скользя к шее. Все еще опасаясь его грозного взгляда, я заерзала, устраиваясь поудобнее, не совсем понимая, чего же желает наш Господин.       Голова Люцифера устало опустилась мне на грудь, приятно щекоча шею черными как смоль волосами. Его глубокое дыхание вторгалось во впадинку между грудей, и я наслаждалась его тихим сопением. Я зарылась пальцами в любимые волосы, снова создавая хаос на его голове, но он, похоже, был не против. Он был моим. Прямо сейчас. Такого Люцифера я не видела никогда. Такого Люцифера хотелось заключить в объятиях и сокрыть от всего мира. Хотелось принадлежать только ему…       Я не смела пошевелиться, позволяя ему вдыхать запах своего тела. Его руки с талии постепенно опускались на бедра, и мои нервные окончания снова выдавали меня. Пульс участился, стало слишком тепло, и это приятное чувство близости наших тел тянуло низ живота, выворачивая органы наизнанку.       И с каких пор я стала реагировать на него таким острым волнением?       Я знала, что он слышал, как мое сердце в определенный момент, пропустив удар, снова забилось чаще. Словно каждый раз, когда он подбирался так близко, что-то во мне ломалось. Ломался мой самоконтроль. А мозг находил тысячу оправданий собственному поведению. И от этого наваждения не мог спасти даже тот факт, что я все это понимала. Как пьяному дать команду отрезветь. Ничего не выйдет.       Снова подняв голову, Люцифер придвинул меня ближе к своей груди и медленно откинулся на спинку кресла, удерживая меня на себе. Действия аккуратные, но уверенные, он был здесь, со мной, но где-то далеко в своих мыслях. Его серьезный задумчивый взгляд блуждал по моему лицу, изучал каждую черточку, каждый изгиб моего тела, а я следила за его эмоциями, пытаясь понять, о чем думал этот удрученный демон. Скользнув рукой к его плечу, я обвела контуры сильных мышц, спрятанных за полотном черных татуировок. Его горячие пальцы обхватили тонкую кисть руки, обжигая пульсирующие раны на запястье, и я недовольно шикнула, дернувшись, но так и не смогла вырваться из сильной хватки. Взгляд Люцифера стал жестче, требовательнее, почти приказывая не шевелиться. Смотрел прямо в глаза и проводил пальцем по незажившим ссадинам и покрасневшим царапинам на чувствительной коже. Я прикусывала губу, мое тело напрягалось каждый раз, когда он задевал самые болезненные места, но он неожиданно притянул кисть руки к лицу и оставил легкий, теплый след поцелуя на раздраженной коже. Затем еще один. И еще. И я снова таяла.       Он всегда так делал. Сначала заставлял испытывать боль, а затем, будто извиняясь, вдруг становился нежным и заботливым. Или же наоборот — мог сначала приласкать своей редкой заботой, вызывая бурю эмоций, а затем скидывал с высоты, подвластной только ему, связав крылья за спиной. И этому мучению не было конца. Казалось, только так он и может существовать. По крайней мере, мы только так и могли существовать вместе.       Было ли это правильно? Я не думала об этом. Все, о чем я могла думать в те моменты, когда он был рядом — его наглые, горящие страстным огнем глаза, которые хотелось выцарапать, его самоуверенная ухмылка, которую хотелось стереть жадным поцелуем.       Я приблизилась к его лицу, нависая сверху, медленно и осторожно перехватывая его руку своей, обхватывая его шею, зарываясь в его волосы, слегка оттягивая их назад. Дразнила его своими губами, лишь едва касаясь его губ. Смотрела прямо ему в глаза. Смело, вызывающе. Но не позволяла ему самому коснуться меня. Я знала, что это его раздражало, бесило, возбуждало. Он был хищником. Он обязан был схватить свою жертву. Это было у него в крови. И он был самым ярким представителем своего рода. Позволить кому-то отобрать у него то, чего он желал, было для него страшной мукой, пыткой, и просто так он бы не сдался.       Я касалась его и отдалялась каждый раз, когда он пытался поймать мои губы своими. Кончиком языка слегка задевала тонкую кожу его чувственных губ и снова отдалялась. Его скулы напрягались каждый раз, когда я снова и снова испытывала его. Дыхание его становилось тяжелым и неровным, его пульс заметно участился. Он кусал и облизывал губы вновь принимая поражение. Его руки притягивали меня ближе, пальцы сжимались на моей талии, бедрах от того, насколько сильно он жаждал прикоснуться ко мне. Я затеяла опасную игру и надеялась, что выйду из нее победителем. Я контролировала его, и это доставляло мне удовольствие. Я была полностью увлечена этой игрой, не замечая, как сама понемногу начинала поддаваться ему, как мое тело начало желать его близости, и я стремилась все ближе к нему, в нетерпении ощутить его обнаженное тело своим. Меня не пугал его убийственный, плотоядный взгляд, ведь он был покрыт томной пеленой желания. Я держалась до последнего, пока, в конечном счете, не сдалась в плен его губ, проталкивая язык в его рот, вырывая блаженный стон из его груди, который будоражил мою кровь, заставляя отдавать ему больше. Отдавать ему всю себя.       Он прижимал меня к себе, сдавливая хрупкое тело, в попытках сократить неумолимо жалкое расстояние между нами. Задирал платье еще выше, горячими руками касаясь оголенной кожи бедер, сжимая их так, что бледные отпечатки его пальцев на моей коже вновь и вновь наливались кровью. И я подавалась вперед, чувствуя твердую горячую плоть сквозь ткань его брюк.       — Ты убиваешь меня, Непризнанная.       — Как кстати у меня есть сила исцеления, — вторила я его же словам, хитро улыбаясь сквозь лишь на мгновение прерванный поцелуй.       Мои руки спускались вниз, и я чувствовала, как между пальцами скользит его возбужденный сосок. Его мышцы под моей ладонью напрягались, следуя моим прикосновениям. Ногтями слегка задевала бархатную кожу пресса, оставляя лишь легкие красные полосы на его теле, и ловила его тяжелое дыхание, стараясь не упустить ни одну его эмоцию, что вызывали мои движения.       Я возбуждалась от мысли, что сам сын преисподней, властный, внушающий страх одним лишь своим взглядом демон сейчас сидел подо мной и сгорал от желания владеть мной. Но я ему не позволяла. Лишь я сама могла закончить эту игру, начав, наконец, действовать. Я нащупала пряжку его ремня, которую не смогла расстегнуть прошлой ночью, и, немного отодвинувшись, начала медленно снимать его, вытягивая из петель. Так же медленно и мучительно, как делал это он вчера, изводя мое голодное до ласк тело.       Кожаный ремень полетел на пол. С пуговицей и ширинкой я справилась чуть быстрее. Оставив один невесомый поцелуй на его губах, я отстранилась от Люцифера, наблюдая за его лицом, на котором лишь на мгновение проскользнула тревожная тень. Медленными движениями снимая с себя нижнее белье, я переступила через намокшую от возбуждения кружевную ткань трусиков, перебарывая волнующую дрожь в теле, наслаждаясь тем, с каким восхищенным желанием следил за каждым моим движением красноглазый демон. Протянув к нему руки, я переплела его пальцы со своими, припечатывая их к кожаной спинке кресла, и вернулась на место, снова приникнув к его горячим, пульсирующим губам. Тело дрожало, но я точно знала, чего хотела.       Не разрывая поцелуя, я высвободила его член, крепко обхватив ладонью основание. Снова этот голодный рык, который от губ вибрацией разносился по моему телу, порождая новую волну возбуждения. Горячие руки демона опустились на внутреннее бедро, ловко пробираясь к пульсирующему от желания клитору, скулы резко залила кровь, но я торопливо перехватила его ладонь, так и не позволив ему коснуться меня, угрожающим взглядом приказывая попридержать нетерпеливые руки.       В полном молчании мы наслаждались этой немой прелюдией, и лишь звуки непрерывной борьбы наших рук, влажных поцелуев и тяжелого дыхания заполняли эту темную комнату, смешиваясь с запахом наших тел, запахом возбуждения.       Снова отстранившись, опустив руку на татуированную шею, лишь слегка надавливая на нее, я все так же крепко держала его член, горячей головкой размазывая липкую влагу по изнывающим от долгого ожидания складкам, и еле сдерживалась, чтобы не закатить глаза от этого сладостного предвкушения. Алые глаза горели диким, животным огнем. Мучительно медленно для него и для себя я насаживалась на его член, внимательно наблюдая за эмоциями Люцифера, будто его лицо было единственным, что сейчас важно. Он постепенно наполнял меня, растягивал упругие стенки, а я опускалась все ниже, насаживаясь все глубже. Его грудь вздымалась, сердце выбивало чечетку, его губы были искусаны, ресницы подрагивали. И ничто так не возбуждало, как этот вид сверху. Ты мой, Люцифер.       Еще одно скользящее движение, с моих уст сорвался еле заметный стон. Сквозь стиснутые зубы Люцифер резко выдохнул, и его руки снова оказались на моей талии, заставляя меня двигаться быстрее. Но я снова отстранила их от себя, оставив на его запястье несильный шлепок. Игра моя — правила мои.       Почти озверев от этой наглости, Люцифер схватил меня за волосы, заставив прогнуться в спине.       — Почему ты ведешь себя так, будто это я вонзил нож тебе в спину, м? — я не видела его глаз, но была уверена, что именно в эту секунду я окончательно сломала его терпение, вызволяя эту первобытную грубость наружу. Я не боялась, но мое сердце клокотало внутри, выбивая из меня последний воздух.       — Потому что мне можно, — сжимаясь на нем, выдохнула я, лишь догадываясь о дальнейших действиях и так разъяренного демона.       Я считала секунды полной тишины. До тех пор, пока не уловила тихий обреченный выдох.       — Иди сюда.       Пальцами путаясь в моих волосах, он притянул меня к себе, по-собственнически обхватив талию. Впился в меня влажными горячими губами, сминая мои. Я начала терять рассудок. Он направлял меня, подчиняя себе, наращивая темп, насаживал на свой член, глубже, чаще. Я потеряла контроль. Меня захлестнул неведомый мне до этого животный инстинкт. Тело перестало слушаться. Я лишь хотела получить свое, и как можно быстрее.       Пылающие губы Люцифера спускались ниже. Схватив тонкую ткань кружева, что закрывало шею, он разорвал ее вдоль спины, оголяя горячую, влажную кожу груди, взбухшие от напряжения соски. А я продолжала двигаться на нем, не обращая ни малейшего внимания на разорванное платье. Лишь накрывающее чувство удовлетворения сейчас было важно. Лишь его горячая плоть во мне. Лишь его запах, его губы. Тугой узел, завязываясь внизу живота, вырвал из груди короткий стон, почти лишая сил. И тогда, схватив меня за талию, Люцифер резко встал, повалив меня на кровать, устланную белыми перьями, что теперь разлетались все дальше.       Быстро высвободившись от оставшейся одежды, Люцифер приник губами к моему телу, оставляя мокрые следы между грудей, пока его пальцы, найдя клитор, выводили аккуратные круги по самой чувствительной точке. От этих прикосновений меня простреливало током, тело отзывалось, с новой силой толкая по артериям кипящую кровь. Я умирала под ним и снова возрождалась. Четкие движения, идеальное давление, темп, его губы переплетались с моими, заглушая тихие стоны. И он снова вошел в меня. Резко, немедля, вырывая еще один громкий стон. Нежность граничила с грубостью.       Я подавалась вперед, выгибалась навстречу Люциферу, а он притягивал меня к себе, заставляя прогнуться в пояснице, лишь слегка, но так заметно меняя направление, задевая какие-то слишком чувствительные точки. Всасывая губами затвердевшие бугорки сосков, он двигался. Отрывисто. Резко. Мы уже не сдерживали себя — слишком долгим было ожидание. Почти грубые толчки были сейчас приятными. До хриплых стонов, до громких шлепков его тела о мои ягодицы, до почти болезненного оргазма, накрывающего веки темной пеленой. Он все еще впивался в мои губы, вбивался в меня, нагоняя темп, пока мое тело содрогалось от растекающегося по венам удовольствия. Еще один толчок. Его дыхание сбилось. Сердце потеряло ритм, и он резко вышел из меня, издав последний стон, устало растягиваясь на кровати рядом со мной.       Перья прилипали к нашим влажным, раскаленным до предела телам, пока мы пытались отдышаться, восстанавливая сердцу его обычный ритм. Разве это вообще было возможно в такой близости от Люцифера? Разве можно было оставаться равнодушной, когда он смотрел на меня так, словно я вот-вот исчезну?       Я протянула пальцы к его четко очерченному лицу, убирая с черных пушистых ресниц маленькое перышко, и не смогла убрать руку обратно, мягко обводя контуры его лица. Медленно скользнула к шее, пробираясь к ране между лопаток, и закрыла глаза, сосредоточившись на сгустке энергии внутри. Теплое приятное покалывание в кончиках пальцев — и уже через пару секунд я снова открыла глаза, встречая его внимательный взгляд.       — Ты порвал мое любимое платье, — выдохнула я.       Я не злилась. Лишь на секунду подумала о том, что мне, возможно, никогда не придется отсюда уходить, потому что выходить мне просто будет не в чем. Но надежда всегда приходит за руку вместе с разочарованием.       — Что поделать? — надменная улыбка Люцифера снова исказила его пухлые губы. — Оно встало между мной и тобой, — но вдруг резко это улыбка исчезла, а в глазах его загорелся уничтожающий огонь, который пугал меня. — И так будет с каждым, кто посмеет встать между нами.       Он был серьезен. Ни намека на улыбку, которую я искала. Ни один мускул на его идеальном лице не дрогнул, когда он произносил это. Меня пугало его желание владеть мной. И речь шла не о его сексуальном желании. Он хотел владеть мной, как вещью, к которой никто не смел бы притрагиваться, как его собственностью, которую он бы прятал ото всех. И меня это пугало.       — Это всего лишь платье, Люцифер. Какого черта? — я встала с кровати, пытаясь избежать его взгляда. — Ты ведешь себя как псих.       Я начала собирать с пола вещи, надевая на себя белье. Снова собралась уходить. Снова вот так. Это было невыносимо.       — Спасибо, Люцифер, что спас моего папочку, — послышался издевательский голос где-то сзади. — Что не отдал меня на растерзание этому злому демону. Похоже, кто-то совсем не знает слов благодарности, — его последняя фраза определенно звучала упреком.       — А ты, похоже, совсем не умеешь просить прощения, — ядовито бросила я, открывая шкаф Люцифера.       — Я извинился.       — Нет, не извинился.       — Извинился. Перед тем, как ты отключилась. Ты слышала.       — Твое скользкое «прости» не считается, — я надевала черную рубашку демона, скрывая наготу тела, и подняла с пола ремень его брюк, оборачивая его вокруг тонкой талии. — Поэтому тебе придется извиняться еще раз. Но сейчас у меня нет настроения, — продолжая одеваться, бормотала я, но точно знала, что в этой тишине он слышит каждое мое слово.       — Ты меня используешь, — тихо протянул Люцифер, на этот раз как-то иронично улыбаясь. Надев босоножки, я уже направилась к двери, когда услышала последнюю его фразу. — Не боишься, что тебя увидят в моей рубашке?       — О, не переживай, — беглым взглядом убедившись, что все еще не одетый Люцифер не сможет остановить меня от побега, я нацепила самодовольную усмешку. — Меня уже полшколы видело в таком виде. Только в прошлый раз рубашка была белая.       Хлопать дверью, казалось, уже вошло в привычку. Я только и успела увидеть, как улыбка медленно сползала с его лица, а глаза налились яростью. ______________________________ Жмите на кнопочки, а я жду вас в комментариях) Надеюсь, не избалую вас такими сценами) Обещаю, больше не буду! х) Обожаю вас (づ￣ ³￣)づ